Другая история

Сдержавшись, чтоб не разбудить спящего любовника, Локи, хромая, отошёл с планшетом в дальнее от кровати кресло. На сайте генерального консульства Швеции в Нью-Йорке, прежде чем перейти к выбору ювелирной продукции, он успел оставить онлайн заявку на подачу документов для регистрации брака, поскольку гражданства США они с Тором до сих пор не получили, ограничивая себя рабочей визой. Пока Лафейсон рассматривал серебряные кольца с агатами, грустные воспоминания успели проникнуть в его мысли. После неудачи с Джилетт, Тор действительно согласился поработать у Роуди. На тот момент интеллектуальная деятельность не привлекала его. К тому же, учитывая график Локи, если бы Одинсон и выбрал научную работу, они бы вовсе перестали друг друга видеть, ведь его партнёр находился в клубе с шести вечера до шести утра практически каждый день: ставил танцевальные номера, присутствовал во время больших пятничных и субботних шоу, порой танцевал сам. Ему нравилось, дико нравилось, внимание, восхищение и, чего греха таить, вожделение, плескавшееся в глазах посетителей. К тому же, Роудс никогда не скупился с оплатой, но даже если бы он вдруг урезал гонорар и премиальные, Локи и не подумал бы менять место работы. Тор выходил на сцену не часто, намекая, что при всей театрализованности, публичное обнажение совсем не было пределом его мечтаний. Лафейсон частично прислушивался к мнению любовника, подбирая танцы с минимальными элементами стриптиза, отдавая предпочтение акробатике и, если это было уместно, художественной подаче культуры тела. Смирившись с требованиями нового витка карьеры, стремясь проводить больше времени с партнёром, Одинсон пошёл на сделку с совестью, убедив себя в том, что танцы у пилона — временное мероприятие для них обоих. Ведь кручение у шеста в таком солидном возрасте было не то, чтобы смешным, просто точно не могло продлиться долго. И полгода назад, во время свежего весеннего шоу, Тор пожаловался любовнику, выходя на сцену, что обувь, которую и так поставили танцорам с большой задержкой, слишком скользкая. Локи разрывался между залами и, разъяряясь из-за обилия неудачных организационных моментов, бросил ему, что уж один вечер он сможет выступить, не нагружая его ещё и своими жалобами. — Держись за шест крепче! — зло бросил он, отвлекаясь на почти разряженный телефон. — Поговорим дома, у меня в соседнем зале стриптизёрши не поделили реквизит. — Хорошо, — успел ответить Одинсон уже в спину удаляющегося любовника. Они заранее договорились, что сразу после своего выступления Тор, не дожидаясь окончания шоу, вернётся в их нью-йоркскую квартиру один. Локи в мыле завершил ночь, не узнав, что его любимый через несколько минут после их разговора, спускаясь с лестницы за сценой, неудачно упал на оба колена. Он сам отметал от себя работников зала, пытавшихся сообщить ему об инциденте, едва те успевали открыть рот. Лафейсон дулся на непонимание любовника. Мартовскому шоу он отдал всю душу и не хотел отвлекаться ни на какие мелочи, и так разгребая технические огрехи и склоки персонала до самого утра. Успех был колоссальным. Телефон, разумеется, разряженным. А после окончания мероприятия Локи думал отправиться ли домой или всё-таки проплыть пару кругов в бассейне круглосуточного фитнес-клуба по соседству, чтобы успокоить нервы и тело. Выбрал второе. В районе восьми утра Лафейсон зашёл в пустую квартиру. Вещи были на месте, но Тора нигде не было. Стало не по себе, и как-то само собой вспомнился их скандал полугодичной давности. Тогда, на праздновании дня рождения Роуди, слегка перебрав, что было для Локи совершенно неприемлемым, он оказался во время банкета на соседних местах с одноклассником своего работодателя Клинтоном. Тот высказал своё искреннее восхищение праздничной постановкой и охотно делился с балетмейстером клуба информацией о своей любимой семье. Чёрт дернул разомлевшего от дружественной атмосферы и комплиментов Локи коснуться груди Бартона и прошептать: — О… У вас, я смотрю, такое большое сердце… Клинт добродушно рассмеялся в ответ, не придавая особого значения жесту. Он вырос в цирке и привык к эксцентричности творческих людей ещё тогда, когда не научился говорить. Тот момент и флиртом было невозможно назвать, но только присоединившийся к застолью Одинсон, увидев нехарактерное поведение партнёра, сделал неправильный вывод, поскольку уже не раз замечал томные взгляды на любовника со стороны и стриптизёрш, и стриптизёров. Но одно дело внимание со стороны, а другое — переполненные интимности публичные прикосновения его Локи, предназначенные другому. Лафейсон поймал его возмущенный взгляд и не понял толком, что произошло, но, несмотря на невыветрившийся алкоголь, догадался последовать за вылетевшим из зала Тором. Тот закрыл дверь такси практически перед его носом, и, когда Локи наконец оказался дома, его так и не успевший успокоиться ревнивец уже собирал в чемодан свои вещи. Хлопнуть входной дверью и немедленно переехать в отель, как планировал по дороге, Одинсон не смог. Локи объяснялся, просил прощение, хватал его за руки и умолял его услышать. — Я умру без тебя… Мне никто не нужен так, как ты… Я тебя больше жизни люблю… Пожалуйста, остановись. Это ничего не значило, он мне про своего ребёнка рассказывал, — оправдывался Локи. — А ты как будто бы любишь детей, тем более чужих, — возмутился Одинсон, борясь с собой и побеждая. Разумеется, они помирились. Поговорили, поняли друг друга, сделали выводы, а теперь… Не понимая, чем Локи мог так задеть любимого в этот раз, что тот просто исчез, он остановил взгляд на мигающем пропущенными сообщениями автоответчике.