Стеклянная тюрьма

Соломон Лейн стоял у окна в своем кабинете, погруженный в невеселые размышления. Итан и Ильза. Фауст и Хант… Руководитель Синдиката не сомневался, что они договорятся. Было в них что-то объединяющее: словно общий, от одного чистого источника зажженный огонь, то внутреннее благородство, которым, как он считал, обладал и сам Лейн. Как бы эти двое украсили Синдикат, если бы добровольно и искренне вступили в его ряды! Впрочем, то, что они споются против него, бывший агент тоже просчитал. Лейн снял очки в дорогой изящной оправе и прикрыл усталые глаза. За окном шумел Лондон, заканчивался еще один рабочий день, первые вечерние огни отражались в темных водах Темзы. Лейн знал себе цену. Он не зря считался одним из лучших агентов МИ6 за всю историю конторы. Ум и логика, хладнокровный объективный расчет и умение видеть людей насквозь, с их слабыми и сильными сторонами, просчитывая их решения и поступки. Но ведь и он был человеком, и у него тоже были маленькие слабости. Например, Ильза Фауст. Эта немецкая девочка, рожденная в туманном Альбионе, происходила из многонациональной семьи. Среди ее предков были и французы, и итальянцы, и славяне. И все они, казалось, передали девушке свои лучшие качества. Лейн был уверен, что в Синдикат она пришла по заданию Этли, но надеялся превратить в убежденную союзницу. Встреча с Хантом поставила девушку перед сложным выбором, и Соломон с горечью признал, что проиграл этот поединок. Прекрасная принцесса выбрала принца на белом коне — борца с мировым злом, а не старого мудрого короля, для которого добро и зло давно превратились всего лишь в точку зрения. Что ж, как только флешка окажется в его руках, Костоправ получит возможность порезвиться вволю. Пусть хоть чьи-то мечты сбудутся! И все-таки Лейна не оставляло ощущение надвигающейся опасности. Интуиция его никогда не подводила, поэтому он продумал не только план «А», но и план «Б». *** …Стеклянная стена преградила путь так внезапно, что ошеломила. Он инстинктивно толкнул ее, ударил, подналег плечом, — все было бесполезно. Но хуже прозрачной клетки были люди, выступившие из темноты вокруг, и самодовольная улыбка на поцарапанном лице Итана Ханта. — Обидно, я знаю, — сказал Хант, и в его голосе звучало вполне искреннее сочувствие. — Джентльмены, это Соломон Лейн. Мистер Лейн, отряд «Миссия невыполнима». Они улыбались. Все, даже Ильза. Кто насмешливо, кто с видимым облегчением: пойманный лев больше не внушал страха… Рыжий Бенджи открыл клапан, и короб начал наполняться эфиром. Лейн поддался-таки искушению и выстрелил в упор, прямо в лицо Ханту, этому американскому выскочке. Идеальная поверхность стекла пошла мелкими трещинками, но держала прочно. После второго безуспешного выстрела глава Синдиката опустил пистолет. Губы его кривила нехорошая улыбка. — Думаете, что победили, мистер Хант? — вкрадчиво спросил он. — Вот только победа для вас не победа, если не удалось спасти всех, не так ли? — Он чуть наклонился, дыхнул и быстро написал на запотевшем стекле: «Улица Грейл, дом 85». — Там заложники. — Так немедленно освободите их, — потребовал Хант, перестав улыбаться. — Не могу, — Лейн чуть развел руки, — там нет моих людей. Там заложники и аппаратура, которая пропустит только вас. Всех вас, — наслаждаясь тем, как вытянулись лица, еще мгновение назад излучавшие самодовольство, он добавил: — И поторопитесь, бомба мистера Данна — не единственная, а таймер включен. После этих слов пришла его очередь улыбнуться, холодно и презрительно. А потом он поднял оружие и выстрелил себе под нижнюю челюсть. Все вздрогнули, Бенджи громко ахнул и отпрянул от куба. Еще несколько мгновений Ильза и отряд «Миссия невыполнима» в полном составе, словно остолбенев, наблюдали, как забрызганный кровью стеклянный куб с останками схваченного, но непобежденного Лейна, продолжает наполняться эфиром. Первым очнулся Брандт: — Он блефует! — Не думаю, — откликнулась Ильза. — Я слышала, что сегодня парни похитили в городе женщину с маленькой девочкой. Теперь понятно — зачем. — Но что он задумал? — пробормотал Лютер Стикелл. Ильза и Итан синхронно повернулись к нему с одинаковым выражением лица: «Никто никогда не знает, что задумал Соломон Лейн». *** Бенджи поручили доставить тело Лейна в условленное место: Ханли не мог лишится такого трофея. Остальные отправились на улицу Грейл. Машина на предельной скорости летела через ночной Лондон. За рулем был Брандт. Рядом, с верным ноутом на коленях, устроился Лютер. Итан сел сзади, тщетно пытаясь прийти в себя. В его воображении пойманный Лейн должен был биться об стекло, палить в него из пистолета и царапать ногтями, пока эфир не лишит его сознания. То, как на самом деле поступил бывший агент МИ6, ошеломило его, фактически деморализовало. Больше полугода Хант искал этого человека, охотился за ним, думал о нем днем и ночью, болел им, — но так и не смог понять! Почему? Рядом сидела мрачная Ильза, погруженная в собственные, весьма похожие размышления. Пусть она никогда не признается в этом вслух, Соломон Лейн значил для нее очень много. Когда она желторотой девчонкой проходила подготовку в МИ6, он был ее кумиром, а возможность работать рядом с ним она считала честью. Потом все встало с ног на голову: Лейн превратился в террориста, а родное ведомство в лице Этли подставило ее и отправило выведывать его секреты. Он не доверял ей — и все-таки снова и снова оставлял в живых, словно не хотел уподобляться начальству, которое предало их обоих. Она боялась его и — не боялась одновременно. И вот его больше нет, но она не чувствует облегчения, и вся эта посмертная гонка здесь совершенно ни при чем. Уилл заложил машину в крутой вираж, и Ильза с размаха завалилась на Итана, вскрикнув от неожиданности. Брандт, бормоча извинения, выровнял автомобиль, Ильза скользнула назад, но Итан удержал ее за талию. Всем телом ощущая его пьянящую близость, девушка подняла голову. Они смотрели друг другу в глаза лишь пару мгновений, после чего резко отодвинулись каждый к своему окну. Итан с каменным лицом сунул руки в карманы и сжал кулаки. Ильза отвернулась к стеклу и, сжавшись в комок, невидящими глазами уставилась на дорогу. Этот короткий взгляд словно опалил обоих. В одно мгновение они поняли, что даже смерть Лейна, неожиданно отозвавшаяся болью в сердцах, еще сильнее объединила их, подталкивая друг к другу. Хотелось одного: сомкнуть объятия и целоваться так неистово, словно от этого зависит жизнь. Но… Сейчас жизнь других незнакомых, но ни в чем не повинных людей была в опасности, и они не могли, не имели права думать о себе. Может быть, потом (если будет это «потом», учитывая изобретательный гений Лейна)… Мужчина и женщина печально усмехнулись собственным удивительно схожим мыслям: но даже если они выживут, сможет ли их «потом» стать общим? Ильза осторожно колупала ногтем обивку на дверце автомобиля, чтобы как-то отвлечься, но перестать думать не удавалось. Она честно призналась себе в том, что «запала» на Итана Ханта еще тогда, после первой встречи в лондонских застенках. Да и можно ли было остаться равнодушной, встретив взгляд его светлых глаз из-под черной челки, настороженный и дерзкий одновременно, увидев его мужественное лицо, мускулистое тренированное тело, услышав низкий, мягкий голос?.. Да бог с ней, с внешностью! Много ли найдется людей, способных оценить красоту женских туфелек, стоя у пыточного столба, а после серии ударов в печень по-джентльменски предложить даме уйти, чтобы не видеть, как его будут заживо разделывать мясницким ножом? И это ей, которая, кстати сказать, пришла в тот подвал с той же целью, что и Костоправ, только с другими пыточными инструментами! Ильза понимала, что не просто хочет этого мужчину — она готова остаться с ним навсегда. И он все знает. Что же, пусть теперь решает сам: бегать она ни за кем не станет, даже если этот кто-то — Итан Хант. А Итана терзали сомнения. Он не раз уже работал с агентами-женщинами, он даже руководил их подготовкой, но так и не научился относиться к этому просто. Сам факт, что женщина вынуждена подвергать себя опасности, занимаясь чисто мужским делом, вызывал в нем инстинктивный протест. Он ни за что не озвучил бы подобные соображения, да и себе-то в них не признавался, но заставить себя не переживать за коллег в юбках, вот за Джейн Картер, к примеру, так и не смог. Однако так тяжело, как в этот раз, ему еще не было. Хант искренне восхищался Ильзой: ее красотой, ее мастерством и решительностью, стойкостью ее духа. И такую женщину начальство считает пушечным мясом, бросая в одиночку в самое пекло! Он так за нее боялся, что стал плохо спать по ночам. Пару раз ему, правда, хотелось ее убить, но гораздо чаще — закрыть собой, что он сегодня вечером и исполнил буквально. Он сделал для нее самое главное: теперь она свободна. Но сможет ли он дать ей больше? Невольно вспомнился жаркий марокканский полдень, караван-сарай в пустыне, песок на зубах и в волосах, разбитые локти и порванная рубашка после сумасшедшей мотоциклетной гонки… Из подъехавшего внедорожника выходят члены его отряда, направляются внутрь, и чуткое ухо Ханта ловит окончание разговора: «Просто диву даюсь, как Итану удается держать себя в руках, — восклицает Бенджи. — Когда такая женщина так ласкает тебя взглядом, все террористы мира могут подождать!..» Черт возьми! Но что он может предложить ей, кроме кольца своих рук? Кольца, которое все его женщины неизменно решали разорвать, рано или поздно. Итан взглянул на свое отражение в темном оконном стекле. Что ж, для полувековой выдержки вполне неплохо… Он знал, что нравится женщинам, и при этом никогда не был плейбоем. Его истории отличались качеством, а не количеством. Лица его женщин словно проступали сквозь ночные огни Лондона, мелькавшие за окном машины. Сара… Это было так давно! Тонкая шейка, точеные плечи, аромат «Шанель» в ямочке за ухом. Сара была старше, но Итану это только нравилось. Она много чего знала и умела, а учиться у нее было сплошным удовольствием… Он тогда долго смывал с рук ее кровь: все казалось, что она въелась намертво! Клер. Поцелуй с привкусом предательства: то ли ты предаешь, то ли тебя… Она все-таки любила его, иначе бы не стала так отчаянно противиться его смерти. Но кем он был? Еще один бессребреник на государственной службе? А хитрый лис Джек обещал ей деньги, покой и красивую жизнь. В конце концов, никто ведь не знает, кого ты на самом деле представляешь себе, когда ложишься с мужем в постель. Итан провел ладонями по лицу. Тот урок дорого ему обошелся: тогда он в первый раз хотел уйти со службы. Черт! И почему он не остался верен принятому решению?! Агент снова посмотрел в окно, возвращаясь к воспоминаниям. Воровка Нея. Изящная, хрупкая внешне и удивительно сильная внутренне, прекрасная и соблазнительная в каждом движении. Их отношения начались внезапно и развивались стремительно. В них все было слишком: страсть, ревность, чувство вины, опасность, страх, смерть, спасение… Итану потом, по прошествии времени, казалось, что они оба словно выгорели за те несколько дней, что им пришлось противостоять Шону Амброузу. Поэтому, наверное, их отношения закончились так быстро. С Джулией все начиналось по-другому. Впрочем, не только начиналось. Она стала особенной, единственной — женой. Такая простая, обычная, нежная и наивная… С ней рядом он, пусть и недолго, верил, что сможет жить нормальной жизнью, иметь свой дом, семью, детей… Это был самообман. Он лгал ей о себе, он подверг ее жизнь опасности и… — он видел, как ее убили! За те короткие минуты, что Дэвиан считал до десяти, требуя «кроличью лапку», Хант пережил больше, чем за десять предыдущих (непростых, кстати!) лет. А потом был выстрел, захлопнувший что-то внутри, уничтоживший. Он простился с ней навсегда. Пусть он узнал потом, что убита другая, пусть нашел Джулию живой и невредимой, что-то в его душе уже не воскресло. Да и с ней произошло что-то похожее, когда она вырубила его ударом тока, а потом колотила маленькими кулачками по груди, умоляя вернуться… Итан не хотел признавать, что даже в убежище, в тихой безопасной Хорватии они каждый день боялись повторения кошмара, представляя друг друга мертвыми. Джулия не выдержала первая. Она бежала от него в ту обычную, нормальную жизнь, из которой он так грубо и безжалостно ее вырвал, и где еще возможно было попытаться найти счастье… Так стоит ли снова рисковать своим бедным сердцем, которое и так стучит быстрее при одной мысли об Ильзе, если из этого все равно ничего не получится? «Ну, не то чтобы совсем ничего, — возразил внутренний голос. — Всего лишь несколько недель счастья». Горячая, всепоглощающая нежность, преображающая мир вокруг и тебя самого, взаимная ласка и забота, головокружительный секс в любое время и в любом месте — на пляже, на обеденном столе, в машине, в океане… А потом — животный страх за безопасность человека, ставшего дороже жизни, ожидание конца отпуска, как приговора, саднящий, словно заноза, вопрос: будет ли ждать? Захочет ли дождаться? Сможет ли? И в итоге тупая, раздирающая внутренности боль расставания, пустота в сердце и бережно, как драгоценный камень, хранимое воспоминание… Итан вздохнул и против воли взглянул на девушку. В этот момент машина резко остановилась, Брандт повернул голову в салон: — Приехали.