Пересадка

      — Жень, а это что? — позвал меня однажды Маш, когда я пытался найти ему какую-то старую книгу, которая находилась непременно среди неразобранных коробок.       Я оглянулся, Маш держал в руке листок бумаги, а в другой томик стихов, который был старше нас раза в три. Я подкрался к Машу ближе, чтобы разглядеть найденное.       — Он было внутри. — сообщил Маш.       Это оказался рисунок. Трёхлетней давности. На нём изображался эмо-человечек с искажённой анатомией, приложивший руку к груди, где зияла чёрная дыра. Персонажа окружали вздыбленные к небу крылья, испачканные чёрной кровью.       — Кусочек моего детства, Маш, — радушно улыбнулся я, почувствовав приятное ощущение нахлынувших воспоминаний, — мне нарисовала его одна подруга, сколько ж мне тогда было…       — А зачем ты положил его в стихи Лермонтова? — поинтересовался Маш.       — Ну, тогда мне были интересны его депрессивные стихи, — отвлёкся от рисунка я, но затем снова начал его дотошное изучение, — а ещё я обожал тему с крыльями…       — Прикольно, — пробормотал Маш, затем быстро переключился на поиск нужной книги.       Я не мог оторваться от рисунка… Воспоминания выстраивались словно цепь. Одно за другим.       Ранняя осень. 20:20.       Мне 15 лет.       «Холодновато что-то, для сентября…» — промелькнула мысль, в тот момент, когда от дрожи чуть не прокусил сигарету. Я отбрасывал под собой надоедливые жёлтые листья, благодаря которым вокруг было так живописно. Слабые фонари освещали путь быстро спешащих людей, пронизывающий ветер придавал им лишь больше скорости. Я и моя спутница тоже неслись по мокрому асфальту. Девчонка, что была со мной, вцепилась в мою руку от холода. Её колготки в широкую сетку и рваная в клочья балетная юбка совсем её не согревали.       — Ой даже ты замёрз! — подняла свои гигантские глаза с чёрной подводкой она.       Как я ни пытался держаться молодцом, всё же дрожь выдавала меня с головой.       — А может это новый способ самоубийства, а? — хохотнул я с дрожью в голосе.       Мой классический суицидальный юморок.       — Нет, раньше меня ты не умрёшь, это будет несправедливо, — заключила девушка и поднявшись на носки своих кед-сапог, чмокнула меня в щёку.       — Тогда, чтобы этого избежать, нам надо идти ещё быстрее…       И мы перешли почти на бег, пробираясь сквозь гущу вечерней темноты, она держала меня за локоть, и я лишь сильнее прижал её руку к себе. Подруга моя завизжала от нового прилива холодного ветра.       — Я хочу, чтобы мы умерли вместе, — пропела она, — только ты и я. Держась за руки, лететь с высокого этажа, как птицы. Мы будем принадлежать друг другу вечно. Что нам даст этот гнилой мир?..       — Всё так и будет, — твёрдо заверил я улыбнувшись ей в глаза, сильнее сжав её ладонь, наполовину облачённую в чёрно-розовые рукава, под которыми зияли шрамы от лезвий, — мы превратимся в вечность.       Мы были влюблены в смерть и отчаянно звали её к себе. Эмокиды, затерянные в этом взрослом мире. Однако же я пока ни разу к лезвию не притрагивался, и с ужасом в первый раз увидел её изувеченные запястья.       — Но сначала ты меня нарисуешь, — твёрдо потребовал я.       — Ну, я же обещала, — улыбнулась моя подруга-суицидница, — я уже знаю как.       — С крыльями?       — Ага.       Соня. Моя Леди Отчаянья. Она всегда хотела, чтобы я её так называл. Первым делом мне приглянулось её кукольное личико и впалые щёчки. Иногда мне казалось, что ей могло принадлежать моё сердце, однако некоторое время спустя после этих отношений останутся лишь мои наивные подростковые стишочки. Чёрные тени на глазах, чёрные губки, нещадно выбеленные волосы, причёска каскад с косой бело-розовой чёлкой и длинными прямыми прядками, спадающие с плеч. Пёстрый чёрно-розовый платок на шее, белая юбка и кардиган со значками и цепами. Выглядела как противоложность мне — вся в белом, а я весь такой в чёрном. Как ангел и демон, это была наша фишка. На её сумке-почтальонке куча брелоков суицидальной тематики, которые я порой любил рассматривать. Будь то медведь без глаза или девочка Ленор из мультика и прочее. В плане аксессуаров я был чутка поскромней. Пальто-куртка с парочкой значков, голые локти, на одном запястье бесчисленные фенечки от друзей и неравнодушных девчонок, шашечный браслет и часы, на другом завязанная бандана. На ногах чёрные узкие джинсы в клетку и не менее холодные плоские слипоны в чёрно-белую шашку. Образ завершала композиция на голове из чёлки, которая мне доходила чуть до носа и острым начёсом за затылке, локоны торчали вверх на манер имиджа солиста моей любимой немецкой группы. Ну и куда же без обведённых чёрным карандашом глаз?       — Вот дубак! — не выдержал я. — Не-не, я так умирать не хочу!!! — с этим криком я рванул вперед, держа за руку мою Леди Отчаянья, отчего она звонко засмеялась.       — Ты дурак что-ли, у меня же юбка задирается!       — Тебе важнее юбка или я?       — Аха-ха-ха! Ты такой смешной! Мы ведь даже не опаздываем.       — А ты представь, что опаздываем!       Мы спешили на одно очень крутое мероприятие, где будет куча таких же как нас — заблудившихся в эмоциях и суицидальной философии подростков. Эмокор-концерт.       — Ох, Жень, спасибо, что позвал меня сюда! Ща как раз будет выступать моя любимая группа!.. — пыталась отдышаться моя Леди, как только мы зашли в клуб, — я их так люблю, не представляешь! Один Марк чего стоит, такой секс!       Ага, не представляю. О группе, о которой так любовно отзывалась моя подруга, кучке никому неизвестных ребят, о существовании которых я узнал совсем недавно, если не вчера. Узнав о том, что это любимая её группа, грешно было не пригласить на их концерт, хотя «концерт» слишком громкое слово для выступления на тесной сцене небольшого клуба.       Оригами — Наполовину Прав, На Полпути Отсюда (Для атмосферности той эпохи: з)       Наконец, мы настигли входа. Моя спутница в предвкушении стала рыскать по сумке в поисках билетика. Вскоре мы оказались внутри насквозь прокуренного клуба, где атмосфера казалась мне такой родной. Аудитория была подобна нам двоим: а именно подростки самые разные: и толстые и тонкие, с чёлкой и без, и взрослые и мелкие, и у каждого свой мир, наполненный болью. Кто-то стащил деньги на этот концерт у пьяного отца, кто-то горбатился на неблагодарной работе, а кто-то потратил последние копейки, чтобы завтра свалиться с крыши, ну или, в крайнем случае, напиться, а кого-то пригласил я, а этот я просто нашёл пятистольник на дороге. Мне тогда казалось, что жизнь такой будет вечно. С наступлением назначенного времени, клуб взорвался огнём всеобщего безумия. На сцену выходили разные группы общей направленности, чьи песни опьяняли их слушателей общей одержимостью к смерти. Спустя некоторое время, народу в клубе заметно прибавилось, отчего стало очень и очень тесно, будто толпа пыталась превратиться в единое целое, что обещало стать самым нашумевшим событием в нашей эмо-тусовке. Спустя ещё время в клубе становится с нетерпением жарко и душно, что надоедливая чёлка липла ко лбу, а краска вокруг глаз стала грязно смешиваться с потом. Дышать было уже нечем, а голос я уже сорвал, однако моей девушке было всё это по душе.       — Вот они!!! — проорала она мне в ухо, когда на сцену взбиралась новая группа молодых ребят.       Соня завизжала от восторга, что из-за этого я не расслышал названия группы. Я и не успел окинуть взглядом всех четверых ребят, как ошарашено уставился на бас-гитариста, который так отличался от всех. От своих согруппников, от аудитории. Казалось, что ему льстило внимание собравшейся толпы, и на его лице играла лёгкая полуулыбка, которую украшали чёрные кольца пирсинга. Растрепанная ярко-красная челка частично закрывала обзор его глазам, от чего взгляд был сконцентрирован на струнах своей гитары. Голый подкаченный торс, поблескивающий выступившим потом, на груди и руках чарующие взгляд татуировки, на шее была вытатуирована сплошная звезда, черные ногти и тряпичные браслеты так же украшали его жилистые и крепкие руки. Все в зале будто одновременно задержали дыхание, ведь они даже еще не начали играть.       — Я хочу его, — озвучила мои мысли Соня, уставившись на гитариста.       Это было немного обидно слышать, потому что мы еще ни разу не переспали с ней. Хотя чего уж там. Я вообще еще ни с кем никогда не спал!       — Гитариста? — засмеявшись, спросил я.       — Бас-гитариста! Это Марк, и он охуенен!       Я снова перевел взгляд на него. Его глаза прошлись по толпе, на мгновение мне показалось, что он остановил на мне свой взгляд.       — Ща, ребят, этот долбоёб ещё не настроил свою гитару, — блеснул улыбкой солист, бросив взгляд на неродивого товарища по группе с красной шевелюрой, на его эту фразу зал отреагировал безумным хохотом. — Ну чё, всё? А, он всё. Ну, тогда поехали!       Безумие, безумие, безумие… Это всё, что я могу сказать. Все просто сошли с ума от восторга. Музыка трогала душу и сердце, они отличались не только одним гитаристом от остальных групп, но и музыкой. Однако никто из них не приковывал к себе мой взгляд как прекрасный в момент владения своей гитарой Марк. Просто мечта. Я с горечью осознал, как бы прекрасно он смотрелся с девушкой в объятиях, с той же самой Соней, например. Хм, ну и пофигу.       Они исполнили несколько песен, я с огорчением осознал момент, что больше не услышу их сегодня. Ребята, прощаясь с публикой, покинули сцену. Я проследил, как Марк в последний раз окидывает сцену взглядом, затем подбадривающе хлопает солиста по спине.       — Боже, было так круто! — крикнула Соня, вытирая своё лицо от пота, и поманила за собой, чтобы отойти от сцены вглубь клуба, где народу было гораздо меньше.       — Жалко они не устраивают собственных концертов.       — Да они же никому неизвестны, какие концерты? Кстати, я теперь тоже их фанат.       — Правда? Тебе понравилось? — запрыгала на месте Соня.       Мне понравился гитарист, но и музыка у них не плоха.       — А мы, что, уже уходим? — поинтересовался я, заметив, что Соня не собирается обратно к сцене.       Она отмахнулась:        — Я устала, да и в конце концов я только ради них и пришла. Да и что-то мне нехорошо… — вздохнула она.       — Серьёзно? Пойдем, присядем тогда, — предложил я, и мы направились к бару.       — Слушай, есть одна тема, — начала она, заняв место на высоком стуле, я же прислонился к её коленям и внимательно прислушался. — Но, не знаю, тебе не понравится…       — Какая тема?       — Говорят, что в этом клубе можно пробраться в гримёрку к выступающим.       — Ты серьёзно? — изумился я.       — Конечно нет, это просто слух, — сделала паузу Соня, затем, закусив губу, продолжила, — было бы здорово стащить футболку, например, у Марка, — улыбнулась она.       — Так он же был без неё.       — А как он сюда приехал в такую погоду?       — Э-э-э, ну хуй его знает.       — Можно хотя-бы проверить, правда ли приехал без неё, — Соня явно на что-то намекала.       — И чего же мы ждём? — с задором спросил я, уже дёргаясь с места.       — Стоп-стоп, ты чего?       — Того, пойдём к ним в гримёрку.       — С ума сошел?       — Ты сама предложила!       — Так-то да, но это нереально, а просто слух!       — Тогда я схожу проверю, хочешь?       Соня на мгновение задумалась. Затем подняла на меня взгляд надежды и улыбнулась:       — Ты, правда, сделаешь это для меня? — обнажила зубки в улыбке она.       — Конечно! — улыбаюсь в ответ, предчувствуя атмосферу неизвестности. — Закажи себе коктейль, я скоро вернусь. Если это слух, и меня вышвырнут оттуда пинком под зад, правильно? Зато я буду уже тут через пять минут, окей?       — Хорошо, только не бросай меня.       — Да ну ты чё, — улыбнулся я. — Я скоро буду, — сказал я, поцеловал её в губки и умчался в сторону сцены.       Я побежал сквозь толпу, не понимая, на что согласился. Толпа выла под музыку следующей группы, к которой я был безразличен. Что же от меня требуется? Просто пробраться в гримёрную к бас-гитаристу? А у них вообще есть гримёрная? Неважно, мне следует лишь стащить его вещь, некий трофей, это так забавляет. Соня так будет счастлива. Но ради неё ли я несусь неизвестно куда в безумии? Отчасти. Лишь отчасти, ведь передо мной стоял статный образ гитариста группы. Неужели он в моём вкусе? Меня привлекают вроде как ровесники, а Марк мне… в старшие братья годится разве что. Но его образ настолько бесподобен, что его нельзя не возжелать. Всего одна вещь. Футболка, всего лишь навсего. Бредовые мысли часто посещали мой больной детский разум, что уже перестал на это обращать внимание.       Я аккуратно пробрался к служебным помещениям, чьи коридоры оказались пусты, от чего больно звенело в ушах. Символичные охранники, которые по идее должны следить здесь за порядком, как-то услужливо вели беседу с какими-то девушками, что меня и вовсе упустили из своего поля зрения. Я прошмыгнул за их спинами в дверь, куда заходил и выходил персонал, поэтому меня никто не заметил. Ноги тихо шагали по коридору, дабы не издавать лишнего шороха, ибо мне слышался пугающий шум собственного дыхания. Касаюсь кончиками пальцев шероховатой стены, чтобы сохранить равновесие. Тесный и плохо освещённый коридор с обшарпанной штукатуркой и вздувшимся линолеумом. Стены коридора были заставлены всяким хламом и музыкальной бутофорией в виде чехлов для инструментов или запылившихся шкафов. Тут были помещения уборщицы, охраны, и всякая какая-то подобная дребедень. Сомневаюсь, что у всех музыкантов есть какие-то гримёрные. Они же по сути бомжи для организаторов, дай бог отыщу какую-то подсобку, куда группы скинули свои вещи с дороги, а сами пошли на улицу курить. Посмотрим, что найдётся. На фоне гудела музыка, но так ненавязчиво, что страшишься любого шороха под ногами. Из-за угла внезапно появился либо кто-то из организаторов, либо владельцев данного заведения, что уткнувшись в телефон, меня даже не заметил, пройдя мимо меня, от чего я в ужасе задержал дыхание. И на что я согласился? Какого чёрта я сломя голову погнал сюда? Блинский блин. Обратной дороги нет. Я не трус, но я боюсь.       Наконец, я набрёл на какое-то подобие помещения для выступающих, завернув за угол. Искал не долго, всё же — один коридор клуб маленький, служебные помещения все компактно были расположены за сценой. На меня натыкалось пара человек музыкантов, но им было наплевать, для них я был таким же артистом. Было, что я даже зашёл в одну комнату, но сию секунду вылетел оттуда, поняв, что ошибся в поиске барахла музыкантов, тем более, что за дверью раздавался радостный гомон. На табличке была надпись «Отдел кадров», твою мать. Выровняв дыхание, я бросил взгляд на последнюю дверь перед толчком. Джекпот. Это был солист нашей с Соней полюбившейся группы, выходящий из своей подсобки вместе с приятелем, с которым они что-то шутливо обсуждали и вскоре прошли мимо меня. Я слился со стеной среди всяческого реквизита, поэтому заметить меня было трудно. Неужели они ещё будут выступать? Почему не собираются уходить? А, не важно, я был уже на полпути в их комнату. Сердце бешено колотилось от предвкушения. С этого начнётся крах моей души?..       Я коснулся ручки и в следующее мгновение открыл дверь, скользнув внутрь словно тень. Комната оказалась довольно тесной, не больше моей гостиной дома. Низкие потолки, какой-то старый пыльный диван у стены и большое количество барахла на полу, видимо, багаж самих музыкантов. Ведь у каждой группы не только гитары свои, но ещё и ударные установки, всякие пульты управления, еда, алкоголь и бог ещё знает что. Это была куча наваленных в беспорядке друг на друга вещей, однако же инструменты аккуратно стояли на своих подставках и блестели новизной. Так я и узнал гитару моего нового объекта вожделения. Кремового цвета корпус с шоколадно коричневыми вставками по краям и золотистые струны с вложенным медиатором между них. Рядом валялся чехол из-под этой гитары, в который небрежно была свалена одежда. Футболка, верхняя одежда, документы, возможно где-то деньги, но меня это совершенно не интересовало. Мне нужна футболка. Поверх лежала тёмно-серая футболка с красивым принтом из какого-то рваного орнамента. Дрожащей рукой я потянулся к ней, и мои пальцы коснулись мягкой ткани. Я уже и забыл о времени и о том, что мне пора уже убираться. В голову полезли странные, маньячные мысли и представления о том, как недавно, может быть по дороге сюда, эта ткань плотно прилегала к его рельефному телу.       — Так, это чё такое, нахуй.       Раздался резкий низкий голос позади меня, от чего меня будто разразило электричеством: волосы поднялись дыбом, как на голове, так и по всей коже. Это был он, Марк, который открыл дверь так бесшумно. Я подумал, что это конец, что всё пропало, что меня избивают все четверо члена группы, и том, что какого фига я не рванул отсюда обратно к Соне…       Я резко развернулся к нему, поняв, что терять мне особо уже и нечего, спрятав трофей за спиной, с которым я ещё не хотел расставаться. Передо мной стоял музыкант, который глядел на меня уже без той улыбки на сцене, поверх его голого тела надета черная куртка. Я разглядел его серьги в ушах и два симметричных черных кольца на нижней губе. Черная звезда на шее вселяла немой восторг. Я не мог воспроизвести и звука, а лишь глупо улыбался как идиот.       — Не думал я, что фанаты начнут ко мне вламываться в гримёрную, тем более какой-то пацан, — фыркнул он, подходя ближе, — а ну, покажи, что у тебя за спиной! Обокрасть меня вздумал?       — Нет-нет-нет! — замотал головой я, показывая его футболку. — Ни в коем случае, ты что! Я не вор какой-то там…       — А это тогда что? — недоумевал Марк.       — А это просто… Мне нужна была только она… — виновато опустил взгляд я.       Тут Марк внезапно рассмеялся, шлёпнув в ладони, от чего я недоумённо на него уставился.       — Чё за смешной, народ, я не могу… Что за маниакальные наклонности? Тебе как вообще взбрело в голову прокрасться сюда?       — Мою голову часто посещает всякий бред, — отмахнулся я, — тем более это была идея моей девушки.       — Вы оба больные на голову, — засмеялся снова парень. — Можно было просто попросить, когда мы уходили за сценой… Стоп. — Вдруг оборвал свою речь он, уставившись на футболку. — А я в чём обратно поеду?       — Возьми мою! — снова эта идиотская улыбка.       — Плохая идея, — проговорил Марк, подойдя к маленькому холодильнику и отперев дверцу — твоя еле на меня налезет.       — Да всё налезет! — гавкнул я и реактивно стянул с себя футболку. — На! Померяй!       Марк открыл одну бутылку и как-то странно на меня посмотрел.       — Не, забей, дурацкая идея. Забирай и вали, твоя девчонка, небось, заждалась.       — Блин, ты серьёзно? — не веря удаче, завизжал я, прижимая к телу уже две футболки. — Спасибо тебе большое! Правда! Ты очень крут.       Марк упал на небольшой диван, мои мысли вновь не давали мне покоя.       — Вы, ребята, вообще классно сегодня выступили!       — Тебе понравилось? — довольно произнёс Марк.       — Конечно! Если бы не понравилось, не побежал бы сюда, — захохотал я.       — Мне тоже приятно, что фанаты вытворяют такое… Но, надеюсь, это был последний раз. Ты понесёшь это своей девушке?       — Ну, да.       — Ей повезло с тобой, может автограф?       — Обязательно! — взвизгнул я, не веря, что забыл о такой важной детали.       Быстро отыскав где-то маркер, Марк любезно расписался на футболке.       — Ты точно у меня ничего не спёр? — спросил Марк, хлопая себя по карманам, поверяя, видимо, что где у него лежит.       — Я бы ничего не смог унести, — я достал из заднего кармана свою толстенную Нокию, — с такими-то брюками.       Марк поднялся на ноги, подходя к двери, что бы мне её отпереть.       — Ты оденешься сегодня или нет? — буркнул он, кивая на меня.       Только сейчас я понял, что до сих пор стою перед ним полуголый. Я с секунду подумал и напялил его футболку, которая оказалась на размер мне велика. Я отдам её потом Соне, предварительно спросив «А ты снимешь её с меня?». Я вскинул голову и улыбнулся.       — Всё, надеюсь? — недобро буркнул гитарист, норовя от меня избавиться.       — Ага, всё, — кивнул я счастливый.       Я уже хотел было юркнуть в приоткрывшуюся дверь, но тут меня что-то остановило. А именно мысль, что себе трофей я тоже хочу отхватить.       — Хотя нет, не всё.       Я развернулся и поднял к нему голову. Он в ожидании смотрел на меня. Затем я поднял ладонь и коснулся его щеки. Приподнявшись, поцеловал его в тёплые губы. Я чувствовал запах пива, но он же и взбудоражил моё нутро, как некая небрежность, которая не присуща девушкам. К моему удивлению, он не отпрянул, как ошарашенный, поэтому я продолжил этот невинный поцелуй, однако его глаза были расширены. Затем я отпрянул, глядя ему в глаза, затем схватился за ручку двери.       — Ну, удачи, — пожал плечами я, разворачиваясь для ухода.       Однако его рука вмиг захлопнула передо мной дверь, отчего я вздрогнул от внезапности. Затем он навис надо мной, прижав к стене.       — Девушка тебя ждёт, да? — горячо проговорил он, пустив пальцы под край собственной же футболки, от чего я ощутил сладостную дрожь. — Хитрый котёнок…       Отлично. Теперь он принял меня за озабоченную малолетку, да? В принципе так и есть, но уже плевать, особенно, когда он одаривает меня таким страстным поцелуем, жадно овладевая языком. Раздался щелчок замка в двери, что меня только позабавило сильнее. Я жадно обхватил его руками, отвечая той же страстью, почему-то стало так на всё наплевать, голос разума просто выключился.       — Ты бы ещё полностью разделся… — всё бормотал он сквозь улыбку.       — Да я не специально даже… — виновато между ласками проговорил я, жадно исследуя ладонью его грудь и живот, а второй я потянулся к его члену.       — А тебе сколько лет?       — Почти шестнадцать.       — И уже такой шустрый.       Я и понятия не имел, что делать дальше, я беспомощно отдавался неизвестности, когда он снова стянул с меня эту проклятую футболку. Что мне ответить Соне, когда она поинтересуется насчет красного засоса на шее? Что я отвечу, когда вспомню это незабываемое чувство, когда от горячего прикосновения его языка по всему телу разносится неимоверная пульсация похотливого желания. Мой член уже стоял, его тоже, назад дороги нет. В следующие мгновения его проклятые руки добрались до ширинки на моих брюках, которые, благодаря своей тесноте, плохо скрывали эрекцию. Он обхватил рукой мой член и всасывал кожу на моей шее, доставляя мне волну блаженства. От нахлынувших ощущений я откинул голову, стукнув головой о стену и готовый был дать волю крику, которые был бы слышен на весь коридор, однако изо всех сил я пытался сдержать голос, от чего срывались с уст лишь сдавленные стоны наслаждения.       Ласки представителя мужского пола казались более настоящими, что ли. С тех пор я точно убедился, я — по мальчикам. Его движения были более живыми, властными, это доставляло особое удовольствие, тем более, когда это такой парень, басист группы, только что сошедшей со сцены, сорвав блистательные аплодисменты, весь в поту, пиве и сигаретном дыме — как же мне этого всего хотелось здесь и сейчас. Я почувствовал вибрацию в кармане. Я уже почти кончаю… Свободной рукой я достал телефон. «Это была дурацкая затея с самого начала, возвращайся скорей!» — гласила надпись. Не успел я спрятать мобильник обратно, как Марк отыскал мою ладонь и прижал её к стене, снова принявшись меня целовать в губы, чтобы я кончил наверняка, телефон же беспомощно упал на пол. Вдруг я напрягся всем телом, вцепившись в его плечи и стараясь изо всех сил сдержать рвущийся голос. Моя горячая сперма полилась ему по руке. Марк довольно улыбнулся, стряхнув её остатки на пол.       — А ты? Давай я тоже тебе, — сквозь тяжёлое дыхание предложил я.       Я совершенно и не думал сейчас уходить, не увидев его член. Марк взглянул мне в глаза, он тяжело дышал через рот с улыбкой, пытаясь подобрать слова для ответа.       — А ты хочешь? Ну, давай.       Он повёл меня за собой на диван, затем сам расположился на нём. Я же в предвкушении глядел на всего него. Он стал расстёгивать свой ремень неспеша.       — А ты делал это когда-нибудь ртом? — внезапно спросил Марк.       — Ещё нет, — кротко ответил я.       — Попробуй.       Я встрепенулся на брошенный вызов, что только прибавило мне азарта. Сначала я хотел доставить ему удовольствие руками, я будто заново заводился от его реакции, Марк млел и таял от моих ласк, с каждым моим прикосновением его член становился будто твёрже. Затем я коснулся губами сочившейся смазкой головки, чего он так явно жаждал, затем охватил его горячий член ртом.       — Вот так, хороший мальчик…       Мобильный разрывался от входящих звонков где-то там, на полу, пока мы всецело отдавались друг другу.       Марк кончил себе на живот своей же рукой. Сперма собралась в пупке и на рельефных мышцах пресса, а также скатывалась на сам диван, я был счастлив что посодействовал этому. Мы обменялись улыбками и поцелуями, он наставал, чтобы мы встретились ещё, в обмен на бесплатный вход на его концерты соответсвенно. Но мне совсем не это было нужно, а сам он. А я ему, значит, понравился! С этой мыслью и тупой улыбкой на губах, я бежал сломя голову обратно в клуб, к моей ненастоящей девушке.       — Наконец-то!!! — вскрикнула Соня, завидев меня, когда я запыхавшись пробирался к гардеробу сквозь уже опустевший клуб.       — Извини… Извини меня… — все не мог отдышаться я.       А за что я собственно извиняюсь? Что накуролесил с её идолом? Что фактически изменил ей? Или что всё-таки опоздал… Минут на двадцать.       — Ты где застрял?! Я думала, что тебя там повязала охрана! Я сижу и с ума схожу. Уже все ушли! — она пыталась ударить меня моей же шапкой, — почему ты не отвечал на звонки? А это... Ты разве в этой футболке сюда пришёл? — наконец обратила внимание она.       Я лишь только улыбнулся так широко, насколько был способен. Вот и трофей с автографом того, чьи прикосновения все ещё помню на себе. Соне совершенно не обязательно знать, что я делал ради него.       — У тебя получилось, получилось! — визжала она, крепко-крепко обнимая меня. — Боже, я так волновалась! Но у тебя получилось… ________       — Ты что, поёшь?! — ошарашено уставился на меня Маш.       Я даже не сразу понял, как к этому факту привёл наш диалог, однако я всё-таки решил уточнить:       — Скримил. По-русски говоря — экстримальный вокал. Я тусовался как-то с одной группой, таскался на их концерты, а солист дал мне парочку уроков. Иногда я даже исполнял всякие каверы на сцене, когда у кого-то не хватало солиста. Вот так вот, — улыбнулся я, надеясь закончить ковыряние в моём прошлом.       — Экстримальный вокал… Это как?       — Как? Ха!       Я набрал в легкие побольше воздуха и…