Одинокие прятки

Такаши и Томо нашли его через несколько часов мирно спящим на скамейке в ближайшем парке. Он сидел в жутко неудобной позе, откинув голову назад. Как в таком положении можно спать, было непонятно. И тем не менее Юске умудрился отрубиться. Рассеянный свет падал через листву деревьев на бледное лицо, резкие черные тени с солнечными прожилками рисовали на коже узор - то ли чешую, то ли трещины. Всклокоченная шевелюра спуталась до состояния «взрыв на макаронной фабрике», мелкие косички местами измочалились, капля слюны стекала из уголка рта. Присевший рядом Такаши удручённо поцокал языком и полез в сумку за салфеткой. Юске, будто почувствовав присутствие друга и надёжного защитника, с облегчением вздохнул во сне и тихо стал заваливаться на бок. Через минуту его голова покоилась на коленях Такаши, как на подушке. - Надо же, а мы его ищем-ищем, - выдыхая с облегчением, проговорил Томо. - А он тут дрыхнет, - закончил за него фразу Такаши и бессильно развёл руки в стороны, - Ну как такое могло случиться! Как ты мог его из дому в таком состоянии выпустить! - Да не выпускал его никто. Он сам сбежал. Кто бы знал, что он куда-то попрётся, совсем же без сил был. И потом, я же не нянька и не сторож... Тут Такаши так грозно наморщился, что Томо, несмотря на весь ужас происходящего, еле сдержал смех. - Ладно-ладно. Я знаю, что обещал помочь. Просто не ожидал, что Юске умчится. Ты бы его видел, когда мы его привезли. Я чуть ни поседел его откачивать, а он такие фортели выкидывает. Гоняйся потом за ним по всему городу. - Ну не по всему, ушёл-то недалеко, только зачем оно ему надо было, непонятно... Наверное, из-за стресса он не в себе. Слушай, может, это опознание не срочно? Может, пусть поспит чуть-чуть, жалко же его до одури. - Спрашиваешь... Не знаю я. Отец сказал к пяти, а там, не уверен, обязан туда Юске идти или можно без него, - Томо еще раз окинул взглядом идиллическую картину, шумно выдохнул и присел рядом со своим парнем, - Жалко, конечно. К тому же, увы, отцу его уже спешить некуда, труп он и есть труп. Я вот не пойму, чего ему дома-то у меня не спалось? Побежал куда-то. Я запись смотрел у охраны, не лунатик он вроде, спешил, осознанно шёл, оглядывался, старался не шуметь. - Ну стресс, все дела, случись с тобой такое, ты бы, наверно, и не так... Ой, прости, - испуганно осёкся Такаши, и, стараясь скрыть свою панику от оговорки, опустил взгляд на спящего и стал с преувеличенным вниманием расплетать безнадёжно испорченные серебристые косички в причёске Юске, тот, не пробуждаясь, заворочался и нежно улыбнулся. - Забей. Я сам виноват, что тебе не рассказывал, вот ты и не привык к этой мысли. К тому же мне не так досталось, как этому парню. Смотрю на него, сравниваю и думаю, что, пожалуй, папашка мой в чём-то прав, я избалованный и эгоистичный придурок, моё положение было в сотни раз лучше, чем у Ю, а я трагедию устраивал, дурил, столько бегал, от кого и зачем, уже не понимаю. - Перестань, тебе же было сложно. Кто может измерить горе? К тому же, если бы ты не сбегал из дому, тебя бы не сослали в итоге в Мацуяму, и мы бы не встретились, - Такаши успел за время разговора выудить из сумки расчёску и горсть тоненьких резинок, ловко расчесал волосы Юске и сейчас разделял на пряди. - Иногда думаю, может, лучше бы и не встречались, - глядя прямо перед собой, невесело усмехнулся Томо. - Чего? - дёрнулся Такаши, колени подпрыгнули от движения, Юске вместе с ними чуть вздрогнул, и, как пьяный, застонал, запричитал во сне странными словами. «Северный ветер... Ветер...» - повторял он. Такаши, сморщив от невыносимой жалости хорошенькую мордашку, стал торопливо гладить его по голове, пока тот не успокоился. Только после затишья мальчик добавил уже шепотом, обращаясь к Томо: - Да что ты такое говоришь, как это, чтоб не встречались? - Мне почему-то кажется, что я во всём этом виноват. До меня вы жили тихо и спокойно. А теперь с Йошиатсу рассорились, и с Юске какая-то задница началась вообще беспросветная. Будто я принёс в Мацуяму проклятье. - Диагноз! У вас мания величия, молодой человек, - спародировал голос школьной медсестры Такаши, а потом продолжил уже своим, строго и недовольно, - Слишком много на себя берёшь, ты тут не при чём. Наоборот, я так рад, что ты появился. Юске вот помогаешь... И потом, как бы я без тебя, я ведь тебя... - Если бы я не приехал, на заводе не было бы этого несчастного случая с пожаром, я уверен, - не расслышав последнюю фразу, отрезал Томо. Но не успел Такаши всерьёз расстроиться из-за неудавшегося признания в любви, как почувствовал, что крепкая ладонь Томо легла на его коленку, будто подбадривая. Томо сделал это неосознанно, он всё ещё смотрел в никуда, хмурился чему-то своему, механически сжимая и разжимая пальцы. А Такаши завороженно любовался его серьёзным профилем. Солнце припекало. Лето пахло мёдом и горячим шафрановым воздухом. Едва слышно жужжали насекомые и шуршали листья над головами мальчиков, высоко между небом и землёй, и Такаши боялся дышать, чтоб не вспугнуть, не разрушить эту идеальную магию. Разрушить всё же пришлось, хоть и не сразу. Они ещё просидели в сияющей тишине, провели на скамейке минут десять-пятнадцать, каждый думал о своём. Молчание не было неловким, обоим было спокойно и сонно, как когда лежишь на спине в траве, и где-то в отдалении стрекочут цикады. Но телефонный звонок расколол крошечный совершенный мирок. Томо поморщился и полез в карман. Брать трубку не хотелось, понятно, что на том конце провода скажут: «Пора!» Так что он просто сбросил и кивнул Такаши, чтоб он будил Юске. Нужно было съездить в городской морг. - Лучше бы я не просыпался, - вымученно улыбнулся их общий приятель в ответ на ласковое бормотание друга на ухо. И всё же Юске поднялся через силу, сел на скамейке, потёр кулаками глаза и широко зевнул. - Понимаешь, - с осторожностью начал Такаши, - Сегодня родственников погибших приглашают по возможности в... Ну ты понял. - В морг, - хмуро уточнил Томо, и Юске кивнул ему с благодарностью: - Ясно. Я помню. Прямота ему понравилась, сейчас она была как раз кстати, потому что заботливое хождение вокруг да около и жалость только ранили, а не избавляли от боли. - Время уже. Вот поэтому мы и бросились тебя искать. Перепугал всех, - Такаши нахмурился, - Ты зачем сбежал? - И куда? - Да никуда. Мне не спалось, вышел воздухом подышать и не помню, как тут очутился, -механически отчеканил Юске, отвернувшись от собеседников, и Томо впервые по-настоящему насторожился. В этих словах прозвучала неприкрытая фальшь и раздражение, отвечать парню явно не хотелось, и вопросы касательно этой темы ему не нравились, что было странным, неужели он не понимал, что ребята станут беспокоиться. И зачем врал? Юске ведь явно вышел из дома не просто так, а с определенным намерением, делиться которым с приятелями он не спешил. Такаши тоже ответ не убедил, но он продолжил по инерции успокаивающе уговаривать друга, хотя, судя по всему, никто в утешении не нуждался: - Ну хорошо-хорошо, ты расслабься. Я думаю, что это не обязаловка, уверен даже. Никто тебя не упрекнёт, не обвинит, если не придёшь. - Я схожу, - просто сказал Юске, но голос его был непривычным. Холодным, как змея. Серебряная донная гадюка, сползающая вниз по позвоночнику. Ребята настороженно переглянулись, встали со скамейки и последовали за поспешно поднявшимся мальчиком. *** К счастью, идти с Юске на само опознание, держать его за руку и всячески морально поддерживать не пришлось. Не то, чтобы Томо был сильно против или боялся мертвецов, но лезть в чужую трагедию было тяжело, хоть он и так уже увяз в ней по уши. Просто все эти тяжёлые и необходимые церемонии вызывали в нём отторжение и стыд, будто он не мог разделить скорбь с Юске должным образом, слишком мало его знал. А того, что мог сказать или сделать было ничтожно мало для подобной утраты. Поэтому всю дорогу он испытывал лишь дискомфорт и неловкость, не зная, о чём заговорить, да и Юске не облегчал задачи - был таким отчуждённым и безучастным, будто бы сам уже умер. Такаши пытался его встряхнуть, болтал всю дорогу, но тщетно. И тогда они с Томо оба махнули рукой. А когда были на месте, к их общему облегчению, Юске сказал, чтоб они подождали в приёмной, пока он со всем разберётся. - Справишься? - взволнованно спросил Такаши. - Куда я денусь, конечно справлюсь, - ответил подросток, глядя сквозь него, кивнул и ушёл сначала к стойке администрации, а потом, когда вышла молодая женщина в белом халате и вызвалась его проводить, он, не оборачиваясь к друзьям, направился за ней по длинному узкому коридору. Снаружи, со стороны фасада, и, здесь, внутри, на первом этаже сразу за стеклянными дверями, это место напоминало обычную больницу, странно было представить, что здесь никого не лечат, а просто временно хранят покойников, как упаковки с мясом в холодильнике. Минуты здесь тоже текли как замороженные, стрелка в часах едва двигалась, будто приросла к месту. Томо недовольно слонялся из стороны в сторону, и, измаявшись, уже было хотел потянуть Такаши на улицу, поискать место для курения, однако тут в белый просторный холл торопливо вернулся Юске, он почти бежал, а его явно преследовал по пятам высокий темноволосый мужчина, в чёрном костюме и при галстуке, ни дать ни взять спецагент из третьесортного шпионского фильма. У этого человека были удивительные усталые внимательные глаза, от которых, казалось, ничего не скроешь, картину довершал упрямый рот и морщинка между бровями. Мальчишки смотрели на погоню с удивлением и ничего не предпринимали, пока на подходе к ним незнакомец не схватил Юске за плечо, причём сделал это довольно грубо, останавливая и разворачивая к себе. В эту минуту показалось, что подросток вдвое меньше своего взрослого преследователя, он втянул голову в плечи и сжался, словно боялся удара. От вопиющего хамства мужчины в черном, Томо стряхнул оцепенение и взорвался, с ходу заорав на всё помещение: - Эй, отстань от него! Ты чего пристаёшь к мальчикам? - Действительно, Сакурай-сан, что это ты к мальчикам пристаёшь, - раздался из-за спины брюнета мягкий вкрадчивый голос человека, которого они прежде не заметили. Низенький, светловолосый и улыбчивый, он выглядел намного добродушнее своего хмурого знакомого, который тут же огрызнулся: - Дошутишься у меня сейчас, Ясунори, мигом в Токио сошлю. Я и так тут не совсем официально. - Что вам надо от нашего друга?- запальчиво бросился на защиту приятеля Такаши. - Всё в порядке, ребята, это следователь, - поникший Юске едва говорил, словно языком ворочал с трудом от усталости, - Они хотят меня допросить по поводу смерти родителей. Будто бы между пожаром на фабрике и самоубийством мамы есть связь. - Если всё хорошо и в таком порядке, как говоришь, то чего ты драпал от них, как от огня? - разозлился Томо. Он догадался, что следователь это тот самый, приглашённый, о котором говорил отец, и от этого мужчина стал в его глазах ещё более неприятным. Он не только хватал своими ручищами Юске, но ещё и был на поводке у отца, а значит, являлся одним из его многочисленных «полезных знакомых». - Что за вопрос, приятель? Я бы на месте Юске-куна тоже драпал. Ты посмотри на этого жуткого господина! - хмыхнул с удовольствием низенький, - К тому же, на приятные темы с нами не побеседуешь, выспрашиваем всякое противное, вынюхиваем, понимаешь ли, затрагиваем самое скользкое и гадкое. Поэтому от нас все бегают, и ваш дорогой друг не такой уж исключительный. - Заткнись, Ясу, говоришь, как сериальный маньяк. Детей не пугай, - буркнул Сакурай. - Да кто тут ещё пугает-то? Ты себя давно в зеркало видел? - лукаво подмигнул блондин, и Томо про себя решил, что второй тоже премерзкий, может, даже хуже первого. - Я не напуган, - возразил Юске. - И я не напуган, - сказал Томо. - А я не ребёнок, - с удовольствием подытожил Такаши, они встретились глазами с низеньким и одновременно улыбнулись, только подливая масла в огонь, Томо от этого обмена любезностями вскипел ещё больше. - Так, всё, мы пошли, - решительно заявил он и, схватив Юске за другое плечо, потащил на себя, но высокий насупился и усилил схватку. Мальчик, выступивший в роли перетягиваемого канала, закачался туда-обратно и заорал, выкручиваясь из обоих захватов: - Да не дёргайте вы меня туда-сюда. На ваш вопрос я, кажется, уже ответил. Вчера в то время, когда случился пожар, я был в мастерской у местного художника. - Мы проверим эту версию, я уверен, Айзава-сан подтвердит твои слова, - серьёзно кивнул Сакурай, - А пока хотелось бы уточнить некоторые необычные детали, которые не укладываются в общую картину. Кое-что указывает на то, что это не несчастный случай, а умышленный поджог. Кроме того на месте преступления найдено кое-что, что может принадлежать вам, Юске-кун. - Вполне предсказуемо, - грустно согласился Юске, - Но это был не я, я не поджигал завод, не выталкивал маму в окно, как вам кажется. - А вас никто не обвиняет, - низенький часто закивал, улыбаясь с неподдельной нежностью, как будто Юске был его горячо любимым сыном, - Но хотелось бы исключить все возможности, прежде чем Сакурай-сан начнёт искать чудесное объяснение всем этим неувязкам и нестыковкам. Он у нас любитель чудес, знаете ли. Поэтому Юске-кун, не мог бы ты зайти в участок, мы бы хотели снять твои отпечатки пальцев. - Хорошо, как скажете, только не сегодня. Сегодня у меня ещё есть планы, - безэмоционально согласился Юске. Следователей это вроде бы вполне устроило, Сакурай отступил на шаг, его напарник поклонился мальчикам. Но разойтись так быстро им не позволил Такаши, который ни с того ни с сего выпалил напряжённо: - Что? Что именно вы нашли на заводе? Низенький по-акульи усмехнулся и, как фокусник вытаскивает кролика из шляпы, эффектно выхватил из кармана запаянный прозрачный пакетик размером с детскую ладошку и плавно помахал им в воздухе. - Вот эту прелесть обнаружили в помещении, в котором протизошло возгорание. Согласитесь, странный предмет? И там ему не место. Плюс ко всему, у нас есть некоторые основания полагать, что пальчики на улике могут совпасть с вашими Юске-кун. Лицо Юске вытянулось и приобрело землистый оттенок. В противовес явному изумлению, он с трудом выдавил из себя: - Впервые вижу. Нет, это не моё. - Ну да, конечно,-конечно, - закивал головой, как болванчик, Ясунори, пряча улику обратно. - Но на всякий случай не пропадай. Юске ведь у тебя сейчас живёт, Томо-кун? Твой отец мне сказал. - Не сомневаюсь, доложил уже, - фыркнул Томо. - Так вот присматривай за другом, - многозначительно добавил Сакурай на прощанье, - Нельзя оставлять человека в таком горе одного. - Без ваших лживых советов обойдёмся, заботливые какие нашлись, - Томо просто кипел от гнева. Мальчишки выходили из приёмной в спешке, точно и правда сбегали от назойливой парочки. Недоумевающего Такаши Томо пришлось чуть ли не волоком за собой тащить. - Юске, - прошептал заторможенный от удивления парнишка уже в дверях, - Это же то, что я думаю? Это Гёдза-мэн? Разве ты не собирался подарить такого Йошиатсу? Как эта штука оказалась на заводе? - Понятия не имею, - пожал плечами Юске, но по всему было видно, что мальчишка говорит неправду. *** - То есть как, хочешь уйти? Ты себя со стороны видел? Дохлодяга, зомби-кун! - запальчиво возмутился Такаши. Они втроем сидели в маленькой уютной раменной за отдельным столиком в углу. Ребята сначала хотели обосноваться у стойки, но Юске настырно потащил их в самое тёмное место в забегаловке. Здесь было не так шумно, далеко от стеклянной витрины, и лица школьников, озарённые только жёлтым искусственным светом от круглой лампы выглядели по-заговорщически, почти зловещими. Горячий пар от мисок усиливал визуальный эффект, со стороны они, наверно, смотрелись, как три бесёнка. Лампа качалась, тени плыли, мясной аромат был одуряющим, но действовал, похоже не на всех. Томо с видом вселенской скорби и сожаления по поводу остывающих блюд шумно втягивал лапшу, переводя взгляд с одного на другого сотрапезника напротив. А мальчишки всё пререкались, спорили и спорили с неуёмной энергией, пока их рамен неизбежно терял тепло. - Мне нужно! Ты что, мне не доверяешь, что ли? Стал бы я от вас уходить в такой ситуации, если бы у меня не было на то причин? - обиженно проворчал Юске и скрестил руки на груди в защитном жесте. - Да, в этом смысле я тебе не доверяю. Ты потерял семью, ты сам весь потерянный, не хочешь у Томо ночевать, давай ко мне, мама тоже беспокоится, как там милый Ю-тян. Или давай уже прекратим эти тупые ссоры, позвоним Йоши, у него побудешь, его отец, каким бы ни был строгим, думаю не откажет... В этот момент Юске изменился в лице его мелко затрясло, губы побелели, а глаза на миг превратились в два огромных блюдца. Он замамхал руками: - Нет, нет! К нему ни за что... И вообще, не вмешивайте сюда Йошиатсу. Не общайтесь с ним! - напуганный мальчик жалобно обратился к Томо, - Умоляю, проследи за Такаши, пусть не вздумает к нему лезть! - О, это я с удовольствием, - мрачно закивал Томо, - Хотя не понимаю причины. Но я уже заколебался надрывать свой мозг в попытках что-то понять в Мацуяме. Так что приму на веру. К Йошиатсу не ходить, не звонить, не общаться. Понятно. Чего тут сложного. Я бы и за деньги к нему не приблизился. - Мне не нравится, когда ты так говоришь о Йоши! - ни с того ни с сего сорвался Такаши. - После всего? Тогда мне не нравится, что ты слепо продолжаешь его оправдывать. Где вот он сейчас, ваш верный друг, когда так он нужен Юске. - Не нужен... И противореча самому себе Юске горестно вздохнул, а Такаши промолчало, крыть было не чем, тем более в глубине души он понимал, что злится на открытое предубеждение своего парня не совсем по той причине, по которой озвучивает. Неприязнь между Томо и Йоши была слишком очевидной, с перебором, она искрила, как не искрила любовь встречающейся парочки, и это вызывало глупое чувство, похожее на извращённую зависть. - В любом случае сейчас я просто поддерживаю Юске. Он, кажется, против Йо, - примирительно проговорил Томо, которому не хотелось в очередной раз поднимать тему этого "клоуна", который и так был, как заноза или застрявшая в глазу соринка. Воспоминания о Йошиатсу и ассоциации с ним, с его поведением, звуком голоса тревожили по любому поводу, приходили во снах, будто пытались до чего- то достучаться. А он все не мог стряхнуть с себя это наваждение и раздражался все больше. - Вот видишь, Такаши, Томо на моей стороне, он мне верит, а ты... - Я не сказал, что разделяю твое мнение насчёт ночёвки в вашем чёртовом доме, - Томо снова оторвался от приставучих мыслей и от еды, в которую было уткнулся для прикрытия, - Это глупо и безрассудно. - Ну вот и ты туда же. Я не малое дитя. Могу о себе позаботиться. К тому же мне... надо, - нервно хихикнул Юске, и глаза его болезненно заблестели. - Никто не считает, что ты беспомощный. Только вот в таких случаях нельзя отгораживаться от близких, нельзя оставаться одному, Ю. - Да откуда ты знаешь про ТАКИЕ случаи, - раздражённо огрызнулся Юске, хватаясь за палочки и с силой сжимая и в пальцах в странном неправильном захвате, точно хотел с размаху засадить их сидящему рядом другу в ухо, но выдохнул, прищёл в себя, и рассеянно защипнул ими рамен, - Ладно бы Томо, он тоже маму потерял. Пойми, Та, мне как раз нужно побыть одному. Недолго, всего одну ночь, дайте мне эту ночь, прошу вас, не караульте, не беспокойтесь. Обещаю, завтра я вернусь к Томо. Вот, кстати, нужные вещи заберу, что я, как бомж, должен жить без одежды и банальной зубной щётки? Он попытался пристально, успокаивающе посмотреть на Такаши, и делал это долго, мысленно передавая всю важность своей просьбы, и тот с неудовольствием тряхнул головой в знак согласия. «Сдался... Слава богам», - взмолился про себя Юске. - Так, ешьте уже, хватит трепаться попусту, - буркнул Томо, почти расправившейся со своей порцией, - Силы понадобятся нам всем, дурацкие дни такие, суматошные. Попрошу отца договориться с директором и на пятницу, ну какая сейчас школа. А тебя, Ю, против воли никто держать не будет, ты и правда не ребёнок. Я подличать и следить за тобой не стану, как эти ищейки отцовские просят. И Таши не дам это делать. Такаши вдруг поперхнулся и покраснел. Юске смерил его укоризненным взглядом. Значит согласился, а сам тайком собирался за приятелем по пятам ходить? Вот уж этого сегодня ночью не хватало. - Спасибо, ты настоящий друг! - Не за что. Но ты уж соберись давай, следи за собой сам. А то, знаешь ли, бродить по улицам в сомнамбулическом состоянии и потом просить Таши не волноваться за тебя - это какая-то странная логическая цепочка, не находишь? - Простите, я не хотел напугать вас, - Юске виновато повесил голову на грудь, - Такое больше не повторится, правда. Завтра всё изменится. А сегодня я переночую дома, мне... ээээ... подумать надо, попрощаться. Потом узнаем, как продать этот дом, ладно? -спросил он не поднимая взгляд. - Конечно, мы со всем разберёмся, - Томо протянул руку через стол и неожиданно щёлкнул Юске по лбу, - А теперь жуй, кому говорят, там сейчас жир застынет и в желе превратится, пока ты тут самобичеванием занимаешься. - А как ты доберёшься до дома? Всё-таки пригород, - перебил насупившийся Такаши, - Может, мой велик одолжить? Или на такси? - На автобусе доеду, тут в принципе и пешком можно, но совсем не хочется лишний раз двигаться. - Ну как вариант. Поедим и проводим тебя. - Нет, не надо, я сам, - уверенно отказался Юске и втянул лапшу. Дальше до самого его ухода, за тёмным столиком раздавалось только «сюрп-сюрп». Причём одно звучало недоумённо, второе расстроенно, а третье - невероятно тоскливо. Наверное, именно с таким звуком едят рамен приговорённые к смерти. Когда попрощались и Юске ушёл, парочка долго ещё просидела в молчании, допивая чай. Пока Такаши неожиданно не посмотрел в упор на своего парня и не спросил с напряжением в голосе: - Послушай, как ты думаешь, а Ю мог бы убить человека? - Это, скорее, ты должен знать, а не я. - Я думаю, моё отношение к нему как раз может мешать. Представь, сколько лет вместе, семья почти, я так его люблю, что ни в чём не уверен из-за этого. - А должен быть уверен. Ладно, если спрашиваешь моё мнение - нет. Моя интуиция подсказывает мне, что не мог. Думаю, Юске из тех людей, которые вообще ни на кого не способны поднять руку. Такаши застонал: как же мучительно это было. Он действительно был готов по дружбе закапывать трупы за Юске, если бы тот что-то натворил, и никогда бы не донёс в полицию о своей догадке насчёт Гедза-мэна. Но у всего этого было одно условие - откровенность. Но Юске явно лгал им и так же явственно было то, что он во что-то вляпался. Во что-то нехорошее. - Эй, -тихо позвал Томо, - Очнись, ледяная скульптура! Ты чего совсем скис? Мы с тобой должны держаться. От депрессующих друзей пользы никакой не будет, только лишние проблемы. - Да что-то я ни одного повода для радости не вижу, - печально протянул Такаши, поднимая глаза на своего парня. - Ну один-то есть. Повод, в смысле. И он прямо перед тобой, глупый, - широко улыбнулся Томо и поманил его к себе пальцем. Такаши хмыкнул и, как под гипнозом привстал, склонился над столом и был пойман пальцами за подбородок. Поцелуй вышел неприлично долгим, разорвали его с трудом и «ледяная скульптура», отмерев, ошарашенно плюхнулась назад на сидение, прикрывая разгоряченные губы ладонью. - Черт, ну ты даёшь, людей же тьма, - совсем не рассерженно прошептал Такаши. - Не я, а мы... Забей. К тому же никто ничего не видел, - усмехнулся Томо, подмигивая застывшей столбом за спиной его мальчика молоденькой официантке. «Блин, да что за!..» - думала раскрасневшаяся девушка с подносом, - «Почему под рукой никогда нет телефона? Я б сфоткала! А подружки опять не поверят, скажут, я испорченная с испорченным воображением! Божечки, ну какие же миленькие эти двое!» *** Никакой уверенности не осталось. Юске был как подвешенная в паутине муха, которая приняла решение трепыхаться до конца. Не знал, чем всё это может завершиться: вырвется пленник из пут или только затянет их ещё сильнее на своей шее, так, что задохнётся и будет сожран проворным пауком. "Главное, не сдаваться", - вот что он выбрал для себя. Плана как такового не было, только пара идей, которые родились в процессе. Юске любил рисовать, это ему всегда помогало. Он видел одновременно и общую картину, и детали, из которых та состоит, тончайшие мазки застывшей краски. Только он, наверное, и был способен заметить одно несоответствие, маленький шанс на победу. Он очень хотел сыграть в последний раз, не имея, правда, при этом уверенности, что задумка сработает. Терять было почти нечего. Потому - ва-банк, пан или пропал. Он правда верил, что эта ночь всё изменит, и провести её надо в том доме. Или он освободит Йошиатсу и изгонит куклу, или умрёт. Второй вариант сомнений не вызывал. Теперь выкрутиться не удастся. Они дошли до того рубежа, когда убивать кого-то другого клоун бы не стал. Юске чувствовал его желание закончить партию, и спешил добраться до дома поскорее. Правда с автобусом не повезло, он опоздал, и пришлось поторчать на остановке. Тем временем день осторожно скатился в сумерки, оставалось всё меньше часов до начала. Уже в саду Юске почувствовал неладное - деревья тревожно шуршали ветками, цветы на клумбах понуро склонились перед ним, синий воздух над коттеджем дрожал и плыл, как над горячим асфальтом, это выглядело отчаянной мольбой: «Не надо, не подходи». Но он вошёл, преодолевая нарастающую, звенящую с каждым шагом головную боль, открыл дверь своим ключом. Дома ждала темнота и навязчивый тёплый запах ржавчины. Головой-то он понимал, что эта вонь призрачная, что стены не могут источать кровь, но органы чувств его не слушались, возбуждённо реагируя на жуткую детальную иллюзию. Зрение подкидывало странные картинки, обоняние -ароматы. И только слух связывал с реальностью. Вокруг было тихо. Пока Юске осторожно двигался, сжав руки в кулаки, прижимая локти к бокам, пока боялся задеть несуществующие гнойные раны на обоях и не смотрел прямо в упор на миражи, он краем глаза отмечал всё новые и новые мерзкие мелочи. И то, как живая гниль дрожала в углах, и то, как вязкое тёмное стекало из-под потолка. Но стоило Юске повернуться и сфокусироваться, посмотреть чётко на кажущиеся «спецэффекты», как гадкие призраки, портящие его дом, исчезали. Он видел только обои, только плотно подогнанные дорогие деревянные панели, паркет на полу, кое-где ковролин под ногами, ничего необычного. Просто дом. Он обошёл нижний этаж несколько раз по кругу, как свихнувшийся дозорный, нигде не задерживаясь подолгу. Встал в прихожей, отдышался, огляделся. Единственной осознанной мыслью за время лихорадочного топтания по коридору-кухне, туалету, стало понимание, что он в коттедже один, эти искажающиеся за спиной, издевающиеся над его мозгом, стены были пусты. «Неужели его нет здесь? А вдруг и не будет? Не придёт!» Правда радость была недолгой, в один из моментов просветления Юске признался сам себе, что не верит в счастливое избавление от назначенной игры в прятки. Кукла не передумала забавляться этой ночью. Назначенный раунд состоится, только вот за окном ещё стемнело не до конца. Если припомнить, они никогда не играли засветло, только тёмной ночью. По идее и закончиться игра должна вместе с ночью, но точно Юске этого не знал, для него правила вообще были сумбурными и размытыми. Покружив ещё немного, подросток решил всё же проверить и второй этаж, вдруг клоун притаился там и только и ждёт где-то уголке, когда Юске его обнаружит, чтоб выпрыгнуть и глупо расхохотаться над запуганным ребёнком. Затягивать с игрой не хотелось. Чем быстрее всё начнётся, тем быстрее он освободится, и от него отстанет эта бешеная кукла. И вдруг накатило состояние покоя. Юске устало гладил поручни лестницы, тяжело поднимаясь наверх, регистрируя расфокусированным взглядом уродливые образы-искажения вокруг как нечто неизбежное. Ну да, галлюцинации. Он докатился уже и до этого. Друзья вообще скорее всего подозревают, что это он убийца. Логично, не поспоришь. Он был одинок. Он мог только улыбаться. А ещё - сделать, что задумал. Мог подняться к себе, сделать запланированный звонок, достать из валяющегося у кровати рюкзака нож и сосредоточенно вытирать его краем одеяла, глядя в открытую дверь напротив, не обращать внимания на то, что матрас за спиной приобретает багровый оттенок и расцветает пятнами плесени, а с люстры капает нечто едкое, напоминающее желчь, и прожигает ковёр рядом с пальцами ног. Этого не существует. Скоро, всё закончится... - Кроха! Я дома! - раздался радостный голос снизу из прихожей вслед за хлопнувшей дверью. - Я даже не хочу знать, где ты был всё это время, - проворчал негромко себе под нос Юске, продолжая вытирать нож. Он был чистым, но мальчику казалось, что всё лезвие покрыто тёмными склизкими пятнами. Это раздражало. - Я всё слышал! - благодушно пропел клоун, слишком быстро появляясь в дверном проёме, будто он не шёл с обычной скоростью, а воспарил на второй этаж прямо из холла, - Мы прямо как супруги, это так трогательно. И чем жёнушка встречает мужа с работы? Оооооу... - Он замер, с иронией разглядывая манипуляции Юске с ножом. - Этим? - клоун восторженно присвистнул, - Жёнушка решила добавить остроты нашим отношениям? - Угу, - буркнул Юске, посмотрел исподлобья, в очередной раз с ненавистью отмечая про себя то, как же маняще выглядят знакомые любимые черты: белая кисть на косяке, кривящиеся в усмешке губы. «Отдай!» - думал он и буравил чудовище жадным взглядом, - «Отдай мне его!» Кукла рассмеялась и высунула розовый язык. - Попробуй отними! Надо же, ты такой гадкий мальчик, Ю-тян. Хочешь забрать Йоши себе и играть с ним один, чтоб никто не помешал, готов убрать всё на своём пути, готов убивать, я впервые за столетия почти влюблён, ты - потенциальный монстр, кроха! - клоун с удовольствием потянул носом, будто впитывал аромат цветущего лавандового поля, - Чувствуешь? Этот дом пропитался кровью. Он наполнен твоими желаниями. Ты стольких убил в этих стенах - учителей, родителей, случайных людей из супермаркета, из транспорта, политиков из ящика, а ещё девочек, - тут брови Йошиатсу плутовски подскочили-опустились несколько раз, - Ю-тян любит расчленять девочек, потому что они слишком красивые, не такие, как он, да? Ю-тян недоволен своим членом? Мог бы стащить мамино бельишко, примерить. За что должны страдать бедные девушки? - Я делал это в мыслях, - голос прошелестел неуверенно, но с уже закипающей яростью в начинке, - Я не причинял никому вреда. Все иногда... такое представляют. - Поверь мне, не все, крошка. Иначе бы таких, как я, было намного больше. И ты не просто мечтал, ты воплощал... Рисовал. А я пил эту нарисованную кровь. Пил, как лимонад. Вы делаете пустых кукол, чтоб влить в нас свою ненависть. Каждый божий день я становился сильнее, и вот... - И вот вырос в сраное трепло, - агрессивно сорвался Юске, - Меня задолбали твои лекции. Мне насрать на то, откуда ты появился, чем питаешься. Я не испытываю чувства вины. Ты, сука, отдашь мне моё и отправишься в преисподнюю, в задницу, куда угодно. Просто хватит уже нести эту бесконечную чушь, уши вянут. Играть так играть. - Вот это слова настоящего артиста! - изящные пальцы взмыли в воздух раскрытым веером, раскладным ножом. На секунду Юске показалось, что руки мальчика в школьной форме перед ним - шарнирные, каждый сустав двигался отдельно. Но он сморгнул и снова увидел тело Йошиатсу и безумный стеклянный чужой блеск в глазах. - Я готов, - уверенно тряхнул головой Юске. - Несомненно, готов, как рождественская индюшка. Задумал обхитрить меня? Я чувствую. За это я сокращу счёт. - Насрать, - уверенно произнёс мальчик. Кукла выбежала в коридор, и только когда топот ног раздался наверху, Юске задёргался. Что он там делает? - Тринадцать! - раздался крик на весь дом. - Что? Это слишком мало! - Бу-бу-бу! Куда подевалась уверенность моей жёнушки с ножом. Двенадцать! Беги, прячься! Но Юске побежал не прочь, а наверх к дверям в комнату под крышей. Как он и предположил, ужасная догадка оказалась правдой: его жалкий план раскусили. Клоун, развалившись, сидел рядом со входом на чердак, преграждая путь туда, обойти его невозможно, а он шутливо зажимал глаза руками и смеялся. - Мне... Мне нужно... - «Играть так играть», - процитировала кукла, - Одиннадцать! Где твоя смелость? Ещё чуть-чуть и я найду тебя, я тебя достану. А потом достану из тебя всё, что мне так нравится! Юске хотел перешагнуть сидящего на полу мальчика, но тот вдруг резко поднялся, отвёл руки от лица, не разжимая плотно сомкнутых век, и истерично заорал: - Не вздумай! Прежде чем Юске успел отступить, его сильно толкнули в грудь, он качнулся назад, оступился, пятка сорвалась со ступени, и парнишка полетел вниз с лестницы. Кадры мелькали, вспыхивали и гасли с болью. Подвернул ногу, отбил локти и плечи, голову вообще не чувствовал. Приземлился неловко на спину, со странно изогнутой шеей, стонущий, но живой. И сверху раздалось ядовитое: - Десять, дрянь, десять! Лекции ему мои не нравятся, беги, жалкая тряпка, запрись в шкафу, как в первую ночь. Юске с трудом приподнялся, быстро захромал в свою комнату, хотел на кухню, там была соль, единственная возможность потянуть время до утра, но до кухни бы он не успел добраться, и сделал совсем уже бессмысленное, по привычке помчался к себе, в место, которое когда-то было вторым по комфортности в этом доме. - Девять, восемь, - гремел хохот. А Юске трясущимися как у алкоголика руками запирал дверь. - Семь, шесть, пять, - звучало уже ближе. Мальчик и думать забыл о сочащихся кровью стенах и жутких иллюзиях, не выпуская из руки нож, кряхтя, он двигал тумбочку по ковру, ворс тормозил, мешался, Юске толкал и толкал её и выл в голос дворовой собакой, почуявшей смерть. - Четыре, три, два... Тумбочка загородила дверь, но вряд ли она была помехой тому, кто стоял за ней в коридоре, и кричал: - Один! Один! Кто не спрятался, я не виноват! Горячо, Юске, как горячо, я тебя чу-у-ую! Удар, ещё удар, тумбочка отлетела к стене, будто была сделана из пенопласта, а не из дерева, дверь распахнулась, нечто влетело в комнату, опрокинуло Юске на пол, на лопатки. Он и так уже был весь в ушибах, и от ужаса ничего не почувствовал в эту секунду, кроме дикого, уродливого желания жить, несмотря ни на что, он закричал и ударил навалившееся сверху существо в первый раз ножом в бок, а потом ещё и ещё. Кухонный нож, которым он нарезал ветчину для Йошиатсу, входил сейчас в тело Йошиатсу. Но Юске не понимал этого, он только визжал и бил, чувствуя, что руки становятся горячими и влажными, это нечто сверху оседает и становится мягким. Он оттолкнул нападавшего, повалил на спину и продолжил наносить удары. Снова и снова лезвие легко протыкало школьную форму, входило в мякоть, проворачивалось, выходило с хлюпаньем и новыми горячими ручейками красного, сочащегося по ткани. В живот, в живот, много раз в живот, бешено бил и бил, пока не замер от осознания, сидя на бёдрах любимого мальчика, лежащего в чёрном расплывающемся пятне крови на ковре. Безумие, охватившее Юске, остывало вместе со взглядом самых прекрасных в мире глаз, глядящих с упрёком. По левой щеке с нижних ресниц чёрным сгустком сползала капля крови, перечёркивая лицо до подбородка. «Когда? Как? Я? Это я это сделал?» Юске задержал дыхание от клокочущего внутри страха, вперемешку с каким-то пьяным экстатическим восторгом. Изо рта Йошиатсу тоже текла кровь, окрашивая губы, делая их ещё крупнее, перепачканными, пошлыми, как у низкопробной бляди-наркоманки, дающей за дозу. Они были опухшими блестящими и скользкими... Внизу живота мучительно и жарко затянуло, пальцы свела судорога, Юске сглотнул, и по-настоящему испугался и пришёл в себя только когда понял, что возбуждается. - Нет... Йоши, я не хотел... Неееет! - заплакал он, сжимая своими бёдрами узкие бёдра внизу. Отбросил нож в сторону, схватил мертвеца за ткань пиджака и наклонился к застывшему лицу, невесомо касаясь губами губ. Прикосновение вскользь, бережное, как к святыне, позволило ощутить каждую трещинку и складочку и на губах Йошиатсу, шершавые и шёлковые одновременно, они сводили с ума всё сильнее. - Пожалуйста, не умирай, только не ты, умоляю, я люблю тебя! Только не ты! - зашептал в них безутешный мальчик. И вдруг труп под ним хрюкнул один раз, другой, Юске отклонился назад, посмотрел, как покойник смеётся, и остекленевшие глаза вновь стали живыми, а рот с фонтаном крови сплюнул: - Будет исполнено! Комната закружилась сначала медленно, потом всё быстрее, быстрее, затем её начало трясти, как бутылку с содовой, из которой хотят выпустить газ. Юске поспешно закрыл глаза, а когда открыл их, понял, что каждая встряска картинки вокруг, каждый круг сумасшедшей карусели сопровождается кашлем. Его кашлем. И он лежит на полу. Он, а не Йошиатсу. Клоун же оседлал его бёдра, смотрел сверху, с интересом, опираясь ладонями о живот. Нет... Он не опирался, он погружал пальцы внутрь... Юске с трудом приподнял голову, давясь солёной жидкостью, непонимающе огляделся. На теле Йоши не было ни царапины. А вот его живот, бок был искромсан, изрезан так, будто по нему проехалась газонокосилка. Боль была даже не невыносимой, она была безграничной. И у неё не было пределов, всё тело Юске, вся эта комната, весь мир состояли из боли. Истеричный взгляд на собственную правую руку, безвольно лежащую на ковре в луже, принёс новую волну паники - на ней были видны следы от узора на ручке ножа. «Я что? Сам себя?» - Сам, - ласково улыбнулась кукла, вытащила руки из внутренностей Юске и начала палец за пальцем облизывать кровавые «перчатки». Но потом клоун вдруг что-то вспомнил, встрепенулся, и встал, - Сейчас, погоди, не дохни так быстро, я с тобой закончу, только вот найду... Мне надо разбить эту пластиковую гадость, чтоб развлекаться дальше. Направился к столу в комнате, выдвинул один ящик, второй, стал выдергивать их до конца, вытряхивать на пол с грохотом. Метнулся к кровати, перевернул бельё. К шкафу, выбросил вешалки, затрясся. - Где? Где она? Если бы Юске мог, он бы засмеялся. Но сил хватило только на тихое "Ха", и его кошмар закончился.