Берсеркер

      Сегодняшний день не предвещал ничего хорошего. Запланированный отдых канул в небытие после того, как мы получили приказ сверху на очередное глупое задание не по нашей специальности. Меня, как командира взвода берсеркеров, должны были оповестить за пару дней, а не поставить перед фактом за десять часов до вылета. В тот момент единственным, что останавливало меня в желании высказать все, что я думаю о тех, кто отдал нам этот приказ, был один не очень приятный факт: я, как, впрочем, и большинство солдат, подписала договор о беспрекословном подчинении.       Вы когда-нибудь видели берсеркеров-разведчиков? Или спасательную команду, состоявшую из одних берсеркеров? Я — нет, так как до этого момента подобные миссии мы не выполняли, ибо для нас они считались позором. Но вот уже как два месяца мы выполняем подобные миссии и, разумеется, ничего с этим сделать не можем.       Мы постоянно были бок о бок с опасностью и смертью, проявляли агрессию, ярость и силу, при этом вели себя шумно и не останавливались из-за ранений. Почти у всех берсеркеров либо практически отсутствовал болевой порог, и боли воин почти не чувствовал, либо же он был очень высоким, что было очень часто.       Чаще всего берсеркеры умирают очень глупо. Просто напросто не чувствуя боли, мы можем идти прямо в пекло, а потом замертво упасть от потери крови или серьезного заражения. В свои десять лет, когда я только начала свой путь воина ярости, было очень сложно, а выносить боль с каждым разом становилось тяжелее и тяжелее. Многие новички, не выдерживая нагрузки, ломались и уходили, а те, кто не сдался, переставали быть людьми, как психически, так и физически. Психически нас ломали и собирали заново, затем снова ломали. Чтобы быстро впасть в ярость без использования наркотиков или прочих добавок, нужно было стать неуравновешенным и отчаянным, или же просто безумным, но самое важное — нужно было быстро успокаиваться, что сделать гораздо сложнее. Может, от того, что у них уже развилась зависимость, может, это уже стало делом привычки, я не знаю, но большинству из нас даже спустя годы тренировок нужны мутагены и психотропные вещества для боя. Я же подобной фигней по своей воле никогда не занималась. Наркотики и мутагены мне вводили только в самом начале пути, когда болевой порог был низким, после же, за ненадобностью, прекратили. Осадок от них, конечно же, остался, как и последствия, но мне уже было все равно. Берсеркеры долго не живут. Нас тренировали и учили выживать в самых различных ситуациях, а так же и тому, как надо вести себя перед смертью.       «Не сдаваться! Идти вперед, пока есть ноги. Сражаться, пока есть руки. Постоянно улыбаться и умирать с улыбкой на лице!» — девиз берсеркеров, которому всегда придерживались воины, даже в нынешнее время. Неосознанно ты начинаешь подчинятся этому девизу и забываешь про простые человеческие факторы. Глупо? Так и есть, но со стороны это выглядит страшно, особенно, когда на тебя бежит окровавленный человек с безумной улыбкой.       Война, начавшаяся двенадцать лет назад, с каждым днём становилась все более жестокой, а путей к миру не предвиделось. На дворе уже двадцать второй век, а люди все такие же, что и были: алчные, жестокие, безжалостные и зависимые. Имея улучшенные технологии, мы продолжаем сражаться по старому: с парой пистолетов на поясе и мечом за спиной.       А еще двадцать второй век, называется!       Но сейчас не об этом. Коррупцию нынешнего мира обсудить можно и потом.       К чему я это все начала? А к тому, что пожалев денег на профессионалов в разведке и в спасательных операциях, нас заставляли выполнять их работу, выгодную для бюрократов. Мы — смертники. А если наёмник умирает в бою, то и платить ему уже не надо, а значит, какой-нибудь зализанный мужик, самой своей сутью отдалённо напоминающий женщину легкого поведения, может сэкономить свои любимые денюжки на своеобразной рабочей силе.       Так случилось и в этот раз. Задание заключалось в том, чтобы мы зачистили один из складов на юге Италии, где велись самые жестокие сражения за последние пару лет, и спасти какого-то депутата, от которого зависит какое-то политическое равновесие. Как обычно. Обычных граждан мы не спасали, а убивали. Таков был приказ.       Высадили нас на берегу Средиземного моря, где находился склад. Там нас ожидала армия вооруженных солдат с хорошей броней и новым видом оружия, превосходящим наше по очень многим параметрам. Казалось, что мы можем против них? Но было одно «НО»: вся охрана состояла из молодых и, с виду, неопытных солдат. Мне это изначально не понравилось, но разве кому-то есть до этого дело?       Есть миссия, и её нужно выполнить.       Поначалу все шло гладко, словно по отработанному плану. Мы проникли на склад и очень быстро зачистили его, не встретив сопротивления ни с одной стороны, как-будто так и надо. Я рассказала Джеймсу, моему лучшему другу, о своем мнении на этот счет, на что он лишь кивнул и предупредил всех остальных бойцов быть предельно осторожными. Обыскав весь склад, мы все-таки нашли нужного человека, но вместе с ним также нашли и бомбу, привязанную к ящикам с боеголовками. Так как времени на обезвреживание почти не оставалось, от данной опасности пришлось спасаться бегством, не забыв при этом захватить депутата. Убежать мы успели недалеко. Прогремел мощный взрыв. Не знаю, что случилось с депутатом и остальными, но меня откинуло в море, при этом нехило зацепив обломком. Сильный удар о воду выбил весь воздух из моих легких. Сознание покидало меня, а море медленно затягивало меня на своё дно. Тело не хотело двигаться, как-будто его крепко накрепко сковали цепями, а перед глазами появились белые светлячки.       Перед тем, как я полностью отключилась, в голове мелькнула одна-единственная мысль: «Это конец?»