Первый день учебы после каникул.
Алексей ввалился в собственную комнату и рухнул на кровать от усталости. Белая рубашка, облегающая мускулистую спину колыхалась от тяжелого дыхания. А также черные строгие брюки и расчесанный ирокез, мало кто видывал этого парнишку в столь цивильном образе. И не увидит никогда! Лешка перевернулся на спину и выругался про себя: «Да что ж за день, ебаный в рот, ненавижу школу, когда ж это закончится…» — Леша вздохнул поглубже и продолжил сетовать на неподъемную школьную жизнь «Сука, три самостоятельных завтра, три!»…
Однако все стало гораздо хуже задолго до этого. Когда он снова начал скучать по неотесанному нефору. Снова что-то темнит, снова отговорки, снова какие-то шаблонные фразочки «Извини, мне некогда», «Извини, бабушка с луны прилетает», «Да, перезвоню, через год», ну что за дела. А что делать с тем мальчиком, в которого он влюблен? Стоит о нём скорее забыть, невозможно, чтобы эти двое были вместе. «Я хочу, чтобы он был со мной», — думая о Женьке, грезил все Лешка. «Неужели даже мое сердце способно на любовь… А ведь тогда… сразу после Нового Года… Он был отнюдь не безразличен ко мне…» — нервно обдумывал он, снова задумавшись о Женьке. Школьник спрыгнул с кровати и включил компьютер. Спустя пару минут Лёшка заглянул в сообщения:
— «Привет», — пришло единственное сообщение от одной девушки.
— «Привет, » — вяло ответил Лешка.
— «Как у тебя дела? Я скучала. Как Женя?»
— «Да ну, нахуй его, а чего ты про него постоянно спрашиваешь?» — раздраженно затарабанил по клавиатуре парень
Эта тайная особа привязалась к нему сравнительно недавно.
«Привет, извини, конечно, но я нашла тебя в списке участников одного паблика гей-тематики, мне почему-то просто захотелось написать…»
В ту секунду Леша проклял все на свете, он испугался в секунду того, о чем не мог представить пару лет назад. Затем он собрался с мыслями и ответил:
«Никогда бы не подумал, что это кого-то заинтересует.»
Так и завязалась их незамысловатая переписка. Лёша ничего не знал о ней, зато она знала почти все о событиях в его жизни, ведь ей, как говорящей стенке, было так порой приятно поделиться всем тем, что творится с ним.
— «Ну, конечно же мне интересно как у него дела…» — растерянно ответила она, затем, на миг задержавшись, пришло следующее сообщение, — «значит, все плохо, да?»
— «Я скучаю по нему, а он снова придумывает всякие отговорки. Не понимаю я его».
— «Странный», — дала оценку незнакомка. — «Он же подал тебе надежду…»
— «Я был так счастлив, что забыл про его равнодушие. Мы часто виделись на каникулах, и я уже был так рад. А сейчас он вновь отстранился от меня. Блять, хера лысого я так по нему сохну? Ненавижу себя за это, но думать об этом перестать не могу…»
— «Не говори так, Леш, все будет хорошо, вот увидишь :)»
— «Кому хорошо?» — грустно улыбнулся парень, — «он не полюбит меня никогда, мне от этого хорошо никогда не будет».
— «Не расстраивайся, Лешк, мне нравится, когда у тебя хорошее настроение :)))»
— «Оно у меня хорошее :) Почему такая няша, как ты, живет хуй знает где? Я бы хотел с тобой увидеться. А у тебя как дела?»
— «У меня все всегда нормально, не столь важно :)».
— «Всегда ты так».
…
Мой ненаглядный сегодня ошеломил меня невероятной новостью:
— Что ты сказал?! — поднял голос я, на что на меня злобно шикнула учительница.
Маш недоуменно взметнул бровь и чуть наклонился ко мне.
— А что я такого сказал? Лизка на неделю у бабушки остается. Удивлен, что тебя это вообще волнует.
«Херовый из тебя стратег, Маш!» — подумалось мне, от чего я старательно скрыл улыбку.
Я подумал, что мы покончили с диалогом, где непризнанная победа осталась за мной, однако, заметив какое-то ехидство, Маш тут кое-что уточнил:
— Нет, Женя, — взглянув на меня, утвердил он.
— Чего? — не понял я.
— Нам нужно будет готовиться к теме, что будет на курсах! — прошипел Маш, уставившись на меня с грустью.
Я вскинул бровью и резко выпрямился, осведомившись боковым зрением, что одноклассник позади нас, предавшись сну, совершенно не обращает внимания на первую парту, я пододвинулся к Машу ближе, прижавшись плечом, учительница была занята подготовкой к следующему уроку и вовсе на нас не смотрела, движения моей второй руки были никому не заметны кроме Маша.
— О чем ты говоришь, Маш? — мои шаловливые пальцы легким движением прошлись по колену Маша. — Конечно же мы будем заниматься физикой.
Моя улыбка ему, очевидно, не понравилась. В миг воздух втянулся сквозь его ноздри. Маш ощутил, как невесомое прикосновение сместилось выше по его бедру, а мое лицо, скосившееся в хитрой улыбке, не предвещало ничего утешительного. Это был рефлекторный порыв. Маш отстранился от меня, встав из-за парты, после чего все в классе подняли на него свои взгляды. На момент замерев на месте, Маш пролепетал разрешение покинуть класс и, собственно, вышел. Ему понадобилось выйти, чтобы сбежать от меня. Я разочарованно проводил взглядом его спешащую фигурку. Что на него нашло? Это было чересчур?.. Я хочу броситься за ним, но что если это будет выглядеть подозрительно?
Вернувшись на свое место, Маш на меня больше и не глядел, что меня сильно расстраивало.
— Эй, Маш. Всё хорошо? — шепнул аккуратно я, надеясь загладить то, что произошло до.
— Не знаю, Жень, — шикнул он в ответ.
Что ж. Значит, позже поговорим. Я превознес хвалы Господу за прозвеневший звонок, однако Маш упорхнул быстрее, чем он перестал верещать.
— Что с ним? — вновь подкралась любопытная Ленка, уставившись на дверь.
— Из дома позвонили, ему срочно понадобилось бежать, — отговорился я первым, что пришло в голову.
— С сестренкой что-то? — наивно повелась она.
— Наверное… — неуверенно протянул я, сам гадая, что за скверная мысль пронеслась у него в голове.
Я проследил, как она направилась вместе с подругами к лестнице, после этого я свернул к другой, которая располагалась в метрах десяти от нее и мигом помчался вниз, дабы застать Машку хотя бы в раздевалке. Я наспех напялил обувь и на ходу одевал куртку, прежде чем меня заметят одноклассники. Между тем, Маш уже давно спешно шагал в направлении своего дома. Я еле нагнал его хрупкий силуэт, а ведь он даже не удосужился как следует застегнуть на себе одежду в такой-то мороз, и шарф просто беспомощно развевался на его шее.
— Маш! — зову его я, наконец догнав.
Обратив на меня внимание, он лишь недовольно шмыгнул носом, не сбавляя шага.
— Маш-Маш, ну погоди же ты… Ой! В боку колит, бля, стой!!!
Я рывком вцепился в его руку, скрючившись от боли в животе. Он бы и хотел продолжить шаг, но не мог освободиться ответным рывком.
— Что ты хочешь от меня, Жень?
Я выпрямился и взглянул в любимые глаза, предпочтя не замечать его гневный тон:
— Чего хочу? Что бы ты перестал дуться на меня по поводу и без.
— Без?! Ну да, — хмыкнул он и недовольно покачал он головой, чиркнув ледяной асфальт ботинком, и развернулся, чтобы пойти дальше своей дорогой. — Конечно.
— Да стой же! Ладно, я понял, Маш. Прости, пожалуйста, если обидел.
— Ты даже не понимаешь, за что извиняешься! — сдвинув брови, произнёс Маш с отчаяньем в голосе. — Неужели я правда тебе нужен только для…
— Маш, да что с тобой? — искренне недоумевал я.
— Это со мной что? Это ты сегодня странно ведешь себя! Это нормально для тебя, скажи мне? — его глаза увлажнились от обиды. — А новость, что Лизка уезжает, так тебя развеселила, да? Ты же так… — он поднял рукой оправу вытерев выступившую слезу. — Ты же так дорог мне, черт подери, так… так какого хрена?..
Маш снова попытался убежать, спрятав глаза, однако я снова не позволил ему это сделать.
— Маш, послушай, — попытался достучаться до него я, — ты неправильно все понял. — Я подбежал у нему и схватил за плечи, чтобы ещё раз взглянуть ему в глаза. — Ты тоже дорог мне. Я ведь даже… люблю тебя, Маш, — вздохнул я, — я ни в коем случае не хотел тебя обидеть.
— Обидеть? Да ты лучше сразу скажи, для чего я тебе! — я был в шоке от его слов, он даже проигнорировал моё признание. Маш воспользовался моим замешательством и четко произнес. — Я больше не верю тебе, Жень. Ни единому твоему слову.
— Нет, Маш… Ты-ты накручиваешь себя, всё совсем не так, — попытался улыбнуться я и сгладить тем самым ситуацию, но все тщетно.
— Мне этого достаточно, Жень. Не думай, что я смогу так просто выкинуть это из головы, — махнул головой Маш, разворачиваясь в сторону своего дома.
Меня переполняли чувства несправедливости, злость и сожаление. Как же с этим человеком сложно, не стоит мне с ним так опрометчиво поступать. Я не мог его остановить, буравя взглядом его исчезающий силуэт. Я не мог до него докричаться, зовя лишь мыслями. Если он таким образом уйдет из моей жизни, я не переживу. Неужели я захотел многого? Я лишь хочу доставить тебе наслаждение. Но я ни в кое-случае не хочу, что бы ты из-за этого презирал меня. «Ты мне так дорог, черт подери», — от этой мысли я со злостью отфутболил кусок льда на дороге.
Он думает, что он нужен мне для секса. Да, так и думает, его воспитанность не позволила произнести эту мысль вслух. Поэтому теперь, он мне не верит и будет держать на расстоянии. Черт возьми. Как же мы мало друг о друге знаем.
Bring Me The Horizon — Can You Feel My Heart
Около своего подъезда я непривычно замер. На скамье восседает расслабившаяся фигура: умиротворенное лицо, прикрытое клетчатым шарфом, мельчайшие снежинки застывали на нем и белесых волосах, глаза закрыты, руки в карманах, в такт музыке из наушников покачивается стопа ноги, обутой в Гриндер. Его голубые глаза внезапно раскрылись и приковались ко мне, немного прищурившись. Немного погодя, разглядывая его с необъяснимым любопытством, я лишь молча кивнул в сторону своего подъезда. Маш, ты самый глупый человек, кого я знаю. Ведь, у меня уже есть такой человек, чью роль ты мысленно на себя нацепил. Псинка будто инстинктивно бросилась зализывать душевные раны своему кормильцу. Иди же ко мне. И согрей. Огнём греха и наслаждения. И я успокоюсь. Моя черная душа обретет комфорт.
Я вновь целую его горькие губы от сигарет и сладкие от нашего поцелуя. Никаких слов, они раздражают, я наслаждаюсь лишь звуком его дыхания. Надрывного, отчаянного. Глаза закрыты, он предпочитает достраивать свою сказку в голове, отдаваясь ощущениям.
Я хочу препарировать вас обоих. Я хочу соединить вас в одно целое. Я хочу вскрыть их грудные клетки, испачкать кровью руки, взять панковское сердце и заменить им сердце Маша. Я хочу получать любовь и отдавать его с такой же страстью, нежели просто брать. Но это невозможно.
Наслаждаясь этой мыслью, я сжал пальцы на его плече и прижал к стене, оторвавшись от его губ. Я пью его дыхание, я закрыл глаза и приложился лбом к его. Я так хочу остановить Землю. Я хочу взять время в свои руки. Моя жаркая ладонь спускается к его груди, облегая крепкие мышцы. Я прислоняюсь ею к месту, где так бешено и яро его сердце качает по организму жизнь. Я жадно упиваюсь моментом, и мне, показалось, будто время на мгновение подчинилось мне.
Я… чувствую.
Тук-тук. Тук-тук…
Вдох. Выдох. Вдох. Облизал губы. Выдох.
Лешка просто уснул у меня под боком, сопя носом, пока я медленно и с удовольствием курил. Не удивительно, что наша безмолвная сессия выбила его из сил. Он кричал и бился, царапая мою кожу, и с трудом терпя мои укусы. Почему же он мучает так себя? Может, потому что он получает от этого наслаждение? Мучается морально и физически. Изврат. Его крепкие бедра по обе стороны, а спина изящно изогнута, мышцы напряжены в порыве экстаза. Бедный, бедный ты мой Лешка.
Скомкав окурок о картонную пачку, я выудил телефон из брюк, которые оказались неподалеку.
А мне что? Мне-то стало легче? Что за бред? Маш впервые решил показать характер и бросить меня. Не знаю на сколько, на долго ли. Он не может смириться с моей ложью, что бы он не обещал себе. Я не хочу, чтобы из-за этого он ушел. У нас еще ничего не успело начаться, я еще не показал ему всей гаммы эмоций и ощущений моей любви.
Я неспешно набрал текст, выливая все состояние, что в моей душе в одно предложение:
«Маш, прости меня, я не переживу, если ты меня оставишь. Твои слова не выходят из моей головы».
Я зажал телефон в руке и уставился в окно, облокотившись о колени. Я не заметил, как провалился в думу минут на пять, пока не пришел ответ.
«Когда-то я принял твою позицию. Почему тебе не попытаться сделать то же самое?»
— Твою мать… — буркнул я.
Спустя пару часов, Лешка разлепил глаза от режущего света настольной лампы, за окном уже стемнело. На протяжении этого времени под боком сопел ручной панк, а передо мной распласталась моя ненаглядная алгебра.
Лешка лениво поднялся, сонно огляделся. Зевнул. Почесался. Поглядел на меня. На раскиданные вещи. Почесал спину. Снова замер. Рухнул снова.
— Тебе лучше поторопиться, — тихо произнес я, не отрываясь от сборника тестов, — скоро шесть, придет мамка.
Лешка недовольно фыркнул и снова поднялся, скидывая свои ноги на пол.
Через пару минут Лешка уже был полностью одет, будто эта одежда и не срывалась когда-либо в порыве страсти. Он замер на пару секунд у двери, ожидая команды.
— Леш, — снова позвал его я.
Он с интересом повернул голову.
— Не приходи больше никогда, — мой голос так же спокоен.
Тишина будто превратилась в вязкую кашу и замерла на мгновение. Воздух через ноздри Леши вырывался все чаще, кожа на носу сморщилась. Он в долю секунды подбежал к моему столу и рывком смахнул все, что на нем находилось. Бумага разлетелась по комнате, в то время, как Лешка сдерживал силу, чтобы не вдарить мне в ухо.
— Мудила, — прорычал он напоследок и унесся из моей комнаты, в конце концов он знает, как открывается дверь.
***
— Мам, думаешь, я хороший? — поинтересовался я у матери, которая спокойно проводила вечер у телевизора на кухне.
Она держала в руке тонкую сигарету, которая ей так не шла. Я сложил руки и уставился в пустой стол.
— Конечно, Женечка, — мельком взглянув на меня, однозначно ответила она.
— Почему? — я поднял на нее взгляд.
— «Почему»? — усмехнулась она, будто я сомневался в таком простом и естественном для нее факте, — Ну… Ты добрый и отзывчивый у меня. Поэтому хороший, — улыбнулась мама.
— Нет, мам.
— Что?
— Я лжец, эгоист и изменщик, — утвердил я и быстро покинул кухню, оставив мать в недоумении.
***
