Мир - тюрьма - или мир - убежище

Лиза с досадой посмотрела на уже разделенный на две части стилус, и беспомощно опустила голову, поджав губы. Неужели, все закончилось? Грелль повернулся к Гробовщику, и произнес: — Теперь ты его точно не получишь. Мужчина прищурился, но по его виду нельзя было сказать, что дезертир был сильно расстроен. Никаких эмоций на лице…ничего. — Что? — продолжал дразниться Сатклифф, — теперь никак тебе не удастся подчинить себе демонов. Нету больше предмета, который помогал использовать пентаграммы? Гробовщик, сделав глубокий вдох, громко выдохнул, а потом тихо сказал: — Ты дурак. Ты ничего не сможешь сделать…как бы ни хотел. — Что? — изумился жнец, нахмурив брови. — Я уничтожил оружие, которое так и манило людей к грехам, которое заставляло их вставать наравне с демонами, и которых мы, между прочим с усердием убиваем! Лиза неожиданно издала удивленный вскрик. Стилус в момент заискрился ярко-зеленым, а потом плавно соединился в целую и невредимую булаву снова. Сатклифф обернулся, и от увиденного не смог сдержать голос. — Почему сегодня я не могу ничего перерезать? — недовольно отозвался жнец, поправив очки. — Оружием Гробовщика оказалась коса «Смерти», поэтому ее нельзя было распилить, но стилус… С ним что не так? Лиза сглотнула подступивший к горлу ком. С одной стороны, она была рада тому, что у Сатклиффа ничего не вышло, но с другой — была абсолютно сбита с толку. Себастьян представил большой палец к подбородку, задумавшись, а потом произнес: — Утверждение, что коса «Смерти» может разрезать все не может быть верным, пока существуют другие косы смерти. — Чего-о? — Грелль был сильно удивлен. — То есть ты хочешь сказать, что этот стилус — коса «Смерти»? Девчонка не жнец, почему у нее оружие? Кто виноват в этой ошибке? — Видимо, здесь нет никакой ошибки, — подметил Рональд, положив свою руку на плечо Сатклиффу. — Ее отец Гробовщик. Он оказался жнецом, соответственно и Лиза родилась жнецом. — Ее мать человек! — продолжал восклицать аловолосый. — А папаша отступник! Какого черта? Коса «Смерти» у человека, который родился! А жнецом можно стать только совершив самоубийство! Работа жнеца не дар, а наказание! — Я и хочу исправить эту ошибку, — тихо отозвался Гробовщик. Грелль и Рональд посмотрели на него. Губы дезертира сжались в тонкую линию, волосы скрыли глаза, которые, наверное, зажглись какой-то идеей и новым безумным планом. — Лиза, — он обратился к ней, — отдай мне эту вещь…пожалуйста. Девушка приоткрыла рот. Последнее слово было таким неожиданным и таким странным… В том смысле, что странно слышать от Гробовщика слово «пожалуйста». Сейчас он вселял надежду и некое доверие, но почему? Зачем хочет отобрать то, что дала ей мама. Конечно, Лиза знала, что нужно доверять Мадлен. Обязательно нужно доверять, но ведь Гробовщик ее отец, и сейчас перед Лизой разворачивается неожиданная картина. Кому доверять, когда мамы нет, а злой папаша вот он — идет к ней с таким серым и безэмоциональным лицом? — Ты поймешь, обязательно все поймешь… Конец фразы Лиза уже не слышала. Она рывком приподнялась, вскрикнув от боли, сморгнула выступившие слезы и дрожащей рукой схватила стилус. Как только пальцы сомкнулись на нем, Лиза услышала мамин голос, так четко и ясно, будто мама была совсем рядом. Ты знаешь, что делать. Лихорадочно стиснув стилус, Лиза села. Боль волной хлынула от головы по позвоночнику. Лизу это волновала меньше всего. Жнец должен привыкать к боли. Откуда-то издалека Лиза слышала голос Гробовщика, его приближающиеся шаги. И тогда она метнулась в конец зала и стала чертить пентаграмму — так яростно, что металл зашипел под кончиком булавы. Окружающий мир поник и померк, как всегда происходило, когда Лиза начинала рисовать. Лиза вспомнила, как чертила знак, когда попала в ловушку в библиотеке департамента и шептала: Пусть этот кошмар закончится. Ей удалось заставить книги подчинится, не вкладывая десятой, даже сотой доли того гнева, ярости и любви, которые вкладывала сейчас. Руки обожгла боль, но Лиза с криком и слезами продолжила чертить черные обугленные линии. Пусть все прекратится Через булаву выплескивалось все отчаяние и злость. Перестаньте! Вся любовь, вся радость от того, что Сиэль жив. Надежда на отца и наилучший исход. Пусть все закончится… Сейчас. Наконец, ее рука поникла. Знак был закончен. Пару секунд Сиэль, гробовщик и все остальные в полном молчании смотрели на пылающие зеленым светом глаза Лизы. Потом Сиэль спросил у дворецкого: — Что это значит? Ему ответил Гробовщик. — Она хочет, чтобы корабль остался на плаву. — Вовсе нет! — возразил Грелль, всматриваясь в ее опущенную руку. В его памяти всплыл случай в департаменте, когда Лиза начертила тот же знак, и все закончилось. — Это значит, «конец». Она хочет потопить корабль. Гробовщик посмотрел на девушку: — Лиза… Его слова потонули в скрежете металла. Из стен, которые мгновенно смялись, по вылетали заклепки, гвозди. Внутрь хлынули струи воды. Корабль приготовился делиться на две части, ограждая Гробовщика и жнецов от Сиэля. Их крики едва слышались за оглушительным грохотом — корабль начал тонуть. Лиза ускорила этот процесс. Лайнер опрокинулся на девяносто градусов, сопровождаясь скрежетом рушащегося корабля. Рыжеволосая девушка в панике ухватилась за лестницу, которая тут же с треском проломилась, превращаясь в ненужные и бесполезные щепочки. Она отлетела назад, где стоял Гробовщик и наблюдал разрушение лайнера. Еще чуть-чуть, и Моррисон бы упала за борт, полетев вниз, но мужчина успел схватить ее за руку — девушка повисла над водой. Стена корабля рухнула, обдав Лизу стремительным потоком воздуха, готового унести с собой, как пылесос. Зеленоглазая посмотрела на воду, которая мутнела и подступала. Или правильней сказать — корабль поступал под воду. Но стоит лишь упасть… И море под тобой взорвется брызгами крика, огромной судорогой трепыхнется в древнем ужасе, в стремительно остывающем воздухе смешивая твое тело с бесконечностью глаз, рук, лиц других людей… Стоит лишь упасть. Гробовщик сперва пустым взглядом смотрел на девушку, барахтающуюся внизу, а потом его вторая рука потянулась за стилусом Лизы. Моррисон вскрикнула, извиваясь в воздухе, как змея, пытаясь освободиться. В итоге она резко вырвала конечность из его мертвой хватки, тем самым сорвав с одежды Гробовщика какое-то украшение. Рыжеволосая полетела на дно вместе с вещью жнеца. Глаза у дезертира расширились, он всем телом метнулся вперед, но успел лишь ненадолго зацепить взгляд девушки, которая с оглушительным всплеском упала в воду. Вынырнув, Лиза откашлялась. Схватится было не за что, она бросила взгляд на Сиэля. Но поток ледяной воды сбил ее, накрыв с головой, и потащил вниз, на дно. Отчаянный голос графа перекрыл даже звук рушащегося лайнера, который через несколько секунд уйдет под воду полностью. И найти девушку тогда будет невозможно — корабль утащит ее с собой. Охваченная ужасом, Лиза барахталась в черных глубинах океана. Вокруг были лишь кромешная тьма и тонны арктической воды, выжимающей воздух из легких. Девушка уже не понимала, где верх, где низ, и куда нужно плыть. Она вдохнула холодной воды, грудь обожгла боль, и перед глазами вспыхнули звезды. Гробовщик не мог оторвать взгляд от воды. На его лице проскользнула обида и боль, но голос графа заставил его оживиться: — Ты не спасешь ее? Голос Сиэля был ужасно-резавшим уши, душу и даже сердце Гробовщика. Он взглянул на графа с все тем же выражением лица, но через секунду он вновь улыбнулся. — Я вверяю ее Вам на некоторое время, — на этих словах Сиэль напрягся, а дезертир продолжил: — Пожалуйста, присмотрите за ней очень внимательно. Это мое сокровище. Сиэль в спешке хотел крикнуть еще что-то, но корабль, разваливаясь, пошел под воду с кармой с удвоенной силой. Фантомхайв схватился за Себастьяна. — Увидимся, граф, — Гробовщик запрокинул волосы за спину, приготовившись исчезнуть в ночном беззвездном небе. — Подожди, Гробовщи-ик! — выпалил Сиэль, протянув руку. — Давайте встретимся снова. Жнец-отступник взмахнул массивной косой «Смерти» и исчез, не оставив и следа своего пребывания: корабль полностью ушел под воду.

***

Сначала она услышала голоса, а потом в лицо ударил свет. Лиза лежала на спине на деревянном мостке под черно-серым небом. Пахло водой, дымом и кровью. Из темноты, как воздушные шарики, на нее выплыли Элизабет и Алоис. Лиза моргнула и попыталась сфокусировать взгляд. Оба смотрели на нее с тоскливыми лицами. Лиза закашлялась. — Где Сиэль? Алоис не ответил и почему-то покосился на Элизабет. У Лизы упало сердце. — Где он?! С ним все нормально? — она резко села, не обращая внимания на резко накатившуюся головную боль. — Где он?! Говорите! — Я здесь. — Сиэль появился откуда-то сбоку и сел с ней рядом. — Прости. Не стоило отходить ни на шаг. Я просто думал, что ты… Вдруг у него сорвался голос, и Сиэль замолчал. За него продолжил Алоис. — Он думал, что ты тоже погибла. — Тоже? — она испугалась. — Кто?.. Кто погиб? Они все разом смолкли, и девушка почувствовала боль, слезы, горький ком в горле. С ее уст сорвался крик. — Кто?! — Настя, — ответил Сиэль и отвернулся, закрыв глаза левой рукой. Он вздохнул так громко и с такой болью, что Лиза на мгновенье подумала, что он решил пошутить. Да, это такая шутка…