Из жизни замечательных гибридов

      — Я столько раз ему уже намекал, говорил практически в лоб, а он вечно молчит или морозит какую-то ерунду в ответ. Даже больше чем обычно, — Сатори уложил свою лохматую голову на руки, умоляюще уставившись на собеседника, который от внезапного визита давнишнего приятеля был явно не в восторге. — Суга-чан, ну подскажи мне что делать, а-а? Я так сойду с ума!       Сугавара устало вздохнул и отодвинул в сторону кипу новеньких книг, которые ему сейчас следовало бы расставлять по полочкам, бережно оглаживая разноцветные корешки, но вместо своих прямых обязанностей он уже минут двадцать выслушивает нытьё Тендо по поводу его тугоумной пассии.       — Я не понимаю одного: почему ты пришёл именно ко мне? Мы не очень-то ладили в прошлом, если уж на чистоту... Но я не против тебе помочь, правда, не против, только вот опыта в подобных отношениях у меня нет, — Коуши отвёл взгляд и присел напротив заинтересованно прислушивающегося к каждому его слову Тендо, — так что не знаю даже...       — Но ты ведь гибрид! — довольно выпалил парень, бестактно уставившись на острые треугольнички ушей в волосах Сугавары. Уши, будто в подтверждение своего действительного существования, обратились к Сатори, невыразимо его радуя. — Ты такой же, как и он, и значит должен знать что чувствует Вакатоши, раз уж вы с ним одного вида.       Коуши смутился от пристального взгляда и быстро прижал уши, постаравшись воспроизвести в памяти образ Ушиджимы. Это оказалось совсем не трудным делом — такого парня захочешь — не забудешь.       — Это вряд ли... Он всё-таки из птичьих, а я другой, — в доказательство махнув пушистым хвостом, неловко улыбнулся Сугавара, с каждой секундой понимая насколько сильно он «встрял». Тендо жадно пожирал глазами его звериное естество, он, кажется, даже кулаки стиснул, лишь бы не ринуться наглаживать мягкую песцовую шкурку. В любом другом случае, наверное, рискнул бы, но не сейчас, когда единственным источником необходимой ему информации был этот гибрид.       — Ну нет, Суга-чан, тебе не отвязаться так просто от меня, — угрожающе протянул парень, растекаясь в своей фирменной улыбке, от которой по спине побежали мурашки. — Мне нужен совет, а то больше никто не хочет помогать. Сэми-Сэми игнорирует, Реон куда-то уехал, Тсутому только и делает что заикается и краснеет, когда слышит про Вакатоши. А Асахи с твоей группы вообще, кажется, меня побаивается, — задумчиво произнёс Сатори, хлопнув в ладоши, подытоживая: — Ну, так что скажешь?       Коуши снова вздохнул и поднялся со своего места, быстро дотопав до входной двери. Не успел он толком открыться, как уже приходится переворачивать пластиковую табличку на печальное «Извините, мы закрыты». Но тут ничего уже не поделать, чем быстрее он отделается от Тендо, тем скорее сможет вновь заняться своими любимыми книгами и своим магазинчиком.       Лохматое чудовище, выкрашенное в густой красный, нетерпеливо ёрзало на месте. Скажи кто лет пять назад Суге, что он будет делиться советами с самым несносным мальчишкой на потоке в его колледже, он бы тому нахалу заехал длинным пушистым хвостом по лицу за глупые враки. Но, как оказалось, могут случаться самые разные вещи, которые даже с надоеду «НинТендо» и зануду «СугарВару» смогут свести под одной крышей. Да и самому Сатори, кажется, действительно припекло — выглядел он каким-то жутко потрёпанным и измятым, будто бы интересующий его вопрос доставлял ему физическое неудобство.       Вернувшись на своё место, Суга придвинул стул к собеседнику ближе и удобно устроился, укладывая на колени пушистый белый хвост.       — Ну, рассказывай что стряслось. — Тендо недоумённо захлопал глазами.       — Я же вроде бы рассказал. Хотя, могу ещё раз, с самого начала...       — Нет! С начала не нужно, давай самую суть. Что там у тебя случилось с Ушивакой?       — Ушиджимой, — педантично поправил Сатори, возмущённо фыркнув совсем не в своей манере. — Он совсем не понимает намёков и не понимает моих чувств.       — Твоих чувств?       — Ну да, я люблю его, — без тени заминки и смущения заявил Тендо, и Суга нехотя позавидовал его откровенности и смелости. Он бы в подобном не смог бы признаться никому, да что там, даже самому себе.       — И ты только сейчас решил ему признаться?       — Да нет, я с самого начала сказал ему, что он мне нравится, и постоянно говорил, а Вакатоши почти никогда не воспринимал это всерьёз. Он всегда был слишком увлечён учёбой и спортом, как и я сам все эти годы, а теперь мне придётся надолго уехать, и напоследок я бы хотел получить ответ. Поэтому скажи мне, Суга-сан, как заставить такого человека как Вакатоши поверить в то, что я всё это всерьёз, а не потому что мы дружим чёрт пойми сколько лет. Я уже испробовал почти все человеческие способы, которые вычитал в манге — они не работают на Вакатоши. Теперь мне нужна подсказка кого-то, кто такой же как он. Может быть вы как-то иначе устроены?.. — задумчиво протянул Сатори, не замечая как его «спаситель» начал тихо хихикать.       — Орёл — птица гордая, пока не пнёшь, не полетит, — с усмешкой тихо сказал Коуши, явно что-то обдумывая. Он помнил, каким в годы учёбы был Ушиджима Вакатоши. Молчаливый и всегда серьёзный парень с тяжёлым взглядом. Он был выше Сугавары на две головы, если не больше. Здоровенный парняга, которому ещё более внушительный вид придавали мощные крылья за спиной, плотно сложенные и практически всегда утянутые эластичными ремнями — Ушивака хотел заниматься человеческим спортом, и в какой-то момент его допустили, поставив уйму условий, одним из которых было устранение возможности полёта. На занятиях, на студенческих вечеринках, на своих тренировках — он везде казался будто бы чужим, нелюдимым и отрешённым от всего. С представителями своего вида Вакатоши практически не общался, с Сугой обмолвился пару раз на общих лекциях, так что Коуши даже и голоса-то его вспомнить не мог, но зато помнил взгляд глубоких тёмных глаз, смотрящих очень цепко и увесисто, будто бы на тебя обрушивается каменная глыба, ледяная и колючая. Может быть, когда он так смотрел, он говорил, что ему одиноко? Всё-таки гибридам, которые стали для людей нормой всего-то несколько лет назад и до сих пор казались кем-то вроде весёлых и разумных зверюшек, приходилось нелегко, Сугавара как никто другой знал это. Может быть, Ушиджима достоин дружбы и настоящей любви, в которую его так старательно пытался макнуть головой все эти годы Тендо, а тот, по своему незнанию просто не мог понять что это такое происходит с ним? И почему этот странный надоедливый человечек постоянно вертится рядом? Коуши улыбнулся, решая, что во что бы то ни было, он поможет Сатори, но скорее даже не ему, а Ушиваке...       — Так что, мне его пнуть? — после раздумий и взвешиваний всех «за» и «против» рукоприкладства, наконец выдал Тендо. — Кажется это не лучший вариант...       Сугавара рассмеялся.       — Ну почти, — он улыбнулся и мысленно быстренько выстроил ход своих действий. — Тебе стоит перейти от слов к делу, чтобы уж Ушиджима понял всё наверняка и сделал что-нибудь в ответ.       Следя за тем, как удивлённо вытянулось лицо Сатори, Суга сделал умозаключение, что ход оказался верным.       — Это что, например?       — Поцелуй его, — по-лисьи сощурившись и хитро улыбнувшись, выпалил гибрид, принявшись наглаживать серебристо-белую шёрстку хвоста. — Или спровоцируй поцелуй. Если я правильно понял, то всё это время ты только говорил, а не действовал, так? — парень сидел словно громом поражённый и только молча подтверждал сказанное. — Теперь вот действуй. Помнится, «НинТендо-сан» когда-то был мастером своего дела.       Сатори издал какой-то восторженный клич и соскочил со стула. В глазах его горел мстительный огонёк за старое и очень нелюбимое прозвище, и ярко полыхала невиданных размеров благодарность. Удивительно даже как за всё это время он сам не рискнул, — хотя ежедневно нарушал личное пространство других людей, — перейти к физической близости со своим драгоценным Вакатоши.       — Я позвоню!       Красным вихрем Тендо прокружил по книжному магазинчику, выскакивая за дверь. Суга в ответ на звякнувший колокольчик и удаляющийся топот ног только улыбнулся. Сейчас почему-то ему очень хотелось, чтобы у этой чумной парочки всё получилось. На сердце затаилась приятная тёплая тяжесть, делающая этот сумбурный день только лучше. Гибрид поднялся с места, скользнув к входной двери. На улице уже кто-то топтался на пороге, с огорчением разглядывая табличку с неутешительными для покупателя новостями о внезапном закрытии. Колокольчик снова приветственно звякнул, Сугавара распахнул дверь, нос к носу сталкиваясь с незнакомым темноволосым человеком... ***       Чёртовы ремни всегда тёрли. Терзали и выдёргивали крохотные перья из нежной кожи на предплечье. Слишком крепко стискивали крылья, почти до онемения. И теперь, когда после очередной тренировки Вакатоши ослаблял эластичную хватку, крест-накрест оплетающую его грудь, дышать становилось легче. Мышцы расслаблялись, начиная зудеть под перьями и кожей. Чуть позже он сделает несколько махов, восстанавливая чувствительность и разминаясь — было бы очень кстати полетать, впервые за долгое-долгое время. Только вот полётов не хотелось. Испытывать всеохватывающее чувство свободы, от которого щемит сердце и становится по-волшебному легко, Ушиджима не хотел. От этого ему становилось только тоскливее, хотя раньше было средством от всех бед. Вакатоши хорошо помнил свой первый полёт, восторг вперемешку со страхом, которые тогда испытал. Он помнил многое, и особенно хорошо тот самый раз, когда он впервые увидел Тендо.       Это было в самом дальнем углу школьного двора, куда Ушиджима забрался просто по незнанию. Тогда он был кем-то, кто чуть больше, чем птенец, но ещё и не взрослая птица. В то время крылья часто подводили, и Вакатоши много тренировался, упрямо карабкаясь на самые высокие и старые деревья, самозабвенно сигая вниз с поломанных временем и ветрами макушек клёнов и тополей. В какой-то момент стало лучше получаться и единственной проблемой оставалось то, что приземления у маленького гибрида выходили ужас какие неуклюжие, порой оканчивающиеся небольшими столкновениями с другими предметами.       В один прекрасный момент таким «предметом» оказался Тендо Сатори. Вакатоши тогда не знал, что так зовут пучеглазого, похожего на маленького грустного лягушонка, мальчишку в подобранной ему не по размеру школьной форме. Он бы и не узнал его имени, если бы лягушонок, не окликнул его тогда, сказав, чтобы Ушиджима не убегал, а для начала ответил за приземление на чужую шею. Вакатоши бы никогда не стал тем, кем являлся сейчас, если бы тогда Тендо не протянул ему извозюканную в грязи после жаркой схватки ладошку, представляясь и говоря заветное: «Неправда, я тебя совсем не боюсь, Вакатоши-кун».       Ушиджима устало повёл плечами, разминая и медленно раскрывая крылья. Воспоминания из детства, о полётах и первой встрече с Сатори действовали на уставший организм умиротворяюще, будто бы обволакивали, погружая в приятное тепло. Подушечки пальцев прошлись по кончикам маховых перьев, проверяя их на повреждения. Вакатоши прикрыл глаза и на пробу взмахнул крыльями, обдавая себя потоком сухого ветра. Ещё немного, совсем чуть-чуть он посидит так, пребывая в тех временах, когда всё было хорошо и решалось одной только потасовкой, когда добрую половину мира занимал не боящийся его Сатори, которого теперь не будет. Он был первым человеком, который не называл его монстром, не пытался, прицелившись, подбить крыло, который неуклюже учил и добивался, чтобы «монстрам» разрешали учиться вместе с людьми. Тендо всегда был рядом. Вертлявым хвостиком следовал повсюду, говорил странные вещи, от которых перья вставали дыбом, от которых щемило сердце как при полёте и крутом пике, выравнивающимся у самой земли. Вакатоши никогда не знал как ответить — не было таких слов, чтобы сказать что именно он чувствует по отношению к этому особенному человеку.       В кармане шорт завозился телефон, радостно пиликая голосом какой-то девчушки из мультика, что пришло новое сообщение. Ушиджима, глубоко втянул носом воздух и шумно выдохнул через рот, наконец открывая глаза и читая сообщение. Оно было от Сатори, — он единственный кто ему писал, — и не несло никакой смысловой нагрузки, какие-то рваные фразы, общий смысл которых сводился к «Ты где?!» и «Не двигайся с места, я сейчас буду!». Гибрид пожал плечами и решил, что с места не двинется, только снимет с ног утяжелители — ещё одно важное условие помимо ремней, допускающее его до игр с людьми. Хотя, сколько бы железа на себя ни навешивал Вакатоши, он всё равно был быстрее товарищей по команде, сильнее и мощнее, что каждый раз играло лично ему не на руку. Покончив с железками, гибрид принялся ждать, впрочем, его одиночество закончилось очень скоро.       Сатори примчался через несколько минут, запыхавшись от долгого бега. Пылающие красным его волосы растрепались и смешно торчали в разные стороны, свисая на лоб и закрывая глаза. Отфыркиваясь и приводя себя в порядок, Тендо быстрым шагом подошёл к другу, не говоря ни слова, остановился напротив него.       — Что-то случилось? — серьёзно поинтересовался Вакатоши, рассматривая румянец на щеках друга, его часто вздымающуюся грудь и горящие решительностью глаза.       — Да, я уезжаю.       — Знаю, — без изменения в тоне, ответил Ушиджима, чувствуя наброшенную на его плечи руку вновь подобравшейся печали.       — Ты мне нравишься, — кажется, начиная злиться, выпалил Тендо, подаваясь вперёд и приближаясь почти вплотную к спокойному, словно индейский вождь, Вакатоши.       Ушиджима отвёл глаза. Снова он не знал что можно на это сказать. Если ответить тем же, то будет ли это значить для Тендо то же самое, что значит на самом деле для него самого? Будет ли это человеческое «нравишься» отражать всю ту благодарность, что испытывает Вакатоши, привязанность и такую тоску, что кажется, будто когда Сатори уедет, сердце гибрида просто не выдержит и разорвётся на кусочки от печали?       — Я знаю, — снова повторил Ушиджима, чувствуя, как мгновенно меняется аура его собеседника. От Тендо всегда исходит тепло, правда иногда оно превращается во что-то страшное и многощупальцевое, но в основном это мягкие светлые волны, порой очень заразительные. Сейчас настроение у Сатори больше походило на что-то ядовитое и очень топкое, остро граничащее с опасностью. Вакатоши мог поклясться, что запах опасности и вправду витал вокруг, совсем неуловимо.       — Ладно, — негромко сказал он; Ушивака отшатнулся в сторону. — Ладно, если слова ничего для тебя не значат, то буду делать так, как говорил Суга-сан.       — Суга? Ты про Сугавару? — быстро припомнил гибрид, заинтересованно обернувшись к Тендо. — Причём тут...       Закончить фразу Ушиджима не успел, подскочив от неожиданности и, кажется, тихо ойкнув. Глаза, обычно выражающие спокойствие и сосредоточенность, расширись и метали молнии в довольного собой Тендо.       — «Пока не пнёшь, не полетит», — разведя руки, продекламировал парень, разглядывая как взъерошенный Вакатоши с явным возмущением потирает отбитые ягодицы. Он бы не сказал, что это было действительно больно, но вот что неожиданно и однозначно встряхнуло эту застывшую в реальности вечно спокойную птицу — это точно. — Уж прости за это...       Сатори сделал шаг вперёд, ухватился за края полотенца, как нельзя кстати болтавшегося на шее Вакатоши, и притянул ошарашенного гибрида к себе, быстро прикасаясь к его губам. Ушивака было дёрнулся, но стоически перенёс поцелуй, получая свободу через несколько секунд, показавшихся почему-то слишком длинными.       — Дай руку, — строго скомандовал Тендо, тут же получая в своё распоряжение большую орлиную лапу Ушиджимы. — Чувствуешь?       Под ладонью гибрида быстро-быстро билось человеческое сердце. Тёплый Сатори казался обжигающим, его мягкий свет превратился в пульсирующий и невыносимо горячий, казалось, что он болен и вот-вот упадёт на землю с лихорадкой. Точно так же, как и сам Ушиджима. Его сердце билось так же быстро, может быть даже ещё сильней, собираясь и вовсе вырваться из груди. Всё так же как и у Тендо.       — Дай руку, Сатори... — попросил Вакатоши, наконец-то чувствуя, что свой ответ он готов дать. ***       — Ну, как всё прошло?       Сугавара поставил на столик перед собой две чашки с дымящимся чаем, пододвигая одну к навестившему его перед отъездом Тендо. Засранец, портящий ему жизнь в студенчестве оказался не таким уж и засранцем, стоило им только познакомиться чуть ближе. Хотя в сущности Сатори и были свои черти и подводные камни, но в целом парнем он был не таким уж и плохим.       — Хорошо. Я его пнул, как ты и сказал, — радостно пришвыркивая горячим чаем, поделился парень, щурясь абсолютно счастливо.       Суга поперхнулся, вытаращившись на довольную рожу собеседника — он это серьёзно, что ли?!       — Ты его «что»? Пнул? Но это ведь я это образно... Боже, бедный Ушиджима! Он не пострадал, надеюсь? — схватившись за голову, затараторил Коуши, чувствуя груз вины на душе. Кто бы мог подумать, что его слова воспримут так буквально!       — С Вакатоши всё в порядке, будет будто бы ему что-то с простого пинка, — усмехнулся Тендо, уже ополовинив кружку. Он немного помолчал, потом, подумав, с несвойственной ему серьёзностью добавил: — Орёл — не гордая птица, скорее нерешительная. Ну, или ещё какая, — уже веселее проворковал Тендо, допивая чай и подскакивая на ноги. — Спасибо тебе за всё, Суга-сан!       — Уже уходишь? — к своему удивлению, огорчился Сугавара, бросая взгляд на улицу за стеклом витрины — теперь всё ясно, Тендо уже ждали. — Что ж, как вернёшься в город, заглядывай в гости.       На прощание отсалютовав, Сатори выскочил за дверь, принявшись радостно тискать не привыкшего к объятьям Ушиджиму. Суга видел, как сородич отводит глаза в сторону, но всё равно, точно так же как и Тендо, крепко держит чужую ладонь в своей, едва заметно улыбаясь. Кажется сейчас он был как никогда счастлив.