Pinky swear

— Ты чего? Это же тренажёрный зал! Нас увидят! — Ну и что? — пожал плечами Старк, не обращая внимание на возмущённые возгласы своей спутницы, продолжая методично целовать её шею и беспорядочно водить руками под её футболкой. — Но Тони! Старк тяжело вздохнул и, наконец, отлип от девичьего тела, с укором взглянув Ванде в лицо. — Я знал, что рано или поздно мы начнём ругаться из-за этого. — Мы с самого начала решили, что будем скрывать ото всех наши отношения. Не надо сейчас возмущаться. — Но у тебя начинается паранойя! — А ты перестаёшь быть бдительным. Куча агентов сегодня видели, как ты лапал меня за задницу. — Только не говори, что тебе не понравилось, — лукаво улыбнулся Старк, притягивая девушку к себе. Ванда прыснула и, не удержавшись, улыбнулась в ответ, обнимая мужчину за плечи. — Я просила, давай будем аккуратней. Я не хочу, чтобы кто-то о нас знал. — Этот кто-то твой брат. — Да, — кивнула Ванда, отталкивая от себя Старка и прислоняясь к стене. — Это убьёт его. — Знаешь, немного обидно, — скривился Тони, скрещивая руки на груди. — Будто ты меня стесняешься. — Не стесняюсь, а защищаю. Я даже боюсь представить, что он с тобой сделает, если узнает, — Ванда закрыла лицо в ладонях. — Не хочу об этом думать. Я понимаю, что мне всё равно когда-нибудь придётся ему рассказать, но сейчас я хочу насладиться моментом, пока мы можем быть вместе без всяких преград. Потому что потом этих мгновений может и не быть. — Тогда давай не будем терять время, — импульсивно сообщил Тони, снимая с себя кожаную куртку. — Иногда мне кажется, что ты думаешь только о том, в какой бы позе меня взять, — цокнула языком девушка, с улыбкой наблюдая за тем, как мужчина к ней подходит и крепко обнимает, прижимая к себе. Ванда уткнулась носом ему в грудь, вдыхая его особенный аромат, смесь мужественности, страсти и лосьона после бритья. Так пахнет счастье. — Не-а, я думаю о том, насколько ещё короче могут быть юбки в твоём гардеробе. Ванда прыснула от смеха, приподнимаясь на цыпочках, чтобы запечатлеть на губах Старка лёгкий поцелуй. — Ни дня не могу прожить без твоей улыбки, ты словно солнце, — внезапно признался он, заставив девушку застыть на полпути. Где-то внутри груди разлилось что-то тёплое, невыносимо родное и яркое. Ванда закрыла глаза, чувствуя, что от переизбытка чувств вот-вот готова пустить слезу. — Люблю тебя, — едва слышно прошептал ей в губы Тони, припирая девушку к стене. Ванде нравилось, когда ладони Старка, горячие и большие, водят по коже на её спине, как он проводит пальцами вдоль позвоночника, а потом спускается ниже и гладит поясницу так, что всё тело покрывалось мурашками. Она любила потом лежать на полу, на сваленных в кучу вещах, положив голову ему на грудь и улыбаться, чувствуя, как его рука перебирает её волосы. Ванда была так увлечена Старком, что не заметила, как в зал ворвался запыхавшийся Пьетро, как он поражённо застыл, увидев их со спины, как удивлённо открыл рот и выпучил глаза, не веря тому, что видит. Он словно забыл, как дышать, краска сошла с лица, и он так сильно побледнел, что стал белее снега. Пьетро несколько долгих секунд глядел на то, что вытворяет Тони с его сестрой, и разъярённо выдохнул, сжимая кулаки и молниеносно подбегая к ним, чтобы схватить Старка за плечи и рывком развернуть к себе. Ванда испуганно ахнула, когда Пьетро ударил Тони, и по нему было видно, что на этом он останавливаться не собирался. — Что это, чёрт возьми, было?! Старк удивлённо потрогал разбитый нос, на рубашку по губам и подбородку медленно капала кровь. Он вовремя успел перехватить кулак Пьетро до того, как его бы отправили в нокаут. Ванда в ужасе схватила брата за руку, таща к выходу, но хрупкой девушке это было не под силу, он стоял как вкопанный, метая молнии из глаз. Лишь дыма из ушей не хватало. — Как он посмел тебя тронуть! Что ты с ней делал? Я тебе все руки переломаю! — плевался Пьетро, не обращая внимание на рьяно хватающуюся за его футболку сестру, пытавшуюся его отсюда увести. — Мразь! Ты за такое будешь свои зубы по полу собирать, — пригрозил он, кидаясь на Старка словно разъярённый тигр. Тони увернулся от очередного удара, но тут же получил в челюсть и согнулся пополам, языком проходясь по зубам и проверяя все ли на месте. Ответ не заставил себя долго ждать: он оттолкнул от себя Пьетро, так смачно врезав ему локтём, что у того потемнело в глазах и он чуть не упал на пол, чудом успев зацепиться за стену. — Прекратите! — Он трогал тебя! Он покушался на твою честь! Как ты могла ему позволить такое? Он же приставал к тебе, — возмущался Пьетро, но Ванда лишь стыдливо отвела взгляд, заметив, как Тони скрестил руки на груди и весь его вид говорил о том, что он это предвидел. — Я приставал? — хмыкнул Старк, собиравшийся добавить, что натиск Ванды был похлеще, но тактично промолчал, решив не размахивать красной тряпкой перед разъярённым быком. Ванда выглядела такой подавленной и виноватой, боясь взглянуть Тони в лицо, прижималась к близнецу, сильно вцепившись ему в руку. Она всё же развернулась, взглядом прося Старка убраться, чтобы она смогла поговорить с братом, и он тяжело вздохнул. Уходить не хотелось. Но он пересилил себя и, стараясь не обращать внимания на всё ещё злобно пыхтящего ему вслед Пьетро, удалился, чувствуя на себе растерянный взгляд девушки. Брат, дождавшись, пока дверь за Старком громко хлопнет, выжидающе взглянул на сестру, но та молчала, ломая руки, и ему пришлось аккуратно приподнять её подбородок, заставив посмотреть на себя. И Ванда скосила глаза, кусая губы. — Он не виноват, — жалобно прошептала она, чувствуя, как Пьетро напрягся. Она коснулась ярко горящего кровоподтёка на его щеке, отчего её близнец поморщился. — Я видел, что он делал. Он хватал тебя, его руки были у тебя под юбкой, он целовал тебя, а ты даже не пыталась сопротивляться! Он тебя запугал, поэтому ты не звала на помощь? Я убью его, — пригрозил Пьетро, и глаза его, синие, как море, злобно вспыхнули и потемнели. — Он не запугивал меня, он не приставал ко мне. Это было… — Ванда запнулась, просто не понимая, как объяснить родному брату, что это произошло с их взаимного согласия. Она закрыла лицо, тяжко вздыхая. Она знала, что это плохо закончится. Всё тайное всегда становится явным, рано или поздно Пьетро бы всё равно обо всё узнал, как тщательно бы они с Тони не скрывались. Наверное, это даже к лучшему: узнай он об этом от других, то пострадало бы куда больше людей. Брат всегда злился, когда слышал мало-мальски обидное слово, брошенное в её адрес. — Это было не в первый раз? — он схватил её за плечи и внимательно посмотрел в глаза, и Ванда поняла, что просто не сможет ему никогда солгать. Он всегда знал, когда она врёт. — Нет, это было не в первый раз. Пьетро издал странный гортанный рык, и по его лицу, мгновенно исказившемуся от ненависти, мелькнуло что-то, что заставило Ванду испугаться за Старка. — Он не виноват. Он не причинял мне боли. Я люблю его, — едва слышно прошептала девушка, чувствуя, как начинают гореть щёки. Брат вздёрнул бровь и отшатнулся от неё, словно она только что призналась ему в чём-то воистину страшном. В его глазах было столько осуждения, что Ванда стушевалась и ощутила себя маленькой глупой девочкой, которую ругают за двойку, что она старательно замазывала в дневнике. — Ты? Старка? Этого напыщенного индюка, который разрушил нашу жизнь? — Он не виноват, и ты это прекрасно знаешь. — С чего ты взяла, что любишь его? — Пьетро поморщился, словно проглотил нечто мерзкое, а затем захохотал, заставив Ванду впервые в жизни пожалеть о том, что она разделила с братом своё счастье. Впервые в жизни она почувствовала себя виноватой в том, что смогла полюбить. — Потому что я знаю, — твёрдо сообщила она. — Думаешь, такой человек, как Тони, не заслуживает любви и прощения? — Ты простила его? — изумился Пьетро. — Ты простила его, не спросив моего мнения? — Это решение, которое я приняла самостоятельно. И да, я смогла это сделать. Это намного лучше, чем ненавидеть и самому тонуть в собственной желчи. Брат отшатнулся от неё, как от пощёчины. Он неверяще уставился на неё, и в его угрюмом взгляде явственно читалось, что он считает её предательницей. — Ты ошибаешься. Ты ещё слишком мала, чтобы любить. Он просто пользуется тобой. Такие, как Старк, не умеют любить и не ценят это. Ты зря тратишь свои силы на него, он тебя не достоин. Взгляни на себя, ты намного лучше него, он тебе и в подмётки не годится. Ванда, — Пьетро сжал её запястья и с грустной улыбкой заглянул ей в лицо. — Ты достойна лучшего. — Старк не злодей. Пьетро сжал губы. — Я пытаюсь достучаться до тебя. — Ты пытаешься внушить мне своё видение мира, — жёстко прошептала Ванда. — Но это неправильно! Мне неприятно, что ты спишь с ним! — Пьетро передёрнуло. — Это отвратительно. Он просто одурманил тебя, запудрил тебе мозги. Не верь каждому его слову. Ванде было больно слышать такие слова из уст брата, и она растерянно обхватила себя за плечи, чувствуя, как к горлу подкатывают слёзы. Они так и проругались с Пьетро до самого вечера, и она плакала, выслушивая обвинения, порой такие обидные и жёсткие, что она с трудом могла сдержаться. Брат давил на неё, заставляя чувствовать себя виновной во всех грехах, что она не совершала. Сотни раз доказывал ей, что Старк ей не пара, приводил аргументы, заставлял себя слушать. За всю свою многочасовую гневную тираду он ни разу не повысил на неё голос, а Ванда срывалась на крик, пытаясь доказать Пьетро, что Тони не такой, каким кажется. Что у него есть и достоинства, а что самое главное — он действительно её любил. На эти слова брат не реагировал, лишь фыркал, говоря, что это неправда. В итоге он довёл сестру до срыва, и она ушла, громко хлопнув дверью прямо перед его носом. Ванда сидела на перевёрнутом ведре, прижав колени к груди и грустно смотрела на ошарашенного её заявлением Тони. Его глаза, в полутьме кладовки казавшиеся невероятно большими и удивлёнными, пугали девушку, и она опустила голову, растерянно выдирая из подола юбки чёрные нити. — Это он тебя заставил? Голос Старка звучал глухо и при этом очень сердито, и Ванда вжала голову в плечи, внезапно испугавшись, что он на неё закричит. Она мотнула головой, показывая, что это было её решение, но Тони явно не поверил. — Я не хочу расставаться. И Ванде этого тоже не хотелось, но ей уже надоело выслушивать изо дня в день придирки Пьетро, чувствовать на себе его укоризненный взгляд, полный жалости, будто она попала в сети кровожадного паука. И брат уже почти перестал с ней разговаривать, лишь давил на неё своим присутствием, и Ванда в один прекрасный день поняла, что больше так продолжаться не может. Когда-нибудь Пьетро заставит её сделать выбор: либо он, либо Старк. И она просто не сможет разорваться между двумя мужчинами, которых она безумно любила. — Так будет лучше, — повторяла она сама себе под нос, надеясь на то, что она таким образом защищает Старка от нападок Пьетро, злость которого не угасала, наоборот, он становился просто невыносим, когда Тони появлялся в поле его зрения. Они оба готовы были шкуру друг с друга содрать, и Ванда не могла допустить, чтобы эти двое покалечились. Она чувствовала себя виноватой в том, что из-за неё у них есть повод ещё сильнее ненавидеть друг друга. По сути, все войны случаются из-за женщин. — Но ты ведь этого не хочешь? Это твой брат тебя надоумил! Он манипулирует тобой. Девушка тяжело вздохнула, всё ещё не поднимая головы и пялясь на носки своих ботинок. Тони аккуратно взял её за руки, но Ванда нехотя вырвала свои пальцы из его объятий. — Ты всегда будешь выбирать его? Он же лишает тебя счастья, — с укором прошептал Старк, и в его голосе мелькнула едва скрываемая горечь. — Это мой брат. Я знаю его всю свою жизнь, я себя не пожалею ради него. Всё отдам, чтобы он был счастлив. Пьетро всегда был со мной, в самые трудные минуты моей жизни. И если мне скажут выбирать из вас двух, догадайся, кого я выберу… Тони сглотнул и прикрыл глаза, слыша, как Ванда встала и поправила юбку. — Так будет лучше, — повторила она, собираясь было сжать его плечо в знак дружбы, но передумала, — для всех троих. — Он тебя не понимает! — А ты? Ты понимаешь, почему я это делаю? — Ты разрушаешь себя в угоду его интересам, — заявил мужчина, и Ванда с печальной улыбкой кивнула, соглашаясь. — Но он же понимает, что ты будешь несчастна. Или ненависть ко мне и его упрямое нежелание понять и принять для него важнее, чем радость родной сестры? Хочешь, я поговорю с ним, всё объясню? — Не стоит, — вздохнула она, проводя по щеке Тони ладонью. — Не стоит. Пьетро не стал её хвалить или всем своим видом показывать, как он доволен её решением, нет. Он просто обнял её, но Ванде внезапно стали противны его касания, и она поняла, что злится на брата за то, что он на неё морально надавил. Она ощущала себя настоящей Джульеттой, которой так не посчастливилось влюбиться в собственного врага. И хоть Пьетро тщательно скрывал своё ликование, понимая, что он виноват в том, что теперь его сестра находится в подавленном состоянии, но ярость при виде Старка излучать не перестал. У него так и чесался язык сказать ему что-нибудь колкое, едкое, обидное, но останавливала лишь находящаяся рядом Ванда, так печально глядящая на Тони, что у Пьетро против воли сжималось сердце. Постепенное желание растерзать Старка в клочья исчезло и сменилось растерянностью. Пьетро было невмоготу смотреть на страдания сестры, но и на уступки идти не хотелось, хоть Тони и предпринимал великодушные попытки с ним поговорить. И совесть терзала его, заставляя ловить мельчайший вздох, срывающийся с губ Ванды, когда она смотрела на Старка, замечать то, как слегка вздрагивали уголки её губ, когда Тони ей улыбался. Пьетро пытался развеселить её, показать, что жизнь без Старка возможна и свет клином на нём не сошёлся, но голос внутри шептал ему, что это он сломал своего близнеца. Это он виноват в том, что Ванда чахла и увядала прямо на глазах. Поэтому, когда Пьетро оказался в зале совещаний и внезапно столкнулся там со Старком, то не испытал ни малейшего желания бросить в него что-нибудь тяжёлое. Ванда, в последнее время какая-то апатичная и зажатая, мало с ним общалась, и Пьетро чувствовал себя покинутым и одиноким. Сам виноват, нашёптывали голоса и мерзко похихикивали, заставляя его стушеваться. Тони не произнёс ни слова, лишь молча проводил его недовольным взглядом, в котором явственно читался укор. Оба как-то не были настроены на диалог, поэтому давили друг на друга гнетущей тишиной. И Старк с сарказмом подумал, что он испытывает дежавю: в комнату снова ворвался Стив и громогласно объявил: — Примирение на мизинчиках. Странное заявление заставило Пьетро недоумённо нахмуриться и спрятать руки, зеркально отображая поведение сестры, когда она сама оказалась в такой же ситуации. — Ты её не достоин, — мрачно сообщил он, на что Старк усмехнулся и поднялся со стула. — А ты, пользуясь тем, что она безгранично тебя любит, позволил себе лишить её радости. Посмотри на Ванду, она же вся потускнела, от неё осталась лишь тень, а ты и рад, лишь бы она была не со мной. Пьетро растерянно сжал кулаки, понимая, что чёртов Старк абсолютно прав. Он её сломал. — Если она ради тебя решилась на такое, то и ты для неё поступись собственными принципами, сделай сестру счастливой, сделай так, чтобы она улыбалась. Пьетро хотелось сказать многое: что он не доверяет Тони, что не верит ни единому его слову, что презирает и никогда не простит, но слова комом застряли в горле, а перед глазами стояли лишь глаза Ванды: невероятно печальные, с крупными бриллиантами застывших слёз. Рука дрогнула, и Пьетро с трудом, но всё же заставил себя протянуть Старку мизинец под одобрительное хмыканье Стива. Ради одной девушки, которую оба так сильно любили. Когда взрослые мужчины, поддавшись на детскую уловку, сцепили мизинцы в знак примирения, Ванда, стоявшая за стеклом, с улыбкой помахала Роджерсу и прошептала слова благодарности, надеясь, что это последний раз, когда они будут произносить эту клятву.