Тариф на смерть

Спустя сутки, ближе к вечеру, воспользовавшись тем, что София проводит время в обществе отца, я вознамерился покинуть постоялый двор, который приютил меня и в каком-то смысле спас жизнь. Родитель Софии ни разу не показался мне на глаза, а она сама не упоминала даже его имени, из чего я сделал вывод, что их семья планирует в дальнейшем всячески открещиваться от знакомства с представителем гильдии убийц. В общем и целом это была вполне разумная предосторожность, учитывая то, как часто законники прибегают в своих расследованиях и проверках к помощи гильдии эмпатов. Эта гильдия была самой малочисленной из всех, однако двадцати существующих её представителей вполне хватало, чтобы держать в страхе всех нечистых на руку людей, попавших в лапы закона. И отец моей спасительницы (или же причины всех бед?) явно не желал, чтобы в случае прямого сканирования, его уличили в общении со мной. Как именно он собирается защищать от них свою дочь мне оставалось только гадать, а ещё как можно быстрее покинуть их обоих, чтобы не подвергать лишней опасности. Я не знаю в какой момент мне вдруг стала небезразлична судьба Софии, и предпочитал не думать об этом слишком долго. Я просто поместил за голенище сапога свой кинжал, набросил потрёпанную куртку и тихо покинул здание. Пять минут пути до конюшни и вот уже я веду под уздцы коня. Мне неизвестно кому он принадлежал, но сейчас меня это не беспокоит. Идти пешком совершенно не хочется. В мире, который я по воле каких-то не слишком дальновидных богов почтил своим присутствием, жители моего государства, следуя прихоти одного из первых правителей, по имени Филипп Крысолов, делился на гильдии. Разделение это не было принудительным и метку гильдии получали лишь по достижении двадцати одного года, когда склонности и основная профессия, как правило, были уже определены. У каждой гильдии обязательно имелся глава избранный высшим советом Смотрящих и Видящих. Смотрящие, по сути, занимаются самым банальным шпионажем, внедряя своих людей в различные гильдии и следя за исполнением свода законов, а так же за тем, чтобы виновные в нарушении закона получили разумное возмездие. Что касается Видящих, то эти предпочитали не вмешиваться в дела народа непосредственно, а лишь делали выводы и создавали законы, а так же назначали глав гильдий, на основе донесений смотрящих. И тех и других в простонародье именовали Законниками, не размениваясь на детали. Основными гильдиями в нашей стране являлась гильдии торговцев, строителей, лекарей и учёных. Существует так же круг богемных гильдий объединяющих музыкальное, художественное, театральное и хореографическое сообщество. Около трёхсот лет назад было постановлено даровать право на создание гильдий так же и преступному миру. Так появилась моя гильдия, гильдия гетер и гильдия воров. Смотрящие и Видящие справедливо рассудили, что преступность проще легализовать и пристально контролировать, нежели искоренить. В столице, носящий название Элабрум существовали представительства каждой гильдии, кантора, в которой можно было встретится со своим главой и получить распоряжения. Именно туда я и направлялся сейчас, в сумерках, по просёлочной дороге. Мне следовало вернуться к своей обычной жизни и продолжать действовать так, будто бы ничего не случилось. По большому счёту это единственное, что я мог сделать: жить дальше и избегать эмпатов. Небольшого общества, которое, по сути, не было самостоятельным, а являлось подразделением гильдии Видящих, которые, однако, никак этого не признавали и не комментировали. По слухам среди Смотрящих и Видящих встречались так же люди, обладающие неким особым даром, склонностью к колдовству и чародейству, но доказательств тому не было. Размышления о тонкостях мироустройства, хорошо отвлекали меня от щемящий тоски, которая росла в моём сердце тем сильнее, чем дальше я был от постоялого двора, где осталась София. В ушах моих звучала тихая песня, которую я слышал от неё день назад, засыпая, и я не обратил внимания, когда пошёл тихий моросящий дождь… Дорога до Столицы Гильдий заняла у меня три дня. Это было больше чем обычно, из-за размытых осенним дождём дорог, но меня это в кое-то веки не слишком тревожило. Я не горел желанием приниматься за новое дело сейчас, когда рана ещё саднила, а по вечерам меня одолевал лёгкий, но весьма неприятный жар. Можно было конечно, попросить отсрочку, но привлекать лишнего внимания, а тем более рассказывать, как я своё ранение получил, мне совсем не хотелось. Потому я и растягивал путешествие как мог, рано останавливаясь на ночлег и благодаря Богов за посланную погоду. Я не рисковал останавливаться в постоялых дворах из опасения наткнуться на Софию или её отца. Ночевал под сенью облетающих деревьев, используя хворост в качестве постели, и вместо одеяла куртку. Когда на третий день пути, ближе к закату, я увидел стены города, то первое о чём подумал это тёплая кровать и сытный ужин, но прежде мне нужно было повидать своего главу. Заплатив пошлину за въезд, я пришпорил коня и направился к Площади Обозрения, где стояли представительства Гильдий. Нужное мне строение было видно сразу, над дверью его висела большая латунная вывеска с выгравированным на нём рисунком волка застывшего в прыжке, точной копией метки, что красовалась у меня в основании шеи на груди. Трижды я ударил чугунным молотком по двери, прежде чем привратник, приоткрыв смотровое окошечко на двери, воззрился на меня так, будто я убил его родную бабушку, без согласования с гильдией. — Чегось надо, болезный? — Разговор к главе, гильдии. — А есть ли у тебя чем расплатиться, побродяжка? Я чертыхнулся. Впрочем, после событий последних дней я действительно выглядел далеко не лучшим образом. — Разуй свои слепые глаза, Илай. — Сказал я, оттягивая ворот рубашки и демонстрируя метку. В рядах любой гильдии нашего государства состояли лишь лучшие из лучших. Каждый, вознамерившийся стать частью какого-либо профессионального сообщества обязан был пройти испытания, доказывающие, что претендент достаточно искусен в выбранном деле. Все прочие могли заниматься любым ремеслом по выбору, будучи свободными мастерами, не обязанными платить взносы гильдии, но так же, не имея права просить у гильдии защиты, ссуды денег или заказов. Разумеется, свободными мастерами могли быть только люди законных профессий. Свободных воров, убийц и гетер не существовало, а если таковые обнаруживались, то быстро попадали в лапы законников. Так как, в отличии от гильдий законных профессий, сюда очень редко приходили добровольно главам Триумвирата Теней* приходилось собирать смену из бродяжек и сирот или покупать маленьких детей у особо любящих родителей, как это произошло со мной. Многие мои товарищи по несчастью, разделившие судьбу удачной покупки гильдии, тратили многие годы оттачивая своё мастерство. До двадцати одного года, возраста, когда прошедшие экзамен могли получить метку и выполнять заказы нас содержали бесплатно, на те взносы, что отдавали гильдии взрослые её члены. В последствии, те, кто смог стать полноправными представителями нашего сообщества выплачивали деньги за своё содержание и обучение из своих гонораров. Те же, кому повезло меньше, и кого признавали не пригодным на три года оставались здесь же, на положении слуг, отрабатывая своё содержание тем, что помогали более удачливым соученикам в быту. А после — оказывались на улице. Метки у них разумеется не было. — Не признал, милсдарь, извините. Пожалуйте. — Он распахнул дверь и я прошёл во двор, большой и мощённый камнем для того, чтобы здесь можно было проводить тренировки по дисциплине боевых искусств. Вдыхая знакомый смешанный запах пота, еды, лошадиного навоза и дублёной кожи я неосознанно улыбнулся. Он не был приятным, но это был запах места, которое я невольно привык считать домом. Ощущая как на душе становиться легче я поспешил по ступеням ведущим к крыльцу… *Общее наименование трёх гильдий противозаконной деятельности. Широкие коридоры, с высокими потолками и беленными каменными стенами встретили меня вечерней тишиной. Ночь — горячее время для представителей моей гильдии. Она самый верный напарник, готовый прикрыть спину в нужный момент и помочь уйти. Поэтому ночью мало кто остаётся здесь. Только больные и раненные, но они не покидают своих комнат по понятным причинам. В народе, гильдии наёмных убийц приписывают многое. Кто-то говорит, что мы сцеживаем кровь своих жертв и, купаясь в ней, продлеваем себе жизнь, кто-то уверен в нашем сотрудничестве с дьяволом… Но при этом, клиентов никогда не бывает мало и те, кто бывал здесь, оказывались поражены тому, как наше обиталище не соответствует нашей славе. Здесь почти всегда было светло благодаря множеству факелов, порядок и чистоту неизменно поддерживали на высшем уровне и занимались этим старые или увечные братья, которые более не могли выполнять заказы, в компании более молодых, кому, как я уже говорил, не повезло получить метку. Правда последние, довольно часто оказывались пойманы на воровстве или мелком вредительстве. Молодые люди были злы на судьбу и часто их обуревало желание отомстить месту, где рухнули их надежды. Но всё же здесь был их дом, а потому, в большинстве своём, наши прислужники обязанности свои выполняли с большим рвением безо всякой платы и напоминаний. Дойдя до кабинета главы гильдии я постучал. Запоздало мелькнула мысль, что следовало бы привести себя в порядок перед визитом, но было уже поздно. Из-за двери раздалось: — Входите. Я толкнул дверь и вошёл. — Глава Алоиз, добрый вечер. — А, Анри, входи. Ты задержался. — Плохие дороги, Глава, прошу меня простить. — Я чуть склонил голову. — Да, я слышал, дети гильдии сетуют на нынешнюю погоду… впрочем, им никогда не угодишь. Присядь. Как прошло? — Всё было чисто, глава Алоиз, не извольте беспокоится. — Документ? — Алоиз протянул руку и я, порывшись в кармане куртки, протянул ему пергаментный свиток. Глава Алоиз дородный и уверенный мужчина, чья голова давно припорошена сединами, а цепкие синие глаза, кажется, смотрят насквозь, неторопливо развернул свиток и удовлетворённо хмыкнув, поставил в самом низу сургучную печать, после чего снова свернул свиток и отправил его в ящик добротного деревянного стола. — Я вижу у тебя перевязь? Ты был ранен? — Ничего серьёзного. — Я раздражённо повёл плечом. — Кабацкая драка. Выпили, заметили мою метку и… обычная история… — Что ж, отдохни пару дней, заодно проведёшь пару занятий и изменишь внешность. — Внешность? — Да. Есть дело, которое потребует от тебя актёрского мастерства. Поступил заказ на доведение до самоубийства. Объект не принадлежит ни к одной гильдии, владеет несколькими постоялыми дворами в каком-то занюханном городишке. Больших денег говорят человек. — И кому же он так надоел? — Усмехнулся я. — А это, мой дорогой, совсем не наше дело. — Алоиз положил передо мной свиток. — Изучишь поутру. А сейчас ступай. В их доме нужен секретарь, а не огородное пугало. *** Отужинав и как следует помывшись я почувствовал себя значительно лучше. Мне даже показалось, будто я смыл с себя все злоключения последних дней и теперь могу с чистой совестью жить дальше. Впрочем, сомневаюсь, что определение чистой совести вообще применимо к человеку моей профессии. К моменту, когда я оказался в постели, мне уже совершенно не хотелось думать о совести и прочих сомнительных догматах морали. Едва моя голова коснулась подушки, как я начал погружаться в сон. Но… не тут-то было. Когда я уже почти видел какое-то занимательное сновидение, под моим окном раздались препротивные трели банджо. — Моя любовь я ждал тебя, и не смыка-а-ал уставших гла-а-аз. — Звучало в ночи. Голос Алана я узнал сразу. По правде сказать, голос Алана знали все члены моей гильдии от семнадцати до сорока пяти лет. И все единогласно считали его проклятием, ниспосылаемым на наши головы Богами, за отнятые жизни. Своей ориентации парень не скрывал. Как и ветрености. Его «любовью» в разное время становились все молодые и сколько-нибудь симпатичные члены гильдии. Говорят, некоторые даже отвечали взаимностью, но кто именно оставалось загадкой. Так или иначе, сейчас выбор Алана, судя по всему пал на меня. Я знал, что если не отреагировать, то подобное музицирование может продолжаться хоть до самого утра, а потому заставил себя подняться и подойти к окну. Высунувшись я крикнул: — Алан, заткнись. По-хорошему. — Ты разбиваешь мне сердце! — Откликнулся он, не прекращая терзать банджо. В общем и целом Алан был весьма толковым парнем и отличным профессионалом. И его серенады все уже давно сносили как неизбежное зло, поэтому особого гнева я не испытывал. — Алан, я устал и хочу спать. Поговорим утром. — Ты приглашаешь меня на завтрак? — Прекрасно понимая, что я хочу ему сказать, это божье наказание откровенно забавлялось. — Я приду. — Всё что угодно, Алан, только оставь в покое несчастное банджо! — Ты такой доступный, моя радость! — Фыркнул мой мучитель, но играть всё же перестал. Усмехнувшись, я запер окно и подумал о том, что этому парню чертовски повезло, что его судьба оказалась связана с гильдией наёмных убийц. Своих мастеров мы не выдаём, какими бы качествами они не обладали. Окажись он вне гильдий или быть может в какой-то другой гильдии и беднягу быстро забили бы камнями за такое поведение. Как только я вернулся в постель, сон объял меня… Пробуждение моё было ранним и случилось от того, что последние солнечные лучи этой осени нещадно били в окно. Я чувствовал себя достаточно отдохнувшим, а потому поднялся и наскоро умывшись и одевшись, развернул свиток, долженствующий ознакомить меня с моим следующим заказом. Из документа следовало, что объект мой являлся весьма небедным человеком и владел некоторым количеством питейных и постоялых заведений. Неприятное предчувствие кольнуло душу, однако я отогнал его и продолжил читать дальше. Заказчику было угодно, чтобы объект был доведён до самоубийства и непременно сделал всё сам. Такие оригиналы встречались редко, но они всё же были, и признаться честно я ненавидел этот вид работы. Одно дело быстро и неожиданно забрать жизнь и совершенно другое довести до состояния, когда жизнь становиться не нужна. Впрочем, я находился не в том положении, которое позволяет рассуждать или дает большой выбор в решениях. Заказчик так же уведомлял, что объект находиться в поисках секретаря способного вести дела его заведений, но при том обладает национальными и расовыми предрассудками, в следствии чего желает видеть своим подчинённым исключительно северянина. Северяне были народом светловолосым и светлоглазым. Я же от рождения обладал волосами сходными по цвету с древесной корой и зелёными, с болотным оттенком, глазами. Чем руководствовался Глава Алоиз, выбирая исполнительней для определённого заказа, никто из нас не знал. И стоит признать, что далеко не всегда я признаю его выбор мудрым или уместным. Однако то, что он когда-то в далёком детстве спас меня от голодной смерти исключало, по сути, саму возможность того, чтобы размышлять о неправоте благодетеля. По крайней мере вслух. А это означало, что мне в ближайшие дни надлежит осветлить волосы и в течение всего пребывания на задании использовать специальные глазные капли, которые наша гильдия, вместе с различными красителями волос, в строжайшей тайне приобретала у гильдии учёных. Это было их недавним изобретением, которое значительно облегчило нашу работу. И значительно усложнило добрым горожанам выбор невест. В кухню, к завтраку, я спустился в мрачном, но в то же время весьма сосредоточенном состоянии духа. Мысленно, я проговаривал для себя список основных привычек объекта, приложенный к свитку, и пытался представить себе человека, у которого мне надлежало отнять жизнь. Богат, несомненно, властен, ценит хорошие напитки, внешне грузен… Предпочитает иметь дело с северянами, чья сдержанность и немногословность известны всем, из чего можно сделать вывод что он твёрд нравом и ценит дела, а не слова. — Ты уже здесь моя радость! — Из размышлений меня вывел звонкий голос Алана и звук тарелок, которые он опустил на столешницу. — Ты сдержал своё слово! Вообще-то я успел забыть о ночных событиях, но невольно улыбнулся. Утро обещало быть забавным… Поев, я наконец смог отбиться от Алана, сославшись на неотложные дела. С этим человеком никогда нельзя было понять, говорит он серьёзно или шутит, но вместе с тем это всегда было довольно забавно так что, когда я снова отправился к Алоизу, настроение было приподнятым. Взял у нашего главы необходимые мне краситель для волос и капли для глаз, а так же деньги на новую одежду, которую приличествовало носить достойному и заслуживающему доверия юноше в поисках подобной работы. Алоиз сказал мне, что выходной отменяется, так как заказчик просит поторопиться. Со всеми приготовлениями, мне пришлось провозиться до вечера. От капель глаза горели и зудели, но к этому чувству мне стоило привыкать, если хотел выполнить заказ. Дождавшись проезжающего дилижанса (стоять у дороги пришлось около часа, что порядком раздражало) идущего в нужный мне город я уселся, намереваясь ещё раз продумать план. Актёрствовать я не любил, хотя и умел. Этот навык невольно приобретаешь, когда наставники готовы наказывать за каждую незначительную провинность. Играть роль по долгу службы давно стало обычным делом, и сейчас я не спеша перебирал в уме возможные варианты знакомства. Лёгкая дорожная тряска убаюкивала, и я едва не задремал, когда сидящая напротив дама неожиданно обратилась ко мне: — Милок, слышь, милок. Я нехотя приоткрыл глаза и увидел, что моя спутница черноглаза и черноволоса, что выдавало в ней цыганку. — Чего тебе, добрая женщина? — Ровно поинтересовался я, хотя никогда не любил цыган за их склонность всегда и во всём находить свою выгоду, как правило, путём обмана. — Судьбу я твою вижу, милок. Как вот эту улицу ясно вижу. Всё скажу. — Денег не дам. — Отрезал я. — Я за так скажу милок. Денег мне не надобно. Это было чем-то новым. Раньше гадалки, встречавшиеся мне на пути, никогда не отказывались от наживы. — Ну говори. — Разрешил я. — Смерть с тобой ходит рука об руку. — Усмехнулась старуха. — Как старый друг. Но скоро появиться тот, чья погибель заберёт у тебя сердце. Я напрягся. — Тебя кто послал, бабка? — Резко спросил я, хотя назвать бабкой статную женщину с живыми яркими глазами было сильным преувеличением. — Никто. Ты сам меня позвал. Запомни — никогда не поздно свернуть с пути. Дилижанс тряхнуло, я на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, никакой женщины не было в помине. Затёкшая шея и сгустившиеся сумерки в окне указывали, что я спал. Вот только, я мог поручиться чем угодно, что случившееся реально… К следующему утру мне удалось покинуть столицу. Пограничный досмотр прошёл на удивление быстро. Уставшие стражники (низшее звено гильдии законников) даже не вчитывались в заблаговременно выданное мне Главой разрешение на ношение оружия (неизменный короткий кинжал и набор из шести штук метательных звёздочек). Им хотелось поскорее отделаться от меня, и такое стремление я вполне понимал и одобрял. Мой скромный багаж, состоящий из пары смен одежды и рекомендательного письма, я нёс теперь в руках. Мою голову не покидала странная цыганка, однако в скором времени я был объят новыми мыслями, шептавшими мне, что совсем недавно я уже был в этом городе и повстречал здесь Софию. Это были тревожные, тяжёлые размышления и цыганка начала казаться пусть и реалистичным, но всё же сном. Я снял комнату в жилом квартале, решив не искушать судьбу и не связываться с постоялыми дворами раньше времени. Моей хозяйкой оказалась благообразная седая старушка, согласившаяся на совершенно небольшую плату. Кажется, ей больше нужна была компания, нежели деньги. — Надолго ль к нам, сынок? — Спросила она, лучезарно улыбаясь от чего морщины вокруг её глаз стали заметнее. — Не знаю, бабушка, зависит от того получили я здесь работу. — А у кого ищешь-то? — Стефан Оберти. Слышал, ему секретарь требуется. — Это тот, у кого через два дня дочка замуж выходит? Слыхала. Добрый он человек. А уж какой богатый. А ты, стало быть, грамоте обучен? — Да. — Я улыбнулся, хотя новое уточнение касательно моего клиента отозвалось в сознании ещё более мрачным предчувствием чем прежде. — Стало быть, почитаешь газету бабушке? — Разумеется. Но для начала обустроюсь. — Улыбаясь ответил я. Через несколько минут я оказался в своей комнате и, распаковав чемодан, на несколько минут задержался у банного зеркала. На меня смотрел голубоглазый парень со светлыми и какими-то явно ломкими волосами, доходившими до середины щеки. Анри Кайтен временно прекратил существование. Начиналась жизнь будущего секретаря Стефана Оберти носящего имя Лука Марли… *** Утро выдалось пасмурным, небо плакало мелким колючим дождём, но это меня не слишком беспокоило. Я облачился в белую рубашку и простой серый сюртук, что, по-моему мнению, вполне подходило будущему клерку, и направился к дому будущего нанимателя. Благо от моей квартирной хозяйки это было недалеко. Снять квартиру практически в центре города было конечно не дёшево, но, по крайней мере, не приходилось думать о фураже для лошади, так что траты себя окупали. Дом Стефана находящийся в конце центральной улицы я увидел сразу. Каменный, двух этажный он ярко выделялся среди более низких деревянных собратьев. Когда я подошёл к воротам, то сразу же увидел привратника. Тот был не чета нашему старику Илаю. Высокий, весьма дородный детина он возвышался перед хозяйским домом, как нерушимый гарант спокойствия его обитателей. Собравшись с мыслями, я постучал в ворота. — Чего надо? — Зычно поинтересовался страж хозяйского покоя. — Хозяева никого не ожидают-с. Иди откуда пришёл! — Моё имя Лука Марли. Я по объявлению. На место секретаря. Имею высочайшую рекомендацию гильдии Науки. И я не уйду. До тех пор пока хозяин сам не откажет мне в должности, и я не услышу это из его уст. — Настырный значит? — Как видишь. Мне необходима эта работа, друг. — Мы с тобой ещё не пили, чтоб ты меня другом звал! — Это как раз поправимо. Если ты меня пустишь. — Подкупить меня решил? Я не продаюсь. Почём мне знать, может ты убивец подосланный. — Будь я убивцем, — я ухмыльнулся — Я бы не вёл с тобой бесед, а быстро проложил себе путь к дому ядовитым дротиком. Тебе так не кажется? — Когда кажется крестятся! Ладно уж, проходи коли пришёл. Но помяни моё слово — не задержишься ты в этом доме. — А это уж не тебе решать… друг… В кованую дверь обиталища моего клиента я постучал трижды, после чего мне отперла служанка. Светловолосая, совсем молоденькая девчушка с веснушками на бледном носу. — Изволите чего, господин хороший? — Спросила она. — Меня зовут Лука Марли, милая. Я пришёл наниматься на службу к твоему хозяину. Ты проводишь меня? Девушка кивнула и я нырнул в прохладный полумрак коридора. На встречу не своей новой жизни. Путь по коридорам оказался долгим, но весьма познавательным. Пол был устлан тёмно бордовым ковром, со стен на меня смотрели портреты высоких суровых мужчин. Глаза их отличались светлой голубизной, а волосы имели цвет молодой пшеницы. И хотя встречались там и зеленоглазые, было совершенно ясно, что передо мной северяне, и, несомненно, родственники. Многие и многие представители семейства Оберти, считающие себя известными и уважаемыми купцами, которых, однако, как мне было известно, до сих пор не приняли в гильдию. Общая атмосфера достатка была неоспорима. Чугунная люстра, обитые деревом стены, огромные окна. Всё говорило о большем достатке и неприятно напоминало мне, как живут некоторые люди, из тех, которым нет нужды скрываться в вечерних тенях, чтобы нанести удар. Пару раз мы встретили слуг. Все они спешили. Женщина, явно горничная, пронесла мимо неопределённый ворох белого шёлка, который вероятно был простыней, и я невольно вспомнил о том, что здесь грядёт свадьба. Сначала свадьба, а потом поминки… Как иронична бывает судьба… Интересно сколько времени мне понадобиться, чтобы завершить дело? … Когда мы, наконец, достигли кабинета девчушка велела мне ожидать, а сама проскользнула внутрь. Через несколько минут она появилась снова и сообщила, что господин готов принять меня, а затем удалилась прочь. Я же вошёл в кабинет, стараясь улыбаться как можно более дружелюбно. — Здравствуйте, господин Оберти. — Я почтительно склонил голову. Мой объект оказался высок, худощав и ясноглаз. Светлые волосы его отливали медной рыжиной, а на висках прослеживалась седина. — Я… — Знаю, знаю, докладывали. — Он махнул рукой, останавливая меня. — Садись. Я покорно опустился в глубокое кресло. Кабинет был велик, светел. У стен стояли стеллажи с какими-то папками и свитками, в центре утвердился большой дубовый стол и два кресла, в которых мы сейчас находились. — Опыт в подобной работе есть? — Да, господин. — Кивнул я протягивая заранее заготовленную главой гильдии рекомендацию якобы от гильдии науки. — Извольте ознакомиться. — Ознакомлюсь непременно. — Его цепкие льдисто голубые глаза изучали меня, и я бы дорого дал, чтобы узнать какие выводы он делает для себя. — Со счетоводческим ремеслом знаком? — Да, господин. — Повторил я, мысленно благодаря родную гильдию за то, что учат нас не только забирать жизни. Для особых заказов. Таких как этот. — Что ж… хорошо. Сегодня я занят приготовлениями к свадьбе дочери. Приди завтра, тогда поговорим подробнее, и приступишь к работе. Даю тебе испытательный срок две недели. *** Мой первый рабочий день начался с уже знакомого коридора и кабинета. Я пришёл на пятнадцать минут раньше, так как понимал, что сейчас мне необходимо, прежде всего, выслужиться и заслужить доверие объекта. Он встретил меня, как и прежде, сидя за столом. Облачённый в простой домашний сюртук и тапочки он казался каким-то неуместным в этом строгом красивом кабинете. — Ты пришёл раньше. — Заметил он. — Это плохо, господин? — Удивление даже не пришлось изображать, я действительно не ожидал упрёков, за подобное обстоятельство. Обычно подобное рвение поощрялось. — Нет. Я спросил не от того что это плохо. Далеко ли тебе ехать до моего дома? — Нет, господин. Я снимаю комнату у пожилой дамы неподалёку. — Теперь я уже совершенно не понимал куда ведёт этот разговор. — Что я должен делать господин? Стефан наклонился, открыл небольшим ключиком нижний ящичек стола, и извлёк оттуда два увесистых кожаных мешочка, в которых судя по звону находились монеты. — Сегодня, развезёшь плату работникам. Узнаешь где какие затраты, необходима ли новая мебель или прислуга. — Да, господин. Я поеду один? — Да. А в чём дело? Нуждаешься в охране? — Нет. Просто не слишком хорошо знаю город. — Что ж, вот тебе и выпал шанс с ним познакомиться. Я жду твоего возвращения после заката с росписями всех получивших. — Все ваши работники умеют писать? — Нет. Но крестик в состоянии поставить все. Удачного дня. Не трать более моё время. — Простите господин. — Ступай, Лука. Беготня по городу заняла у меня весь день, до заката, как и пророчил мой новоиспечённый шеф, он же объект работы. Несколько раз я почти безнадёжно заплутал, но каждый раз мне довольно успешно подсказывали путь. Работники и работницы множества постоялых дворов принимали плату с неизменной радостью. Их грубоватые обветренные лица озарялись улыбками, и все они неизменно посвящали меня в то, как бесконечно добр и щедр их хозяин, и что-де без него город давно пошёл бы по миру. Все эти излияния неожиданно неприятно царапали душу, и я был рад, когда злосчастные мешочки, наконец, опустели и я мог отправиться с отчётом. Охранник, хоть и бросал на меня, по-прежнему, неприязненные взгляды, препятствий уже не чинил и впустил, не задавая вопросов. — Хозяин уже ждёт вас. — Улыбнулась мне давешняя служанка, стоило мне оказаться в холле. — Я провожу. Меня действительно ждали. Стефан по-прежнему восседал за своим столом, так что у меня почти сложилось впечатление, будто он живёт в своём кабинете, покидая его лишь ввиду экстренной необходимости. — Вы закончили работу, которую я поручил вам Лука? — Внимательные глаза объекта снова готовы были прожечь (или вернее сказать проморозить?) во мне дырку. — Да, господин. Плата роздана. Что я должен делать теперь? — Сядь. Я послушно опустился в кресло. — Я был не до конца честен с тобой, мальчик. — Господин? — Я изобразил удивление, хотя, по правде сказать, уже знал что услышу. То, что за мной хвост, я заметил ещё в первые пятнадцать минут дороги, но услышать объяснение Стефана мне было интересно. — Сегодня за тобой следовал мой человек. Ты не взял не одной монеты, хотя у тебя было огромное количество возможностей, но ты этого не сделал. Почему? — Ответ «я не вор» вас не устроит? — Я сомневаюсь, что такие есть в природе. — Усмехнулся Стефан, но взгляд его неуловимо потеплел. — Тогда мне вас жаль. — Даже так? — Так, господин. — Что ж… поужинайте с нами, Лука. — Поужинать, господин? — Мне доложили, что вы не ели сегодня. — Ваш соглядатай был внимателен. Зная, что мне нужно как можно успешнее втереться в доверие к объекту я не стал отказываться. Когда через десять минут я спустился в столовую мой мир остановился. За столом сидела София. Я возблагодарил богов за то, что моя маскировка, делающая меня светлоглазым и светловолосым северянином, позволяла мне вести себя так, будто ничего не случилось. Усилием воли я заставил своё сердце биться ровно. Если судьбе было угодно проявить столь злую иронию это не повод терять разум и совершать ошибки. — Познакомься, Лука. Это моя дочь София. — Сказал тем временем Стефан. — Я склонил голову, легонько сжимая руку девушки и касаясь губами воздуха над её запястьем. — Госпожа Оберти. Я польщён. — Не разводите церемонии, Лука, садитесь. — Одёрнул меня Стефан. София была бледна, но от моих слов её щёк коснулся румянец. Я сел. Нам подали жаркое, а затем фрукты и вино. Всё было вкусно. Значительно вкуснее, чем я привык есть на постоялых дворах или в родной гильдии. — Вы новый работник отца? — Спросила меня София заставляя отвлечься от кулинарных успехов здешних поваров. Я кивнул. — Я на испытательном сроке, госпожа. — Отец, ты опять за своё? — Улыбнулась девушка. — Никому не веришь на слово? — Девочка, тебе не стоить судить о делах. Лучше поведай мне, ты выбрала платье? Моя знакомая не дрогнула. — Да, отец, уверена ты сочтёшь его прекрасным. — Дорого? — Пятьдесят золотых. Я решила, что это правильный выбор. — Что ж, это твой день. Пусть будет так, как ты хочешь. Скажите Лука, у вас есть невеста? — Нет, господин. — А если бы была, ты бы позволил ей купить платье за пятьдесят золотых? — Моё финансовое положение не позволило бы этого, господин. — Вот видишь, София! Тебе повезло с женихом. — Я помню отец. Но тебе не стоит смущать нашего гостя. — Смущать? Лука я смутил вас? — Нет, господин. — Ты снова ошиблась девочка, как видишь. Ешьте. Оставшаяся часть ужина прошла тихо. Говорить не хотелось ни мне, ни Софии, и думаю, мы чувствовали себя одинаково лишними в этом богатом зале. Когда я уже собирался подняться, Стефан сказал мне: — Лука, завтра вы понадобитесь мне рано утром. Не уезжайте, вам подготовят гостевую комнату. *** Комната, которую мне выделили, была просторной. Большая кровать, обитые светлым деревом стены. Это было гораздо лучше того, что ждало меня на любом из постоялых дворов. Окна, выходили на сад, который уже успел облететь, однако сохранил едва уловимый запах не то фруктов, ни то каких-то поздних цветов. Опустившись на кровать, я невольно обратился к мыслям, каковые считал для себя запретными. Что если бы такой была вся моя жизнь? Совместные ужины, чистая комната… быть может, какая-то бухгалтерская управленческая работа… Я закрыл глаза. Не думать о недоступном. Лишь в рамках игры, чтобы отвлечься после выполнения работы, не более… Чтобы заполнить сознание, я начал размышлять о том, как эффективнее заслужить доверие патрона и не заметил как уснул. Разбудил меня истошный крик. Он был женским и, вылетев из комнаты, я узнал голос Софии. Это безнадёжное «Помогите!» сложно было не узнать. Я побежал на звук, и ворвался в комнату, как оказалось спальню Стефана. Горло мужчины было перерезано, тёмная кровь запачкала снежно белое бельё. Он лежал, раскинув руки, а его стеклянные, полные удивления глаза смотрели в потолок. — Папа… папочка… — Теперь уже тихо твердила София. Я взял девушку за плечи. — Выйдем, госпожа, вам нужно успокоиться. И мне тоже… Истерический смех не самая лучшая реакция на смерть человека давшего тебе работу. Но что чёрт подери мне теперь делать?! — Нужно позвать законников! Нужно расследовать… выяснить… наказать… Я торопливо, не слушая лепет девушки, повёл её в свою комнату. Плача, она не видела то, что видел я: в окне спальни, которую мы покидали, мелькнул край яркого цыганского платка. По моей спине пробежали мурашки… — Почему… почему он умер? — Ему перерезали сонную артерию. — Сказал я, но заметив, как вскинулась присевшая на край кровати девушка, отругал себя за циничность. Разумеется, она спрашивала не об этом. — Я хотел сказать, госпожа, что это видимо происки врагов вашего батюшки. — Нам нужно немедленно вызвать законников, чтобы они всё расследовали. — Да, конечно. — Медленно сказал я, понимая, однако, что если этой мутной истории коснутся законники, они заинтересуются и моей личностью тоже. Хотя в убийстве, разрешенном главой гильдии, и не было ничего, что напрямую противоречило бы закону государства, шанса доставить неприятности эта братия никогда не упустит. Но отказать девушки я не мог. Как и не обратиться за помощью. В таком случае меня всё равно будут преследовать… Что ж, оставалось надеяться, что моя маскировка действительно так надёжна как обещали и мне удастся выйти из этой ситуации безвинным помощником жертвы скорбящей о потери вместе с дочерью покойного. Если очень, очень повезёт. «И если это дело рук людей…» — Напомнил въедливый внутренний голос. Передо мной тут же встал образ цыганки из дилижанса, которой, как оказалось, не было в реальности… Теперь ещё платок… Либо я схожу с ума, либо… что? Я тряхнул голов отгоняя непрошенные мысли. — Разумеется я обращусь куда следует, госпожа. А вы пока отдохните. — Зовите меня София, Лука, просто София. — Хорошо, София. — Я сжал её дрожащие пальцы. — Я обо всём позабочусь. Доверьтесь мне. — Я повернулся чтобы покинуть комнату, но остановился, решив, что мне тоже неплохо бы разок доверится себе, то есть своей интуиции. — Скажите, София… у вашего отца были знакомые цыгане? — Цыгане? — Девушка нахмурилась. — Почему вы спрашиваете? — Цыгане мстительны. — Моя мать умерла родами и моей молочной кормилицей была цыганка, но не думаете же вы… — Нет, конечно нет, прилягте здесь и ничего не предпринимайте. Мне нужно поспешить. Сообщить обо всём… Я вышел из дому навстречу прохладному осеннему ночному ветру и провёл руками по лицу. Я видел представительство гильдии законников, когда ехал сюда в первый раз. Это к счастью было не слишком далеко. Если бы кто-нибудь сказал мне, что однажды я пойду сообщать законникам об убийстве я бы предложил, сказавшему обратиться к лекарю, но как видимо судьба имела другое мнение. Когда я приблизился к невысоким чугунным воротцам, окружающим нужное мне представительство, я увидел неприветливого сторожа, пожилого высокого мужчину с заметными бакенбардами на щеках. Мужик был сонным, и явно считал свою службу в ночное время сугубо номинальной. Поэтому, когда я постучал в ворота, взгляд его выражал едва ли не изумление. — Чего вам среди ночи? — Не слишком вежливо спросил он. — Мне, любезный, необходимо сообщить о преступлении совершённом в доме, где я служу. Убит мой хозяин. — Ох ты ж… ну коль убийство, то проходите господин. Дежурный вас примет. Мне показался весьма ироничным тот факт, что убийство совершённое поблизости от меня, явно добавило мне же значимости в глазах этого служаки, но размышлять было некогда, и я прошёл внутрь. Дежурный, к которому меня провели, оказался весьма молод, но его ясные внимательные глаза, говорили о том, что возможно своего места он заслуживает. Впрочем, говоря откровенно, я мог только порадоваться тому, что мне не достался опытный ищейка с волчьим взглядом, какие довольно часто оказываются в этой гильдии. — Убит Стефан Оберти. — Безо всяких предисловий сообщил я. — Ему перерезали горло в его собственной постели. Полагаю, надлежит проехать на место преступления и взять показания его дочери. Дежурный законник оказался именно того склада, что я ожидал и решительно поднялся готовый следовать за мной. Когда мы вышли на дорогу я невольно поймал себя на мысли, что не имею представления о том, что готовит мне грядущий рассвет, едва заметная полоса которого, уже прочертила небо. Дом Софии (в какой момент я стал именовать для себя это место именно так осознать не удалось) встретил нас тишиной, которая невольно напомнила мне кладбищенскую. — Вы не назвали себя. — Суховато напомнил законник. — Я счёл неправильным медлить, оставляя девушку в таком положении. Моё имя Лука Марли и я готов сообщить вам о себе все необходимые сведения. А ваше имя…? — Серж Круатье к вашим услугам. — Слегка усмехнулся законник. И учтите, что наш разговор только начат. — Разумеется. — Я кивнул. Когда мы подошли к нужной двери (я обратил внимание, что навстречу нам не попался никто из слуг, что насторожило меня, но измышление это я решил до времени оставить при себе), то услышали приглушённые всхлипы. Я торопливо распахнул дверь. — Мисс Оберти… София… — Я приблизился, коснувшись плеча девушки. — Вам нужно рассказать этому человеку всё что… что вы знаете о последних днях своего батюшки. Законник церемонно поклонился. — Серж Круатье к вашим услугам, госпожа. Оставьте нас Марли. Я буду говорить с дочерью покойного наедине. Наш сторож по моему настоянию должен был уже сообщить о том, что нам необходимо убрать тело. Проследите, чтобы всё было достойно. Когда я закончу, то буду говорить и с вами. Хотя, справедливо будет признать, что роль мальчика на побегушках доставалась мне не в первой подобное развитие событий раздражало. В первую очередь потому, что мне важно было знать, что скажет София и не вспомнит ли невольно о своём столкновении с представителем гильдии наёмных убийц. Но выбора у меня не было, и к тому же сетования на старуху судьбу быстро вытеснила одна занимательная мысль. Серж не говорил ни с кем кроме меня с той минуты как я поведал ему о случившимся. Когда и кому он мог поручить позаботиться о теле? Обуреваемый самыми мрачными мыслями едва ли не мистического толка я снова вышел на крыльцо, ожидая приближения коллег Круатье… Двое мужчин, освящённые мутным рассветом, приблизились к дому и я подумал, что имей я более поэтическое мышление то сказал бы, что они напоминают призраков. Вестников смерти. Пришельцы смотрели на меня равнодушно, не предавая решительно никакого значения моему присутствию. Думаю, если бы я не преграждал путь к двери, они бы прошли внутрь, не удостоив меня и словом. Но поскольку пройти мимо меня не представлялось возможным старший (что я определил по обвислым усам и морщинам прочертившим его лоб) обратился ко мне: — Их Сиятельство велели труп осмотреть и вывезти для дальнейшего дознания. Труп здесь проживает? Я едва не рассмеялся от постановки вопроса, но ответил ровно. — Труп находится — я подчеркнул это слово особенно явно — здесь. И я пойду с вами. Делать всё надлежит тихо, дабы не мешать допросу дочери покойного. Говоривший ограничился грубоватым кивком, а вот его более молодой спутник, входя в дом неожиданно заговорил. — Нет, Лука. Мы не призраки, а вполне живые люди. — Улыбка его была холодна и иронична. Я сделал вид, что не услышал обращённых ко мне слов и с сосредоточенно-скорбным видом прошёл в дом, Мысли же мои метались в поисках хоть какого-то объяснения. Первое что приходило в голову это то, что парень эмпат, однако если так, то почему он не упомянул моего истинного имени? И если он сделал это ради моей безопасности, то зачем ему помогать мне? Я пристальнее вгляделся в юношу, но не узнал его… По всему выходило, что прежде мы знакомы не были. Присланные законники действовали споро и решительно. Один осматривал комнату, другой — тело. Оба были хладнокровны и явно проделывали подобные манипуляции не впервые. Юноша занимавшейся телом внимательно осмотрел рану, затем руки трупа, рассчитывая видимо обнаружить следы борьбы. Для себя я отметил, что оных следов там не было. Я ощущал себя лишним здесь и сейчас. Слишком неуместным. Из-за стены раздавались приглушённые реплики — София всё ещё отвечала на вопросы первого законника. — Давно служите в этом доме? — Обратился ко мне тот, что был постарше. — Я был принят вчера. — Ровно сказал я, хотя понимал, как невыгоден для меня подобный ответ. Но иного я дать не мог, понимая, что Софии, ничего не знающей о моих обстоятельствах и в голову не придёт соврать. А если наши показания разойдутся… — Вот как? — Да. Мне нечего скрывать и я готов пройти эмпатическое сканирование, если в том будет необходимость. — Я шёл ва-банк, но если подумать, у меня как у наёмника Анри было гораздо больше шансов выйти сухим из воды, нежели у недавно нанятого клерка Луки с неясным прошлым. К тому же если эти двое, или один из них впрямь являются эмпатами, мой выпад может заставить их выдать себя. — Скажите об этом не мне, а на соответствующем допросе. — В полумраке комнаты мне показалось, что на губах усатого законника играет хищная усмешка… Двадцатью минутами позже тело было уложено на носилки, накрыто белой простынёй (взятой, как мне думается из шкафа покойного), и вынесено за приделы дома. Я же сидел в гостиной, в глубоком кресле. В другое время, эта комната показалась бы мне красивой и обставленной с несомненным вкусом, но сейчас с задёрнутыми портьерами, в полумраке занимающегося рассвета, вазы стоящие здесь, как и резная явно дорогая мебель, и картины которые толком не удавалось разглядеть, казались призрачными и нереальными. Я невольно подумал, что дом решил последовать за своим хозяином в мир мёртвых. Уходя, старший из служак занимавшихся телом велел мне ждать здесь, до тех пор, пока Круатье не закончит с Софией и не придёт за мной. И я ждал, мысленно перебирая в уме дальнейший план действий. Быть как можно более прямолинейным и откровенным. В рамках собственной легенды разумеется. Всячески демонстрировать готовность к содействию следствию и сканированию. Насколько мне было известно, такое сканирование было крайне болезненным, и соглашались на него лишь люди полностью уверенные в своей правоте и одержимые желанием очистить собственное имя. Так что одного моего смирения вполне может хватить для благополучного разрешения дела. Если же нет… в игру вступит гильдия. Но не решит ли в этом случае Алоиз просто откреститься от паршивой овцы? На этот случай не плохо бы сблизиться с кем-то из Законников. Сдружиться… Сдружиться с законником? … Мда… разум мой точно помутился, если я рассматриваю этот вариант. Возможности продолжить внутренний монолог мне не дали. Соседняя дверь распахнулась и оттуда торопливо выскользнула бледная заплаканная София. А Круатье сказал мне: — Проходите. Поговорим… Я безропотно подчинился и даже адресовал Сержу улыбку самую обаятельную из всех, что у меня были. Гостиная, где должен был состоятся мой допрос, была гораздо менее роскошна, но при том обладала большей долей уюта. Эта комната была меньше, и окна её выходили в ту же сторону, что и спальня, на небольшой сад. Вероятнее всего эта комната была личной обителью хозяев дома, куда гости не допускались — понял я. — Значит, вас наняли вчера? — Круатье уселся в кресло напротив меня и развернул небольшой свиток, явно готовясь записывать. — Совершенно верно. — Я кивнул. — Могу я задать вопрос? — Я слушаю. — Почему вы проводите допрос здесь, а не в своей… организации? Законник усмехнулся. — Видите ли, преступники на месте своего деяния нервничают гораздо больше. И часто невольно косятся туда, где можно найти улики против них. — Стало быть, вы считаете меня преступником? — Я считаю вас работой, которую мне надлежит выполнить, и которая не позволяет мне находиться в столь поздний, а точнее уже ранний дома, от чего, разумеется, вызывает во мне немалое раздражение, так что давайте преступим. — Я весь внимание. — Какова была ваша должность здесь? — Клерк. Помощник владельца. — И какую работу вы успели выполнить, занимая её? — Отвёз работникам жалование. — Как вы оказались в этом доме в такое время? — Господин Стефан, да упокоит господь его душу, был так любезен, что пригласил меня на ужин, а затем повелел остаться, так как мои услуги нужны были ему ранним утром. — То есть… — Круатье помедлил. — Вы говорите, что получили работу, приняли в руки деньги, немаленькую сумму, которую якобы отдали людям их заработавшим, но подтверждения тому нет, а затем вы остались в доме гостем и через несколько часов хозяин дома мёртв. — Подтверждение есть. — Возразил я. — И какое же? — Подписи людей получивших деньги. — Вы можете их показать? — Журналы должны быть на местах. В постоялых дворах. — Все работники покойного умели писать? — Они ставили крестик. — Ваше доказательство — крестик? Я коротко вздохнул. — Ещё за мной следил человек. Он может всё подтвердить. — Следил человек? То есть… господин Стефан имел основания не доверять вам? Я посмотрел в глаза Круатье и почти физически ощутил, как захлопывается капкан… — Вы судья? — Спросил я и голос мой слава Богам звучал не только уверенно, но даже почти насмешливо. — Разумеется нет. — Тогда отчего же упорно подтасовываете факты под мою мнимую виновность? Всё ещё мечтаете оказаться дома пораньше? — Вы правы, Марли, вашу виновность определять не мне. Поэтому вы отправитесь вместе со мной в Гильдию Закона и пройдёте сканирование. — Он внезапно улыбнулся. — Что бы всё было справедливо, разумеется. Я мысленно чертыхнулся проклиная собственную дерзость. Моя рискованная игра вот-вот завершиться полным фиаско, это совершенно ясно, но отступать уже слишком поздно. Я поднялся в готовности следовать за Круатье. — Разумеется. — И даже Богам неизвестно чего мне стоила эта прохладная улыбка. — Всё ради правосудия. Мы вышли из комнаты, София сидела в кресле, в котором я не так давно ждал допроса, и взгляд её выражал крайнюю растерянность. Она взирала на меня в немом вопросе, но я промолчал. Говорил за меня Круатье. — Госпожа Оберти, я увожу вашего слугу для более детального дознания. О результатах вас известят. — Но разве он… — В глазах Софии стояла такая мука, что мне стало жаль девушку. — Вас обо всём известят. — Резко сказал Круатье и мы ушли. Ночь закончилась. Этот раунд я проиграл… *** Резкий, яркий свет ударил в глаза и мне показалось, что моя голова от боли раскололась на двое будто какой-то переспевший южный фрукт. Я едва сдержал стон и осознал, что губы мои совершенно пересохли, а горло саднит. Меня окружали каменные, белёные стены с полным отсутствием окон. Потолок был высок и тоже совершенно бел. Я понял, что лежу на полу, мои руки и ноги пристёгнуты к нему кожаными ремнями, продетыми в металлические кольца, вмурованные в пол. Я не помнил как оказался здесь, и кажется не знал кто я такой. Единственной чёткой мыслью было жгучее желание пить. Что я такое? Кто я такой? Что я тут делаю. Липкий страх охватил каждую клеточку моего существа, так что даже жажда отошла на второй план. Я закрыл глаза в надежде, что если полежать спокойно, в окружении мирной темноты мне удастся обнаружить самого себя. Образы приходили постепенно. Вот я смотрю в дверную щель и вижу как пышногрудая рыжая женщина сноровисто ласкает член какого-то высокого мускулистого мужчины, чей торс покрыт капельками пота… я понимаю что это моя мать, мне пять и я не испытываю ничего кроме любопытства. Но постойте, мне не может быть пять лет… моё тело это тело взрослого мужчины. Я зажмуриваюсь крепче. Следующая картина — мне 13. Высокий мужчина лицо, которого почему-то расплывается, и я никак не могу его вспомнить, протягивает мне нож и маленького котёнка. — Убей его. — Сурово говорит он. Я отрицательно качаю головой, тогда он вкладывает нож мне в руку, и сжимает рукоять моими же пальцами. А затем, удерживая мою руку в своей, заставляет перерезать животному горло. Рубиновые брызги попадают мне в лицо. Я чувствую на губах солоноватый металлический привкус. Внезапно я понимаю, что он мне нравиться. Печали нет, в груди разливается холод и больше ничего. Да что же это такое? Кто же я? .. Я открываю глаза и понимаю что вкус крови на губах уже не плод воспоминаний. Я закусил свои губы с такой силой, что капелька крови стекает по подбородку. Интересно как кровь могла попасть на глаза? Я явственно чувствую две горячие дорожки проложившие путь по щекам. Я дёрнулся в надежде провести рукой по лицу, но ремни не поддались… Я тщетно пытался разобраться в творящемся внутри моей головы. Мысли метались, словно рой больно жалящих пчёл. Я не знаю сколько пролежал так, прежде чем осознал, кто я такой, а так же что меня сюда привело. Холодная усмешка Круатье, заплаканное лицо Софии, в доме в уютной гостиной, которую мы покинули. Всё это выплывало из тумана, накрывшего мой разум белым саваном, выплывало медленно и нечётко, словно пугающие мороки безжалостных фейри из тех историй, которые принято рассказывать в канун дня Мёртвых. Последним образом в навалившем на меня ворохе осколков собственной памяти было лицо высокой худощавой женщины с волосами цвета воронова крыла. Эта женщина, облачённая в плащ, судя по всему, и приковала меня здесь. После она сжала мои виски и заглянула в глаза… А дальше была бесконечная пропасть, тьма, ступив в которую я очнулся здесь… Судя по всему это и было сканирование. И теперь законники всё знают обо мне. А я-то дурак, по пути сюда ещё думал сопротивляться, подсунуть ложные образы. Теперь мне оставалось только ждать и надеяться, что гильдия не отвернётся от меня. Я открыл глаза в надежде разобраться откуда исходит свет, пробудивший меня к жизни и осознал, что весь потолок усеян сияющими кристаллами. Прежде мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. Невольно поверишь в то, что слухи о магах среди законников могут быть близки к реальности… Из состояния странного полузабытья меня вывел звук открывающейся двери. Надо же, здесь была дверь, хотя стены мне казались абсолютно цельными. В проёме, всё в том же невыносимо ярком свете стоял Алоис. Стоит упомянуть, что мои отношения с Главой были ровными, но никогда не переходили в категорию дружеских. Многие из моих собратьев по гильдии старались во всём походить на него, самые юные — вовсе именовали его отцом. Что касается меня, то я старался придерживаться нейтральной вежливости. Этот человек с самых ранних лет казался мне весьма опасным типом и источником возможных неприятностей. А может быть дело в том, что природа не наделила меня подходящим темпераментом, и для всех вокруг я был человеком холодным и отстранённым. Не знаю. Так или иначе, я был весьма удивлён, осознавая, что сам Глава пришёл мне на выручку. Он сделал какой-то жест, который насколько мне позволяли видеть расплывающиеся перед глазами круги, можно было расценить как приглашающий. И видимо в ответ на этот жест, из-за его спины вышел человек (вероятно он стоял там дожидаясь сигнала) и войдя в комнату отвязал меня. Затем ко мне подошёл Алоиз и рывком поднял на ноги. Он обращался со мной, словно с котёнком, держа за ворот пропитанной потом и пылью рубашки. Убедившись, что я могу стоять сам, неожиданный спаситель резко толкнул меня в спину. Он всячески дал понять, что я должен следовать за ним, но не произнёс ни слова. Всё это совершалось в полном молчании. В молчании же мы прошли по освящённым всё тем же светом неизвестных кристаллов коридору. Лишь когда оказались на улице я счёл правильным что-либо сказать. — Благодарю вас, Глава Алоиз, — как мог смиренно сказал я, голова моя кружилась и путь из логова законников дался сложнее, чем можно было бы предположить, поэтому говорил я тихо, но учитывая ситуацию сейчас это было мне даже на руку и вполне могло сойти за выражение почтения и трепета. С последним у меня всегда были проблемы. — Всё это… чудовищное недоразумение и я хотел бы незамедлительно прояснить, что… — Договорить я не успел, так как тяжёлый кулак моего неожиданного спасителя обрушился прямо мне в лицо. — Я отдал огромные деньги, щенок, чтобы к гильдии не предъявляли претензий. И ты мне за это заплатишь. Ответить внятно мне помешала сломанная челюсть, а со вторым ударом пришла темнота. В последнее время у нас с ней установились едва ли не родственные отношения…