- 5 -
Неделя началась с того, что Чонин получил-таки конверт с личным итоговым заданием. Оставалось гадать, то ли это роковая случайность, то ли Чондэ приложил к заданию руку. По требованиям задания Чонину полагалось выступать одному, зато с песней и танцем, и уложиться в пять минут. Чонин ходил весь день как в воду опущенный, хотя в мыслях сразу же прикинул, что сначала придётся петь, а потом танцевать, значит, надо самому готовить музыкальный трек таким образом, чтобы обе части выступления гармонировали. Ещё лучше взять такую песню, которую Чонин смог бы спеть и под которую смог бы танцевать, тогда все пять минут на сцене превратятся в одно полноценное выступление. — Помощь нужна? — доброжелательно улыбнулся ему Ча Хагён, но Чонин помотал головой. Вряд ли хоть кто-то мог спасти Чонина от части с вокалом, а часть с танцем его совершенно не пугала. На занятии по вокалу Чондэ очевидно ждал, что Чонин сам подкатит к нему с просьбой помочь с итоговым выступлением. Только Чонин не собирался делать ничего подобного. Раз уж он получил именно такое задание, то выпутываться и выполнять задание ему полагалось самостоятельно. Всю неделю Чондэ, на взгляд Чонина, вёл себя настороженно, заодно значительно уменьшив количество привычных замечаний. Студенты с лёгким удивлением поглядывали на обоих, что Чонина совершенно не радовало. Лучше бы Чондэ продолжал в том же духе, чем так резко всё менял, привлекая к ним обоим ненужное внимание. На занятиях по вокалу Чонин смотрел либо в учебную тетрадь, либо витал в облаках, размышляя по поводу задания. Кёнсу явно беспокоился, а Чанёль вообще пропал с горизонта после той своей выходки. Кёнсу вскользь упомянул, что Чанёль уехал к родне, но должен вернуться через неделю. Ближе к концу недели на большом перерыве Чонин заприметил Чондэ в столовой. Поскольку Чонин сидел один и на отшибе, позволил себе понаблюдать за Чондэ. Тот взял порцию лапши с бобами и сладким соусом, горячий шоколад, миндальное печенье и устроился за столиком в компании Ча Хагёна. Немедленно захотелось оказаться поближе, чтобы подслушать, о чём они будут говорить, но это было невозможно. Впрочем, Чонину хватало и того, что он слышал раньше. Это наводило на размышления. Ну и недоумение вызывало тоже — по-прежнему. Чонин обратил внимание на то, о чём упоминал Хагён, заодно задал пару вопросов одной из студенток, с которой чаще всего удавалось хорошо провести время к обоюдному удовольствию. Девушка безразлично отмахнулась и ответила так, как Чонин в принципе и ожидал: — Это всего лишь секс, не заморачивайся. Чонин подумывал поговорить с Кёнсу, но решил, что это плохая идея. Кёнсу встречался с Чанёлем, и его это явно устраивало. Ворошить прошлое было бы некрасиво и нечестно, если учесть, как много времени они тогда проводили вместе. И всё то время Кёнсу продолжал терпеливо чего-то ждать. Чего-то такого, чего так и не дождался. Чонин не собирался винить себя во всех смертных грехах, но всё-таки понимал, что Кёнсу ушёл по его вине. Чонин не сделал чего-то, что сделать должен был. Чанёль такой ошибки не совершил, поэтому Кёнсу всё устраивало. В пятницу Чонин возвращался домой пешком, перекинув через плечо ремень спортивной сумки. Чем ближе к дому он подходил, тем пустыннее становились вечерние улицы. Немного поколебавшись, он свернул налево, когда до дома оставалось два квартала пройти. Не то чтобы хотелось посмотреть ещё раз на дом Чондэ, просто Чонин решил разнообразить маршрут. В конце концов, он мог добраться из колледжа домой пятью разными способами. По времени выходило почти одинаково, а ходить одной и той же дорогой каждый день скучно. Дойти до дома Чондэ он не успел — нарвался на самого Чондэ чуть раньше. Даже не сразу собственным глазам поверил, когда поравнялся с торговым рядом. Чондэ как раз вывалился из мясной лавки, нагруженный двумя здоровенными пакетами. Набитые доверху пакеты он прижимал к груди, а в зубах держал карту. Выглядел презабавно. Из левого пакета вывалилась яркая коробка. Она непременно упала бы на тротуар, но Чонин машинально подхватил её и сунул в пакет, после чего бесцеремонно этот пакет отобрал. — Помогу донести, — буркнул он, отвернувшись от Чондэ. — Вы же домой? То есть, хён? Чондэ, видимо, освободившейся рукой ухватил карту и сунул в карман, раз смог говорить. — Ты откуда так поздно-то? Свидание? Чонин демонстративно отвёл в сторону локоть, чтобы после вновь прижать им сумку к боку. — Тренировка. — Так поздно? — поравнявшись с ним, снова спросил Чондэ. — Я закончил раньше, — пожал плечами Чонин и скосил глаза на шагавшего рядом Чондэ. — И часто ты так тренируешься? — Это не запрещено, если ты об этом. И господин Ча в курсе — он сам дал мне ключ. — Но разве... Ты всегда так много тренируешься? — Всегда. — Трудоголик, — подытожил Чондэ. — Вряд ли. Если мне что-то не хочется делать, я занимаюсь этим в последний момент. — А чего пешком идёшь-то? После тренировки разве не устал? — Устал, но пешком лучше. Сначала иду быстро, но к дому подхожу уже медленно. Резко нельзя останавливаться, надо постепенно, поэтому пешком — наилучший вариант. У тебя вечеринка намечается? — С чего вдруг? — удивился Чондэ, сворачивая к крыльцу дома. — Столько всего накупил... — Чонин терпеливо ждал, пока Чондэ нашарит ключи и откроет дверь. — Да нет, просто закупился на неделю. Зайдёшь на чай? Чонин задумался над предложением, но всё-таки помотал головой, хотя зайти очень хотелось. — В другой раз, хён. — Твоё задание... — Доброй ночи, — всучив Чондэ пакет, отрезал Чонин, развернулся, сбежал по ступеням с крыльца и рванул домой. Ну его к чёрту. У Чондэ там этот проклятый белый рояль, странная обстановка, а Чонин после тренировки не остыл. Или нагрелся опять. Какая разница? И говорить с Чондэ об итоговом задании не хотелось вообще.***
В воскресенье Чонин сопровождал мать и сестёр в еженедельном рейде в торговый центр. Они торчали на верхней площадке, пока одна из двух сестёр Чонина покупала горячие напитки. День выдался прохладный, так что Чонин привычно отогревал руки матери и сестры собственными ладонями. Как раз сунул руку матери в карман своей куртки, когда к ним подошёл Чондэ и вежливо поприветствовал. Пришлось представить его родне и коротко объяснить, кто он вообще такой. — Надеюсь, Чонин не создаёт проблем и хорошо учится, — с улыбкой заметила мать, разглядывая довольно странного на вид преподавателя, у которого в ушах серебрились и поблёскивали гвоздики в количестве. Чондэ немедленно предложил матери Чонина опереться на его руку и отвёл в сторонку. Чонин мрачно нахмурился, предполагая, о чём может говорить Чондэ и о чём спрашивать. — Забавный, — отметила нуна, воспользовавшись случаем и коснувшись руки Чонина собственной. Чонин молча сжал в ладони её пальцы и сунул обе их руки в карман. — Он тебе не нравится? — Почему? — Ты похож прямо сейчас на тёмную тучу. — Всё в порядке, я о другом думаю. — И о чём же, позволь узнать? — Не позволю. Не сейчас. Дай мне сначала мысли упорядочить. Но потом я спрошу тебя кое о чём, если не возражаешь. — Ого. Насколько же это серьёзно? — Узнаешь. Потерпи, ладно? — Чонин не лгал, он в самом деле намеревался поговорить с сестрой и задать ей пару вопросов. Осталось всего лишь найти нужные формулировки.***
Чондэ тем временем настороженно поглядывал в сторону Чонина, явно мечтавшего отрастить прямо сейчас вместо ушей локаторы, пока его мать объясняла отсутствие господина Кима. Так Чондэ узнал, что отец Чонина много работает и появляется редко. Им было непросто, но со временем становилось легче, потому что у госпожи Ким и её дочерей был Чонин. Как оказалось, семья отнеслась к выбору Чонина в пользу танцев поначалу без особого восторга, но постепенно всё наладилось. К тому же, они смогли перебраться сюда из провинции, и Чонин всегда был рядом. Возможно, серьёзность и зрелость Чонина объяснялись отчасти и этим — тем, что ему приходилось заботиться о матери и сёстрах и помогать им вместо отца, которого часто не оказывалось рядом. — Он чудесный сын, — улыбнулась госпожа Ким. — Не сомневаюсь. Учится он тоже хорошо, хотя меня кое-что беспокоит. Чондэ осторожно изложил суть своего беспокойства и поинтересовался у госпожи Ким, что могло стать причиной нежелания Чонина петь. — Он поёт, — тихо призналась госпожа Ким. — Поёт, когда думает, что никого нет и никто не слышит. Мы несколько раз возвращались чуть раньше и слышали. Он не знает. Так-то петь он не будет. Но я ничем вам помочь не могу — не знаю ответа. Но так всегда было — у него в детстве голос совсем пропадал, если ему требовалось петь перед кем-нибудь. Сейчас уже не пропадает, только... Он может петь, но очень неуверенно. Как по мне, так он просто боится своего голоса. Не знаю, почему. Но когда один — поёт намного лучше. — А я могу попросить вас об услуге? — поразмыслив, спросил Чондэ, дождался кивка госпожи Ким и объяснил, что именно ему нужно. Госпожа Ким немного нахмурилась. — Не знаю, получится ли, но я попробую. И дочерей попрошу помочь. — Если выйдет, позвоните мне, хорошо? — Чондэ протянул госпоже Ким визитную карточку с номерами телефонов, а после поймал мрачно-настороженный взгляд стоявшего поодаль Чонина, гревшего в ладонях замёрзшие пальцы сестры. Чонин, на взгляд Чондэ, сейчас мало походил на студента, казался старше, чем есть на самом деле, а двигался с удивительной грацией и впечатляющим достоинством, чем внушал Чондэ неуверенность в собственном статусе. Притягательный и жгучий, но внезапно сдержанный и спокойный. Такой контраст сбивал с толку. Чондэ невольно перевёл взгляд на ладонь Чонина и вспомнил, как не так давно прикасался к ней и пытался размять. Его тогда ошеломил жар этой ладони. А ещё, несмотря на напряжение и не самую изящную форму, эта ладонь ощущалась изысканной и надёжной одновременно. Чондэ хотелось бы коснуться руки Чонина прямо в эту минуту, но это... Ему не следовало забывать, что Чонин — его студент. И что к этому прилагалось многое другое. Только Чондэ в самом деле хотелось услышать, как Чонин поёт. По-настоящему поёт.