А можно другой мир?

День медленно клонился к вечеру. За окном темнело. Часовая стрелка медленно ползла к отметке с цифрой шесть. Скоро приедет моя мама с работы. Пока я стоял и дописывал письмо Кори простой ручкой (пером это сделать сложно на весу), мой «посетитель» обрабатывал и забинтовывал ногу. Я не сводил взгляд с незнакомца, готовясь к любой неожиданности. Он это понимал и не делал резких движений, концентрируясь на первой медицинской помощи. Его палочка лежала рядом со мной в знак того, что он не хочет причинить мне вреда. Как скептик, я не до конца верил в его мотивы. — Закончил? — Спросил я, открывая окно и отправляю сову обратно. — Да. — Кивнул он, сидя за столом и разложив аптечку с лекарствами и бинты. — Ещё бы заштриховать все ромом или же огненным виски. — Ром нужно заслужить, — ответил я серьезно. — Ты не в том положении, чтобы что-то просить. Я до сих пор не верю тебе. — Значит, я должен тебя убедить? — Усмехнулся он, закончив забинтовывать ногу. — Ха, никогда не оправдывался перед десятилетним… — Мне тринадцать. — Уже? Да, я действительно отстал от времени. — Мужчина забарабанил пальцами. — Когда ты в бегах, тяжело уследить за временем Он говорил это с таким пофигизмом, как будто его ничего не волновало. Да и издевательский тон в его голосе означал лишь то, что он не слишком воспринимает меня всерьез. Я продолжил дальше: — Ты говорил, что знал моего отца? Поподробней с этого момента. — Конечно знал. Как же я не мог знать своего родного брата. Разве тебе мама не рассказывала обо мне или об Оливере? — Я покачал головой. — Какая она впечатлительная, до сих пор не может мне простить ту авантюру. — Ближе к телу, — фыркнул я, разглядывая мужчину. К слову, у него и вправду были длинные до плеча светлые волосы (почти как у Люциуса Малфоя, только естественного цвета), среднее телосложение и карими глазами. На лице в разных местах находилось несколько шрамов с неровными краями. — Ладно, ладно, — он закинул руки за голову. — Я — Кэмрон Крауст, брат твоего уже покойного отца. Твой дядя, который бегает и пытается не попасться мракоборцам в лапы. Видишь ли, я вел не слишком праведный образ жизни и поэтому мне грозит Азкабан. — За что? — Ну, за нападение на Министерство и темную магию. Стандартный набор для преступника, — усмехнулся Кэмрон. — А, и да, я же был сторонником Темного Лорда. И в какой-то степени ещё остаюсь. Ты же знаешь, кто это был? — Волдеморт? — Спросил я, на что увидел удивленное лицо Кэмрона. — Самый известный психопат и дурак, который самоубился об Гарри Поттера? Кэмрон резко встал и ударил по столу. Я направил свою палочку в его сторону. — Не смей так говорить о Темном Лорде. Он не самый лучший лидер и возможно слишком увлекается в своих планах, но уж точно не дурак! — А мне-то что? Как хочу, так и называю, дядя. — Настроен я был достаточно серьезно. В голове крутилось несколько заклинаний, которыми я мог его обезвредить. Надзор уже не волновал, ибо здесь стоял Пожиратель Смерти, а с ними лучше не шутить. — Расскажи, что привело тебя сюда спустя столько лет? — Поверишь, если скажу, что соскучился? — В ответ я покачал головой. — И правильно. Это не вся правда. После падения Темного Лорда, Пожиратели смерти стали думать, что делать дальше. Некоторые, как Малфои, откупились и начали всячески сотрудничать с новой властью, другие сдались правосудию в надежде, что за показания им дадут не такой большой срок. Малая часть продолжила свои преступления, а вот я залег на дно и прервал связь со своими «друзьями». — То есть отправился в маглловский мир? — Да. Никто же не догадается обыскивать рабочих склада или почтальонов без особой надобности. Я не выделялся и не оставался на одном месте больше, чем на год. Я перестраховывался и менял внешности, место жительства, магию применял очень редко, ограничиваясь совсем бытовыми чарами. Это было тяжело, поверь. — И тебя двенадцать лет не могли найти? — Нет. Может мракоборцы перестали меня искать? Или сбавили обороты? — Пожал плечами Кэмрон. — Я ведь не представляю такой угрозы, как Беллатриса. Да и не люблю излишнее насилие ради забавы. Хотя не хочу проверять свою версию. Себе дороже. — Так, это понятно. А почему ты заявился к нам домой? И дальше бы прятался и не подвергал риску мою семью, — немного грубо сказал я. Кэмрон, заявившись сюда, увеличивает шанс того, что сюда заявится мракоборцы и повяжут нас всех: дядю — за преступления, нас с мамой — за укрывательство преступника. Последнего может и не случится с высокой долей вероятности, но мне уже жутко от этой версии событий. — Тут… Мда, с чего бы начать? — Проговорил он про себя, барабаня пальцами. — Ты давно просматривал газеты? — Недавно. А что? — Там писали очень много информации, что заинтересовало меня и заставило действовать. Как думаешь? — Спросил он меня, как будто желая, чтобы я сам догадался. Только нахрена? Сказал бы уже напрямую. Или у него такая манера общения? Мне она очень сильно напоминает мою речь, когда мне лень что-то объяснять и я вызываю мыслительные реакции у собеседника вопросами и насмешливым тоном. Семейное? Нет, какое семейное, если я пришелец в этом мире и всего лишь подселился в это тело. Тоже мне придумаешь, Феликс. — Если ты про Сириуса Блэка, то он охотится не за мной. — Я знаю. Как и то, что он — не Пожиратель Смерти. Я не был ни в Близком, ни в Дальнем круге приближенных Сам-знаешь-кого. Простое мясо. Но даже мы знаем, что Блэк сражался против нас. Как и Поттеры, которых он охранял. Беллатриса один раз упоминала его в нелицеприятном ключе. Что-то наподобие: «Поганая кровь». Я не помню. Как и многие мракоборцы. — Министерство только об этом не знает. — Да оно и не разбиралось, — махнул он рукой. — Я видел все, что происходило после войны. Многие из нас заслужили Азкабан, я не спорю. И не стану тут оправдываться и прикрывать наши темные дела «благими целями». — Как самокритично… — Съязвил я, за что Кэмрон шикнул на меня. — Я знаю, о чем говорю. Было время подумать и осознать свои действия. Так вот, политика вмешалась в правосудие, и Министерство начала вертеть делами как хотела. Под предлогом связи с Темным Лордом перетасовывались министерские кресла, сажали конкурентов и так далее. Сириус Блэк был одним из таких. Его обвинили в том, что он, будучи Хранителем ключей местоположения Поттеров, выдал все Сам-знаешь-кому. А когда правда вскрылась, Петтигрю пытался его остановить, за что и поплатился. Как и пол-района, которые он взорвал. Якобы. Один друг Поттеров пытается остановить другого. Как же не заработать на этом имени и не показать истинного убийцу Поттеров и правую руку Темного Лорда? Шумиха в прессе, ажиотаж, быстрый процесс и вот уже он в Азкабане. — Кэмрон облокотился головой о свою руку. — И эти люди обвиняют нас в своих злодеяниях? Добрая сторона, хах… — Так, Блэк невиновен. Угрозы мне не представляет… — Да, но тут другая вещь. Вне зависимости от его вины, Министерство будет думать, что он попытается проникнуть к Поттеру в Хогвартс. — Зачем? — Спросил я, вытягивая информацию из своего дяди. Ответ на свой вопрос я точно знал, но интересно узнать другое мнение. — Честно, не знаю. Может он также хочет поговорить с сыном своего старого друга и объяснить ему о своей невиновности. Может уже реально хочет его убить, — Я взглянул на него недоуменными глазами. — Азкабан реально меняет людей. Иногда в худшую сторону. Это реально страшное место, в которое я даже врагу не пожелаю оказаться. Я сбился с мысли… А, да, насчет Хогвартса. Наверняка, они выставят дементоров охранять замок. Как и Хогсмид. А это уже опасно для всех учеников, в том числе и для тебя. — Как мило, что ты заботишься обо мне, — сказал я с сарказмом, на что Крауст-старший не обратил внимание и продолжил свою речь. — Второе. Дамблдор подал в отставку в связи с нападением Василиска на учеников. Хм, это вообще удивительно. Я такого даже в войну представить не мог, а в то время что только не творилось. Как я помню, некоторых окаменевших учеников перевезли в Мунго, кроме двоих. Гермиона Грейнджер и Феликс Крауст, которым выдали настойку из мандрагоры. — Он взглянул на меня. Я пожал плечами и ответил: — Ну, было дело. Слава богу, не умер. — Хм, — он ещё раз посмотрел на меня. — Ты так об этом легко говоришь. В твоем возрасте дети проявляют чуть большую эмоциональность, особенно когда их хотели убить. — Я просто не хочу об этом говорить, — отмахнулся я. Дядя не стал напирать. — Ладно, ладно. Директора нет, дементоры вокруг замка ловят Блэка. Я занервничал, подумав, что назревает что-то страшное. И предчувствие меня не обмануло. В один день я также перехватил газету и увидел, что Йорн Циглер займет пост преподавателя Защиты от Темных искусств. А потом у меня заболела черная метка. Метка… — Я понял, — прервал я его. Темная метка — это татуировка магического типа, которая позволяет связывать с Волдемортом напрямую из любой точки, а тому отслеживать действия своих слуг. Удобный маячок. — И ты подумал, что мне грозит опасность? — Да. — Я не верю. Почему спустя столько лет ты вдруг проявил чувства? Мог бы и раньше это сделать, хотя бы в год поступления в Хогвартс. — Чисто рационально я его понимал. Кэмрон, если он был искренен и действительно заботился о нас, не хотел подвергать нас риску. — В этом не было необходимости. Все спокойно и тихо. Добро победило, — с горькой усмешкой произнес он. — А я уже почти смирился и думал продолжить жить. Если бы не то обещание, которое я дал твоему отцу. — Дай угадаю: оберегать меня и защищать. — Как бы это не звучало, но да. Хотя больше он хотел, чтобы ты спокойно закончил Хогвартс и пошел куда угодно. Главное не по моим или папиным стопам. — Как интересно, — и напоминает слезливые романы, подумал я, но вслух не сказал. Это звучало вполне трогательно и даже пробивало сочувствием к родственнику. Было видно, что он говорил это открыто. Но мой мозг говорил, что не стоит так просто доверять человеку, называющему себя Пожирателем Смерти. По-крайней мере, пока. — Можешь не верить, но я говорю правду. — Он встал со своего места и подошел к окну. Я же бросил украдкой взгляд на часы. Да, прошел уже час точно, значит он не под оборотным зельем. — Не верю. Сам понимаешь, почему. — Понимаю, но большего сказать не могу. Была бы здесь сыворотка правды, выпил бы и рассказал ещё. — Он тяжело вздохнул и прислонился к окну. Его голос стал более болезненным и тяжелым. В отличии от начала разговора, когда он усмехался и бравировал собой, сейчас он выглядел как уставший человек. Все воспоминания и прошлое, которое он рассказывал, сказывались на нем. Это так кажется, что легко рассказывать о своем прошлым. А это ещё та задачка. И подвиг, если в нем слишком много черных страниц. Нет, я ему пока не верю. То, что он готов к убийству я понял по первым минутам нашего знакомства. И у меня есть сомнения, что он не причинит вред сыну своего брата, несмотря на его заверения. Но и так просто отказываться от него я не хочу. Все же это родной человек, который знает многие подробности о нашей семье, может рассказать про ту сторону. А возможно и защитить. Бывших Пожирателей, как и Мракобрцев не бывает, если перефразировать старую пословицу. Да и нельзя бросать и предавать родных людей, какими бы они не были. Да, Феликс, нельзя. Запомни это, сволочь, и заруби на носу до конца жизни. А то привык в своем мире считать людей плохими, а себя хорошим. Мне сразу вспомнилась Флора. Я видел её глаза, её лицо и гнев. Лучше бы меня сам Бог-император разрубил мечом за предательство Империума, чем смотреть в этот разбитый взгляд доброй девочки. Так-так, Феликс, эти мысли прочь. Ты должен не плакать, а двигаться дальше и исправлять все, что натворил за это время. Исправлять, исправлять, исправлять, в том числе и себя… — А каким был мой отец? — Спросил я, чтобы прервать неловкую паузу. — Да простым человеком. Веселым, добрым, ироничным. Иногда мог быть серьезным и задумчивым, а иногда рвался вперед. Ты прямо как он, точная его копия. И по повадкам, и по характеру. — Серьезно? — Искренне удивился я. — Ага. Некоторые интонации прямо точь-в-точь как у Оливера. Иногда я поражался, как он может быть таким добрым и не переживать, что наша мать погибла, когда мы были детьми. Или же то, что он поступил в Когтевран, а я на Слизерин. А он смеялся и шутил надо мной. Причем шутки были не оскорбительные, а дружеские. — Он забарабанил по стеклу. — Ты сказал, что он был простым человеком. Что это значит? — То и значит. Он действительно был ПРОСТЫМ человеком. Вот знаешь, о чем мечтают дети, выросшие в семье магллов, но узнающие, что они волшебники? Вылечить все болезни, наколдовать кучу золота, стать крутым волшебником, в конце-концов захватить мир. Ещё множество всяких примеров. А знаешь, что твой папа сказал, когда к нам пришло первое письмо? «Я волшебник? Ну ладно». — Он улыбнулся, а затем засмеялся. — А когда мы уже учились, он заявил: «Я хочу сесть на корабль и проплыть Ла-Манш». — Сесть на свой корабль? — На всякий случай уточнил я. — Нет, зачем. На любой круизный или обычный. Другие одноклассники хотели стать мракоборцами, министерскими работниками или просто уйти на фронт воевать, а не проплыть Ла-Манш. Я даже уточнил: «Ты хочешь сбежать из страны?». «Нет, просто хочется посмотреть на Францию. А потом вернутся, жениться и продолжить воевать дальше». Вот так просто. Таким тоном это было сказано, как будто в магазин кондитера решил сходить, а не строить свое будущее. — Может, мой папа был легкомысленным? — Нет. Он вполне осознавал все, что происходит вокруг. И дураком не был, и знал, какая беда творится вокруг. Но все же хотел быть простым, не усложнять себя, не прыгать туда, куда не хочется. Даже жаль, что наши пути разошлись… — Яркие фары осветили его лицо, мрачное и печальное. — Розалия приехала. Наша добрая Розалия… И вправду, когда я вынырнул из своих раздумий о моем отце, я услышал звук поворачивающего замка. Дверь в прихожую открылась, и я услышал мамин голос: — Феликс, помоги мне с сумками. Феликс, — прокричала она, ставя продукты в коридоре и заходя на кухню. — Вот ты где. А это кто? Я же говорила: незнакомцев не впускать! — А он и не незнакомец, — пробурчал я. — Это мой дядя… — Очень смешно, молодой человек. Ты давно наказания не получал? — Розалия, не вини его. Я сам пробрался сюда. — Откуда вы знаете мое имя? — Спросила она, глядя на меня. Я покачал головой и сказал, что это не я. — От своего брата. Оливера Крауста. — Проговорил он, разворачиваясь лицом к ней. — Внешность моя немного изменилась, но… — Тварь. — Она выдвинула ящик и вытащила сковородку. — Ты ещё посмел явиться сюда после стольких лет, да ещё и разговаривать с моим сыном? Я никогда не видел маму такой разъяренной и готовой к бою. Она медленно надвигалась на Кэмрона. Тот также медленно обходил стол. Я не стал вмешиваться, лишь забрал палочку с тумбочку и начал ждать развязки событий…