Другая история

— Я люблю тебя, Стив, — отчаянно выпалил Уилсон, повернувшись к стойлу спиной. Он набирался храбрости всю неделю, каждую ночь перед сном, стараясь подобрать правильные слова. — У меня на руках все мои документы. Я залез в личное дело в кабинете настоятеля, пока никого не видел, и нашел там адрес родной матери. Когда ты возвращаешься домой? Можно я поеду вместе с тобой? Я ещё не придумал, как это сделать… Может, я бы дошёл до следующей автобусной остановки и подсел там… — Сэм, — грустно сказал Стив, аккуратно обнимая того за плечи, чтобы не задеть исполосованную розгами спину партнёра. На первую фразу он ничего не мог ответить, поскольку не считал, что Уилсон заслужил подобной лжи. — Я не могу взять тебя с собой, мне очень жаль. В Нью-Йорке я живу в общежитии кампуса. Думал попробовать с этого года снимать комнату, но денег пока не хватает. Я хотел бы, но мне нечего тебе предложить… — Всё в порядке, — механически ответил Уилсон, прижимаясь к любимому всем телом, — ты когда уезжаешь? Билет уже купил? — Послезавтра, — прошептал в губы любовника Стив. — У нас есть ещё немного времени. Уилсон лишь кивнул. У него и до этого, кроме себя самого, никого не было. Глупо было бы даже надеяться на чудо… Но Сэм хотел хотя бы напоследок получить немного чужого тепла. За конюшней, в одной из старых хозяйственных построек, бросив на солому широкий кусок брезента, перед Уилсоном на спину лёг Стив. — Давай попробуем так. И, если опять занесёт, ты всегда сможешь остановить меня сам. Иди сюда… Уилсон позволил Стиву аккуратно растянуть себя пальцами перед соитием. Роджерс был так нежен с ним, что у Сэма щемило сердце. Пусть он и понимал, что его чувства односторонние, пусть с самого начала не претендовал на «долго и счастливо», ему так хотелось верить, что он нужен и любим… Стив, позволяя опереться на свои руки, помог любовнику медленно опуститься на член. Сэм двигался медленно, ласкал себя правой рукой, оставив для опоры лишь левую. Он нашёл положение, при котором с каждым движением сладостные ощущения усиливались. Откинув голову назад и закрыв глаза, он тяжело задышал, ощущая, что финал совсем скоро. От жаркой тесноты чужого тела, от возбуждения, накрывающего душной волной, Роджерс дёрнулся вверх и, схватив любовника за горло всего за несколько секунд до ослепительного одновременного оргазма, не смог отказаться от запретного удовольствия, несмотря на данные самому себе чуть больше получаса назад обещания. Чувствовать свою власть и силу, видеть в чужих глазах страх, ощущать, как сжимаются вокруг горячие, гладкие стенки, как выплёскивается семя, было так восхитительно, что Стив до последнего не мог себя заставить разжать пальцы на шее Уилсона… Лишь когда он увидел, как закатились глаза у его партнёра, когда ощутил, как обмякнув, Сэм рухнул на него, Стив до ужаса испугавшись, понял, что натворил. — Боже, прости меня, Сэм! Дыши! Пожалуйста, дыши! — кричал Роджерс в перерывах между попытками сделать искусственное дыхание. Уилсон сделал-таки судорожный вдох, но ещё долго лежал на брезенте, приходя в себя. — Прости меня, — целовал его руки напуганный Роджерс. — Я не знаю, что на меня нашло, — искренние слёзы стояли в его глазах. — Стив, — голос Сэма был глухой и тихий, — помоги мне подняться. — Полежи, тебе нельзя так сразу после… После… Сэм, прости… Уилсон встал сам и, не говоря ни слова, пошёл в сторону церкви. Он старался думать о чём угодно, лишь бы не о произошедшем несколько минут назад. Стив так и остался внутри. На следующий день он принёс Уилсону в приют конверт с деньгами, которые мама выдала ему с собой на время каникул. Тратить их было не на что, а решившемуся на побег Сэму они бы точно не помешали. Тот сказал сухое «спасибо» и принял конверт лишь потому, что своих денег на билет до дома биологической матери у него не было. Он не пришёл провожать Стива, даже слова ему не сказал на прощание. Получив новое наказание от настоятеля, Сэм сбежал в ту же ночь. Дойдя пешком до трассы, он подсел в большегрузный трак, который держал путь в Монтану, откуда до Айдахо было рукой подать. Поздним утром во вторник Сэм нажал на звонок у входа в аккуратный двухэтажный домик, адрес которого совпадал с тем, что был занесён в его личное дело. На аккуратно подстриженном газоне тут и там лежали детские игрушки, а у живой изгороди соседствовали батут и большой надувной бассейн. Открывшая дверь молодая женщина, узнав, кто именно перед ней стоит, попросила Уилсона подождать её у калитки. Оказалось, что родная мать счастливо живёт в браке и у них с мужем уже пятеро общих детей, только вот о Сэме её супруг ничего не знает и, желательно, чтобы это так и осталось для него тайной. Нелюбимый, непринятый, нежеланный Сэм покинул порог чужого дома, получив на руки наличку и записку со старыми контактами родного отца. — Он не знает о тебе, не удивляйся, — передавая листок бумаги, сказала женщина. — Нам обоим было всего по восемнадцать лет, когда я забеременела тобой. Мои родители спешно поменяли место жительства и убедили меня оставить новорожденного в техасском приюте. Потом мы снова переехали, на этот раз в Айдахо. А у твоего отца впереди было блестящее будущее. Его родные тем более не позволили бы ему испортить себе жизнь и карьеру ранним и неравным браком. Это всё было по молодости и по большой глупости. Она прикрыла рот рукой, понимая, как обидно для старшего сына могли прозвучать последние слова, но тот заставил себя улыбнуться, поблагодарил за деньги и информацию и пообещал никогда больше не тревожить её саму и её семью. Мать на прощание даже не обняла своего старшего сына. На вопрос законного супруга, почему она так долго разговаривала с незнакомым мальчишкой у ворот, та ответила, что юноша был представителем благотворительной организации, собирающей пожертвования в пользу детей-сирот. Муж согласно закивал головой, поддерживая добрый поступок щедрой супруги.