Солнце военного гарнизона

— Что здесь происходит?.. Смотря, как распластанные на ковриках приятели, прикрыв глаза, выгибались кое-как и кряхтели, словно кто-то вытягивал их изнутри, сержант чуть не упал на ровном месте. Покрасневший от напряжения Филонов скрючивался в складочку под сидящим на нем Ёркиным. Таки восемьдесят килограмм этого самого Ёркина на узкой спине давали о себе знать. Кутузов и Мелин лежали, перекатившись с ковриков на голую землю, и едва дышали, потирая растянутые коленные суставы. Но никто не жаловался. Это все действие было похоже на молчаливую партизанскую пытку. Именно поэтому Александр долго стоял, потирая глаза, — пытался поверить в реальность происходящего. Шесть утра. Черт их дери. Солдаты. В шесть утра. Не успев опомниться, Александр перевёл свой взгляд со стонущих, сложившихся в три погибели солдат, на знакомую, нависшую над одним из парней фигуру. Он стоял в белом тонком халате, на котором красовался яркий красный крестик. Спокойное лицо; острый медовый взгляд; пушистые, колышущиеся на ветру волосы; правая нога слегка согнулась в колене и постукивала по сухой мелкой траве; руки как обычно то задумчиво касались коротких волос на висках, то останавливались на боках в строгом, поучительном жесте. Александр не выдержал и проморгался. Значит, Лука все устроил? — Я спрашиваю, что здесь происходит? — уже громче переспросил он. Лука, вздрогнув, повернулся на голос и вздохнул. — Это, товарищ сержант, профилактика, — ответил омега. — Я-то думал, солдаты у вас повыносливее будут, а тут… Смотрите, Коровин даже «в бабочку» сесть не может. — Почему не могу?.. Я просто ещё не размялся, — сжимая ладонями ступни ног и покачивая в стороны коленями, возмутился парень. — Тише. Не порви себе ничего, — Лука легко улыбнулся и вновь посмотрел на «мужа». — Так вот. Теперь вы должны приходить сюда каждое утро, чем раньше, тем лучше. Растяжка и расслабление для затекших за ночь мышц вам не помешает… Александр резко прервал омегу, раздраженно махнув рукой у его лица. — Слушай, я все понимаю. Но мы не в балетное училище собираемся, да и парни явно не в восторге от такого раннего подъёма. Солдаты оживились и тоже вступили в дискуссию между врачом и сержантом. — А нам очень даже нравится, — во весь рот улыбнулся один. — Вот-вот, Ваш омежка ну просто сокровище. Здорово придумал. — Это как йогой заниматься. Солдаты продолжали кричать и защищать Луку, наседая на опешевшего сержанта все больше. В итоге Александр сдался, и толпа рассеялась, остался лишь отстраненно улыбающийся Зимин. — Ну и чего ты такой довольный? — альфа, дождавшись, пока парни отойду на нормальное расстояние, подошел к Луке почти вплотную. — Не знаю, — совсем не заметив приближение сильного грузного тела к себе, пролепетал юноша. Александр совсем сник. — Ты так и собираешься игнорировать меня? — В каком смысле? — якобы непонимающе изумился омега. Он, наконец, очнулся и почувствовал жар, исходящий от мужчины. Отодвинулся. Альфа тут же сократил расстояние. — Уйди куда-нибудь. У меня дела. — Вот такое отношение я и имею в виду, — Александр пресек все попытки к отступлению, сжав оба плеча юноши. — По-моему, супруги так друг с другом не разговаривают, — с упреком шепнул мужчина. Лука почему-то донельзя разозлился, отпихивая чужие руки и скалясь. — Ха…вот как, — омега впервые не следил за словами и шептал исказившимся голосом тихо, с презрением: — А тебе-то откуда знать? Не от тебя ли, сержант, сбежал муж? Ты даже брак узаконить не успел, а Ярослав уже подыскал кого-то получше… Пропади оно все пропадом. Осознав, что именно он сейчас сказал, Лука стыдливо прикрыл рот рукой и отвернулся, отчего подолы халата плавно всколыхнулись. Александр только на них и смотрел. Вниз. Чувствуя, что готов развернуться и не видеть более озлобленных глаз врача. Пусть в их бронзовой глубине тонет кто-нибудь другой. Широкие плечи Александра ссутулились, и он отошел на несколько шагов. Омега испуганно, злясь на самого себя, проскулил: — Прости… — Не извиняйся, — буркнул альфа. Он не чувствовал особой боли оттого, что Лука задел неприятные для него воспоминания, связанные с бывшим супругом. Даже лицо Ярослава не встало перед глазами. Скорее неприятное чувство появилось по другой неизвестной причине. И солдату эта неизвестность не понравилась. Доселе безграничная любовь к старшему брату Луки постепенно, день за днем, сошла на «нет». Из сердца пропадала лёгкая грусть, оставляя лишь воспоминания некоторых — слишком красивых — моментов. В общем-то, все, что осталось от Ярослава — это письмо, покоившееся на самой нижней полке в шкафу и размытые кадры из прошлого. Теперь это и любовью нельзя было назвать. От того на душе становилось чуть легче. — Я пойду, — все еще не смотря в глаза сержанту, сказал Лука. Спустя секунду сконфуженно добавил что-то вроде: «береги свое горло». Он попрощался с солдатами, которые скручивали в трубки коврики, и быстро исчез в медицинском корпусе. — Нам тоже пора, — менее громким, нежели обычно, голосом, пробасил старший. — Я надеюсь, вы не устали. Потому что день только начинается. — Ну что вы, сержант! Мы бодрячком! — свалившись в одну кучу, солдаты устало вздохнули и прикрыли глаза. Почти заснули. Александр, улыбнувшись, сжалился и дал парням немного подремать, так как до официального подъёма оставалось ещё двадцать минут. Солнце медленно и тягуче ласкало розовеющее небо. Мелкие кучевые облака растекались в горизонте, становился прозрачнее воздух. *** Отнюдь не вдохновленный произошедшим Лука решил зайти в свою комнату и забрать кое-какие папки с личными делами всех солдат. В медицинский корпус идти совершенно не хотелось. Уже подходя к самой двери комнаты, он почувствовал странный, непохожий на остальные запах. Но тот пропал так же быстро, как появился, и омега не придал этому особого значения. Достав высокие стопки документов из-под кровати, он перевязал их жесткими крепкими верёвками, чтобы не распались. Таким образом четыре стопки с натяжкой поместились в двух руках. Правда, видимость оказалась никакая. — Смари, дядя-почтальон! — звонко раздалось откуда-то из коридора. Удивленно поставив стопки на пол, Лука обернулся. Проморгался глазами. Возле дверного проёма вились и ползали, словно новорожденные кутенята, детишки. Один слегка крупнее и громче, во всю топал и разговаривал, другой ещё хиленький, беленький и отчетливо пах парным молоком. Оба перебирались на животиках, шлепая маленькими ладошками по полу. — Дядь, а нам письмо от папы? Есть? — спросил тот, что побольше, громким, однако по-детски несуразным и рассеянным голоском. Лука непонимающе улыбнулся. Вид маленьких детей (на секундочку, в военном гарнизоне) привёл его в некое недоразумение. В глубине все того же коридора что-то зазвенело и шмякнулось на пол, а после донесся звонкий — явно омежий — крик: — Колька! Мишка? Вы шо там, к кому пристаёте? «Омега? В военном гарнизоне?», — Лука покачал головой и попытался вдохнуть глубже, чтобы не придумывать себе всяких глупостей… В комнату вбежал растрепанный, покрасневший парень. Утерев краем рубашки пот со лба, он облизнул губы и закатил от негодования глаза. Подхватил обоих детей на руки. — Ну шо за дети… Невозможно угнаться… Лука стоял так, словно в спину врезался штык. От новоприбывшего «гостя» явно пахло по-омежьи сладко, хотя и не так выразительно, как от городских омег. Да и вряд ли альфа в военном гарнизоне стал бы отпускать волосы, длиной по самые пятки. Лука не успел что-либо сказать, как незнакомец посмотрел на него и удивился не меньше самого Зимина. Чуть детей не выронил. — Омега?.. — Ну да… — Врач?.. Тот который… — Он самый… — Во те на! — радостно хлопнув в ладоши, вскрикнул парень. Детей он секунды назад поставил обратно на пол, и те повисли на его широких, точно парашуты, штанах. Лука не верил своим глазам. Перед ним точно был омега. — Меня Дима звать, — парень взволнованно вытер вспотевшую руку о штаны и протянул её врачу. Зимин протянул свою в ответ и неосознано сжал пальцы Димы, удостоверившись, что все это не сон. Омега широко заулыбался и блеснул светлыми, чисто-голубыми глазами. Длинные, наспех заплетенные в широкую косу волосы всколыхнулись. — Я Лука Зимин. Приятно позна… — Да знамо я. Наслышан. Узнал о тебе ещё до твоего приезда, — речь Димы для Луки была совсем непривычна. Половину звуков парень заглатывал, говорил громко и переиначивал привычные слова. Деревенский говор немного резал слух. Однако Луке показалось, что где-то в военном гарнизоне он уже слышал похожий акцент, но где именно — вспомнить не мог. — Шо молчишь? Удивлён? — похлопав напряженного врача по плечу, хмыкнул Дима. — Эт детки мои, ты уж прости их. Как научились передвигаться раком, так и уползают от меня теперь — не дохонишь. Лука отрицательно замотал головой. Слова застряли в горле, и он едва убедил нового знакомого в том, что все в порядке, и малыши совсем не мешают. После этого Дима как-то успокоился и продолжил говорить что-то быстро, много. Половину Лука прослушал, задумавшись о том, как вообще омега попал сюда, чей он, и почему никто из солдат о нем ни разу не говорил. Но задать интересующие вопросы не получилось. Взглянув на наручные часы, Лука чуть в обморок от увиденного не рухнул. Он почти опоздал на утреннюю проверку. Поэтому, попутно извиняясь перед Димой, он взял необходимые документы, выпроводил омегу с детьми и помчался в медицинский корпус. Перед этим Зимин взял с нового знакомого обещание — тот придёт как-нибудь вечерком, и они оба узнают друг друга лучше. Так же Дима просил никому не говорить, что он — ещё один омега — находится в военном гарнизоне. *** — Здравия желаем, товарищ медбрат! — дружно отсалютовав, крикнули солдаты. Весь третий корпус выстроился ровным строем. Опустив руки, они синхронно приставили ногу к ноге, притопнули и по команде «направо!» развернулись. — Приятно на вас смотреть, — улыбнулся Лука. Солдаты растаяли, словно снежки на солнце, и заулыбались в ответ. — Вы сюда заигрывать пришли, Зимин? — Никак нет, сержант, — внаглую пройдя мимо альфы, съязвил Лука. Настроение у обоих было прескверное. Атмосфера между ними проседала до самого пола и темнела, извергая невидимые молнии. Служащие даже отошли на шаг и сгруппировались — не дай Бог чего случится, под руку все попадут. Впрочем, это были супружеские разборки, и вмешиваться никто не стал. Только Вадим, весь издерганный и едва стоявший на месте, шептал что-то приятелям. Филонов, стоящий почти в самом конце по росту, на расстоянии в семь человек от Вадима, пытался его заткнуть, бросая ему в затылок собственный картуз. — Ельский, гауптвахта по тебе плачет! — не выдержал уже какое-то время наблюдавший за всем этим Александр. — Ну и пусть плачет! У нас невзаимная любовь, — столь же безропотно и бойко ответил Вадим. Солдаты рассмеялись. Сержант сжал зубы и, состроив сожалеющее лицо Филонову, мысленно пожелал ему долгого терпения и здоровья. Сам-то мужчина прекрасно знал, каково это — быть в друзьях у Вадима. Никто не помнил, а может и не знал вообще, как познакомились Филонов Васька — скромный, ничем не выдающийся альфа, — и Ельский — сплошное приключение… При том высокий, сильный, однако неразумный, как двухлетний ребёнок. Возможно, это Вадим решил привязать к себе несопротивляющегося рядового, самого младшего и покорного, а может быть, Вася нашёл в младшем сержанте какой-то своеобразный идеал и прицепился сам. Наскоро проверив форму солдат на чистоту и расспросив некоторых о поправках и ошибках в личных делах, Лука поспешил удалиться. В корпусе вновь стало шумно. Омега уже закрывал дверь, как в щель между проемом и самой дверью пролез ботинок, а вскоре чужая нога с силой распахнула вход. Сержант взглянул на Луку. Сверху вниз. Как всегда. Омега удивлённо посмотрел на довольно-таки мощную ногу альфы и медленно перевёл глаза на его лицо. Взгляды не встретились. Намеренно. Недолгое, но морально тяжёлое молчание прервал Александр: — Я хотел… Извиниться за то, что помешал тебе тогда проводить занятия. В конце концов, это твоя работа. Лука сглотнул. Он так и не осмелился поднять взгляд на Александра, но и без того был не мало удивлён. — Ты это серьёзно? Вот так просто сдашься? — юноша сам не заметил, как заволновался и перешёл на «ты». — А мы разве начинали борьбу? — альфа усмехнулся своими серыми стальными глазами, отчего вокруг них собрались мелкие молодые морщинки. Луке это показалось безумно красивым. Всего на секунду. Омега недовольно сжал бледные губы и мотнул головой. — Ну так что? Мир? — Пожалуй, — Зимин, хотя и не совсем искренне, но все же пожал протянутую руку Александра. Для обоих это был тяжёлый шаг. И то, что солдат первый стойко и смело переступил свою неуёмную гордость, Луку немного злило. Потому что Александр оказался умнее и человечнее. Статная фигура сержанта с широкими, высоко поднятыми плечами, обтянутыми бледно-зелёной формой, развернулась — Александр завидел одного из офицеров у входа в главную часть и был обязан поздороваться. — Ну, я пойду. Увидимся. — Всего хорошего, сержант…