Пересадка

      Сообщения (1)       — «Эй, Жень, а у тебя группы скрыты, чтобы никто не видел, в каких ты сидишь, чтобы подрочить на гей-порно?»       — «Я не дрочу на гей-порно, леш!!! 1»       — «аххахаа»       «Мне смех твой трудно себе представить,» — подумалось мне, скрестил я руки на груди.       Второй час ночи после дня, когда я так наивно поддался соблазну этого коварного шестнадцатилетнего пацана. Черт подери, ему всего шестнадцать, он явно старше всех своих сверстников, лет на пять-семь… В голове, естественно. Поздравляю, Леш, у тебя прекрасное будущее, правда учишься херово. И кто бы мог подумать, что из-за него-то, глупого мальчишки, у меня будет так сносить крышу. И далеко не из-за симпатии, а из-за безысходности. Неужели мне так сойдет это с рук, все то, что было с ним? Да, секс с тобой прекрасен, с тобой будет удовлетворена любой парень, а может даже и девушка, но нет… Тебе с какого-то хера понадобилось поиграть на моих нервах. Гррр… Я уже не держу себя в руках, я не знаю кого винить. Может в церковь сходить? Да меня скорее на пороге испепелит адским пламенем, настолько я нечист. Точно, приму пост, и очищусь. Молитвами выбелю до чиста свою душеньку, чтобы мне не стыдно было коснуться своего ангела. Я уже вижу эту картину: с моих черных крыльев стекает черная слизкая смола, эта слизь касается стоп, пачкает кожу, но она все не кончается. Бес покатывается от смеха, топая своими звонкими копытцами, отчего трясется коротенький хвост с треугольником на конце, у этого существа знакомый ирокез. А Маш стоит рядом и с интересом наблюдает за этим процессом «очищения», хлопая наивно глазами, а за его плечами трепыхаются белоснежные перышки…       Я судорожно дернулся и очнулся от этого противного сна перед включенным монитором. Ну, надо же, блять. Сто лет сны не снились и тут — на тебе. До чего ж странно, моя фантазия никогда не спит…       Перед тем как пойти на боковую (в надежде, что приснится что-то более приятное), заглянул в список друзей. Напротив твоей пустой аватарки значок — online. Мне пришло в голову сделать тебе небольшой сюрприз. Должно же что-то хорошее сегодня произойти.       ***       Вещает Машуль. (POV)       Женька, блин, гад, из-за тебя уснуть не могу, поэтому приходится чем-то себя занимать, чтобы не ворочаться в постели, и читаю всякую ерунду. После того инцидента он даже не перезвонил. Я полностью в смятении: что мне делать? Я хочу поскорее тебя увидеть, ведь я давно уже заболел болезнью, симптомы которой проявляются лишь в твое отсутствие. За все праздники, я ни разу учебника не открыл, потому что мысли уже не о светлом образовании, я так изменился. Но в то же время я злюсь. Злюсь, что я снова один, а ты нет. Черт подери… Верить мне тебе или нет?.. Сам бы уже давно позвонил, но нет…       Мою страстную думу прервала вибрация мобильника. Я испуганно перевел взгляд на миниатюрного нарушителя спокойствия. Дрожащей рукой я схватил телефон, на экране которого высветилось то самое заветное имя, в чью власть я порабощен. Как это может быть? Приятное, однако, совпадение. Как бы я не злился, а приятное. Поспешно снимаю трубку, дабы не заставлять тебя ждать:       — Алло? Жень? — почему-то с улыбкой спросил я.       — Маш, не спишь? — послышался любимый голос.       — Нет-нет, а я как раз… — думал о тебе, думал, думал. — Нет, не сплю, — осекся я, — читаю всякие статейки, не могу уснуть.       — Тоже самое, ха-ха, — засмеялся ты.       — Как провел день? — решил полюбопытствовать я.       — Да так, с другом гулял, давно не виделись.       — С другом, окей, — вздохнул я.       — А ты ревнуешь, да? — лукавит.       — Спрашиваешь.       — Ну, не боись, завтра я полностью в твоем распоряжении.       — Правда? — снова не сдержал улыбку я.       Я снова смогу тебя увидеть?       — Ты снимать ведь умеешь?       — А?       ***       Женечка глаголит. (POV)       Начнем-ка мое очищение призывом ангела. Я наивно привык полагать, что мне всегда все сходит с рук, что ж, посмотрим, во что выйдет этот фокус с ангелами, присутствие которых будто доктор подписал для моей кровоточащей души.       Твоя улыбка сияла так же ярко как солнце в этот безоблачный день, глаза спрятаны от этого сияния за зеркальным объективом. Тебе оказалось по нраву ловить им мой образ в полете, пусть и не самого высшего пилотажа, тогда ты стоял в боевой готовности на самом трамплине, где была самая лучшая точка для фотографа. Моя голова была облачена в шлем, который я получил на новый год в подарок от родителей.       Тебя весьма позабавила вся эта процессия, ну, а если ты сильно увлекался, то уже ничто не могло расшевелить твое сострадание:       — Вау, Жень! Офигенный кадр!       Я втемяшился в склон с такой силой, что шлем оказался как нельзя кстати. Издавая нечленораздельные крики, я медленно скатывался вниз по склону.       — Маш, я умираю, не видишь что ли? — жалобно прокричал снизу я, пассивно поддавшись боли.       — Да ладно тебе, первый раз что ли, — холодно передразнил он, сосредоточенно уставившись на экран фотоаппарата, — отползай скорей, щас следующий поедет.       Благодаря лишь неимоверному усилию и легкому театральному эффекту (« — О, кажется, я никогда больше не увижу свет!») я смог, встав на четвереньки, предварительно отстегнув борд, избавить склон от своего вялого тельца. Я рухнул рожей в снег, удовлетворено простонав. Маш спустился весело ко мне, пихая в меня фотоаппарат.       — Жень, оно того стоило!       — Моих переломанных костей? — жалобно протянул я, отлепляя лицо от склона.       — Глянь, какой кадр, — и поднял голову и уже представил как данная фотография собирает неимоверное количество лайков.       — Ты сорвал аплодисменты, — махнул Маш в сторону спуска, где находились другие посетители парка.       — Што? — не поверил я.       — Так это был разворот на триста шестьдесят? — издевательски произнес он, после чего я обиженно от него отвернулся.       Ангелам не свойственно злорадство, тебя лишь забавляло меня иногда подкалывать по поводу моих незначительных неудач, благодаря чему ты оставался еще в живых. Шучу. Я люблю тебя.       — Я старался! Нет у тебя сердца!       Мой мальчик на мгновение замер, боясь, что я услышу его мысли, и уставился в мои глаза: «Потому, что оно принадлежит тебе».       — Чего? — спросил я, вылепливая снежок во имя мести.       — Ничего, — тряхнул головой он, предчувствуя мой коварный план, и поспешил удалиться.       Решив немного передохнуть, я присоединился к тебе, наблюдая, как ты ловишь в объектив следующего райдера.       — Ну, и что, разве это сальто лучше моей трехи? — завистливо фыркнул я. (прим. ав.: разворот на 360, точнее в Женином исполнении «псевдоразворот»)       — Что ты, так красиво падать можешь только ты.       Я рассмеялся в ответ, ибо он был прав, Маш тоже улыбался, ловя в поле обзора своего объектива следующего персонажа. Меня терзала внутри детская ревность по поводу того, как ты любезно согласился фотографировать остальных ребят и щедро раздавал им свой е-мейл.       Далее в этот замечательный день я учил тебя стоять на моем сноуборде, естественно, ты долго отказывался, но я смог тебя убедить. Несмотря, что ботинки были тебе явно великоваты, зашнуровав их как следует, ты гордо стоял на доске, а я наслаждался этими сладостными минутами, когда тебе требовалась моя элементарная помощь просто стоять на ногах и не разбить вдребезги копчик. Я сжимал твои пальцы в перчатках, будто пародируя какой-то вальс. Эти жесты не были заметны простым смертным, что было еще прелестнее, ведь никак иначе при поддержке я помочь не могу, но то как я этим наслаждаюсь - остаётся тайной, и, быть может, и от Маша тоже. Час спустя он смог скатиться вниз аж на метр без моей помощи, я радовался его успехам словно первому шагу. К тому же на своих выпрямленных ножках он соблазнительно выгибал задницу назад, стараясь удержать равновесие.       Моя прошедшая встреча с Лешкой только вспылила мое заснувшее воображение. Всколыхнулась не только моя совесть, но и больная фантазия. Я все больше мечтаю о Маше в физическом смысле. Мне хочется смотреть на его реакцию на мои прикосновения, я хочу доставлять ему удовольствие, быть свидетелем его исступлённой дрожи от нетерпения, я хочу слышать его стоны и чувствовать тесные объятия, жар его дыхания и язычка. Конечно, чтобы довести до полуобморочного состояния такого пай-мальчика, не избалованного плотскими утехами земными, и следовательно наблюдать сей эффект, нужно очень сильно постараться, и я постараюсь. Его ангельское нетронутое тело, мягкая и гладкая белая кожа, на которой зияют красные следы, готовые вот вот сочиться кровью, бездонные зеленые глаза и смущенно опущенные ресницы — все, все это сводит меня с ума. В отношении Алексея данный процесс не приносит такого удовольствия, которое я планирую получить от игры с Марием, потому что панк слишком легко поддается моим ласкам, а его разум слишком омрачен похотью. В последний раз он сопротивлялся, и это явило искорку азарта с моей стороны. Я чувствовал его смятение, сомнение, которые мне хотелось тот час же сломить. Хотелось… Ха-ха… Теперь я сделаю ему только больнее. Ну что я за идиот, думающий членом.       Благо я, весь такой предусмотрительный, захватил с собой сменную обувь и брюки, в связи с чем я с превеликим удовольствием завалился к тебе в гости, и на этот раз меня совсем не смущало присутствие твоих родственников, отдыхающих на каникулах так же — на всеобщих правах. Наоборот, в пучине моего грязного сознания меня тайно тешит мысль, что они могут подозревать нас, что их идеальный сынишка слишком часто тусуется со своим новым другом, который так неформально и подозрительно выглядит.       Мы просматривали и сортировали новые фотки, лежа за твоим ноутбуком животиками вниз, и под моим четким надзором ты пересылал фотографии другим ребятам, ни слова лишнего не написав. Черт подери, и как я вообще способен подозревать тебя в неверности? Ты никогда не был таким любвеобильным как я.       Твое плечо так плотно прилегало к моему, что это уже не казалось какой-то странностью, когда неприятно чужое прикосновение в метро или автобусе, а тут оно будто родное, свое. Я давно отключился от происходящего на экране, я стал следить за твоими движениями и даже темпом дыхания, как ты сосредоточенно следил за курсором. Где-то в глубине квартиры звучал телевизор и негромкий крик твоей сестренки. Мне пришла в голову в меру безумная идея. Я незаметно освободил руку и направил ее к твоей спине, где так соблазнительно открылась полоска кожи между брюками и теплой водолазкой. Ты так неосмотрителен в моем присутствии.       — Жень, — от удивления ахнул он, почувствовав мои холодные пальцы на своей пояснице, — ты чего?..       — Я? — изумился я и пустил всю ладонь под его одежду, ощущая притягательные изгибы его спинки. — Ничего, — дьявольски улыбнулся я, чувствуя, как он пытается вжаться сильнее от моего прикосновения в кровать.       Маш быстро решил сдаться без сопротивления и снова уткнулся в монитор, между тем как я наслаждался ощущением его бархатной и горячей кожи. Я провел пальцем по линии позвоночника и коснулся лопаток, на что ты снова вздрогнул.       — Жень, да все же дома… — не успел он окончить фразу, как я прильнул губами к розоватому ободку его ушка.       Маш издал жалобный всхлип, затем кончиком языка я провел по его ушной раковине.       — Щекотно, — с улыбкой ответил он, но я отнюдь не шутил.       Воспользовавшись Машкиной отрешенностью, я опрокинул его корпус, прижал к кровати и с упоением целую в мягкие губы, нависнув сверху. Маш вжался пальцами в мои плечи, немного сопротивляясь, но в то же время и тайно наслаждаясь моим вниманием, затем, когда я отстранился, он попытался вырваться:       — Все, Жень, хорош, — осторожничал он, все-таки Маш повинуется наставлению разума в отличии от меня, — я ща свалюсь.       Макушка Маша уже свисала с края его кровати, а очки грозились вот-вот соскользнуть вниз.       — А чего у тебя кровать такая маленькая? — не сдвинулся с места в свою очередь я.       Мне нравилось его беспомощная позиция, будь мы одни, я бы ни за что не отделался простым баловством, и как я этого не предусмотрел…       Вдруг я слышу топот маленьких ножек и отстраняюсь, слышу твое настороженное учащенное дыхание.       — Тебя опасно в мою квартиру пускать, — снова с улыбкой произнес он, попытавшись опереться на локти.       — В точку, Маш, — улыбнулся я в ответ.       Лизка впорхнула в комнату, что-то быстро забрала, и хотела было уже уйти, но напоследок обернулась, удостоверившись, что мы находимся все на том же месте и в том же положении, в которых она нас оставила. Шучу. Конечно, она просто ушла.       Я и забыл как мне всегда нравились эти косвенные игры с тобой, которые воспаляют мое воображение. Благодаря им я ощущаю себя в полной мере. Свою сущность, не зря ты мое персональное лекарство.       Каникулы длились мучительно долго, меня разрывали лень и надоедливые звонки Леши. Анютка и вовсе пропала, отдых ее еще не окончился, таскаться по впискам у меня отпала всякая надобность из-за причин, что я изложу далее. У меня оставался выбор: поддаться безвольно соблазну Лёши потратить бездарно время, бухая, либо трахаясь, или же ютиться вместе с Машем в его уютной и тёплой квартире, порой срывая хулигански с его губ поцелуй. Поэтому, когда мне удавалось сбежать от Лёши, я охотно валял дурака у Маша дома, выслушивая наставления по поводу моего хуепинства, поэтому Маш пытался заставить меня заняться какими-нибудь экзаменационными тестами. Я бы предпочел заняться иными тестами. На чувствительность.       Первый день после каникул.       — Не, ну, они офигели в первый день самостоятельную поставить!!! — возмущался все я, страдальчески перенося мысль о прошедшей работе, внимая мелодию звонка с урока.       — Да там же самое легкое было, — отмахнулся Маш, — если бы не валял дурака все каникулы…       — Знаю, знаю, Маш, не заводись… — облокотился я на руку, устало расположившись на парте, я.       — Жень, но я правда очень беспокоюсь за тебя, уже видя твое отношение… — начал Маш, что я так хотел прекратить слушать и видеть.       — Не преувеличивай, это лишь оплошность.       — Даже оплошность стоит внимания.       — Абсолютно никакого.       — Жень, а ты подумал, если так на экзамене?..       — Маш, все у меня нормально! — вскрикнул я, поднимаясь из-за парты, — не веришь? Я все улажу, вот увидишь!..       Я бросил сумку на парту и проследил ту секунду, когда лицо Маша исказила гримаса злости:       — Зато в остальном во всем преуспел, — ядовито улыбнулся он, явно намекая на наши с ним невинные игры.       В такие секунды я ненавидел сам себя, что бешу самого спокойного человека на земле.       — Мальчики, чего вы разлаялись, не ругайтесь, — в этой сцене внезапно появилась наша Ленка, переглядываясь то на меня, то на Маша.       Ее доброжелательное личико непривычно омрачилось беспокойством.       — Ничего мы не «разлаялись», — передразнил я Ленку, безразлично скидывая принадлежности в сумку.       Маш раздраженно дернулся и ринулся к выходу, предпочитая меня не дожидаться. Ленка обеспокоенно оглянулась на меня и последовала за ним.       — Маш, стой! — крикнул ему я, но он уже давно не слышал.       — Нет, это ты, Астафьев, стой, — услышал я грозный учительский тон.       Я устало обернулся, предчувствуя долгую и невыносимую пытку нравоучениями.       — Что с твоим тестом? Я тебя совсем не узнаю, — развела женщина в розовом костюмчике руками, — одними пятерками пестрел, а тут еле тянет на три. Подготовься к следующему разу, перепишешь другой вариант, и остальным передай.       — Понял я, Анна Григорьевна… — что и оставалось мне ответить.       — Красивый, здоровый, было бы отлично, если бы мозги еще были на месте. Тебе экзамены сдавать, ты в курсе?..       Началось…       …       Маш злобно топал ногами по коридору, засунув руки в карманы, между тем Ленка его-еле смогла догнать.       — Маш, стоять, ты куда?       — В буфет, — торжественно объявил он, не думая сбавить скорости.       — Я с тобой, подожди, — не поспевала одноклассница, — что у вас случилось?       — Ему просто все равно, представляешь, просто наплевать! — решил не скупиться на высказываниях Маш. — Все-ра-вно!       — Да ладно тебе, это же Женька, все у него будет хорошо, — улыбнулась Ленка Машу, отчего тому даже немного стало легче.       — Ага, а что если?.. — вдруг бурно начал Маш, даже сопровождая высказывание жестикуляцией, но вовремя осекся, боясь сболтнуть кое-что лишнее. — А, неважно.       — Что, Маш? Что не важно? — не отставала одноклассница.       — Ничего, Лен, проехали… — сквозь шум толпы пытался отмахнуться Машик, пытаясь скрыть свое беспокойство, не хватало еще нежелательных подозрений.       Спустя некоторое время, я догнал этих двоих ненасытных в очереди наводняющего ребятней буфета.       — Вот вы где? — прорываясь сквозь толпу нагнал их я. — Что, Маш, изменяешь мне? — кивнув на Лену, с глупой улыбкой произнес я, от чего Ленка рассмеялась.       — Очень смешная шутка, Жень, — устало проговорил Маш, протягивая буфетчице полтинник. (http://turboportal.ru/uploads/posts/2013-07/thumbs/1372786362_shutka.jpg)       Вскоре мы покинули буфет, дабы избавиться от криков и оров голодающих. Я не мог смотреть на надутое лицо Маша, поэтому мне снова пришлось прибавить скорости, чтобы оказаться с ним вровень.       — Маш, ну, чего хмурый такой.       Свет солнца из окон коридора блеснул ему в глаза. Ленка молча следовала за нами, не прерывая, уделяя внимания только что купленной булке.       — Ничего, Жень.       — Я перепишу тест, — с улыбкой взглянул на него я, — учительница разрешила, ты доволен?       — Почему это я должен быть доволен?! — развернулся ко мне Маш, всплеснув руками, что нам пришлось остановиться, от чего пара ребят чуть не врезалась в наши спины.       В глубине сердца умилившись, расцветающей передо мной картиной, я перевел взгляд на уставившуюся на нас во все зенки Ленку, зажимавшую меж зубов булку.       — Лен, мы сейчас придем, — улыбнулся я ей.       Ленка пожала плечами и направилась по коридору в сторону учебного корпуса. «Да что с этими двоими? Особенно с Машем, не думала, что он может так психовать… Кто вообще мог подумать, что они вдвоем тусить будут? Уже третий месяц привыкнуть не могу. Да еще и трепать друг другу нервы… Стоп. Что это за дружба еще такая?.. Какая вкусная булка, черт подери», — отвлеклась от незначительной думы Ленка, обезумев от голода.       — При чем здесь я вообще? — не дождавшись, пока одноклассница исчезнет из поля зрения, Маш так же эмоционально продолжил. — Это твоя оценка!       — Маш, я иду на золотую медаль! — громким шепотом объяснился я.       — Она может так легко и сорваться, — настаивал в свою очередь он.       — Не может, почему ты так беспокоишься, Маш?       — Потому что тебе все равно.       — Неправда.       — А вдруг в итоге тебе не хватит баллов в Бауманку, и тогда… — Маш напрягся, но не смог выговорить заветные слова.       Я растянулся в умилительной улыбке и растрепал ему все волосы, от чего он опять разозлился, густо краснея:       — Что? Боишься, что ты окажешься там один без своего Женечки? — улыбнулся на все тридцать два зуба я.       — Да! Конечно, я боюсь этого!..       Я был готов изнасиловать его в эту же секунду, на этом же подоконнике, так умиляют меня его беспокойство. Панацея действует безотказно, моя душа почти избавилась от скользкой черной слизи.       — Ну-ну, — все пытался успокоить его я, обняв за плечи и поведя по коридору, — ты о своих результатах лучше думай, а то растратишь все свои нервы на непутевого меня.       — Ох, это уж точно, — немного усмирившись, Маш вывернулся из моих объятий.       Его покрасневшие ушки выдавали его с головой. А еще красное пятнышко, о котором знал только я, на пару миллиметров выглядывало из-под воротника. Маш играет с огнем.       …