Tobacco Vanille.

«Если слышишь приглушенный зов, То спускайся по лестнице вниз». Иосиф Бродский

Офис Кингсмен по праву мог считаться одним из самых навороченных комплексов, которые только можно себе представить, но была одна деталь, ставившая ряд помещений Кингсмен на один уровень с типовыми строениями – узкие коридоры. У них были залы для чего угодно, без труда можно было найти все виды напольных покрытий, потому что слышимость шагов – один из важнейших нюансов шпионской работы, и Эггси тоже приходилось проводить часы, учась бесшумно ходить по скрипучему паркету. Коридоры не были рабочей зоной, и в доброй половине из них не могли разойтись два агента без того, чтобы не прошелестела при прикосновении друг к другу ткань пиджаков. Эггси иногда закрадывалась в голову мысль, что в координационном штате Мерлина есть должность логистика по передвижению агентов. Ведь если в таком коридоре соберется дюжина людей – разобраться будет сложно. Именно в одном из таких коридоров Эггси впервые сталкивается с этим запахом. Выходит из кабинета и тонет в шлейфовом облаке, которое сопровождает его следующие несколько дюжин футов. Приторный. Сладкий. Стойкий настолько, что начинает казаться, он идет след-в-след за обладателем этого дивного послевкусия. Никакого особого отношения к парфюмерии у парня не было. Ему хватало одного флакона с каким-то древесным ароматом, стащенного несколько лет назад на рождественской распродаже. Тратить деньги на это он не видел смысла ни тогда, не сейчас. Кражами он давно перестал промышлять, с зарплатой в Кингсмен можно было позволить себе скупить треть парфюмерного отдела, но одного флакона ему было более чем достаточно, и парфюмерия имела значение только в переполненном общественном транспорте в час пик – в основном, Гэри поминал его недобрым словом. И, уж тем более, он не понимал, почему одна парфюмированная вода стоила сущую мелочь, тогда как ценник на другую был испещрен цифрами, комбинация которых являла собой какую-то космическую сумму. Но даже его скудных знаний в парфюмерии, а, точнее, полного их отсутствия хватает, чтобы понять, что этот аромат явно принадлежит к элитным – от того, каким время от времени пользовался Эггси, он отличается, примерно, как небо от земли. Пахнет ванилью – это единственное, что он может различить. "Слишком сладко", – думает Гэри. В мультсериале "Чип и Дейл спешат на помощь" был персонаж по имени Рокфор. Стоило ему только почувствовать запах сыра, как он готов был следовать за ним, как зомбированный – и именно так ощущает себя Гэри Анвин. Передвижение владельца притягательного аромата совпадают с его собственными, но сейчас он готов последовать за ним куда угодно. Этот запах влечет и манит; дудочка Гаммельнского Крысолова, уводящего за собой – и нет никакой возможности сопротивляться. Воздух вокруг пропитан обещанием внеземных наслаждений, в нем явственно сквозит что-то восточное, манящее и дурманящее. На ум приходят тяжелые дразнящие ароматы благовоний, шелковые подушки, тягучая музыка и что-то сладкое. Мед. Патока. Щербет. Сладкая розовая вода. Приторное вино с ароматом неизвестных цветов. Вместе с тем этот запах таит в себе опасность. Она ощутимая, но липкая и теплая, мягкая, притягательная – это гипноз. В конце концов, в Гаммельне это тоже не закончилось ничем хорошим ни для крыс, ни для детей, и, Эггси подозревает, что для самого Крысолова тоже. Хотя тот был в самом выгодном положении. Был хозяином ситуации и могущественным владельцем волшебной дудочки, кто знает, на что еще она была способна? Эггси не боится, о нет. Кингсмен имеет особую атмосферу, и, несмотря на то, что работа здесь несет неиллюзорную и регулярную опасность для жизни, он ощущает себя здесь, как дома. Первыми впечатлениями, когда он увидел ангар всю мощь Кингсмена, ощутил размах этой шпионской организации, были удивление, восторг и предвкушение. Когда Гарри Харт вербовал его в ателье на Сэвил Роу, Эггси был уверен, что это, скорее, что-то сродни большому детективному агентству, чем всемирной шпионской организации. Тайный лифт в примерочной явно показывал, что Гарри Харт не работает один и не ищет себе просто напарника для работы, но Лондон – мистический древний город, который, наконец-то, позволил прикоснуться к своим тайнам. Ради этого Гэри согласился бы на многое, поэтому не ждал ничего особенного, а Харт не фонтанировал подробностями. В младших классах школы он узнал, что тот был основан предположительно в первом веке от Рождества Христова, и был очарован идеей жить в месте, которое стало застраиваться около двух тысяч лет назад. Когда он узнал о Стоунхендже, окутанным древними легендами, и который был в два с половиной раза старше столицы Великобритании, он сбежал туда, как только представилась возможность. Семилетний Гэри Анвин подошел к делу со всей ответственностью: накопил денег, изучил дорогу, выяснил, что проще всего ему будет добираться через Солсбери, и бодро врал всю дорогу, что, да-да, мама ждет его на конечной остановке, а тетя Хлои просто уже пошла домой, приобретя ему билет и отведя к автобусу. Она просто опаздывает в аэропорт, самолет дяди Роберта скоро приземлится. Нет, ему не страшно, он не боится и знает дорогу. Уже на месте он сбежал от толпы любопытствующих туристов и лондонцев, показывающим своим детям осколки древней цивилизации, дождался позднего вечера, когда всё опустеет и он останется один. Все чудеса происходят ночью – это с младенчества знает любой ребенок на Земле. По ночам прилетает Питер Пэн, и если ты не боишься Бугимэна, то можешь попасть в чудесную страну. С Бугимэном Эггси разобраться еще в пятилетнем возрасте, поэтому даже не допускал возможности, что древние друиды не явятся к храбрецу, который не побоялся встречи с ними. Ночь была промозглой и холодной. Накрапывал мелкий моросящий дождик, который поначалу не казался серьезной проблемой, но уже через пару часов заставил тело дрожать от холода. Никаких друидов, лепреконов, сидов или хотя бы завалящих инопланетян. Впрочем, к утру Эггси уже не думал ни о ком из них – мечтал только, чтобы поскорей пришел автобус. Обратный билет мальчик не покупал, – кто же, планируя встречу с прекрасным и неизвестным, планирует путь отступления? – но водитель не стал мучать замерзшего ребенка и сдал добродушному бобби в Солсбери, который до приезда Мишель Анвин отпаивал его горячим шоколадом. Ему, конечно, тогда здорово влетело, и три месяца домашнего ареста не прибавили веры в чудеса. По мере взросления его сознание откидывало все больше мифов и легенд; к своим двадцати двум Эггси был прожженным скептиком, но не отрицал чудес, созданных человеческими руками, поэтому с интересом и некоторой долей охуения наблюдал за спуском вниз. Только тоннель с личным поездом от Сэвил Роу до резиденции Кингсмен навел на мысль о размахе шпионской организации. И все равно он промахнулся в собственных предсказаниях. Кингсмен со временем стал для него самым комфортным прибежищем. Закрытость организации создавала полное ощущение камерности, и Эггси знал, что в этих стенах ему нечего бояться. Конечно, даже здесь их могут достать, но бой на своей территории будет другим даже по внутренним ощущениям. Он не боится, но весь его организм повинуется какому-то древнему инстинкту и на клеточном уровне сигнализирует об опасности. Нервы - натянутая тетива, все шесть чувств обострены, дыхание мгновенно перестаивается в наиболее комфортный для резких реакций ритм, но Гэри Анвин продолжает следовать по следу своего Крысолова. Парень настолько увлекся воспоминаниями и анализом собственных впечатлений, что не заметил, как медленно растворился в воздухе волнующий запах, оставив тело Эггси на грани сексуального возбуждения: тяжесть внизу живота, липкая патока в груди и напряжение мышц. Эггси стирает ладонью со лба выступившую испарину. Хорошо, что до эрекции не дошло. Он оглядывается. Это точно кто-то из своих, они недалеко от архива, вряд ли это был посетитель – они так далеко не забредают. Анвин поправляет очки и, стряхивая тягучую истому, потягивается, пользуясь тем, что его никто не видит, а то как выскочит из-за угла Харт и начнет нудеть про джентльменское поведение. Хотя их отношения давно уже изменились, и нудные нотации Гарри читал, скорее, по привычке, как и Гэри привычно считал его занудой. Сейчас они общались очень часто и отнюдь не на рабочие темы - это можно было назвать приятельством, если не дружбой. Он еще считает Галахада наставником, но тот общается с ним, как с равным. На следующий день Эггси уже и не помнит об этом инциденте. Занимается привычными делами, разбирает бумаги, копается в отчетах, пока нет полевых заданий, общается с Ланселотом. В отличие от них с Гарри, Ланселот общалась со своим наставником гораздо реже, чем они с Хартом. Несмотря на то, что они, вроде бы, находились в дальней родственной связи, Персиваль – вот уж кто точно мог называться аристократическим снобом и занудой. Может, со своими родными он был душкой, но среди агентов выделялся особенно непоколебимым покерфейсом. Галахад с удовольствием матерился, как последний сапожник, его ирония с трудом балансировала на границе с язвительностью и сарказмом, и он был способен на такие авантюры, какие Эггси не предположил бы в первую встречу даже с учетом драки в баре. Конечно, джентльменские рамки Галахада были видны невооруженным взглядом, но они оказались гораздо шире, чем предполагал Эггси. Мерлин тоже был той еще язвой, но держался более обособленно. Эггси даже видел несколько записей с Джеймсом, прошлым Ланселотом, которым мог стать его отец, если бы все пошло иначе. Тот тоже мог отколоть какой-то номер, а фирменную улыбку можно было считать визитной карточкой. И только Персиваль сохранял невозмутимость и прозрачный взгляд в любых ситуациях. Эггси полагал, что с Рокс он ведет себя иначе, но если так и было, то не в стенах Кингсмен. Досуг они с Ланселотом любили разный, да и на работе зачастую выматывались так, что окончания рабочего дня ждали, только чтобы отоспаться, но Эггси нравилось с ней работать: к бумажной работе упоротая педантичность Ланселота подходила идеально. Иногда они обедали вместе, тренировались и коротали перерывы, но, честно говоря, с Гарри они проводили время чаще. Сегодня Харт не мелькал в поле зрения, наверное, снова услали в "поле", поэтому Эггси был полностью свободен. Работы было немного, так что Гэри не стал отказываться от предложения Рокси выпить после работы. Выходя из Кингсмен, он снова чувствует отголоски этого упоительного аромата. Гэри застывает на крыльце и сглатывает, ощущая, как его накрывает обжигающей волной. Словно его тело погружают в раскаленную лаву. – Эггси, что с тобой? – Роксана окликает его, видимо, устав ждать у машины. – Просто задумался, иду! – Эггси улыбается и сбегает по ступенькам. Этот аромат все еще не оставляет равнодушным его тело и сознание, будто легкий афродизиак распылили, но это состояние проходит так же быстро, как и выветриваются воспоминания о нем. За следующие несколько дней парень сталкивается с похожими нотами несколько раз. Кажется, такими темпами он скоро начнет и в парфюме разбираться! Запахи были похожими, но совсем иными. Один обволакивал удушающей ванилью, которая звучала так дешево, словно ее обладательница просто посыпала себя кондитерским ванилином из пакетика; второй обдавал ароматом индийских специй, среди которых явно доминировал сандал – от такого запаха он как-то чуть не задохнулся на индийской ярмарке. Эта парфюмерия была другой, но напоминала ему о тех двух случаях и подогревала интерес. Эггси начал задумываться, не поискать ли ему носителя столь необычного парфюма. В первый раз тот показался ему чересчур сладким даже для женщины, но сейчас, вспоминая свои ощущения, он осознает, что это мог быть и мужской парфюм. Весьма специфический, наполненный сладкими нотами, но сквозь них пробивалось что-то другое терпкое и... Парень морщится и нервно барабанит карандашом по столу. С монитора укоризненно взирает недоделанный отчет об очередном разборе архивных папок. В преступном мире юрисдикции Кингсмен, похоже, царит полное затишье, поэтому Мерлин лениво нагружает всех бумажной волокитой, на которую выделяется втрое больше времени, чем обычно. Даже Галахада с его извечным трудоголизмом уже пару дней не видно в офисе, на отдых его, что ли, выгнали? Торопиться некуда, поэтому Эггси откидывается на спинку стула и закрывает глаза. Сейчас даже немного жаль, что он не разбирается в парфюмерии, было бы интересно узнать, что это за аромат. Эггси почти уверен, что, если прийти в парфюмерный отдел и попросить дать понюхать парфюм с ароматом ванили, ему вынесут пару сотен флаконов. Или нет? Но не может же быть ваниль редкой парфюмерной нотой... Анвин не знает, почему он не может выкинуть это из головы, но сознание снова и снова выкидывает его в тот пустынный коридор, наполненный божественным шлейфом. Тот был таким осязаемым, словно его обладатель специально оставил его для кого-то – своеобразные крошки Ганзеля и Гретель. Обоняние никогда не было его сильной чертой, обычная чувствительность к запахам, так почему же этот аромат вызывает у него такую реакцию? Даже воспоминания о нем заставляют сердце биться быстрее. По венам снова транслируют патоку пополам с клубничным сиропом, а все тело напрягается в предвкушении... Чего-то. Гэри никак не может ухватить, чего же жаждет его разум, сговорившийся с остальным организмом. Неожиданно Эггси понимает, что это все – не воспоминания. Этим ароматом снова напоен вдыхаемый воздух, именно он гонит кровь по венам и вынуждает сердце внутри грудной клетки выбивать рваный ритм. Эггси распахивает глаза. – Сомневаюсь, что Мерлин поручил тебе выспаться на рабочем месте. Мягкий голос звучит немного иронично, но без язвительной остроты - спокойный расслабленный поток. Эггси не нужно оборачиваться, голоса достаточно, чтобы узнать его обладателя. Парень тяжело сглатывает, пытаясь привести растрепанные мысли в норму, но ответа от него и не ждут – на плечо ложится тяжелая рука, и ухо обволакивает теплое дыхание: – Скоро закончишь? Предлагаю выпить. – Через полчаса, – деревянным голосом отвечает Гэри и роняет папку себе на колени, стараясь, чтобы его жест выглядел как можно небрежнее. – Встретимся у выхода. Раздается тихий щелчок закрывающейся двери, и Эггси стискивает зубы. Обладатель этого невероятного запаха – Гарри, мать его, Харт! Но это не самое страшное – собственная эрекция волнует его гораздо больше, и у него есть всего полчаса, чтобы привести в порядок разум и тело.