Пересадка

      Среда. 7:10 утра. Конец ноября.       POV Женьки       Мелодия будильника моментально выудила из уютного царства снов и протрясла мозг. Я проснулся в холодном поту и со стоячим хером. Телефон улетел куда-то в неизвестном направлении и после соприкосновения с полом прекратил источать бодрящую музыку. Но я сразу забыл про него, как только в памяти всплыли яркие моменты жаркого сна, который крутился в моей голове до того момента, когда злосчастные семь десять утра наступили. Это была вписка. Та самая, полторы недели назад. Почему она приснилась мне именно сегодня ночью? Ночь, суббота, сладкое тело Лешки-панка-малолетки и… Красивое лицо Маша. Что это был за пиздецовый гибрид, я не понимал, но… Это был Маш, такой красивый и желанный. И я стоял перед очевидным фактом, который оспаривать бесполезно. Оргазм бы наступил в следующие секунду-две, если бы не будильник. Уснуть снова, как я люблю обычно делать, уже не получится, и рука сразу же полезла под одеяло.       Мои глаза напоминали мячики для тенниса, когда я увидел того, по кому моё сознание тосковало с прошлого понедельника. Он рассеянно огляделся, когда не увидел за первой партой меня, ибо я предательски со временем переместился на своё привычное место за третьей партой у окна. В следующую секунду я оказался рядом с ним, он даже не успел присесть:       — Глянь, явление Христа!.. — уставился на него я, подперев комично ладони под подбородок.       — Ха-ха, привет, Жень, — дружелюбно проговорил он, протягивая мне руку.       Я с долю секунды глядел на неё, затем быстро пожал своей. Ты вообще в курсе, Машуль, что этой же ладонью я сегодня дрочил на тебя, вспоминая твои сладкие стоны, которые породило моё больное сознание?..       — Ты бы хоть предупредил, что придёшь, — надуто проговорил я.       — Я сам не знал, что буду, — хихикнул он, выкладывая учебник с пеналом, — сегодня за справкой пойду к врачу.       — Ты уверен? Мне не придется тебя обратно вести?       — Уверен, — чуть улыбнулся опять Маш, садясь за парту.       — Же-ень? — протянула одноклассница, рядом с которой я сидел всю эту неделю. — Нет, Женя! Сегодня ты сидишь со мной, понял? — она властно указала на место, где покоился мой пенал и тетрадь, намекая на то, кто у кого сегодня будет списывать.       — Да понял я, понял, — лениво повернулся к ней я, затем вновь обратился к Машу, — ты конечно, блин, вовремя, Маш. Ща самостоялка по новой теме и три примера надо будет решить…       — Ничего, я с репетитором разобрал всё.       От услышанного руки сами закрыли моё лицо сплошным занавесом.       — То есть ты не болел, а учился? Ты точно с этой планеты?       — Обычное дело, — махнул рукой он, открывая тетрадь с примерами, и повернул её мне, — производные такие лёгкие.       Я вновь прыснул от смеха.       — Ты своего репетитора не заразил случаем?       — Он объяснил мне всё это вчера, так что… — от тетради он поднял внезапно взгляд на меня, от чего я даже встрепенулся, но не решился отвести глаза, — когда у нас курсы?       — Завтра, — пролепетал я.       — А сегодня…       — Среда.       — Знаешь, у меня дома сегодня никого.       У меня аж закружилась голова от этих его слов. Особенно после сегодняшнего сна. И к чему же он всё-таки ведёт?       — Давай ко мне, а? Кино посмотрим, — наивно предложил Маш.       — С радостью! — чуть громче, чем обычно ответил я.       — О, правда? — он ещё удивляется, посмотрите только на него. — Классно!       Не то слово!       — А пожрать будет чего? — добавил я с улыбкой, до сих пор не веря словам Маша.       — Ну, как хочешь, в принципе, чай там или ещё чего.       — Чай? — недовольно протянул я. — А покрепче?       — Ну и покрепче тоже может быть, — улыбнулся он, и я в свою очередь снова отплыл на свою третью парту.       Начался урок. Учительница раздала всем по варианту. Маш внимательно пялился на листок, прислонив пальцы к губам. В моей голове бушевал хаос. Я больше ни о чём кроме него не мог думать. Первые минут десять самостоятельной работы я витал в облаках и совсем не мог сосредоточиться на работе.       — Жень, — шепнула подруга, — чё ты сидишь? Пиши, давай.       — А, ну да… — рассеянно проговорил я, борясь с продолжающимся хаосом в голове.       За эти десять минут я успел разглядеть Маша от макушки до пояса, как мне было видно с третьей парты. Я представлял, как его тонкая шея изгибалась в истоме оргазма, как глаза закатываются от наслаждения, а влажный язычок, дразня, вздрагивает при каждом порыве дыхания. Бледная горячая и бархатистая кожа покрывается ранами от жадных поцелуев… Ммм… Твою же за ногу…       — Чё у меня в третьем, подскажи, а?       Одноклассница меня спасла, я быстро переметнул взгляд на задание её варианта на доске, и адреналин сразу же пригнал в голову правильный ответ.       Однако, с моим вариантом всё было совсем плохо. Самостоятельная была завалена на трояк с минусом. Я сам от себя был в шоке. От невнимательности и отрешённости. Совсем на меня не похоже. Училка буквально выхватила листок, когда я только приступил ко второму примеру.       — Отец узнает — пизды вкатит… — устало произнес я, выдыхая облако пара, когда мы с Машем направлялись по направлению к его дому.       Наша дорожка ответвлялась от стандартного пути остальных ребят, и мы вдвоем шли, никого не боясь встретить.       — Если постараешься, то исправишь, не страшно же, — пытался подбодрить меня Маш, — ещё не конец семестра.       — Может ты и прав. Вот если ещё и физичка тройку вкатит… — вдруг я резко зыркнул на Маша. — А тебе легко говорить у тебя, как всегда, пять! — недовольно проголосил я, затем напал на бедного Мария, обхватил его шею рукой и протащил так метров с пять, грозясь придушить, — я хочу себе твои мозги!       — Эй, они мне ещё пригодятся! — Маш вцепился в руку и пассивно плёлся за ней, — Жень, да хорош!       — Неа! — ответил я и взъерошил Машу макушку кулаком, чему он тоже был не очень рад.       — Ай-ай! Да отпусти ты, ну!       — Ох, так уж и быть, — сжалился всё-таки я.       Маш поднял корпус, его очки сползли на бок, а шевелюра была как полторы недели назад во вторник. Только завидев сию картину, я не смог скрыть улыбки, старательно удерживая смех.       — Чего смеёшься, это из-за тебя всё… — обиженно проболтал Маш, поправляя очки.       Маш… Ботаник… Ангел… Хрен знает, кто ты, мать твою. Я не знаю, как описать такое лёгкое и ненавязчивое состояние словами. Если бы не было тебя, что бы я сейчас делал? Что чувствовал? Что бы я сейчас видел, если не яркий свет, излучаемый твоим сердцем? Действительно, ты такой светлый, даже когда обижаешься или злишься на меня. Твоя душа просто белоснежна по сравнению с моей. Как я только мог думать о таких грязных вещах, связанных с тобой, ведь в жизни убеждаюсь — это нереально! Это просто не может существовать в принципе! Ведь ты чистый свет. В тебе нет черноты и грязи, что живёт во мне, не знаю в каких количествах, но оно существует и гниёт внутри меня и омерзительно воняет.       Когда он достал из своего бара Бейлиз, я радостно вскинул бровями. Мне до последнего не верилось, что такой человек как Маш увлекается алкоголем. Но вся прелесть в том, что он лишь начинающий знаток! Мне уже смешно. Гопники из нашего района в таком случае тоже эстеты, хоть они изысканнее «Жигулевского» ничего не знают. Ведь алкоголь — это не просто панацея от всех душевных ран, но ещё и глубокий мир ароматов и многогранных вкусов, смешивая которые, можно получить ещё более изысканные оттенки. Так Маш объяснил мне, потягивая вторую рюмку Бейлиса.       — Ну, чувствуешь же?       — Я ничего не чувствую кроме вкуса Бейлиса, давай коктейли уже намутим, — нетерпеливо хлопнул по столу я, от чего Маш засмеялся.       В следующие полчаса вся кухня Машки была уставлена разноцветными бутылками каких только можно вариаций, форм и оттенков. А также всяких приспособлений для мерки и смешивания напитков, из-за чего я чувствовал себя в какой-то химической лаборатории. Телик шумел на фоне о каких-то экономических проблемах еврозоны. Что может быть важнее того процесса, как Маш виртуозно смешивал что-то, встряхивая шейкер, затем просил меня передать то или иное, и как бы здесь самому не сбиться.       — Вау… — выдохнул я, как только суета прекратилась, и Маш отошёл на такое же расстояние, чтобы поглядеть на свои шедевры.       Перед нами стояли пять бокалов разных форм и цветов, украшенные то кремом, то дольками цитрусов, то зонтиком или льдом. В воздухе терпко пахло абсентом и апельсинами.       — Давай пробовать! — с аппетитом двинулся с места я, но Маш меня тормознул.       — Стой, так же не интересно, — протянул он.       — А как интересно?       — Давай ты попробуешь угадать, что из них что?       — Ты это зря, Маш… — пробубнил я, но заметив тут же знакомый бокал, ткнул в него пальцем, — ну, вот это Мохито, например.       — Слишком легко, — улыбнулся Маш.       — Хитрый, блин, давай сам говори. Вот это что?       — Харвей Уолбангер…       — Хервей что-о?       — Здесь только название сложное. Водка, ликёр, сок апельсиновый и всё. Так, дальше… — он мягким движением руки перевел на следующий бокал, — Пина Колада. Белый и тёмный ром, ананасовый сок, всё это в шейкере взболтать до пены, для вкуса можно было добавить кокосового молока, но у нас его нет.       — Неужели у вас чего-то нет? — удивился я. — А это что?       — Новый рецепт вычитал. «Дьявольская ночь».       — Ого.       — Текила, ликёр, имбирный эль, сок лайма.       — Мощно. А последний?       — Этот тоже известный. «Секс на пляже».       Мой разум на секунду опьянел, но не от всех этих рецептов или Бейлиса, а от того, как естественно вылетело слово «секс» из уст Маша. Помогите.       — Это мой любимый коктейль. Он хотя и считается женским из-за фруктового вкуса, но всё равно. Там водка, апельсиновый и клюквенный сок, персиковый ликёр.       — Как, ещё раз, называется? — с искренним любопытством поинтересовался я.       — «Секс на пляже», Жень.       «Секс, Жень». Это всё, что я услышал, когда он это повторил.       — Ладно, теперь у меня один вопрос.       — М?       — Кто всё это будет пить?       Наши головы синхронно повернулись к бокалам. На моём лице заиграла улыбка.       — Я первый! — я радостно схватил хорошо знакомый мне Мохито и рванул в сторону комнаты Маша. На полпути я резко остановился, чуть не перевернув коктейль на чистенькие обои. Моя душа ушла в пятки: передо мной распластался метровый и чешуйчатый Эдя, от внезапности которого я разразился матом на всю квартиру, Маш не удержался и лучисто рассмеялся.       В следующий час мы выдули по два коктейля, теснясь перед компьютером Машки, периодически залезая то в мой контакт, то в его. ДА! У него есть страница в ВК! Теперь «Андрей Светов» у меня в друзьях.       — Почему «Андрей»?       — Ну, я всегда заменяю своё имя, чтобы не было лишних вопросов.       Зря спросил, это было слишком очевидно.       — Я всё равно туда почти не захожу, последний раз я его открывал месяца два назад.       — Ну, теперь будешь чаще заходить, — улыбнулся я, — четыре подписчика. Мда.       Какое же офигевшее лицо у него было, когда Маш узнал, что у меня их три с половиной косаря. На столе остался «Секс на пляже», я решился взять его первый, попробовать. Разобрать на вкус, как говорит Маш. Затем я поставил его обратно. Он застоялся бесхозный минут на десять, и тут бокал взял в руки Маш. Маш обвил губами трубочку, из которой пил только что я, и втянул напиток. Сердце моё сильнее заколотилось.       Внезапно позвонила на мобильный мой репетитор. Настроение было навеселе, и это последний человек, с которым стоит общаться в таком состоянии. Она предложила провести занятие через полчаса, ибо в следующий раз она не сможет… Отказаться было бы глупостью, ибо я чувствовал себя в полном порядке, поэтому я должен был согласиться. Я приуныл, Маш тоже притих, так не хотелось расставаться. Фильма я так и не дождался, так как мы болтали о всякой ерунде. К тому же в квартире мы устроили адский бардак, гоняясь то за игуаной, то друг за другом.       — Давай, я помогу тебе убраться, — предложил с досадой я.       — Не нужно, Жень, беги.       — Да ладно, давай, по-быстрому.       — Да забей, правда, сам уберу. Мне не сложно.       — Точно?       — Да, всё хорошо.       Таким образом, он выпихнул меня в коридор и протянул мне моё пальто, после чего я быстро накинул его на себя. Из прихожей не было видно ни одного окна в квартире, из-за чего здесь не хватало света, от этой мысли я замер на месте. Маш стоял спиной ко мне у стеллажа, пытаясь потянуться за моим шарфом. В следующее мгновение он скользнул из рук Маша на пол, от чего он ойкнул и поспешно опустился за ним, затем, отряхивая его, выпрямился. А я всё не мог отвести взгляд от Маша, то и дело глядел на его голую длинную шею и светлые пушистые волосы и сделал неслышный шаг вперёд.       — Прости, я слу…       Его дыхание перехватило. Маш чуть напрягся, уставившись в пустую тьму перед собой, когда мои руки сомкнулись на его груди. Укрепив объятие, я прижался к его плечу. Не знаю, что меня сподвигло на этот выплеск чувств, возможно нежелание рассеивать наш с ним день, или… счастье? Да, именно так, а почему нет? Сейчас мне ничего не нужно, кроме его присутствия. Или же это эффект от выпитых коктейлей? Маш не пытался вырваться, но его руки растерянно дёрнулись, прислонившись к моим, сильнее сжимая шарф ладонях.       — Жень, ну чего ты… — попытался улыбнуться Маш.       Из-за этого я только сильнее прижал его к себе. Моё сердце колотилось как бешеное, интересно, он это заметил?       — Я так не хочу уходить.       — Репетитор же, забыл?       Похоже с сегодняшнего дня это слово стало для меня ненавистным.       — Не забыл…       Я не хотел разжимать руки как можно дольше. Как будто я держу в руках сплошной свет, как будто я держу в руках нечто дорогое, будто свою первую любовь. Да. Как бы пафосно оно не звучало, это было так. Такая свобода и радость редко настигли мою бесстыдную душу. Ничего не может быть больше в данную секунду, нечто большее по отношению к Машу — нереально. Реальность она такова, это не сон, где поддельный Маш стонал от удовольствия, а это жизнь, где Маш послушно стоял, почти не дыша, гадая мои истинные мотивы. В конце концов, напившись этой сладкой негой вдоволь, я убрал одну руку и перехватил шарф, намотав себе на шею, затем убрал и вторую. Маш обернулся и поднял на меня свой взгляд из-под мрака.       — Пошёл я, — как ни в чём не бывало, сказал я.       — Иди, — обеспокоенно проговорил он.       Не знаю, насколько это показалось Машу странным, но проводил он меня с довольно доброжелательным выражением лица. Я подумал, что моя маленькая прихоть сошла за невинное дружеское объятие (да?). В такой момент грань между дозволенным, дружеским и чем-то нужным, что воплощается в порыве — стирается.       …