Из жизни замечательных гибридов

      — Да мы с тобой, как две горошины в одном стручке! Ты мой брат от другой матери, бро!.. Люблю тебя — не могу! — Всё не унимался Бокуто, и его взволнованный шёпот вот-вот грозил выдать их с потрохами, с каждой новой гениальной фразой о бро-любви становясь всё громче.       Из кустов, где сидели они с Куроо в засаде, послышался громкий шорох — это дурная сова шлёпнулась на задницу, поскользнувшись на влажной траве, — охрана у двери взволнованно зашепталась с рациями. Парни как по команде притихли, вжавшись почти в землю. Один из лысых бугаёв сделал шаг со своего поста, собираясь было проверить кто там ночью по кустам ползает, но, как услышал истошный кошачий мявк, тут же передумал, пожав плечами и бросив своему напарнику через плечо что-то вроде: «Проклятые твари. Ещё не март, а они уже дерут глотки»; второй засмеялся, так и не услышав последовавший за душераздирающим криком кота, кошачий же забористый мат. Оно и к лучшему.       — Твою мать, Бо, заткнись уже, позицию же засветим, — зашипел на Котаро Куроо, впуская во внушительного вида ручищу друга свои когти, а другой свободной рукой затыкая его болтливый рот, ползущий в улыбке. Горячий язык Бокуто прошёлся по ладони Тетсуро, который тут же её отнял, начав яростно вытирать липкие слюни о штаны. — Чёрт бы тебя побрал, тупая птица! Как знал, что не надо было тебе давать те мячики. Ты после них как в голову укушенный! Даже больше чем есть…       — Что? Как не надо было? Я так успокаиваюсь! — возмущённо проворковал Бокуто, надуваясь от обиды, но тут же «сдуваясь» обратно — в голову мягко ткнулись приятные воспоминания о том, как перед самым выходом он выклянчил, а потом самолично растерзал когтями парочку поролоновых мячиков-брелоков, порвав мягкие кругляшки на разноцветные кусочки, тем самым приструнив собственную нервозность. Правда гибрид совсем позабыл, что в то же время акт четвертования этих игрушек пробуждает в нём азарт какому только позавидовать, а уж это всё дальше выливается в то, что сейчас творилось в кустах. Хотя по большей части это была вернувшаяся нервозность, прятал которую Котаро за беззаботной трепотнёй и песнями по типу «что вижу, то и пою».       — Хреново выходит, — хмыкнул Тетсуро, щуря глаза и отмахиваясь от очередной драматической оды про комаров, жрущих их кровушку. В темноте блестящей болотно-зелёной радужки глаз Куроо почти не было видно из-за огромного провала зрачка, и смотрелись эти глазищи даже пугающе, если бы, конечно, их кто-нибудь ещё видел. Бокуто не в счёт — он и сам предвкушающе блестел жёлтыми глазищами. Кот крутанулся на месте, сграбастал подельника за шиворот и притянул к себе, сталкиваясь нос к носу. — Так, ещё раз пройдёмся по плану. Через десять минут у этих типов перерыв и вечерний обход клеток, а это значит, что вход будет открыт. Не знаю что там с камерами, но я надеюсь, что никого не будет. Когда подойдёт время, мы с тобой… — Куроо замолчал и вопросительно посмотрел на притихшего было Бокуто, ожидая, что тот подхватит и продолжит вместо него, так, проверочки ради.       —… два охрененно крутых чувака? — озорно подмигнув, предположил Котаро. — Ладно-ладно, я шучу. Мы с тобой два охрененно крутых чувака, которые подойдут к чёрному входу, вынесут эту не крутую дверь, проникнут к клеткам, пока охрана будет лопать свой ужин. А потом мы-ы-ы?.. — теперь уже Бокуто вопросительно пялился на друга, совершая непонятные пасы руками, будто бы ожидая его очереди в пересказывании плана. Куроо только фыркнул и раздражённо улыбнулся. Этого парня не проймёт даже вероятность схлопотать пулю в зад — всё равно он будет паясничать и себе не изменит. За это Куроо его и любил.       — Я знаю план, болван, я же его составлял, чего ты от меня-то ждёшь? — пятерня гибрида разворошила высветленные волосы собрата, напоследок оставив подзатыльник для острастки.       — Ну чего ты? — немного обиделся Бокуто, складывая руки на груди. Лапоприкладства к своей персоне он предпочёл не заметить. — Я тебе подыгрывал, вообще-то. Что-то ты чересчур серьёзный, бро. Ты в порядке? Могу дать тебе мячик, у меня один, кажется, завалялся в кармане, — с этими словами он полез в карман широких штанов расцветки хаки, пошарив, и в самом деле выудив из них потрепанный волейбольный мячик, раскачивающийся на коротенькой цепочке с колечком. Игрушка была замученной, выцветшей, было видно, что Котаро разрывался между желанием прикончить поролоновую нечисть, но в то же время привязался к ней так сильно, что растерзать уже не смог. — Вот, от сердца отрываю.       Он подался вперед, зашелестев сложенными крыльями, протягивая Тетсуро свою любимую вещицу. От брелка, впрочем, Куроо отмахнулся.       — Оставь себе, — тихо ответил он, привставая с корточек ровно настолько, чтобы не вытарчиваться из кустов, но и обозревать окружающее их пространство с более выгодной стороны чем была. Охрана снова громко дышала в динамики своих раций, собираясь на кормёжку согласно расписанию. Листья над головой шумели, поскрипывало дерево; в чёрное ночное небо вгрызались лопастями вертушки, патрулирующие спящий город; за спиной обижено гудел Бокуто. — И не обижайся, Бо. Я в порядке, правда, просто как подумаю, что там, — короткий и злой взгляд в сторону их цели, — находится с десяток наших собратьев, так хочется сразу же надрать пару-тройку человеческих задниц.       Бокуто понимающе хмыкнул, поднимаясь тоже и пристраиваясь рядом со своим другом и напарником по самым сумасбродным приключениям, одно из которых вот-вот возьмёт старт. И, пожалуй, именно это приключение обещало быть самым опасным из всех.       — Ладно, тогда вытащим наших ребят оттуда, как и собирались, — серьёзно отозвался гибрид, устраивая широкую сухую ладонь между лопаток Куроо. Он был просто ледяной, и это всё несмотря на повышенную температуру кошачьего тела. — Я пошёл, действуем как и планировали.       Широкие крылья за спиной Бокуто распахнулись, в который раз вызывая у Тетсуро восхищённую улыбку и, что уж скрывать, острый приступ зависти. Не то чтобы он тоже хотел быть перьевым комком — длинный хвост, чуткие уши и поразительная гибкость его вполне устраивали, но смотреть на летающего Бокуто было чем-то поистине волшебным. Гибрид сделал один мах, оторвавшись на два метра от земли. Через секунду он довольно сверкал жёлтыми искорками глаз из темноты на оставшегося на земле Куроо, ожидая от него не то напутствия, не то условного знака, которого они так и не придумали, не сойдясь во мнениях.       — Бокуто! — тихо шепнул Тетсуро — он прекрасно знал, что слух хищной птицы уловит его слова. Гибрид колебался всего секунду, но потом расплылся в своей излюбленной улыбочке, томно протянув, как умел только он: — Я тебя тоже люблю, бро. Спасибо тебе.       Золотистые огоньки над головой радостно блеснули, до уха Куроо донёсся ласкающий слух и сердце звук самой счастливой в мире совы. ***       — Твою мать! Где мы просчитались? Как так могло получиться, что они нас ждали? Сугуру! Эта ядовитая тварь нас предала! Куроо, я убью его, ей-богу, убью!..       Бокуто с яростью швырнул в угол крошечной конуры, которую они делили с Куроо, свою куртку, зло скрипнув зубами. Под правую ногу попался трёхногий табурет, полетевший туда же, куда и куртка, рассыпаясь на мелкие составляющие с душераздирающим хрустом. Бокуто бесился как никогда. Хватался за голову, дёргал волосы, ругался, готов был перевернуть их халупу вверх дном и доораться до заразы Дайшо, который был в тысяче километров от них, готов был… Он обернулся. И теперь помимо огроменного камня к его сердцу приплюсовалась какая-то зубастая гадина, начавшая незамедлительно точить огромное сердце очень сердитой птицы.       Куроо подстрелили. Пуля прошла навылет, повредив по сути только «мясо», лишь чудом не вонзившись злым жалом в органы или кость. Как они добрались до дома Бокуто даже не помнил, он позорно удирал, очухавшись только тогда, когда Тетсуро, появившийся в поле его видимости, начал двигаться как-то странно, а бок его одежды окрасился липким багрянцем. Тащить взрослую особь, при этом изнывая от желания заорать благим матом в темноту сгущающейся ночи, было слишком сложно. Котаро даже не знал как у него крылья не отвалились, впрочем, теперь это было не так важно.       Куроо держался за дверь, впивался острыми когтями в скрипящее дерево, прижимая локоть к кровоточащей дырке в боку. Он морщился, шипел и грязно ругался, но не желал расставаться со своей ношей, бережно прижимаемой к груди. За его спиной мотался из стороны в сторону его собственный распушившийся липко-чёрный хвост, колотя по рукам и размазывая кончиком, словно кисточкой, по щекам и шее следы самой мерзкой из вариаций красной краски.       — Да хватит уже! — рявкнул Тетсуро непонятно на кого: на хвост, тут же угомонившийся, послушно опустившийся вниз, то ли на Бокуто, который, впрочем, и так больше не метался и не сыпал молниями из глаз. Он сдавленно ухнул и устало плюхнулся на старый низкий диванчик, закрывая лицо грязными ладонями.       Куроо сделал пару неловких и неуклюжих шагов вперёд, падая рядом с ним и снова начиная ругаться и шипеть. Бокуто не шевелился, сидя с задранной к потолку головой. Он тупо пялился в грязно-серый потолок, думая о том сколько всего надо будет сделать снова, чтобы вернуться к тому, с чего они начали, к отправной точке, с которой их только что сбросило как с необъезженной лошади. Всё очень плохо, но пока есть вещи похуже.       — Бро, тебя надо бы перевязать, я сейчас… — гибрид медленно повернулся, нехотя посмотрев на Куроо, который пустым взглядом прожигал пространство перед собой. Кот дёрнулся, чёрное кровоточащее ухо медленно повело в сторону голоса. Тетсуро умудрился порвать нежную кожу обо что-то, и теперь в короткой шерсти запеклись багровые жемчужины крови, растущие слой за слоем с каждым неосторожным поворотом пострадавшего звукоприёмника.       — Сперва… — тусклые глаза уставились на маленький свёрток, который гибрид всё никак не выпускал из рук. Пальцы Куроо бережно стиснули бледно-голубую простынь. — Я успел выцепить его у самого выхода, когда удирал. Под… Под простынёй лежал… — голос Тетсуро оборвался и сошёл на нет. Бокуто ничего не сказал, только отвёл взгляд и сочувствующе сжал колено друга. Что уж тут скажешь, когда всё итак ясно как день?       Их план провалился с самого первого шага. Бугаи-охранники будто бы были в курсе, что к ним заявится эта сумасшедшая парочка и попытается выкрасть разработки и заодно нескольких гибридов, на которых испытывались новые препараты, что зачастую оканчивалось смертельным исходом. Как только Бокуто и Куроо вломились через чёрный ход, они успели без особых проблем пробраться в одну из пустых лабораторий, заскочив в помещение скорее по счастливой случайности, чем по нужде. Разворотив несколько жалобно пищащих приборов, разбив с добрый десяток пробирок, от которых тут же пошёл вонючий дым, парни ринулись на выход, к заветным клеткам, и тут на них, возле самой двери, наставили чёрные дула пистолетов.       Началась пальба. Точнее, палили охранники, у гибридов из оружия были только собственные когти и клыки Куроо, вгрызшиеся в глотку одного охранника. Тетсуро действовал на инстинктах, и понял что натворил только тогда, когда на язык брызнула человеческая кровь. Человек схватился за разодранное горло, страшно булькая и захлёбываясь густой алой требухой из крови и раскрошенной гортани. Дёргаясь, он упал прямо у ног остолбеневших гибридов и людей, которые словно озверели после лицезрения свершения экзекуции над их товарищем. Снова стреляли. Бокуто, получив приказ смываться, увернулся от пуль настолько насколько мог, всё же оставшись без нескольких перьев. Он взметнулся к потолку, впрочем, весьма неуклюже — места для манёвра не было от слова «совсем», но сбежать всё же смог.       Куроо пришлось довериться собственным ногам и чутью. В нём бурлила злость, негодование и жуткая обида на самого себя, своего информатора, которого он потом в морской узел завяжет, и на то, что затея, кроме мелкого погрома, ничего не дала. Тогда-то в героической заднице гибрида завелось его знаменитое шило, принявшись нашёптывать на острое чёрное ухо новый хитроумный план: кот сделал петлю и направился снова к клеткам, по пути ранив ещё одного из людей, тут же схлопотав в ответ на обиду пулю. Она хоть и прошла навылет, лишь пронзив болью, но только что придуманный план уже накрылся, пришлось спешно удирать и спасать свою шкуру.       У самого выхода зоркий глаз, различающий в темноте практически всё, уцепился за одинокую каталку, под которой кто-то лежал укрытый простынёй. Не особо думая, Куроо прихватил маленькое тельце с собой, поняв только через некоторое время кого именно он взял за компанию.       Теперь ему было страшно распеленать завороты запутавшегося покрывала и посмотреть на маленького мёртвого гибрида, видимо, не выжившего после очередного приёма лекарств или ещё чего — думать об этом хотелось менее всего.       — Может быть я?       Тетсуро, отвлёкшись от своих мыслей и безотчётного ужаса, опутывающего его сильнее с каждым мгновением, посмотрел на Котаро. Он был бледный, созданные для улыбки губы сжались в тонкую нить. Его совиные золотисто-жёлтые глаза смотрелись просто тусклыми стекляшками на усталом и вмиг осунувшемся лице, измазанном в земле и крови. Куроо мотнул головой.       — Я сам. Принеси бинты. Всё-таки эта хрень причиняет до фига неудобства, — он попытался выдавить ухмылку, но судя по тому, как испугался этого его выражения лица Бокуто, это было явно лишним. Куроо опустил голову, завесив глаза чёлкой. — А потом мы его… Ладно. Топай, Бо. Я сам.       Гибрид послушно кивнул, поджал губы, и потопал на выход из комнаты, как ему и было велено, напоследок ещё раз обернувшись на пороге. Он открыл было рот чтобы что-нибудь сказать ободряющее, но что уж тут скажешь? Для Куроо все эти вещи были куда как больнее, чем для него самого, Бокуто. И теперь его бы и правда лучше было оставить одного.       Когда совень наконец ушёл, начав громыхать на кухне так притворно, что хотелось заорать, что он явно переигрывает, Куроо осторожно начал распутывать кокон тряпок. Его «добыча» была по-настоящему крошечной, совсем малюткой, и легче от этого не становилось. Он был с человеческого младенца, может быть чуть меньше, впрочем, он бы быстро набрал и в весе и в росте — детёныши гибридов растут очень быстро, всего за несколько лет превращаясь во взрослых особей.       Среди тонкой ткани показались маленькие ножки. Крошечные ступни, аккуратные пальчики с коготками, которые детёныш ещё не умел прятать. Белая-белая кожа. Обжигающая ледяным холодом, как только выпавший снег. Куроо шумно сглотнул слюну, продолжая пытать самого себя. Пусть это будет его наказанием, его пыткой и напоминанием тому, что этим людям веры нет. Никогда. Как и нет прощения. Ни за что.       Малыш оказался котёнком. В руках Тетсуро, который почувствовал, что в носу щиплет, он казался мирно спящим. Тусклые светлые волосы успели отрасти, и в них терялись пушистые треугольнички ушей палевого цвета; тонкий ёршик хвоста, ещё совсем коротенький, покрыт пухом, а не настоящей грубой шерстью, на кончике белое пятнышко; пушистые длинные ресницы, какие бывают только у маленьких детей; маленькое заострённое личико, умиротворённое и будто бы хрупко-фарфоровое. Из общего призрачного облика выделялись только руки: они в синяках и ссадинах, точках укусов кровожадных медицинских иголок — никогда и ни за что. Куроо сжал челюсти до скрежета, чувствуя вкус крови на языке — клыки прошили его нижнюю губу, вонзившись в плоть почти наполовину.       У двери скрипнул пол — это Бокуто вернулся, испуганно замерев в проёме. Он молча стискивал пальцами принесённые бинты и не решался подойти ближе. Такого Куроо он никогда не видел. И предпочёл бы навсегда вычеркнуть из своей памяти образ такого Тетсуро: опустошённого, разбитого, с растоптанным и вынутым из груди сердцем. Друг склонился над маленьким сородичем, ткнувшись лбом в его холодный лоб, и… Котаро отступил обратно в коридор, понимая, что он тут лишний.       Гибрид молча подпёр стену, скатываясь на пол и стискивая руками собственные колени.       Бокуто закрыл глаза, пытаясь забыть этот день.       Куроо вернулся через три часа, молча протащился по комнате, рассыпая землю и ошмётки травы, падая замертво на диван и засыпая. Это было единственным лучшим его решением за сегодня. ***       — Я был по-настоящему удивлён, когда ты внезапно пригласил меня пообедать, но очень рад — тебя ведь не вытащишь на улицу! А уж когда ты делаешь это по своей воле, так это и вовсе что-то невероятное, снег, наверное, пойдёт, — мягко рассмеявшись, невысокий улыбчивый парень устроил руки на столике, сцепив пальцы в замок, устраивая на них подбородок. — Ну, как у тебя дела? Ты хорошо питаешься? Вовремя ложишься спать? Эй, Кенма, с кем я разговариваю?       Козуме оторвал взгляд от телефона и, наконец, взглянул на друга, который встревожено разглядывал его усталое лицо. Наверняка Яку уже заметил его мешки под глазами, которые не берёт даже самый толстый слой тональника, и, скорее всего, уже успел разглядеть то, что его кохай выглядит до вымотанным и потрёпанным больше, чем обычно.       Впрочем, поднимать панику он не спешил — вероятно, ждал объяснений.       — Я в полном порядке, — Кенма выдавил из себя жалкое подобие улыбки, поморщившись от опасно сузившихся глаз семпая — не предвещало это ничего хорошего. — Я хорошо ем, не переживай…       — А?..       — И сплю тоже, — перебил Мори Козуме, с некоторым облегчением замечая, что семпай, пусть и выглядит до сих пор как грозная нянька, но всё же немного расслабился и даже снова начал улыбаться. — Всё правда хорошо, Яку.       Эта привычка вечно опекать Кенму зародилась у Яку ещё во времена студенчества. На последних курсах он как-то совершенно случайно взял шефство над щуплым неразговорчивым Козуме, который был младше него самого всего на год. С тех пор между парнями установились сперва приятельские отношения, потом постепенно переродившиеся в крепкие дружеские. И вот теперь, впервые за все годы знакомства, Кенма сам позвал Мориске на встречу, тем самым зарождая в его голове тысячу и один вопрос по поводу причины такого внезапного свидания.       — Ладно, раз всё в порядке, то я рад, — наконец сдался Яку, примирительно поднимая ладони вверх. Хорошенько подумав, он решил, что совсем не против поиграть по правилам Козуме: сперва сделает вид, что повёлся на болтовню кохая, и ничего его не беспокоит. А потом просто подождет, когда Кенма сам не выдержит и всё выдаст как есть. Ну не мог он просто так взять да позвать гулять! Есть тут какая-то подоплёка, и именно её раскрытия Яку решил подождать. — Чем тогда займёмся, сходим куда-нибудь? Я слышал, что выходит переиздание твоей любимой игры, если хочешь, то можем прошвырнуться за диском. — Глаза Кенмы при упоминании игры возбуждённо блеснули, но тут же померкли. Не заметить этого Яку не мог. Как и не мог больше терпеть. М-да. — Что-то всё же не так?       Козуме, немного поколебавшись, кивнул.       — За мной следят.       Мориске вздрогнул, ненароком оглядевшись. Вот уж чего-чего, а такого развития событий он точно не ожидал.       На открытой площадке летнего кафе, где они сидели, было оживлённо и радостно. Светило яркое солнце, из динамиков доносилась приятная музыка, что-то из новинок. Вокруг шныряли улыбчивые официанты, разнося напитки и мгновенно подтаивающее в креманках мороженое. Кругом было море людей, в основном семейные пары с детьми, и такие же как они с Кенмой приятели, решившие скоротать время под цветастыми зонтиками; и, как и водится, при такой атмосфере, ни одной подозрительной личности поблизости. Никто не выглядывал из кустов и из-за угла — это уже хорошо, но то, как был встревожен Кенма, на самом деле встревожен и даже растерян, казалось довольно серьёзным.       — Ты знаешь кто это? — склонившись через столик, спросил Яку. — Какой-нибудь сталкер? В полицию заявлял?       — Нет, я без понятия кто это, — качнул головой парень, раскидывая отросшие высветленные волосы по щекам. Кенма вздохнул, уже зная что сейчас будет, и тихо произнёс: — В полицию я не звонил…       Яку даже подпрыгнул на месте от возмущения.       — Чего?! Так позвони! Это же не просто так всё, — перебив блондина, зашипел Мориске, хмуря брови и пуляя молнии из глаз в сторону старого приятеля. — Сдурел, что ли, Кенма? А если он нападёт? Что тогда? Ты сам ни за что не отобьёшься, и не смотри так на меня, не надо. Ты хоть раз дрался? — игнорируя укоризненный взгляд Козуме, полюбопытствовал Яку, сощурившись.       — В средней школе один раз, и в старшей несколько, — фыркнул Кенма, тряхнув головой. Вспоминать о школьных годах, где чаще били его, чем бил он, пытаясь защититься, совсем не хотелось. — А в полицию я не заявлял, потому что… — парень смутился и уткнул взгляд в столешницу, скребнув её ногтем. — Ну, не на что заявлять. Пока что. Я всего лишь несколько раз видел как кто-то идёт за мной, только тень. И видел как кто-то ходит вокруг дома по вечерам и заглядывает в окна. Так что ничего серьёзного пока не было.       Яку отодвинулся, откинувшись на спинку цветного стула. Он пристально посмотрел на Кенму, прикидывая что бы это такое могло быть. Козуме не был тем парнем, который мог бы впутаться в неприятную историю или связаться не с теми людьми. Он был для этого слишком пассивен, так что всяческие разборки и банды сразу можно отмести от подозрений. Вот какой-нибудь сталкер-извращенец, запавший на симпатичного парня — это куда как реальнее, хотя опять же: из дома Кенма показывает нос только в случае острой необходимости, а это примерно раз в неделю, а то и две, если конечно не случается аврал на работе. В этом случае вместо привычной работы по сети блондину приходится торчать в офисе лаборатории, делая свои программистские штучки сразу на месте. Поразмышляв ещё немного, Яку почувствовал, будто бы на что-то набрёл, и подходящая идея вертит перед его носом своим хвостом, схватить который самостоятельно Мориске не может. Выдержав паузу ещё некоторое время, парень решил поделиться кое-какой мыслью с другом.       Он приблизился снова, практически укладываясь на столешницу и тут же начиная раздражённо ворчать, скорее даже на себя и свой мелкий рост, чем на большой стол, лежать на котором было до жути неудобно.       — Кенма... Ты ведь до сих пор работаешь на лабораторию? — Козуме вздрогнул и уставился на Мориске. Тот смотрел строго, напряжённо и взволнованно.       — Да, но ты же знаешь, что я поставляю только программное обеспечение. В разработки, опыты или чем они там занимаются, я не лезу. Да меня и дальше офиса не пропускают, в самой лаборатории я не был ни разу, — тихо, но предельно точно и быстро отчитался парень. — Я понимаю к чему ты ведёшь, но…       — А что? Это вполне мог бы быть кто-нибудь из этих придурковатых защитников гибридов…       — …меня покрывает похожая программа, как при защите свидетелей — вычислить невозможно, — не дрогнув голосом, твёрдо сказал парень, перебив перебившего его Яку. Мориске смутился и замолчал, будто бы раздумывая над сказанным. — Если только у них нет хорошего хакера, что вряд ли. Яку усмехнулся.       — Опыт показывает, что при возможности, такие как они, на многое способны. Я помню как пару лет назад был совершён набег на одну из лабораторий. Я в то время заканчивал университет, и мне рассказал семпай, как к ним вломились двое, уложили троих или двоих из охраны, не помню точно, побили аппаратуру и расфигачили несколько кабинетов, правда не успев похитить ни одного образца. Так что они способны на многое.       — Но я-то тут причём? — удивлённо спросил Козуме.       — Наверное, кто-то увидел тебя выходящим из здания лаборатории, а кто ты такой: программист или генный инженер — это дело десятое, для таких типов, как они, — пожал плечами Мориске. — Им всё равно с кем счёты сводить.       Парень вздохнул, невесело улыбнувшись.       — Да, ты меня успокоил, — в его голосе сквозило какое-то ядовитое веселье, обычно Кенме не присущее. Наверное, его вся эта ситуация до ужаса напрягала или даже пугала.       — Прости, Кенма, — виновато улыбнулся Яку, сочувственно разглядывая притихшего было парня. — Я просто хотел поделиться своими мыслями.       Между друзьями повисла пауза, нарушил которую Козуме минуту спустя.       — Так что думаешь? Мне стоит опасаться?       Яку неопределённо покачал головой.       — Мало пока что понятно, но тебе лучше быть настороже, — ответил он, на всякий случай ещё раз просканировав окружающую обстановку — всё было чисто, по прежнему никаких подозрительных личностей на радаре, чёрных теней за горшками с фикусом, взглядов поверх газеты. Это не могло не радовать. — Знаешь, твоей ради безопасности, я бы мог предложить тебе остаться у меня. Я знаю как ты относишься к подобным вещам, — быстро затараторил Мориске, не дав Кенме и шанса на преждевременный отказ и возражения. — Я знаю что ты ненавидишь менять привычные устои, но у меня бы ты был в безопасности. Места много, можешь делать что пожелаешь, и наконец-то будешь нормально питаться, — укоризненным тоном подытожил парень, с недоверием разглядывая подозрительно растянутое худи Кенмы. — Ну? Что скажешь?       — М-м-м… Спасибо, Яку, но я откажусь, — вежливо улыбнулся Козуме, придвигая к себе только что принесённый официантом заказ. Яку только вздохнул — он как никто другой знал, что всё сложится именно так, но попробовать же стоило, верно? — Твой дом всё-таки слишком далеко от работы, ну и как ты сам заметил: я не люблю менять привычные устои.       — Ладно, как скажешь, — немного обиженно отозвался Мориске, тоже принимаясь за заказанные сладости. — Но если что, то тебе достаточно только попросить, я всегда буду рад тебя приютить или защитить.       — Конечно, спасибо, — кивнул Кенма, засовывая в рот прохладную горку мороженого, думая при этом, что он всё-таки не станет прибегать к гостеприимству семпая и решит эту проблему своими силами. ***       Их встреча затянулась допоздна, и Яку всё время ругал сам себя, причитая о том, что Кенме придётся топать домой в одиночестве и по темноте. Пару раз грозный Мори-семпай даже порывался затолкать своего подопечного в машину, но тот успевал вовремя извернуться из цепких лап, толкающих его в зёв распахнутых дверей такси. Только когда Кенма пообещал, что как только будет дома, так сразу же отзвонится, Яку с видимой неохотой согласился отпустить его, но настоял на том, что проводит его хотя бы до полпути. Так оно и произошло.       Дальнейшая дорога до дома не заняла много времени: пара остановок на поезде, который был практически пуст в такое позднее время суток, и минут десять пешком от станции — всего-то. Благополучно сойдя с поезда, пшикнувшего Кенме на прощание что-то унылое закрывшимися дверьми, нужно было только миновать петляющие пустынные коридоры между недавно отстроенными высотками и он дома, в своей уютной конуре, где его никто не сможет достать.       На улице было тихо. Где-то вдалеке завывали собаки, а из-за парка, что был неподалёку, слышался вой сирены полицейской машины, видимо, за кем-то погнавшейся. Изредка скользили мимо тёмные тени припозднившихся к ужину горожан, молча зыркая и временами пугая блондина. Когда звуки чужих шагов стихали, Кенма останавливался, чтобы прислушаться — идут за ним или нет? За ним не шли. Пока.       Оставалась ещё пара перекрёстков и тёмный тоннель над головой из ивовых веток, сплётшихся в арку, как за спиной скользнула чёрная тень, не отбрасывал которую ни сам Кенма, ни несуществующие прохожие. Послышались два тихих шага, не успевшие застыть после шагов самого Козуме.       Он здесь.       Парень обернулся — никого. Может ему показалось? Нет, не показалось. На него из-за столба блеснули две жёлто-зелёные звёздочки глаз. Сердце в груди забилось быстрее.       — Это кошка, просто кошка… — шепнул сам себе Кенма, снова разворачиваясь и начиная шагать вперёд. Один, два. Три, четыре — вторили за спиной. К горлу подступал ком страха. Надо было остаться с Яку, надо было. Козуме снова замер. Чужие мягкие шаги замерли почти одновременно, остановившись слишком близко от него. Хотелось побежать, броситься опрометью, до дома ведь всего ничего, один переход через перекрёсток, и всё! Всё! Но страх не давал пошевелиться. Кенма знал: он догонит. От него не убежать. — Кто здесь?       Парень стоял спиной к темноте позади, так и не решив обернуться. Мимо него по асфальту змеилась яркая тень. Тощая, высокая, странной формы, она горячо дышала ему в затылок.       — Просто одинокий кот, — промурлыкали Козуме на ухо. От этого тихого, мягкого и почти интимного шёпота у блондина пошли мурашки по спине. Он не выдержал и резко крутанулся на пятках, почти машинально делая шаг. Прямо перед ним высилась фигура незнакомца, блестящего жёлто-зелёными глазами. Кенма сделал ещё шаг назад, в ужасе распахивая глаза — под ногу попался камень, самым коварным образом нарушая баланс. Козуме почувствовал, что кренится назад и вот-вот плюхнется на задницу перед своим сталкером, но вдруг крепкий хват чужих холодных пальцев вцепился в его запястья, дёргая на себя и вверх. — Аккуратнее нужно быть.       В нос ударил чужой острый запах. Тепло и нежданные объятья обдали жаром так внезапно, что парень тут же попытался выпутаться, отталкивая от себя незнакомца, но куда там — запястья, уже оба, держали крепко, заводя их вверх, над головой. По щеке мазнуло что-то тёплое и мягкое. Теперь на Кенму почти впритык пялилась пара голодных огоньков из темноты. Лицо незнакомца всё ещё скрывалось в тени, а блондин видел только кривую ухмылку.       — Ты… кто такой, вообще? — Переборов себя и как следует уяснив, что смысла дёргаться нет, наконец спросил парень, зло смотря на черноту перед ним.       — Куроо Тетсуро, — осклабившись, представился сталкер, делая шаг вперёд, заставляя Козуме отступить назад. Его запястий он так и не отпустил, и теперь сдавливал когтистыми пальцами только сильнее, царапая кожу.       — Не слишком ли это опрометчиво — представляться своей жертве? — пыхнул ядовитой злостью блондин, собираясь было потребовать его отпустить, но тут на глаза попалась кое-какая любопытная деталь. Он уставился поверх головы существа, не человека — это точно, назвавшегося именем «Куроо Тетсуро». Чёртов Яку был прав как никогда. — У тебя…       Куроо, заметив, что его сущность рассекретили (хотя он и не пытался скрыть ни хвоста, ни ушей), радостно улыбнулся, а вот глаза его остались холодными, колючими как дроблёный лёд.       — Я — гибрид, ничего в этом такого, — пожал плечами Куроо. Он подался вперёд, наклоняясь прямо к лицу Кенмы. Глаза сталкера были почти чёрные из-за утонувшей в зрачке радужки. — А вот о том, кто ты такой, Кенма Козуме, мы ещё потолкуем. ***       — Неплохая конура. Мне нравится, — одобрительно покивал гибрид, примащивая свою задницу на спинку дивана, после забираясь и вовсе на узкую мягкую поверхность с ногами, при том умудрившись не сверзиться — кот, он и в человечьей шкуре кот.       — Я тебя в гости не приглашал, — обиженно пробубнил Козуме, всё так же продолжая отсиживаться в дальнем углу собственной квартиры, куда забрался сразу же по прибытию, взяв осадное положение.       Там, в подворотне, гибрид спеленал его до позорного быстро. Как тюк он взвалил Кенму себе на плечо, потащив без ошибки в нужном направлении, к нужной квартире. В каком-то ужасающем изгибе Куроо умудрялся держать свою руку так, чтобы всё ещё удерживать запястья своей жертвы, не отпуская ровно до тех пор, пока человек не был поставлен на ноги прямо перед блеклой входной дверью его собственной квартиры. Взглядом указав на то, чтобы Кенма открывал дверь и делал это поживее, гибрид принялся ждать, нехорошо щурясь и раздражённо размахивая длиннющим чёрным хвостом. Подумав с минуту и получив ощутимый когтистый тычок под рёбра, Козуме всё же отпер квартиру, заходя сам и впуская эту беспардонную кошатину, которая тут же стала по-хозяйски расхаживать и разглядывать всё вокруг, пока Кенма пытался сделать хоть что-нибудь со своими изуродованными руками.       — Какого чёрта тебе надо от меня? Убить хочешь?       Куроо, отвлёкшийся было на выдёргивание цветных ниточек из старенького полосатого пледа, обернулся к хозяину квартиры, посмотрел на него с минуту, будто бы раздумывая над его вопросом, а потом отрицательно качнул головой.       — Нет, не буду я тебя убивать. Я же не вы, люди, которым отнять чужую жизнь — раз плюнуть. Я иначе устроен, — гордо сообщил Тетсуро и вздёрнул свой длиннющий хвост вверх. Когда он говорил о людях, Кенма это заметил, его лицо исказилось от отвращения, и, надо сказать, Козуме, как представителя данного вида, подобное заявление немного оскорбило. Он и сам не любил людей. Находил некоторые привычки, присущие роду людскому, омерзительными, в том числе и упомянутые Куроо убийства без причины. Но всё-таки люди дали жизнь гибридам как виду, создали их, кому-то дали кров, разрешили учиться, заниматься спортом, вести активную жизнь, словно они могли бы сойти за обычных граждан, став очередной ячейкой общества наравне с другими.       Кенма перевёл взгляд на собственные запястья, обзавёдшиеся шикарными браслетами отпечатков когтистой лапы гибрида, потом посмотрел на всё ещё раздражённого кота, решив спросить то, что само прыгнуло на язык:       — Что тебе сделали такого люди, что ты их так не любишь?       Куроо Тетсуро передёрнуло. Он застыл и медленно обернулся к человеку.       — «Не люблю»? Что сделали? Ты серьёзно хочешь знать? — в голосе было столько холода, иронии и злости, что Кенме стало даже неловко… и страшно, что уж тут. Куроо сполз со спинки дивана и приблизился к парню. Он попытался вжаться в свой угол ещё сильнее, но дальше только стена. Лицо гибрида, искажённое нечитаемой маской скопа эмоций, приблизилось, подставляясь под свет одинокой лампы, горящей на комоде по правую руку от Козуме. Хоть Кенма и был далёк от медицины, генной инженерии и прочих штук, но не заметить то, что один глаз гибрида подозрительно блестящий и неподвижный, с навек застывшей чуть раскрытой узкой щёлкой кошачьего зрачка, а другой нет, он не мог. Он не мог не заметить шрам, белой молнией рассекающий правую половину лица от брови до середины щеки; и тонкую кромку чёрных ушей, всю изодранную, кое-где ещё с корочками заживающих ранок. И ещё шрамы на шее и ключицах: отличные от смуглого цвета кожи светлые точки рубцов, будто бы оставшиеся от ожогов. И почему будто бы?Парня, кажется, в своё время использовали как пепельницу…       Куроо при свете лампы выглядел жутко, но в то же время завораживающе, и взгляд отвести не получалось. Кенма пялился как ненормальный, но в конце концов когда наткнулся на глаза гибрида, вздрогнул и взгляд отвёл, так и не заметив, что взор кота немного потеплел, а острые углы еле заметно разгладились.       — Это люди сделали такое с тобой? — робко спросил парень, с облегчением вздохнув, когда Куроо Тетсуро в ответ только хмыкнул, вернувшись обратно к дивану. Кажется, он ему слишком приглянулся. — Так всё-таки: зачем я тебе нужен? И это ты следил за мной всё это время?       — Я, — кивнул гибрид. — И Бо, но сейчас это не важно. Важнее то, что я хочу предложить тебе сделку.       Решив не выяснять что за мистический «Бо», Козуме сразу перешёл к главному. Он нахмурился, уже почуяв, что сейчас будет что-то нехорошее, и это ещё слабо сказано.       — Что за сделка, и с чего ты решил, что я стану что-то делать для тебя? Ты за мной следил, ты меня похитил, напугал до чёртиков, так что я вполне могу вызвать полицию и сдать тебя властям.       — Тогда чего же не звонишь? — обворожительно осклабился этот паршивец. — Хотя может быть ты понимаешь, что удержать меня в этой конуре тебе просто не хватит силёнок. А если не понимаешь, то знай: не хватит, ты и понятия не имеешь, что я могу сотворить.       — Не угрожай мне, — внезапно расхрабрившись, осёк его Кенма, снова повторив: — Что за сделка?       Куроо выдержал иезуитскую паузу, потом выдал:       — Лаборатория, в которой ты работаешь. Мне необходимо туда попасть.       Блондин захлопал глазами. Эта тупая кошатина вообще понимает что она несёт? Пробраться в лабораторию?! Точно сдурел.       — Что? Я там не работаю, точнее…       — Не вешай мне лапшу на уши! — резко прикрикнул Куроо, вскакивая на ноги. — Я видел несколько раз как ты выходил оттуда. И у тебя был пропуск! И охрана на тебя и ухом не повела! Ты из этих… — Он снова скривился, впрочем, быстро прейдя в себя. — Просто не ври мне, Козуме Кенма. И дай мне войти. Я не буду громить ваши лаборатории, я просто заберу то, что должен.       — Я не вру! Я не отношусь к персоналу самой лаборатории, я программист, чтоб тебя, — запально ответил ему Кенма, чувствуя, что его начинает мелко потряхивать, а щёки и шея горят и кажутся ужасающе горячими. — Если ты настолько тупой, что даже во время слежки не можешь вычислить то, чем занимается твой «объект», то я тебе сочувствую!       Глаза Куроо опасно сузились. Кажется, он не верил ни единому его слову. Ну и пусть! Пусть так, но Кенма чист и честен, нет за его словами ни капли утайки.       — Ладно, пусть так. А ты в курсе на кого работаешь? — несмотря на все явные признаки бешенства: этот пылающий взгляд и мечущийся хвост, а вдобавок и когти, впившиеся в обивку дивана, говорил Куроо тихо, чётко и без капли горячности. — В курсе, чем занимается твоё начальство за закрытыми дверями со звукоизоляцией? Ты знаешь сколько из нас выживает после ваших экспериментов?       — Экспериментов? «Наших»? О чём ты? Я не поним…       — Не притворяйся идиотом! — рявкнул гибрид. Шерсть на хвосте вздыбилась; Кенма увидел острые клыки. — Вы убиваете моих сородичей десятками, тычете их иглами, а потом, наигравшись, выбрасываете подыхать как биологический мусор. Добрые люди, благородные создатели нового вида, щедрые хозяева — плевать вы все хотели на нас! А там, в твоей сраной лаборатории, детёныши, ясно тебе! У них даже глаза не открылись, а твоё начальство уже напичкало их ядом, которые все называют этим красивым словом «препараты». Да ни хрена! Ни хрена, я сказал!.. Всем просто плевать…       Он бросил последний взгляд на Кенму, и у парня защемило сердце. Невероятных размеров боль, тоска и горе разом нахлынули на человека, нехотя разделившего чужие эмоции. Он не знал. Догадывался, но никогда не лез не в свои дела, просто потому что лишняя информация не была ему нужной. И теперь, поняв и узнав, Кенма думал о том, была ли его незаинтересованность виной тому, что чувствовало это странное существо с именем Куроо Тетсуро? Была ли безразличность всех людей виной тому, что подобное чувствовали, ощущали и переживали на собственных шкурах другие гибриды? Кенма не знал ответа.       — Я не знал об этом. Не знал… Не…       Что-то в нём переклинило. Как часто он проходил мимо тех самых дверей со звукоизоляцией, бездушно смотря на белую преграду и даже не догадываясь о том, что по ту сторону, возможно, обрывается чья-то жизнь? Жизнь ребёнка?..       — Ладно. Плевать. Можешь стоять на своём, — успокоившись, махнул рукой Куроо. Он перестал шумно дышать, глаза тускло уткнулись в пол. — Просто скажи мне: ты пустишь меня внутрь? Кенма?..       Когда гибрид позвал его по имени, парень вздрогнул и, не мигая, уставился на него.       Он мог соврать? Нет, о таком не лгут.       — Слушай, я не могу допустить…       — Ясно.       Гибрид сказал это так резко и твёрдо, что стало понятно — это слово его последнее за сегодня.       — Ты уйдёшь просто так? Если я вызову полицию?..       — Ты не стукач, и если бы хотел, то уже бы вызвал — ты крутил телефон в руках всё это время, — мягко и бесшумно спрыгнув со спинки дивана, Куроо быстрым шагом направился к двери. Прощаться он явно не собирался.       Кенма поднялся со своего места, машинально топая следом за гибридом. Чёрный кончик хвоста крутился прямо перед его глазами и, кажется, жил своей собственной жизнью, странно извиваясь в разные стороны, немного даже веселя забавными телодвижениями. Постепенно слова о том, что рассказал кот, начали отпускать хватку с сердца. Козуме устало вздохнул, пытаясь разобраться была ли эта усталость причиной внезапного похищения, а потом и визита непрошенного гостя, или же она стала итогом чего-то другого.       Входная дверь со скрипом открылась, стукнувшись ручкой о стену. В комнату пролез ночной холод. Тетсуро замер на пороге, вглядываясь в ночной мрак, едва разгоняемый уличными фонарями. Блеснул его стеклянный, невидящий глаз, застывшая щель зрачка будто бы расширилась от темноты, но всё это было не более чем наваждение.       Куроо сделал шаг вперёд, так и не обернувшись.       — Подожди, Куроо…       — Чего?       — Я, в общем… М-м-м… — Кенма колебался. Он делает правильно? Он переходит на сторону добра или зла? Он выбирает то, что велит его сердце?.. — Я хотел спросить: а хвост тебе не мешает?       Тетсуро, застыв между входом и выходом, обернулся через плечо и удивлённо вытаращился на Кенму. Блондин осторожно улыбнулся уголком губ, чуть заметно кивнув.       Согласен.       Сдержать ответную улыбку было невозможно: в глазах человека читался решительный настрой и неподдельный интерес — этот парень у них на крючке. ***       — Так что ты хочешь, чтобы я сделал?       Следующая встреча состоялась через три дня. Куроо припёрся под ночь, сверкая радостью как новенькая монетка. Он вальяжно вломился в квартиру человека, тут же устраиваясь на диване и принимаясь рассматривать обстановку. Зелёный глаз цеплялся за мелкие детали, подмечал, собирал информацию, анализировал, выстраивая картинки недалёкого прошлого.       — Взломай лабораторию. И пусти меня к клеткам. — Повторил свою просьбу гибрид, потягиваясь, и от удовольствия выпуская когти в обивку жутко удобного дивана.       Шла двадцатая минута разговора, а они только перешли к делу, по началу то ли глупо стесняясь (хотя какое может быть стеснение между сталкером и его жертвой?), то ли пытаясь выяснить кто лучший игрок в молчанку. Когда Кенме надоело, он начал говорить по делу, впрочем, ответы Тетсуро, кажется, его совсем не устраивали.       — Что? Ты с ума сошёл? Там очень сложная система! — Козуме вытаращился на кота с нечитаемым выражением лица. — Я не смогу обойти её просто так.       — Ты ж программист! Пошеруди там скрепкой где надо и все дела, дверца и откроется, — оскалившись и расползшись в улыбке, предложил свой вариант Куроо, жмурясь и чуть ли не урча. Последний раз он был в тепле и уюте три дня назад — здесь же, а до этого — очень-очень давно. После отлёта Бокуто пришлось долго скитаться по неприветливым подворотням.       Кенма презрительно фыркнул.       — Вот именно, что я программист, а не хакер — это разные вещи. Не путай тёплое с мягким.       — А я одновременно мягкий и тёплый.       — Что? — Нахмурившись, не понял Козуме.       — Ничего. Говорю, что одно другому не мешает, — хитро улыбнулся Куроо, посмотрев глаза в глаза. У человека они были почти такие же, как у него. Кошачьи. Куроо знал, что он из той же породы, что и он. Он никогда не ошибался. — Я верю в тебя, Кенма. Ты что-нибудь придумаешь, а я пока…       Кот потянулся и прикрыл глаза, свесив руки со спинки дивана. Полетевшая в Тетсуро подушка оборвала так и не успевшую начаться сладостную дремоту.       — Прости, я не готовлю для себя, да и получается не очень хорошо, так что это единственное на что я способен сейчас. Холодильник пустой, ты и сам видел, — повинился Кенма, зачёсывая назад растрепавшиеся и выбившиеся волосы из маленького хвостика на затылке.       Они с Куроо сидели на кухне. За окном разлилась прохладная ночная сырость, кажется, дело шло к дождю.       — А ты сам-то чем питаешься? — укоризненно сощурился гибрид, и Козуме отчётливо услышал в его голосе точно такие же нотки, как и в наставлениях грозного Яку-семпая.       — Покупаю полуфабрикаты, — признался Кенма и кивнул на тарелку перед Куроо. — Ешь, когда остынет, то будет невкусно. Хотя итак…       Тетсуро склонился над предложенным угощением, принюхался, утвердительно кивнул, подцепил вилкой кусочек, отправил в рот, пробуя кулинарное творение человека.       — Святые поролоновые мячики! Что это за штука? Я ничего лучше в жизни не ел!       Кенма покраснел.       — Это… ты… Ты преувеличиваешь, я просто разогрел.       Куроо не врал. Он с энтузиазмом принялся ловить вилкой новые кусочки еды, запихивая в рот с жадностью и какими-то странными урчащее-гудящими звуками, рвущимися у него из груди.       — Это потрясно! Так что это? — С набитым ртом гибрид смотрелся забавно, и Козуме не мог не улыбнуться. По прошествии недели ему в обществе Куроо было более чем уютно, хотя его присутствие по-своему утомляло.       — Сайра. Ты никогда такого не пробовал? У меня плохо получилось, в следующий раз попробую сделать по другому рецепту.       — Никогда… В следующий раз? Я буду ждать. — С восторгом шепнул в ответ Куроо, снова набрасываясь на угощение.       — Почему ты выбрал меня? Почему ты решил, что я помогу тебе? Что ты сможешь меня склонить на свою сторону.       — «Почему-почему-почему». Ты такой любопытный, Кенма Козуме! А почему ты поверил мне? Почему ты не вызвал полицию, хотя мог сделать это несколько раз? Почему позволил мне жить в своём доме? Почему поддержал мою идею? Это ведь преступление. К тому же работать в этой сфере ты больше не сможешь. Ну, что скажешь? — Кенма молчал. Куроо усмехнулся. — Я тоже чертовски любопытен, ты не находишь?       — Ты…       Особенный?..       — И ты тоже, — улыбнулся Тетсуро, вновь возвращаясь к чтению.       — Ты много спишь. — Заметил как-то Кенма. Он забрался в своё любимое кресло с ногами, а на колени устроил натужно гудящий ноутбук, компилирующий одну простенькую, но очень хитрую программку, которая возможно поможет им пробраться вовнутрь. Куроо, как и всегда, валялся на своём любимом месте, читая что-то выуженное из книжных запасов Козуме. Гибрид, к слову, пристрастился к литературе и теперь постоянно нарывался на спойлеры, докучая своими вопросами и мнением о том или ином произведении.       — Ну, я же кот, мне положено много спать днём, и гулять ночью, — загнув уголок «Шерлока Холмса», ответил Тетсуро, поглядев на человека. — Вот кому бы и стоило спать больше, так это тебе. Ты же выглядишь как бледная тень. Научишь меня тыкать эти свои кнопки? Я мог бы и сам состряпать программу.       Кенма усмехнулся, качнув головой.       — И тогда мы попадём не в лабораторию, а в тюрьму, первым же рейсом. И я нормально сплю, — раздражённо буркнул блондин. Куроо бы с Яку спелись — и тот и другой с ненормальным рвением стремились его опекать, воспитывать и пичкать всякими полезностями, давая по рукам программиста всякий раз, когда тот тянулся к кофе или какой-нибудь нездоровой пище. Кенма немного помедлил, а потом спросил: — А ты гуляешь ночью? Куда ты ходишь?       — Ага, сразу как ты засыпаешь, — кивнул гибрид. — Никуда особо не хожу, проверяю территорию, наведываюсь к знакомым, если есть на то необходимость, созваниваюсь с Бо, — тут Куроо печально улыбнулся — Кенма уже знал кто такой Бокуто-сумасшедшая сова-Котаро, и уже мысленно содрогался от грядущего знакомства с ним. — Возвращаюсь домой…       Он замолчал. Потом сказал ещё раз: «Домой». Слово слетало с языка неохотно, непривычно, жглось и кололось. Куроо усмехнулся. Оно ему никогда не дастся.       — Куроо?       — Всё в норме, — отозвался гибрид, вновь возвращаясь к чтению. — Не волнуйся, далеко я не ухожу.       Козуме кивнул, нерешительно пробубнив скорее себе под нос, чем обращаясь к коту:       — Понятно. Старайся меня предупреждать, если вдруг уйдёшь.       Куроо его услышал. Отложил книгу и хищно уставился на человека, недовольно скривившись.       — Вот так всегда. Вам людям вечно надо нас контролировать, — закатил глаза гибрид, впрочем, больше в шутку, нежели и правда сердясь или возмущаясь.       — Я просто беспокоюсь, — неловко отозвался парень, быстро добавив, пожимая плечами будто это было нечто само собой разумеющееся: — Уже сделано столько работы, и если ты куда-нибудь сбежишь, то мне будет просто жаль потраченного времени.       Куроо, спрятав лицо за книжкой, довольно улыбался.       — Мы живём недолго.       — Что? — Кенма отложил ноут в сторону, устало потерев глаза. Он внимательно оглядел изогнутый позвоночник Тетсуро, выпячивающийся через тонкую майку. Кот сидел на спинке дивана, как и всегда, на этот раз к нему спиной и долгим усталым взглядом смотрел в окно, на полную луну ранней осени.       — Мы живём недолго, — повторил гибрид, не обернувшись. — Лет пятнадцать, или двадцать, если повезёт. Хоть и полулюди, а мрём как зверьё, не успев толком пожить. Некоторые так и вообще считай не жили.       Он усмехнулся, наконец, обернувшись. Кенма молчал, слушая его внимательно и, как показалось Тетсуро, насторожено. Подобная тема всплыла не впервые, и для Козуме оставалась большой тайной.       — Поэтому ты хочешь спасти своих?.. — начал парень, но тут же замолчал, увидев, что кот качнул головой.       — Не только. Мне хочется, чтобы они могли жить дольше, как вы, люди, но пока это невозможно. Видишь ли, ваши учёные без пользы бьются об эту загадку, просто убивая наших детёнышей, но не двигаясь с места. Не лучше ли дать им прожить эти двадцать лет счастливой жизнью, чем мучить? Если время ещё не пришло, то что ж — пусть так.       Кенма не нашёл что ответить.       Если сейчас всё получится, если последние сверки дадут положительный результат, то завтра оно случится. Они возьмут штурмом лабораторию, а потом…       — А что ты собираешься делать со спасёнными детьми? Если всё получится, то что, ты оставишь всех себе?       Куроо сперва нахмурился, но потом светло улыбнулся.       — Разве я похож на мамочку? — Ухмыльнулся он. — Нет, я увезу их в кое-какое очень хорошее место. На попечение одного старого пердуна, — Куроо ласково улыбнулся луне, и, судя по выражению его лица, она ответила тем же. — Ясуфуми Некомата. Так его зовут. Он меня вырастил. Подобрал, выходил, на ноги поставил, жизни научил в своё время. Многое он для меня сделал, хороший дед. И пускай старик уже рассыпается, но пока не раскрошился окончательно, подкину ему малышню, — подмигнул Кенме Куроо, — не думал же ты, что мы с тобой возьмёмся воспитывать ораву мелких спиногрызов? — блондин поспешно замотал головой. Да, ладно, он об этом уже думал, и с ужасом — тут и с одним гибридом никак не получается совладать, а тут целая банда! — Вот и ладно. Так что отдадим мелких. Некомате и старому ворону. Пусть водятся. Пусть растят счастливых детей, которые отживут свои законные двадцать лет…       Тетсуро прервался на полуслове и опустил голову. Для него, кажется, это очень многое значило, но расспрашивать Кенма бы ни за что не решился.       — Куроо… А… Ты говорил про ворона? А какие ещё есть типы гибридов? — попытавшись отвести разговор от опасного русла, с надеждой спросил парень, в самом деле желая знать эту информацию.       — Ага, старик Укай чертовски редкий тип себе заимел — ворон он. Бокуто — совень, точнее филин, но на это никто не обращает внимания, он просто крикливая птица, но я его за это и люблю, — с нежностью ответил кот, щурясь и улыбаясь, кажется, счастливо. — У меня есть знакомая гадюка, хотя я бы предпочёл не быть знаком с Сугуру Дайшо. Ещё знаю одного наглого лиса и парочку волков, которые с ним рядом вечно вертятся. Старик, как и я, из кошачьих, как ты понял. А вообще, типов бывает великое множество, если я начну перечислять, то мы так до утра засидимся.       — Пускай, я не против, — пожал плечами Кенма, разглядывая благодарность в глазах напротив. У него было ещё полно работы, а хорошая компания и интересные истории были сейчас именно тем, что нужно.       — Я пойду с тобой.       — Хрена с два!       — Я. Иду. С. Тобой. Или не идёшь ты — выбирай.       Куроо скрипнул зубами.       — Я, кажется, на тебя плохо влияю.       Кенма выдал ему в ответ улыбку победителя. Честно говоря, он и сам не думал что попрётся следом, но отпустить Куроо одного не мог, хотя бы потому, что тот совсем не знал куда идти и что делать с пропускной системой. Впрочем, это были только капли в море огромного желания Козуме помочь Тетсуро.       Всё было готово. И спустя два месяца их миссия наконец стартовала. ***       Сооружённая Кенмой программа работала почти превосходно. Внедрять её в систему организации пришлось долго и нудно, при том стараясь не привлекать внимания начальства и коллег, впрочем, Козуме только и делал что его привлекал, потому что вытворял парень то, чего бы никогда не стал делать по собственной воле — он общался и заводил друзей среди персонала лаборатории.       Приходилось улыбаться. Здороваться и чаще ходить на работу, именно в офис, светиться среди угрюмых учёных, урывками заталкивая в систему слежения микроскопические программки, дающие подсказки к тому как можно было обмануть камеры, жучки, лифты, которые, как оказалось, были и вели на закрытые нижние этажи. За время своей шпионской деятельности Козуме обзавёлся «друзьями», которые оказались болтунами и охотно выкладывали информацию, которая его интересовала. Вот тебе и подписка о корпоративной тайне...       — Мне просто всегда было интересно, чем вы там занимаетесь, — вздыхал Кенма и грустно улыбался, почти сразу же получая в своё распоряжение приблизительный план здания, нижних этажей и расположения тех самых клеток, в которых, по показаниям новых товарищей, было около пяти детёнышей.       — Сейчас почти всех перевезли в другую лабораторию для дальнейших исследований, — отмахнулся один из коллег как-то во время обеда. — Если бы мы оставили этих тварей себе, то они бы все поперемёрли — сильные у нас тут препараты. А вот пятеро крепких остались, на них будем до последнего…       Дальше Кенма не слушал. Куроо он ничего не говорил, чувствуя угрызения совести. Но сейчас спасённые жизни пятерых, если бы им всё удалось, уже бы были огромным сокровищем.       Когда все приготовления были окончены, настала пора действовать.       Для начала проникнув в лабораторию обычным способом, при помощи своего рабочего пропуска, Кенма, под предлогом необходимости установить кое-какие обновления на рабочие компьютеры в офисе работников, запустил своё детище, заодно поколдовав с собственным электронным пропуском. Дальше он делал вид что работает, дожидаясь часа, когда настанет обеденное время. Именно тогда ему предстояло запустить Куроо. Другого шанса бы не представилось, а залезть ночью, как это было несколько лет назад (Тетсуро всё же рассказал ту историю, впрочем, без лишних подробностей), не удалось бы и вовсе.       Часы пробили полдень, голодные и уставшие сотрудники лаборатории поплелись в небольшой кафетерий, оставляя у клеток и приборов пару дежурных практикантов. Никто за Кенмой больше не следил, и он принялся действовать.       — Давай быстрей. Бейджик, пропуск, халат. Надень повязку на голову, ты можешь прижать уши? Хвост спрячь! — шипел змеёй Козуме, быстро впрыгивая в халат и натягивая на лицо маску. Куроо рядом с ним что-то бормотал себе под нос, пытаясь запихать сопротивляющийся хвост в штаны.       — Готово, — доложил он через две минуты и Кенма оглядел его с ног до головы. Они были экипированы по полной и практический ничем не отличались от сотрудников лаборатории, разве что разница в росте была подозрительной — таких высоких, как Куроо, среди персонала не было, как и таких низких, как Кенма, но тут уж что есть. — Теперь куда?       — У нас есть примерно полчаса. Спускаемся на лифте, за мной, — быстро распорядился Козуме. Его трясло, голос дрожал от страха, но парень пытался не показывать этого, да и попробуй-ка скрой что-то подобное от Куроо у которого идеальные инстинкты и чуйка на чужие эмоции. Тетсуро дёрнул за руку быстро семенящего вперёд человека, обхватив его за плечи. — Ну чего ты?!       — Успокойся. Если будем суетиться, то всё сорвётся, я знаю. Мы идём к лифту, неторопливо. Мы сотрудники. Нас обязали работать в обед, мы не хотим работать, ясно? Но нас обязали, мы не торопимся, — гипнотическим шёпотом науськивал на ухо парню Куроо. И Кенма верил, даже начал возмущаться про себя, что это начальство совсем обалдело — у него законный перерыв, а приходится следить за приборами, будто они там сами не смогут без них с Тетсуро прожить! — Так лучше. Теперь идём, где тут лифт?       — По коридору направо до упор. Мы спустимся вниз, и, как я и говорил, у нас будет минут сорок, теперь, правда, уже меньше. Мы берём детёнышей и выходим с ними. — Они неторопливо завернули за угол, стараясь не смотреть в объективы камер, натыканных по коридору так часто, что эта трата казенных денег казалась просто кощунством.       — Выйдем так же, как и зашли?       — Нет. Придётся немного замараться… — Куроо едко осклабился — куда ещё больше? — Теперь делай как я.       Козуме достал из кармана свой перекодированный пропуск и приложил к чёрной прямоугольной коробочке считывателя на боковой панели закрытого лифта. Куроо достал свой пропуск, который был первой добычей начинающего карманника Козуме, и сделал то же самое. Лифт радостно пискнул, блестящие створки распахнулись, встречая своих посетителей весёленьким чардашем играющем в качестве заставки.       Парни вошли в лифт, дверь закрылась, кабина стала спускаться на нижние этажи. Куроо заметно волновался.       — Дальше ведь пути не будет… Мы или выйдем отсюда с детьми, или не выйдем совсем. Не нужно было мне тебя с собой брать.       Кенма не ответил. Только грозно зыркнул на гибрида, взглядом заставляя того прикусить язык. Он копался в телефоне, активируя свою программу.       — Всё получится, — только ответил блондин, и лифт снова пискнул — начиналась вторая часть операции.       Они вышли из лифта, натыкаясь почти сразу же на массивные полупрозрачные двери, обклеенные разными наклейками, значки которых Куроо были не известны. Кенма возился с телефоном, но закончил быстро, подходя к дверям и прикладывая пропуск. Куроо повторил. С тихим шипением двери распахнулись, пропуская их дальше.       За дверями, как оказалось, лежало огромное помещение. Уставленное приборами, столами и столиками, на которых возлежали серебристые непонятные инструменты. Одного взгляда на них было понятно, что они ужасающе острые. Кенма прошёл вперёд, оглянувшись на гибрида. В его глазах плескалось бешенство. Злость. И страх. Парень отступил назад, взял Куроо за руку, сжимая его лапу с уже выпущенными когтями в знаке поддержки.       — Идём. Сейчас нельзя злиться, а мы теряем время, — тихо сказал Козуме, поведя его вперёд и принявшись рассказывать о их действиях, чтобы хоть как-то отвлечь Тетсуро от инструментов для пыток. — Я заменил трансляции с камер на старые записи, так что охраны мы можем некоторое время не опасаться. Единственная проблема — дежурные, которых здесь от двух до десяти, не знаю сколько. Как от них отделаться я не знаю, придумаем по ходу. Но пока мы идём к клеткам, слышишь, Куроо? К клеткам. Скоро всё кончится.       Гибрид кивнул, взглянув на Кенму. Ему тоже было чертовски страшно.       — Скоро всё кончится, — эхом повторил Куроо, сжимая крепче руку человека. ***       Всё действительно кончилось. Правда не так скоро и не так хорошо, как на это рассчитывали шпионы-похитители Куроо и Козуме.       Проникнуть к клеткам удалось без проблем, им не встретился ни один дежурный по пути, и как только похитители детей проникли в холодной тусклое помещение, заставленное до потолка простыми решётчатыми жестянками, началось веселье.       Программа Кенмы дала сбой. Камеры переключились на режим реального времени раньше, чем планировалось, и охрана несколько минут имела удовольствие наблюдать за тем, как два сотрудника вытаскивают одного за другим подопытных из их темниц, загружая на каталку, а потом и вовсе куда-то вывозя. Десяток звонков, быстрая проверка — тревогу подняли как раз в тот момент, когда Куроо, Кенма и шесть (их оказалось шесть, а не пять) маленьких гибридов принимались за «грязное» дельце, о котором уже упоминал Козуме. Они собирались пройти по вентиляции первого этажа, которая по какому-то идиотскому стечению обстоятельств была защищена всего лишь десятком решёток, разломать которые для Куроо не составило особого труда.       Загрузить детвору в проход вентиляции удалось ещё без погони, а вот Куроо и Кенме досталась пробежка под свистящими пулями.       «Беги, я догоню!» — заорал Тетсуро и бросился в рукопашную с троими первыми из охраны, сразу же укладывая одного на лопатки, второго кусая и откусывая ухо, а с третьим вступая в схватку. Кенма бежал.       Сердце бешено колотилось, на глаза грозилась упасть пелена, а вчерашний поздний ужин попроситься наружу, но распускаться было нельзя — его ждали шесть испуганных до смерти малышей, их всех ещё ждала возможность и необходимость выбраться с территории лаборатории, которая гудела, звенела сиреной, оповещая всю округу о нарушителях.       Оказавшись на улице, Кенма быстро пересчитал малышню, указав бежать к забору. Со стороны входа шумели, стреляли. Козуме всё время оглядывался, надеясь вот-вот увидеть знакомую ухмыляющуюся рожу, топорщащиеся уши и дурацкую причёску Куроо, но он всё не появлялся. Шум нарастал, за Кенмой никто не гнался, и это казалось странным: они видели куда побежали гибриды и их похититель, они должны были пойти, но почему не пошли?.. Снова выстрелы, ругань, крики, визги перепуганных женщин. Душераздирающий кошачий вопль.       Козуме замер как вкопанный. Вот почему они не погнались за ними. Куроо взял весь огонь на себя, спасая их, давая им возможность уйти.       И этой возможностью Кенма должен был воспользоваться. Ради детёнышей. Ради идеи и желания Куроо. ***       — Ты, стало быть, Кенма Козуме?       Добродушный седой старик пожал руку парня, улыбнувшись ему как старому другу. У него были глаза-улыбки, сухие и очень горячие ладони, удивительная грация и изящество, несмотря на комплекцию и почтенный возраст. Ясуфуми Некомата был великолепным образцом семейства кошачьих и Кенма нехотя залюбовался им.       Позади Некоматы, в старом кресле обретался второй пожилой гибрид — тот самый ворон, Укай Иккей, который только кивнул Кенме, сочувственно улыбнувшись самым уголком губ.       — Да, я… Куроо говорил… — спешно начал объясняться Кенма, но вдруг запнулся, поняв, что в горле стоит ком, а язык не шевелиться, будто бы приклеился к нёбу. В глазах щипало, голова начала болеть.       Они вломились в обитель двух почтенных гибридов каких-то двадцать минут назад, сразу же попав под шквал вопросов и странных взглядов. Сам Кенма не смог объяснить что произошло, но, слава богам, что и не пришлось. Некомата, как и его ученик, обладал поразительными инстинктами, и понял всё без слов, пропуская в дом человека, маленьких гибридов, и Бокуто, слишком тихого и слишком подавленного.       — Ничего-ничего, мой мальчик, я всё понимаю, — по-отечески похлопав человека по плечу, старый кот подтолкнул его к низкой софе, приглашая присесть. — Я понимаю, что тебе тяжело. Мне и самому не верится, что Тетсуро не смог выбраться. Не верю я в это, — Некомата осторожно улыбнулся, ободряюще потрепав мягкой рукой Кенму по волосам словно тот был мальчишкой. Удивительно, но этот жест его и правда приободрил. — Пока ничего не ясно, давай не станем загадывать? Идёт?       — Да, спасибо вам, — кивнул блондин.       — Вот и ладно. А теперь расскажи мне, кого вы привезли.       Кенма смутился и потупил глаза.       — Ну, вообще-то, я не очень понял кто есть кто… — признался парень. — Может вы сами разберётесь в том у кого какой тип…       Некомата захохотал, ворон Укай тоже сухо рассмеялся каркающим смехом. Из соседней комнаты слышалась счастливая болтовня, от которой сердце Кенмы теплело.       — Это не так важно кто какого типа, я имел в виду, что это за дети? Я знаю, что Куроо собирался пробраться в одну из самых маленьких подпольных лабораторий Токио. Знаю, что ему должен был помогать человек по имени Кенма Козуме. Знаю, что вы собирались спасать детёнышей, но теперь, когда Куроо не вернулся, а ты привёз мне эту ораву, что вы прикажете мне с ними делать? — удивлённо подняв брови, улыбнулся Некомата.       — Твой парень как всегда наворотил дел, а отдуваться тебе, старый пылесборник, — фыркнул Укай, впрочем, ни без интереса покосившись в сторону раскрытой двери в другую комнату, откуда доносился гогот Бокуто и возня ребятишек.       — Помолчи уже, ты и сам доволен, — ласково огрызнулся кот, так и не увидев, что ворон согласно пожал плечами. — Итак, я тебя слушаю.       Кенма долго не мог заставить себя говорить, но вдруг вспомнил вчерашнюю лунную ночь, и слова гибрида, которые в нём пробуждали остатки светлого, ещё не уничтоженного жестоким человеческим миром.       — Куроо сказал, что ваш дом — это лучшее место, то место, где бы эти дети смогли бы стать счастливыми, так же как и когда-то счастливым стал сам Куроо, — тихо ответил Козуме. — Если бы мы их не спасли, то они бы погибли. На них хотели испытывать сильные препараты, которые бы их убили. Куроо сказал, что вы живёте очень мало, и он бы больше всего хотел…       — Ладно, я понял, — прервал его гибрид, принявшись поглаживать кончик своего хвоста. — Я итак не собирался от них отказываться, принял бы с радостью, тем более нам с этой чумной вороной последнее время действительно нечем себя занять, правда, Иккей?       Укай ничего не ответил, только снова пожал плечами.       — Тогда хотите с ними познакомиться? — быстро спросил Козуме, получив два утвердительных кивка.       Человек, заручившись согласием, проворно выскочил из комнаты, где беседовал с представительными гибридами и рванул в соседнюю. Там царила идиллия. Бокуто рассказывал какую-то умопомрачительную историю кучке ребятишек, жестикулируя так бурно, что постоянно сбивал кого-нибудь из малышей, конечно же, делая это нарочно, и те с хохотом падали на пушистый ковёр, начиная там кататься, врезаясь друг в друга. Котаро был большим молодцом. Он самый первый смог пойти на контакт с детёнышами, да и вытряхнуть тех из того состояния в котором они пребывали после побега. Да и вообще о Бокуто, его внезапном появлении у забора лаборатории и его неоценимой помощи с побегом и перевозкой детей Кенма мог бы разговаривать часами, но сейчас были вещи поважнее.       — Ребята, с вами хочет кое-кто познакомиться, — блондин замер у порога; семь любопытных пар глаз уставились на него. Все разные, даже удивительно и так неловко, что слов нет. — Бокуто, пойдём тоже.       Кенме он понравился, и парень кажется понимал, что имел в виду Куроо, говоря, что он шумный и именно за это его любить и стоит.       — Хэй-хэй-хэй, стройся, команда, выходим знакомиться с вашими новыми опекунами!       Маленькие гибриды поднялись с пола и один за другим послушно потопали в другую комнату, уже через минуту представая перед незнакомыми взрослыми.       Некомата потянул носом воздух и его глаза-щёлки удивлённо распахнулись. Кенма наконец увидел какими они были — блекло-серые, и почему-то, как парню думалось, это было не просто так. Старый кот, кажется, был слеп.       — Так-так, кто тут у нас? Чую одного из наших, вот ты — из кошачьих, — он указал на маленького черноволосого мальчишку, жмущегося к ноге Кенмы и хватающегося за его штанину. И он не ошибся. Черноволосый мальчик был котёнком с трогательными мохнатыми ушками с белыми кисточками и с таким же чёрно-белым хвостом. — Ещё чую птичку. Кажется, это одна из наших барышень, — Некомата улыбнулся и указал на тёмненькую девчушку, у которой за спиной были сложены аккуратные острые крылышки, маховыми перьями достающие почти до пола. Кажется, они были похожи на крылья ласточки, впрочем, Кенма не был в этом уверен. — А вторая — маленький кролик. Впервые, если честно, вижу такой тип, но ты, дорогая моя, пахнешь очень похоже с кроликами, — старик прищурился и обернулся ко второй девочке, которая была меньше своей подруги. Она пряталась за спиной старшей девочки и время от времени поглядывала на неё не то с благоговением, не то со страхом. Среди светлых волос, чуть длиннее волос Кенмы, торчали коротенькие заячьи ушки, обвислые у концов, будто бы ещё до конца не определившиеся со своим положением. — Кто ещё остался? Хм…       — Две змеи, — со своего кресла сказал Укай, вставая и расправляя крылья. Куроо преувеличил — они были до сих пор чёрные как смоль, переливались на солнце, ползущем из-за занавески, и казались невозможно красивыми. Ворон подошёл к двум светловолосым мальчикам, пристроившимся рядом с Бокуто. Один был почти взрослый, самый старший из всех детей. Он держал второго на руках, потому что тот, по всей видимости, ещё не умел ходить. Они были чем-то похожи, оба бледные, с ярко-жёлтыми глазами и глянцевыми чешуйками прозрачной змеиной кожи на шее, руках и ногах. Когда Кенма присмотрелся, он увидел, как они оба по очереди высовывают языки, которые были компромиссом между тонкими и раздвоенными, как у змей, и обычными человеческими языками. Укай присел на корточки, сложив крылья. Чёрный воронов немигающий глаз досконально изучил детёнышей, жавшихся друг к другу. Старший мальчик неловко улыбнулся. И Укай ответил ему тем же, с улыбкой же заключив: — Белые полозы. Неядовитые. Этими парнями займусь я.       Старший, как услышал решение взрослого, засветился от удовольствия, а младший нахмурился, хотя вряд ли он что-то понимал, но момент для гримасы был подобран идеально.       — Хорошо, с такими бы я не сладил, — кивнул, соглашаясь, Некомата. — Так, кто остался? Ага! Ещё один из кошачьих, правда наш дальний родственник. Лев. И не просто лев, а редкий вид — белый львёнок, — Некомата обернулся к взъерошенному долговязому мальчику, который с интересом разглядывал всё вокруг своими яркими глазищами цвета бирюзы. — Ну, вот и всё, что ты не мог с ними разобраться, Кенма?       Козуме в ответ только неловко улыбнулся. Он разглядывал детей, взрослых, смотрел на крылья, хвосты и уши, вглядывался в яркие глаза, и видел то, чего не всегда мог увидеть в людях. Благодарность, доброта, поддержка, сочувствие — среди этих существ Кенма чувствовал себя спокойно.       Когда гибриды принялись разбираться с делами насущными, Козуме решил, что пора делать ноги. Ему и самому следовало сделать много чего ещё. Во-первых, он больше не мог вернуться в свою квартиру. Утверждать то, что там его не найдут было бы глупо, поэтому стоило поискать новое жильё. Во-вторых, ему необходимо было знать точно: что с Куроо. Он выбрался? Попал в плен или за решётку? Сбежал, раненный и обессиленный? Или… Козуме тряхнул головой, прогоняя глупые мысли.       Чтобы успокоиться, парень несколько раз втянул носом свежий воздух, пропахший насквозь прелыми листьями и подмёрзшими яблоками. Дом Укая и Некоматы был чудесный. Большой, старинный и двухэтажный, самое настоящее поместье. Вокруг куча деревьев, яблони, даже есть маленький пруд. Детям здесь будет хорошо. Кенме бы тоже было хорошо, Ясуфуми предлагал ему остаться, шепнул на ухо, когда Козуме выскользнул из комнаты, где маленькие гибриды шумно выясняли кто где будет спать, но Кенма только качнул головой и улыбнулся. Сейчас он сидел на крыльце, собираясь удрать и оставить внезапно разросшееся семейство и Бокуто, а самому начать строить жизнь заново. Без сожалений. И действительно, о своём решении помогать Куроо Кенма не пожалел. Ни разу.       — Я позабочусь о них, — шагов мягких кошачьих лап блондин не услышал, поэтому вздрогнул, когда вдруг за его спиной послышался тихий голос Некоматы. Он покровительственно взглянул на Кенму и улыбнулся, присаживаясь рядом с ним на крыльце. — Ты же позаботься о Куроо. Он тоже заслуживает долгой и счастливой жизни, — дружески похлопав парня по плечу, сказал старик. — Мне приятно знать, что мой сын смог найти себе такого друга. Приезжайте в гости, будем рады видеть. Ну а теперь иди, иди, тебе пора.       Кенма хотел было что-то спросить, но передумал. Видя хитрую ухмылку гибрида, он уходил в смятении чувств. Ему не переставало казаться, что Некомата что-то знает. ***       Время шло. Закончился тот сумбурный октябрь, с промозглыми серыми ливнями на город опустилась первая неделя ноября.       Поиски новой квартиры не стали сложным делом. Кенме вдруг вызвался помогать Бокуто, и парень проклял всё, что мог, пообещав богам и самому себе, что больше никуда с этим чудом природы он не пойдёт. Но, тем не менее, помощь Котаро была как нельзя кстати: совень каким-то образом умудрился отыскать приличную конуру, даже больше, чем была у Кенмы до этого, удивительно тёплую, светлую и вполне уютную, ставшую таковой, когда руками Козуме были переделаны некоторые вещи. С работой же всё было куда как хуже.       По всей видимости, работники лаборатории смогли вызнать кто был заинтересован в информации, и смогли вычислить болтунов, уволив почти всех «друзей» Козуме, как и самого программиста, на которого объявили что-то вроде не особо активной охоты. Но спрятаться Кенме не составило труда, теперь он был и «мягкий и тёплый», по выражению Куроо, одновременно, так что смог без особых проблем создать себе поддельные документы, спрятав все следы присутствия. Но разговора о том, чтобы куда-то устроиться, и быть не могло. Теперь только, разве что, можно было промышлять фрилансом, который, несмотря на копеечный заработок, вполне устраивал Козуме.       С Некоматой и малышнёй Кенма встречался ещё раз. Дети перестали казаться блеклыми тенями, все порозовели, перестали носить одинаковые лабораторные штаны и майки, принарядившись по погоде в цветные сапожки и дождевики. Ребята обзавелись именами вместо номерных знаков, и на встречу явились уже не 3010, 0601, 0803 и другие, а Лев, Киёко, Хитока, Акитеру с Кеем и маленький стесняшка Юки. Они изменились, стали такими, какими их хотели видеть их благодетели, и Кенма. Этому он был очень рад.       Единственной омрачающей жизнь вещью оставался Куроо. Точнее, его отсутствие. Кошак пропал с радаров везде и сразу. Каким-то чудом Кенме удалось узнать, что гибрид, пробравшийся в лабораторию, сбежал, и больше нигде не попадался. Не знал ничего и Бокуто, грустно ухая и сразу же переходя в депрессивный настрой, когда разговор переходил на болезненную для него тему. Ничего не говорил Некомата. Ему сейчас и не до этого было. Дети заняли всё его время, так что старый кот только успевал хватать за хвост Льва и грозно зыркать на шипящего Кея, запугивающего трусишку Юки.       Время шло.       В очередной вечер Кенма сидел дома. За окном лениво ползали первые снежные мухи. Морозец ударил так внезапно, что дожди не выдержали его напора и решили превратиться в снег, порадовав горожан и заодно приукрасив город.       Холода, как и снега, Козуме не любил, потому даже и не подходил к окну, зашторив его и вовсе, чтобы не видеть блестящей уличной феерии белого цвета. Сегодня он собирался засидеться допоздна, поработать и написать пару крошечных утилит для какого-то скупердяя, а потом, по своему обыкновению, прошерстить интернет на предмет новостей о гибридах вообще, и о Куроо в частности. Сколько прошло времени Козуме не считал, но ждал, как и наставлял его Некомата. Ждал каждый день, будто бы Тетсуро мог заявиться с минуты на минуту…       В дверь поскреблись. Если бы не вынужденный перерыв, Козуме бы и не услышал этого тихого звука за стрекотом клавиатуры. Жалобный звук раздался ещё раз. И ещё.       Кенма осторожно подошёл к входной двери, приложив к ней ухо. Глазка тут даже не подразумевалось, а замочная скважина была не такого типа, что в неё можно было бы подглядывать. Со стороны улицы молчали. Кенма мог бы услышать шуршание шин авто, пение сумасшедшей малиновки, решившей, что сейчас самое время исполнить арию, скрип тихо ложащегося на землю снега. Кенма мог бы услышать всё что угодно, кроме бесшумных шагов мягких кошачьих лап, подобравшихся к нему вплотную.       Холодный воздух ворвался в квартиру рывком, мигом её остужая ледяным воздушным цунами. Точно такое же цунами накрыло и Кенму, но почему-то от холода ему вдруг стало жарко, а сердце больно сжалось, прежде чем громко забиться в груди.       На пороге стоял Куроо. Потрёпанный больше, чем обычно. Под здоровым глазом красовался фингал, на губах его привычная ухмылочка, а на голове извечный шухер и стоящие торчком чёрные уши, одно их которых обзавелось сквозной дыркой, сквозь которую блестел огоньком рыжий фонарный свет. Хвост приветливо крутился сзади, и Кенме показалось, что он стал чуть короче, но может это только кажется.       Козуме сделал быстрый шаг вперёд, босыми ногами угождая в наметённую кучку снега, и порывом обнял гибрида, чувствуя, что обнимают и его в ответ. Куроо держал крепко, зарылся носом в светлые волосы на макушке и крепко зажмурился, не зная что ему сейчас сделать: заплакать, рассмеяться или продолжать сжимать в руках этого человека, до тех пор пока они оба не решат, что теперь всё по-прежнему. Для начала он решил вытащить Кенму из снега.       — Куроо!       Судя по возмущённому возгласу, Козуме не понравилось, что его сперва подняли на руки, а потом втолкнули в квартиру, впрочем, уже выстуженную, так что разницы не было никакой где стоять: на улице или в комнате.       — Заболеешь же… — хрипло начал кот, прокашлявшись, прочищая горло. Нет, всё-таки он вполне мог бы зареветь, а это уже никуда не годится. — Привет…       — Где ты был всё это время? — не размениваясь на приветствия, тихо спросил Козуме. Он изменился. Не только внешне, но и как-то внутренне, Тетсуро это заметил, но говорить не стал.       — Да так, гулял… — неловко почесал затылок гибрид, с тоской отмечая, что губы у человека дрожат, и это совсем не из-за погоды.       — Я думал, думал, что ты… чёрт.       Куроо стало стыдно. Но с другой стороны, появиться раньше он не мог, были ещё дела, которые решить он должен был самостоятельно, однако, спешка бы ему не помешала. Судя по всему, ни дня не прожил Кенма не думая о том куда делся его компаньон, что с ним и как он, а это радовало кошачью душу.       — Эй, у кошек девять жизней, ты забыл? У меня осталось ещё с пяток как минимум, так что не переживай, — весело отшутился гибрид, быстро стараясь перевести тему в мирное русло. — Слушай, может, ты меня всё-таки пустишь? Долго будем на пороге топтаться?       Кенма смотрел хмуро, но потом всё-таки улыбнулся.       — Дурак. Заходи. Кто тебе дал мой новый адрес? — Парень посторонился, освобождая проход. Куроо не двигался с места.       — Бо, конечно.       — Ты с ним виделся?       — Конечно, он мой бро, — возмутился Тетсуро, тут же понимая, что зря он это сказал. Кенма выглядел обиженным, впрочем, долго дуться он не смог — его распирало счастье. — Ладно, не обижайся, если бы я с ним не встретился, то он бы полез в эту злополучную лабораторию давать сдачи за меня. Поэтому…       Куроо неопределённо пожал плечами, сделал пару заковыристых пасов руками и снова расплылся в ухмылке. Козуме, глядя на представление, только фыркнул.       — Ладно, заходи, действительно холодно, — он потянулся вперёд, ухватываясь за тёплую ладонь гибрида. Держать мягкую лапу в своей руке было приятно, и ещё более приятно было осознавать то, что её в ответ некрепко сжимают. — Теперь это наш дом, тут не пойми что, но…       — Погоди, — перебил его Тетсуро. — Можно я это сделаю?       — Что?       Куроо осторожно переступил порог, захлопывая за собой дверь. Он разулся, скинул лёгкую не по погоде куртку, прихрамывая подошёл вплотную к Кенме, обнял его и тихо мурлыкнул в висок:       — Я дома.       — Добро пожаловать домой, Куроо.