С долей откровения

      Будь её воля – она бы и полдеревни сожгла. Ещё и солнце обманчиво манит, припекая и отсвечивая в грязный металл оружия. Снег под ногами серебрился мельчайшими вспышками, медленно превращаясь в жижу грязных луж. Все так и горело ярким пламенем, дразня Забияку, мол, мы тут горим, а ты сходи на колодец за водичкой.       К чертям бы сожгло её брата.       День устоялся замечательный, казалось бы, иди и рушь все, что тебе хочется, но нет, кое-кто решил заболеть в это чудесное утро. «Принеси воды умирающему, принеси воды умирающему,» - голосило хлюпающее недоразумение. Ну как здесь откажешь родному любимому человеку? Конечно, Забияка принесет ведро воды и с радостью выльет её ему на голову. Освежит, да и жар исчезнет – здорово!       Колодец находился на окраине деревни, чуть ближе к лесу на холмистом выступе, где, по «словам» Готи, было лучшее для чистой воды место. Чистой, как же. Не сегодня, так завтра там можно было выловить жучков и ошметки тугих водорослей. Но они народ не брезгующий: если старейшина сказала чистая вода, то так оно и есть.       Забияка игралась ведром, как вздумается: то подкинет его и получит железной гнутой ручкой по лбу, то покрутит его на руке, что оно вылетит куда-нибудь в сторону, то поставит в него ногу и прыгающей походкой пойдет вперед. Ходить за водой – дело скучное, тем более, когда нет никакой приправы, украденной у Готи. Какая ей польза ходить за водой, если от этого даже не повеселишься?       Торстон насвистывала какую-то песенку себе под нос, перебивая мирное сопение стаи крупных птиц, пристроившихся на ветках. Будь там хоть Жуткие Жути, она бы их отлавливала и, накрыв ведром, стучала по нему что есть мочи. Жуть – дракончик маленький, почти безобидный, но чем их меньше, тем лучше.       Колодец мрачной нагнетающей точкой показался на холмистом горизонте, не обделенном белым прожекторным солнцем. Забияка покрутила ведро на запястье, чуть приплясывая и прикрыв глаза от яркого света, резавшего зрачки, как ведро вдруг соскользнуло и – БАМ – впечаталось в чей-то лоб. Торстон остановилась, даже не опуская руку. Лицо застыло в той же позиции, в которой она пела свою песню: чуть вытянув губы. Она быстро обвела взглядом близлежащее пространство и невольно хрюкнула от смеха. В паре метрах от неё на грязной земле лежал Иккинг, досадливо потирая лоб грязной ладонью; возле него лежали два опустошенных ведра. Парнишка с недовольством взглянул на ухмыляющуюся Забияку.       — Нельзя аккуратней? – обиженно спросил он, пытаясь подняться. Его волосы и одежда запачкались тающим черным снегом, а под тяжестью мокрой жилетки он чуть сгорбился.       — Да брось, – легкомысленно махнула поднятой рукой Торстон и подошла ближе. – Отдай мне мои ведра.       Иккинг перестал стряхивать с себя грязь и вопросительно взглянул на неё.       — В-ведра? – спросил он, смотря на Забияку снизу-вверх. – У тебя было одно ведро.       — А вот и нет, – пожала плечами та. – У меня было два ведра.       — Неправда, - слабо протестовал Карасик, так как девушка угрожающе шла на него. – Ты одним ведром крутила и мне только одним ведром по физиономии попало.       В доказательство он указал пальцем на красный лоб. Забияка притворно задумалась, приложив ладонь к подбородку. Вдруг оскалилась.       — Не помню такого. Ты наверняка врезался лбом где-нибудь в кузне, так у тебя бывает.       Иккинг раздраженно зарделся и поднял с земли свое ведро, которое недавно было заполнено мутной водой. Забияка же остановилась в паре шагов от него в позе руки в боки.       — Нет, это ты меня чуть не угробила, – сказал он тихо, зло нахмурившись.       Торстон с притворным удивлением вскинула брови и ткнула пальцами по голове юноши. Тот болезненно зашипел, отстранившись, предугадывая синяк завтрашним утром.       — Кому ты нужен? Тебя веточка какая-нибудь погубит, зачем мне такие мороки брать на себя? Ведь так и изгнать могут за убийство «будущего вождя».       С такой насмешкой она выделила два последних слова, что Иккинг заметно поник и выдохнул, но пальцами только сильнее сжал ржавую ручку ведра.       — Отдай ведро, - приказала она и протянула распахнутую ладонь.       — Нет, - ломаным голосом ответил тот и отошел на пару шагов назад. – Бери свое и проваливай.       Теперь пришла очередь Забияки раздражаться.       — Черт, Иккинг, я тебя сейчас в колодце утоплю! – зло процедила она.       Карасик усмехнулся.       — Ну зачем тебе такие мороки, так ведь и изгнать могут, да, Забияка?       Торстон вдруг резко шагнула навстречу остолбеневшему юноше и выбила из его тощих рук ведро. То с треском отскочило от ведра девушки. Иккинг с опаской смотрел на Забияку, прижав руки к груди.       — Лучше тебе не злить меня. Мы с братом очень мстительные, - тыча длинным пальцем ему в лицо, говорила она. – Получишь и не смей хныкать потом.       К её удивлению, Иккинг не убежал с испуганным выражением лица, а взглянул на неё тем самым холодным взглядом, который в будущем так пугал их.       — Плевать мне, что вы сделаете, – сухо ответил он, не меняя позиции. – Как пожелаете, можете утопить – всем вам это только на руку. Пир устроите или ещё чего.       Лицо Забияки удивленно вытянулось, а вскипавший в груди гнев остыл, тяжело оседая на сердце. Таким поникшим он выглядел, таким несчастным.       — Да брось ты, я же пошутила, – начала оправдываться она и опять ударила пальцами его по лбу. Иккинг снова отстранился, зашипев пуще прежнего.       — Тебе обязательно это делать? – возмущенно спросил он, и Торстон заметно расслабилась его спокойствию. Не тому спокойствию, после которого обычно вспыхивают искры и лютая ненависть лавой обжигает людей вокруг, а обычному. Человеческому.       Забияка ухмыльнулась.       — Не реви, - фыркнула она. – Терпеть не могу девичьих слез. А за то, что ввел меня в ступор – огребешь.       Карасик прекратил тереть больную голову, с удивлением замер и, чуть заикаясь, спросил:       — Я… ввел тебя в ступор?       Девушка угрожающе выставила кулак, вызвав ещё больше недоумения.       — С ума сошел, что ли? – глупо ответила она и подняла с земли два ведра.       Иккинг попытался что-то сказать, протянув ладонь, но был перебит грубым голосом:       — Ещё раз скажешь про меня какую-нибудь гадость – реально убью.       С этими словами она развернулась и, держа ведра в двух руках, прошла вперед.       Потом остановилась.       Юноша удивленно смотрел ей в спину, думая, что сейчас и впрямь огребет и ему следует уже бежать куда-нибудь подальше, но Забияка просто отбросила одно ведро в сторону и пошла дальше навстречу колодцу.       — Не рыдай, пожалуйста, – сказала она брезгливо.       — Как пожелаешь, – хрипло ответил Иккинг, не веря своему счастью.

***

      В кузне, как обычно, было очень душно. И грязно. И, если можно так выразиться, шипяще. В большинстве случаев благодаря горячему металлу, погруженному в ледяную толщу воды, и реже от кучи пергамента и листов с чертежами, которые Иккинг не соизволил убрать. Сегодня был тот самый редкий случай.       — Что мы ищем?       Голос Забияки словно сжигал кипящий жарой воздух, и тот, к кому обращались, отвечал только со второго раза. Иккинг что-то искал на столе, раздраженно откидывая куски драной бумаги в сторону, скидывая кучу желтеющих пергаментов на пол и раздосадовано бросая их куда-то за спину, что Торстон только и оставалось отклоняться.       — Мистер зануда, – громче произнесла она, - что мы ищем?       — Не мешай, пожалуйста, – отмахнулся тот, даже не взглянув в её сторону, переходя к поискам за другим столом.       Забияка со странной темной ухмылкой в свете оранжевого света кузни оглянулась вокруг.       — Ну и срач.       Карасик не ответил, и Торстон закатила глаза. Она очень не любила, когда её игнорировали, и обиженно скрестила руки на груди.       — Ты знаешь, что люди обычно убираются?       Молчание.       — Ну и жара здесь, – с нотками нытья заметила девушка.       — Эта кузня, Забияка, здесь так и должно быть, – не скрывая злости в своем голосе, ответил Иккинг, чуть обернулся, остановив взгляд где-то на рогатом шлеме подруги, и отвернулся снова, копаясь в бумагах. – Чего надулась-то?       Торстон повела плечом, показывая, что не собирается отвечать ему. Но потом вспомнила, что у него на затылке нет глаз.       — Да так, – со смешком ответила она. – Жарко тут.       Юноша вдруг резко хлопнул ладонью по столу, заставив Забияку слабо вздрогнуть, и поднял глаза к потолку.       — Ну так выйди на улицу и освежись, – сказал он, махнув рукой в сторону выхода.       — Брось ты, – фыркнула та в ответ. – Может, я хочу с тобой поговорить по душам.       Тишина на несколько секунд установилась в кузне, когда шуршание пылинками растворилось в раскаленном воздухе. Иккинг провел ладонью по мокрому лбу.       — Поговорить? – в его голосе слышалась усмешка, он слегка обернулся, и лицо его окутала тень. Зеленые глаза блеснули. – О чем ты хочешь поговорить?       — Ну не знаю, – протянула девушка, раскачиваясь с пятки на носочек, – может, какого черта мы все-таки ищем?       — Ох, ты… – раздраженно выдохнул он и развернулся к ней лицом, упираясь ладонями в стол.       Он выглядел совсем не разозленным, каким его с мнимым удовольствием ожидала увидеть Забияка. Он выглядел устало, рыжий отсвет огня осветил его худое лицо с темными синяками под глазами от недосыпа.       Торстон пожала плечами, точно говоря, что вопрос вполне закономерен.       — Я не просил тебя идти за мной, – сказал Иккинг так тихо, что теперь девушке пришлось вслушиваться.       — Я просто… – легкомысленно махала она рукой, – значит, мне показалось.       — Показалось? – уголки его губ чуть дернулись. – Я ничего не говорил, пока мы летели на Олух.       — Ну, значит, кто-то другой сказал, – вяло отозвалась она и повернула голову в сторону.       Её щеки жгло румянцем не то от жары, не то от стыда.       — О Тор, – прошептал Иккинг таким тоном, будто на его ум только что пришла ужасающая мысль.       Забияка выпучила глаза и разомкнула руки.       — Чего ты так на меня таращишься? – грубо спросила она.       Карасик выдохнул и расцвел скромной улыбкой.       — Забияка, да ты хотела мне помочь, – произнес он, склонив голову.       Они долго смотрели друг на друга. Иккинг удивленно, а Торстон стыдливо. Юноша впервые видел её такой: не знающей что сказать, раскрасневшейся, точно оказание помощи для неё было чем-то постыдным. Понимая, что ей сейчас не по себе из-за новизны чувства, он отвернулся. И в этот момент Забияка притворно рассмеялась своим хриплым гнусавым голосом.       — Кто? Я? И помощь, – Иккинг видел её шатающуюся тень на стене и слабо улыбнулся, принимаясь за работу. – Ой, скажешь тоже. Я вообще-то просто… хотела научиться кузнечному делу!       Пришла очередь юноши смеяться.       — Что, серьезно? – спросил он насмешливо, даже не оборачиваясь, чтобы ещё больше не застыдить Забияку. – Ты ведь знаешь, что так поздно Плеваки тут нет.       — А я у тебя хотела научиться, – не сдавалась та. Её воинственный голос эхом отбивался от железной печи. – У меня есть базовые знания. Да и к тому же, ведь только ты можешь быть таким же психом как я и создавать сумасшедшие вещи.       Карасик заметно поник и на долю секунды остановился.       — Я не псих, – обиженно заметил он.       — Ой, кого ты обманываешь, – он был готов поклясться, что Торстон снова скрестила руки и сгорбилась сильнее. – Чего только стоят твои недокрылья.       — Между прочим, – Иккинг резко развернулся и поднял указательный палец, – они работают.       Забияка закивала, выставив ладони, словно говоря, что и не спорит.       Юноша, довольный собой, отвернулся вновь.       В кузне снова стало тихо, воздух жег окружающее пространство. Яркий огонь горел в отражении металлов и оружия, висящего на стене. На крыше слышался тихий скрежет, когда на черепицу садились драконы, и с потолка сыпались хлопья стружки. И все снова замирало.       Забияка молчала, пока Иккинг задумчиво оглядывался по сторонам, досадливо прикусив губу.       — Итак… – спросила она, заставив его снова обратить на себя внимание. Карасик посмотрел на неё так, точно впервые увидел.       — Что «итак»? – непонимающе спросил он, нахмурившись.       — Научишь меня? – спросила она, вскинув руки.       Судя по его лицу, Иккинг не понял о чем речь, но потом вдруг произнес понимающее «Оу» и задумчиво потер затылок.       — Ты все не сдаешься? – спросил он, наблюдая, как Забияка скорчила рожицу.       — Я же сказала, что…       — Да, да, – перебил её Иккинг и поднял какую-то гнутую железку со стола. Подошел к подруге. – Ты вовсе не хотела мне помочь, конечно. Держи, попробуй разогнуть, ведь базовые знания у тебя есть.       Торстон удивленно приоткрыла рот, принимая из его рук железяку, и задумчиво покрутила её в ладонях. Иккинг еле сдерживал улыбку, с наигранной серьезностью глядя на Забияку.       — Да легко, – фыркнула девушка и приняла попытки разгибать скрученный металл руками.       Карасик приложил ладонь к губам, не в силах скрывать улыбку. Смех рвался наружу, но ему так не хотелось её разочаровывать.       — Наверное, – дрожащим голосом произнес он, – ты хочешь сначала его разогреть?       Забияка остановила свои несчастные попытки и долгим взглядом посмотрела на Иккинга. Тот все держал серьезность.       — Конечно, хочу, – одним тоном ответила она.       Юноша кивнул.       — И ты знаешь, как это сделать? – насмешливо спросил он.       Его улыбка исчезла, когда Забияка вдруг выпрямилась и ткнула этой железкой ему в грудь. Иккинг, однако, не сдвинулся с места.       — Издеваешься, да? Ладно, ты выиграл, – говорила она просто. – Я хотела помочь тебе, только не мучай меня.       Иккинг улыбнулся и взял металл за другой конец, отводя его от себя.       — Только не рыдай, пожалуйста, – улыбнулся он.       — Как скажешь, – скривилась Забияка.