Драбблы к Аутисту.

Билл сидел у автобусного окна и судорожно стискивал потрёпанного плюшевого мишку. Порой ему казалось, что старая игрушка - единственное существо, которое является по - настоящему близким. Единственный родственник, которому не безразличны его проблемы. Которому можно тихонько нашептать свои горести, уткнувшись носом в серое плюшевое тельце. Билла мелко и неприятно трясло. Он точно не помнил, сколько прожил в этом приюте. Кажется, несколько лет после того, как его выписали из психиатрической больницы. На самом деле, мальчик пробыл в приюте чуть больше года, хотя порой ему казалось, что прошли десятилетия. После лечения он помнил события более отчётливо и запомнил день своего вселения почти без всяких пробелов. Билла поселили в большой уютной комнате с пятью такими же мальчишками, которые начали живо интересоваться и расспрашивать новенького почему он оказался в детском доме. Но после лечения Билл был так заторможен и подавлен, что совершенно не мог отвечать на вопросы. Не сложилось как-то сразу. Ранимый и нежный, он никак не мог понять,что происходит с его матерью, которая всё чаще приезжала безобразно пьяной. После её визитов у сотрудников приюта пропадали не только деньги, но и вещи. И на Билла нехорошо косились даже некоторые из воспитателей. Не мог он понять и того, почему его не забирают домой и после визитов матери заливался такими горькими слезами, что даже приютский врач не мог остановить длительные судорожные истерики. Первое время мальчишки пытались наладить с ним контакт. Но странный плаксивый сосед совершенно не шёл на встречу, и привычным мальчишеским играм предпочитал возню в куклы или шитьё. А после того, как в школ, прямо на уроке истории, он разрыдался от упоминания слово кладбище, и вовсе стали считать идиотом. Адаптация Билла происходила крайне трудно. Даже после того, как он перестал просыпаться по ночам от кошмаров и постепенно набрал вес, мальчишку всё равно не тянуло к общению. Самым добрым по отношению к Биллу человеком, оказалась воспитательница фрау Эструп. Видя, как мальчик тяжело переживает разлуку с родными, как тяжело и болезнно он привыкает к коллективу, женщина пыталась повлиять на других детей и даже воспитателей. Но, как известно, один в поле не воин, и добрые начинания отзывчивой женщины порой играли совсем обратную службу. После периода карантина Биллу разрешили гулять. Но даже на улице мальчик шёл на самую дальнюю скамейку и, нервно перебирая край своего альбома, молча наблюдал за играющими детьми. Это напоминало ему доприютское время и, прикрывая глаза, Билл пытался представить, что сейчас происходит дома. Воспоминания возвращались с трудом и кусками. Порой в памяти всплывали огромные, неопознаваемые пласты и мальчик расстраивался ещё сильнее. Тем не менее, вид шумных и резвых сверстников остро напоминал о родных, и Билл придумал игру под названием "Отъезд домой". Всякий раз он проигрывал в своём сознании приятные подробности этого знаменательного события, и всякий раз его упорно оставляли в приюте. Своего отца Билл знал очень смутно даже в здоровое время. Пожилой, холодный и строгий, он не производил впечатления ласкового и душевного человека и, тем не менее, мальчик интуитивно понимал, что от папы зависит гораздо больше, чем от матери. Первое время ему даже не приходило в голову, что отцу можно позвонить или написать. Только через полгода Билл догадался отправить отцу слёзное письмо с просьбой забрать его домой. Ответа не последовало. И, всякий раз, когда в приют доставляли почту, мальчишка медленно, но верно превращался в неврастеника, накликав на себя новое нервное расстройство и новые насмешки соседей. Но, не смотря на расшатанные нервы и ужасную обстановку, Билл неумолимо подрастал, превращаясь в нескладного длинноногого подростка, с нежным девичьим личиком и нервными судорожными манерами.Ещё никто не предполагал сколь изысканно красивым он станет буквально через год, уже в доме Тома, а пока его шпыняли и унижали, хуже гадкого утёнка из одноимённой сказки Андерсена. Именно эта девичья тонкая внешность и стала причиной очередного душевного потрясения, которое чуть не закончилось трагедией. Соседи Билла по палате уже интересовались девочками и вечерние часы перед отбоем частенько проходили в пикантных сплетнях и довольно пошлых намёках. Как всякий утончённый ребёнок, Билл прислушивался к этим разговорам с недоумением и инстинктивной брезгливостью. Он витал в своих грёзах о доме и даже не предполагал, чем окончится его легкомысленное равнодушие к этой проблеме. В один из вечеров в мальчишеской палате происходил очередной разговор на пикантную тему. Парни беззастенчиво смаковали картинки в невесть откуда добытом эротическом журнале. Билл же расположился на широком подоконнике и не принимая участия в беседе, пересматривал эскизы в своём альбоме. Он даже не сразу понял, что произошло, когда соседи по палате набросились на него со спины и начали срывать одежду. Совершенно голого Билла волоком протащили по коридору и с хохотом втолкнули в девичью палату. Ошалевший и перепуганный мальчишка начал судорожно рвать дверь на себя. Его бесполезные попытки вызвали дружный хохот и улюлюканье сразу с двух сторон и Билл привычно залился слезами. Он ещё никогда не подвергался столь изощрённому унижению. То пытаясь прикрыться, то истерически крича, он в конце концов измученно стёк на пол и сжался в комок у стены. Отвратительную оргию, прервала фрау Эструп. Билла отвели в медицинский кабинет, сделали успкоительный укол и оставили ночевать на кушетке. Билл молча лежал на спине, тупо глядя в белый высокий потолок с молочным отсветом ночных фонарей. Измученный тупыми надеждами на возвращение домой, раздавленный и поруганный, он чувствовал себя пустым вылущенным стручком. Около четырёх утра Билл вытащил из-под себя простыню и босиком пошел в туалет.... Из петли его вытащила всё та же фрау Эструп. До самого подъёма женщина молча сидела рядом с мальчишкой на холодном полу и прижав к своему плечу, гладила по голове. А в одиннадцать часов бледному и полумёртвому от потрясения мальчику сообщили, что за ним приехал брат. И вот сейчас Билл сидел в мягком салоне рейсового автобуса и, весь дрожа от переполнявших его впечатлений, робко глазел в окно. Брат Том был молчаливый и, кажется, немного напуганный. Он разговаривал с Биллом как то очень неохотно, почти сквозь зубы, нервно переминаясь и вздыхая, словно таскал мешки. Тем не менее, Билл не чувствовал в нём злости. Почти перед самым отправлением, донельзя смущённый Том принёс Биллу чипсы и колу. Совершенно непривычный к проявлению внимания, мальчик немного растерялся, когда брат, не глядя в глаза, молча вывалил на его колени пакетики и шутливо дёрнул мишку за ухо. Это было первое лакомство и первое столь долгожданное внимание, милый пустячок просто так, за столь долгое время. Билл робко ел чипсы, бережно откусывая от ломтиков крошечные кусочки, в отличие от Тома, который, уминал вредный фаст-фуд горстями. Откусывал и удивлённо смаковал, осторожно поглядывая на сердитого брата из-под ресниц. " Он пришёл, он пришёл, - эта короткая ликующая фраза билась в мозгу подростка, словно перепуганная взъерошенная птичка, - он пришёл. Ко мне пришёл брат ! " Мальчишка повторял свою мантру, дрожа и восхищаясь одновременно. Он искренне боялся, что чудесное избавление мгновенно растает. И мысль о сильном и серьёзном брате всего лишь плод его больного воображения. Но подтверждение здравости рассудка последовало очень скоро. Едва они приехали в город, как Том затащил его в шумное кафе со сказочным стилизованным антуражем. Такие красивые заведения Билл видел только по телевизору и, содрогаясь от потрясающего осознания, что он, наконец- то, свободен, мальчик робко присел за стол. Всё это походило на чудо, почти сказочное избавление, то редкое счастье, которое можно испытать лишь раз в жизни. Помилование смертника прямо на эшафоте. При виде огромного куска торта, выполненного в виде сказочных героев, Билл не выдержал и разрыдался. Он ревел словно двухлетний ребёнок, который разбил колени или потерял игрушку. Рыдал и не мог остановиться. Ревел в голос на всё кафе, словно дурной, с дикими подвываниями и всхлипом. Плакал в испуге, что сейчас Том повезёт его обратно в приют и плакал от собственного счастья, понимая, что всё позади. Домой они приехали на такси. - И, что же нас так расстроило? - первый раз за вечер Том неохотно улыбнулся и легонько подтолкнул Билла в спину. Билл вскинул на брата заплаканные глаза и впервые за всё время произнёс адекватную фразу: - Жалко. Красиво. От изумления, Том даже забыл закрыть рот. Это были первые слова младшего брата. - Ну и дурак, - насмешливо фыркнул он и Билл почему то не обиделся, - тогда трескай простой бутерброд. Том провёл младшего в кухню и выложил перед ним на стол огромный багет и кусок сыра. - Рёва-корова, - хихикнул он, - . Ешь, потом покажу тебе комнату. Том исчез в коридоре, а Билл неожиданно хищно отломил горбушку и упоённо прошептал: - ОН ПРИШЁЛ !!!!