Другая история

Стив позвонил единственный раз сразу по прибытии, но с тех пор прошло больше десяти дней, и за всё это время он прислал всего несколько безликих коротких сообщений. Роджерс писал, что не знает, когда точно вернётся, что, возможно, даже вынужден будет задержаться на гораздо более долгий срок, чем планировал. И ни слова об их отношениях, никаких проявлений чувств. Когда Джеймс не выдерживал и сам набирал его номер — Стив просто не поднимал трубку, позже отписываясь, что был занят или спал… Барнс, так и не получив адекватной обратной реакции, не хотел делать ничем не подтверждённых выводов, но нехорошие мысли сами лезли в голову. В очередной раз не дождавшись ответа на свой новый звонок, Бак был практически уверен, что Стивен пожалел о том, что случилось между ними прямо перед самым его отъездом. Каждую ночь, маясь от неизвестности, Джим думал, что если уж они оба — взрослые люди, можно было бы просто поговорить. Да, по телефону такие разговоры обычно не ведутся, но, раз они сейчас так далеко друг от друга, было несправедливо со стороны Стива продолжать вести себя подобным образом. Не выдержав тянущего напряжения, получив очередные несколько отказов по работе, Джеймс достал из холодильника пиво и решил в одиночестве выпить. Рука успела поджить после второго сеанса от Ванды и Пьетро. В этот раз было не так больно, но дважды всё же пришлось принимать анальгетики. Перед уходом из их с Роджерсом съёмной квартиры тату-мастера приятно порадовали Баки тем, что работа продвигалась гораздо быстрее, чем они рассчитывали, и совместными усилиями близнецы решили сократить общее количество сеансов до трёх, предложив встретиться ещё через пару недель для нанесения финальных штрихов на рисунке. После второй бутылки взгляд Баки упал на прикреплённые магнитом на торце холодильника пригласительные билеты на выставку Саманты. Джим решил, что стоит уже немного отвлечься от творящегося вокруг, но заслуженный выходной он смог себе позволить лишь после третьей встречи с Максимовыми, когда окончательно понял, что ни на какое трудоустройство в Нью-Йорке он действительно не может себе позволить рассчитывать. Ему уже начали отказывать даже там, где и речи не шло об официальном оформлении и минимальном соцпакете.

***

— Я ведь ни хрена не понимаю в современном искусстве, Пепс! Тем более все говорят, что там просто рай для любителей гомоэротики, — поправляя красный галстук перед зеркалом, пытался отмазаться от культурной программы Энтони. — Гомоэротика и я… Я и гомоэротика… Немного из разных вселенных, тебе не кажется? За месяц Вирджиния все уши ему прожужжала о скандальной выставке на Восьмой авеню. Пепс даже не спрашивала, а прямо требовала сопровождать её на это культурное мероприятие. — Я не могу пропустить её, Тони. Мне прислал личное приглашение один из основных спонсоров нашего благотворительного фонда. Его дочка в этом году завершила обучение в Нью-Йоркской школе искусств, и это её первая выставка, — Пеппер не выдержала возни Старка и перевязала ему галстук сама. — Что бы я без тебя делал? — тепло улыбаясь подруге детства, спросил Энтони, засматриваясь на глубокое декольте её изумрудного платья. — Ходил бы в своих подростковых майках с названиями хеви-металл групп или супергероями, — засмеялась Вирджиния, с пристрастием рассматривая идеальный полувиндзор. — Поговоришь там о чём-нибудь пару минут с нужными людьми, посверкаешь своей улыбкой для их супруг — всё, как обычно… И уже завтра у наших подопечных появятся, например, новые макинтоши. — Это чем-то похоже на проституцию, знаешь ли, но что не сделаешь ради общего блага, так? — Спасибо, — серьёзно ответила на шутку Вирджиния. — Можешь подцепить себе там очередную девицу… Или… Как там звали твоего последнего парня? — тут же ухмыльнулась подруга. — Да, брось, Пепс! Не было у меня никакого парня, просто подвёз беднягу, опаздывавшего на автовокзал. Доброе дело, между прочим, сделал, — возмутился Энтони. — Вот! Я же говорила, что ты и имени его не запомнишь, — продолжая издеваться над другом детства, сказала Пепс, качая головой. Едва окончив учёбу в университете, Пеппер предложила Энтони стать соучредителем собственного благотворительного фонда. Своих родных родителей она не знала, приёмная семья забрала её из приюта в возрасте семи лет. Новые мама и папа, будучи щедрыми и добрыми людьми, воспитывали дочь ни в чём ей не отказывая. Помня о своей жизни до удочерения, Вирджиния ещё в подростком возрасте проявила желание серьёзно заниматься волонтёрством. Она в студенческие годы помогала в доме престарелых ветеранам войн, дежурила на добровольных началах в доме малютки, расположенном недалеко от их коттеджного посёлка, считая, что если может помогать людям — преступно этого не делать.