А можно другой мир?

— Я — профессор Циглер, ваш новый преподаватель по Защите от Темных искусств. Министерство пригласило меня на один год, и за это время я должен вам вбить в голову известные истины и обучить основам. А самое главное — заставить думать. Так в пятницу начался наш первый урок по ЗОТИ с новым преподаватель в кабинете по данной дисциплине. Он являл собой некий склад с ящиками вдоль стен, различными вытянутыми предметами, покрытые тканью. Я вместе с Когтевранцами и Пуффендуйцами внимательно слушал. Было интересно, что же внесет новый взгляд в наше с вами обучение. — Вы уже два года изучаете этот предмет. Вы научились различать, понимать, осознавать, что такое Темное искусство? — Йорн, облокотившись о стену, посматривал в окно. Мы взглянули друг на друга. Вопрос был в точку и мучал нас неоднократно. — Ну как же так, это же ведь достаточно легко, — с нескрываемым сарказмом произнес Циглер. — Вам в первую очередь должно придти в голову разные заклинания, мучающие, убивающие, причиняющие вред. Так? — А разве нет? — Произнес когтевранец за моей спиной. — А если я скажу что нет? Или, вернее, по-другому. Это не совсем так. А что же тогда? Может кто знает? — Опять задал он вопрос аудитории. — - Злое и темное, — менее смело произнесла Боунс. — Хм, хорошая версия. А что же зло? Или Темнота? Или Тьма? Кто даст этому определение? Я вас огорчу, но никто не даст вам такого определения. Нету в мире добра и зла. Есть люди, есть магия и есть жизни. — В смысле нет? А калечащие заклинания? А непростительные? Разве они не считаются злыми? — Возмутился ещё один пуффендуец, на что Йорн лишь улыбнулся. — Уел. И вправду, это запрещенные на данном этапе истории заклинания. Но кто сказал, что их можно использовать во зло? Или в добро? Кухонным ножом можно нарезать ветчину, а можно и воткнуть в живот соседу. Нельзя при этом утверждать, что нож злой или добрый. Лежи он на столе, он не принесет никому пользы или вреда, пока не окажется в чьих-то руках, — сказала он, и отошел от окна. — Я уже понял, что два года вас обучают по программе Министерства, которая предполагает обучению вас элементам самообороны от эфемерных или же конкретных угроз. Это правильно, но неполно. Чтобы эффективно Защищаться, вы должны знать, от чего защищаетесь. Понять если не суть, то хотя бы очертания. Именно поэтому я начал урок с такого вопроса, который вверг вас в ступор. Говоря эти слова, Циглер подошел к своему столу, на котором лежало покрывало. Сдернув его, мы увидели три маленькие шкатулки различной фактуры и цвета. — Подойдите сюда, — он начертил на полу черту синего яркого цвета на расстоянии нескольких метров от своего стола. Мы неторопливо подошли. — Я хочу устроить небольшой тест. Перед вами три вещи, одна из которых являет собой образчик темного искусства. Вам нужно определить на взгляд или с помощью заклинаний, которые вы изучили за два года, какая из них является темным артефактом, а какие нет. Заходить за черту я строго запрещаю. Мне не нужны лишние жертвы. Угадавший получит десять баллов и освобождение от домашнего задания на месяц. Ну, с этого надо было начинать. Вовремя поднятая мотивация увеличивает трудоспособность в разы. Когтевранцы и Пуффендуйцы схватили палочки, перелистывали книги, советовались друг с другом. Это было в новинку. Профессор Локонс заставлял нас писать эссе на тему его биографий, а Профессор Квирелл — лишь читать теорию о разных магических тварях и способах борьбы с ними (это хорошо, но достаточно скучновато). А тут уже неординарный тест и философские изречения. Надеюсь, что у нас будет и практика от мракоборца-преподавателя. Пока мы изображали мозговую деятельность, преподаватель изредка говорил: — Умение определять на глаз опасность является поистине важным и труднообретаемым. Магия или артефакты вам помогут, но не заменят чутья и интуиции, а также опыта. Я вполуха слушал, но смотрел на эти шкатулки. Крайняя слева была простой и резной, такие частенько в деревеньках оставались, без лака и краски. Средняя уже с красивыми узорами и золотым обрамлением. Третья являло собой покрашенную в черную краску с узорами, достойных сэра Говарда Филлипса. Я произнес левитационное заклинание, а также заклинание поиска Рентора (которое изучается на четвертом курсе, но я же ведь умный парень и изучил его сейчас), которое обнаруживает любые проявления чар и говорит их приблизительный уровень. К сожалению, оно имеет свойство фонить и барахлить, особенно в местах скоплениях магии, но попытаться стоит. Но результат неудачен — все три шкатулки излучали магию. Хитро. Я огляделся и посмотрел на результаты других. Половина уже просто сидела на своих местах, явно разочарованная, а другая все ещё пыталась хоть что-то сделать. Флора, на которую я обратил внимание, тоже сидела и что-то записывала в тетрадь, а Скотта не было вообще. Судя по всему, его не пустили в Хогвартс родители. А какие ещё причины отсутствия можно придумать? Заболел? — Так, время вышло. — Сказал Йорн через несколько минут. — Каков ваш ответ? И, прошу аргументировать, ибо только такой ответ мной может приниматься. За простую резную шкатулку проголосовало больше половины. Она не выделяется, не похожа на другие и простенькая, что уже подозрительно. За красивую и золотую меньше трети студентов проголосовало. Аргументацию я не понял. А вот за «темную» проголосовал уже я и пару человек. — Так, хорошо. А почему именно она? — Спросил меня профессор Циглер. — Эмм… Просто она выглядит как зловещая и страшная, что наталкивает на темную природу. — В этот момент несколько студентов засмеялось на такое объяснение. Циглер шикнул на них, и те замолчали. — А если это специально сделано, чтобы обмануть? — Не сомневаюсь, что это специально сделано. Любой, кто взглянет сюда, скажет, что это обманка. На то и расчет. Если хочешь обмануть, оставь это на видном месте, а ещё прикрепи табличку: «Самая опасная вещь на свете» — Интересное мнение… — Произнес Циглер. — Не лишено изъянов, но интересное. Лайза Турпин, Мэнди Броклхерст, Захария Смит и Феликс Крауст получают по десять баллов и освобождение от домашнего задания на месяц. А для остальных написать свиток на тему: «Что такое, по вашему мнению, Темные искусства, как их определить и в чем опасность для волшебника». Свободны. Неожиданно, даже для меня. Я действительно угадал и прошел этот тест. Вернувшись на свое место, я крикнул: — Флора, подожди… — Девушки уже и след простыл. Уже неделю не могу с ней поговорить. — Да твою же мать… — Что, поссорились? — Спросил меня профессор Циглер, перетаскивая своими руками ящики в соседнее помещение. — К сожалению, — ответил я, облокотившись о стол. — Не переживайте, в такие годы это проходит. Главное терпение и время. Мистер Крауст, не поможете мне? — Конечно, — сказал я и направился к нему. — А почему вы не используете магию? Это было бы намного легче. — Было бы, но нельзя. В ящиках лежат достаточно экзотические приспособления, которые могут повести себя очень странным образом. И к тому же ящики защищены от магического воздействия. — Ясно. Хорошо хоть у меня свободен целый день, — с сарказмом сказал я, поднимая один из них. Внутри что-то звенело и «жарилось». — Мистер Крауст, можете и не помогать. Я не заставляю. — Нет, нет, я хочу помочь. — Вздохнув, я продолжил свое занятие. Пока мы это делали, я решил поинтересоваться. — А тот случай, в поезде, когда вы… — Так бесцеремонно заставили студента стоять и терпеть унижение, пока его обследовал непонятный дяденька и дементор? — Засмеялся Циглер. — Ну, я не так хотел сказать. Но в целом да — И вы хотели узнать, почему дементор так на вас отреагировал? — Да. — Я так и знал, что вы попытаетесь об этом узнать. Все когтевранцы слишком любопытные. — Усмехнулся он. — Всегда удивляла и пугала ваша тяга к знаниям. — Да, меня иногда тоже. Но мне интересно… — Да, — Йорн положил деревянный ящик на место и облокотился о него. — Что вы знаете о дементорах? — Эмм… То, что они питаются человеческими позитивными эмоциями и единственный способ защититься от них — это Патронус. И в их присутствии становится тоскливо и жутко. — Патронус не единственный способ защиты, но все остально в целом верно. Дементоры питаются радостью и счастьем окружающих. В вас тогда он увидел в два раза больше счастье, чем у обычного человека. — В два раза больше? Это как? Их можно измерять? — Я от неожиданности чуть не уронил ящик себе на ногу. — Да. Как мне сказал тот дементор: «Это просто пир». — Хм, он хотел меня отведать? Мило. — Дементоры хотят всех отведать, тут ничего не попишешь. Только воля, а также хорошее заклинание отрезвляет их. — Так все же, как это «в два раза больше»? — Ещё раз спросил я. — Честно, даже я не знаю. Впервые с таким сталкиваюсь. Хотя тут может быть дело в том, что я плохо понял дементора. Их язык достаточно сложен и образный. — Йорн почесал свою голову и подошел к самому дальнему ящику. — И их ещё заставляют охранять Азкабан, — как бы невзначай сказал я. — Или это не только у нас? — Только в Британии. — Циглер заулыбался. — В других тюрьмах свои фишки. В СССР, помнится, тюрьма выглядит как большое пространство в Сибири, и тебя там оставляют на несколько лет без палочки. Выйти нельзя, выжить можно и нужно. Я там был и впечатления, мягко говоря, неприятные. У русских особые фишки с пространственной магией, которые мы не знаем. Не зря в их страну тяжело попасть. — А обучить меня защищаться от дементоров вы можете? — Спросил я главный вопрос. — Патронусу? — Я кивнул. — Могу, но на пятом курсе. Ваша программа не предполагает такого обучения. — Пожалуйста, мне это очень интересно. В качестве самообороны. — Если будете себя хорошо вести на уроках, то да, — кивнул он, чтобы не спорить со мной. — Туда поставьте, в дальний угол. — Хорошо. А можно ещё вопрос? — Вы всегда такой доставучий? Или же это прерогатива студентов доставать преподавателей, — Йорн, положив ящик, опять почесал голову. — Можно. — Нет, только по пятницам. Мы действительно угадали нужную шкатулку? — Нет, — резко ответил Йорн. — В смысле? — В прямом. Никакая из тех шкатулок, мистер Крауст, не является темным артефактом. — Сказал он, и поставил меня в ступор. — То есть я просто так получил баллы? — Вы получили баллы за умение думать и взвешивать свои идем. Я же не зря уточнил у вас про обман. И вы блестяще на это ответили. Если немного потренироваться, то вполне сойдете за аналитика в Корпусе мракоборцев или как его называют в Англии. — Это слишком похвально и неожидано, — теперь голову почесал я, перекладывая последний ящик. — Я, наверное, пойду. — Идите. И спасибо вам за помощь, дальше я уже сам. — И когда я уже был у дверей, он уточнил. — И все же напишите это домашнее задание. Мне интересно узнать ваши мысли по поводу этой темы. Да, блин. Я только обрадовался, что нет домашнего задания, и тут облом. Но зато я познакомился с этим интересным человеком. Очень интересным, и он даже ничуть не хуже, чем канонный Люпин.

***

Золотое Трио (мерзкое название) сидело в большом зале и обсуждало новости. Вокруг было множество учеников, также обедающих и читающих новости. Гарри был невесел и задумчив, Рон пытался его развеселить, а Гермиона сидела и читала учебник по нумерологии. Все это действо происходило в тот же день, когда у них был урок по Прорицанию и там «прорицала» удивительная Трелони. — Она шарлатанка. Просто угадывает. — Я уже видел Грим. На Тисовой аллее. — Ответил Гарри, помешивая ложкой тыквенный сок. — Совпадение. Гарри увидел большую собаку. И она точно не предрекает смерть. — Мой дядя увидел один раз Гримма. И умер от сердечного приступа, — возмутился Рон, держа Коросту за пазухой. — Вот именно. От сердечного. У Гарри же с сердцем все в порядке. — Ты вообще ни во что не веришь, Гермиона. — Я верю фактам. — Кгхм… — кашлянул я. — Извините, что прерываю вас и влезаю в разговор. Я сел рядом с Гермионой и поглядел на присутствующих. В ответ на меня упало четыре пары глаз (вместе с крысиными) с недоумевающим взглядом. Ещё бы, к ним подсел когтевранец, да ещё и незнакомый. — А ты кто? — Мы не знакомы. Меня зовут Феликс Крауст. Я в прошлом году подвергся нападению Василиска. И мы вместе с Гермионой вылечились от окаменения. — Ты, вроде, раньше меня вылечился, — уточнила она. — Не скрою, — я включил обаяние на максимальный уровень. — Было такое. На мне опробовали экспериментальное зелье, и вот я на ногах. — И как ты? — Спросил меня Гарри, так и не отойдя от того случая на уроке, но решившись поинтересоваться моим самочувствием. Он и здесь такой же по отношению к другим герой, как и в каноне? — Нормально. Цвету, живу, учусь. Я просто хотел поблагодарить тебя за то, что не побоялся встретиться с Василиском один на один. И плюс к уважению за избавление от этого Локонса. — Он сам это сделал. — Отнекивался Гарри. — Неважно, все равно благодарю. — Пустяк. Я спасал сестру своего друга. Хотя лучше было бы позвать преподавателей, а не тащиться за этим Локонсом, — как-то тихо и с грустью произнес он. Неужели у Поттера есть мозги? Невероятно. — Для кого пустяк, а для кого — поступок. А почему ты такой грустный? — Его Трелони замучала предсказаниям о смерти. — Ответила за него Гермиона. — Не замучала, а подсказала, — стал защищать её Рон. — А, Гримм. Это все брехня. Гримм просто появляется там, где есть страдания. А то, что за этим следует смерть — уже стечение обстоятельств. Не переживай. Снейп в этом плане пострашнее будет, чем Гримм. Рон засмеялся, впрочем как и Гермиона. Гарри тоже немножко улыбнулся. — Феликс, спасибо за поддержку, — искренне поблагодарил меня Гарри. — Не за что. А, ещё кое-что. Я вас хотел пригласить в наш клуб исследователей магических тайн. Как раз на следующей неделе мы будем его открывать. Если хотите, конечно. Среда, около пяти вечера, в классе Чар. Там вы узнаете о том, что наш клуб будет делать и чего мы хотим. — Спасибо, — проговорила Гермиона (в этом я не сомневался). — Мы подумаем. — Это уже радует. Даже если не придете, все равно знайте, что мы будем рады вам в любом случае. — Спасибо, — ещё раз сказал Гарри. Он повернул голову в сторону входившего Малфоя. Тот состроил Гримасу и накинул на себя мантию аки плащ. Поттер, вздохнул, и выпил сок залпом. — Надоел. — Это он так пытается Дементора спародировать? — Ага. Потому что я упал в обморок при встрече в Дементором в поезде. — Да он сам при встрече с ним в обморок упадет. И штаны пойдет менять. — Я посмеялся. — Со всеми бывает. Я вот вообще желал себе смерти, когда увидел это сущетсво. Брр, аж вспоминать неприятно. — И тут мой взгляд как бы невзначай зацепился за крысу Рона. — О, какая милая. Ты не против, если я взгляну на неё? Я просто посмотрю, мне интересно, что это за вид. — Обычная, садовая, — Рон от неожиданности все же протянул её ко мне. Я взял это прекрасное (противное), красивое (облезшее), в расцвете сил (старое) животное. Как же я не люблю крыс. Нет, я их не боюсь, просто мне они противны. — Садовая, согласен. Хотя вот раскраска говорит о принадлежности к подвиду Rattus tunneyi*, — сказал я бред с умным видом. Поднеся это мерзкое существо поближе к глазам, чтобы разглядеть его шерсть, я маскимально тихо прошептал. — Сегодня в шесть вечера на седьмом этаже. — А затем уже громко: — Хотя нет, не принадлежит. Ошибся. Я протянул крысу обратно Рону. — Я пойду, а то мне ещё и других агитировать. Если что, обращайтесь по любым вопросам. Я с радостью отвечу. — Сказал я, оставив их наедине и направившись к своему столу. Знаете, как-то на душе стало легко, когда ты сделал много дел. У меня такое ощущение, что я меньше стал лениться и больше уже делом заниматься. А тот, другой человек, куда-то ушел или затаился. Не умею я описывать внутренние переживания, но вы зато знаете, что же я такое начал делать.