Tobacco Vanille.

Долбаный Гарри Харт явно сменил парфюм! Эггси точно помнит, что пахло от него чем-то сухим и острым. Колючим, как высушенный вереск. Шершавым, как старая газета. Ломким, как крылья всех тех бабочек, что украшают стены в уборной Галахада. Об этот запах можно поцарапаться, как и о взгляд и слова самого Гарри Харта. Резкие линии заломов ткани, лацканов пиджака, границы прически и опасная порывистость, скрытая под маской невозмутимости смягчалась только свежим цитрусом. Яркий и теплый, он сглаживал острые углы, и различить эти ноты, можно было, только приблизившись максимально близко. Эггси нравилось это странное сочетание и нравилось, что мягкость Гарри была незаметна посторонним людям. То, что таскал на себе сейчас Гарри Харт, отличалось от его прошлого парфюма, как земная твердь от космоса. Это был какой-то огонь, окутывающий со всех сторон подтянутое сухопарое тело. Он обжигал на расстоянии, не нужно было подходить близко, не нужно было прикасаться – Эггси без конца горел на этом костре. Он захлебывался в горячей лаве, погружался на дно и прогорал дотла. Сначала Гэри подумал, что все это случайность - этот интерес был вызван тайной, которая накрывала аромат ночной, чернильной тьмой и наглухо прятала его владельца. Просто тайна и загадка, только они и будоражили воображение. Когда он узнал, что это новый парфюм Гарри – выдохнул с облегчением: не нужно снова возвращаться к этим воспоминаниям, не нужно думать об этом, не нужно фиксироваться на этом запахе. Все кончено, тайна раскрыта, можно идти пить шампанское! Однако неожиданная эрекция рушила все мечты о пони и поляне с радужными единорогами, это был какой-то взрыв внутри. Гэри и не думает заканчивать отчет, вместо этого он дожидается, когда шаги Гарри стихнут в коридоре, а потом со всех ног бросается в уборную. Прижимается лбом к стене, обитой панелями из каких-то ценных пород дерева, и судорожно расстегивает брюки. Сейчас нет времени ждать, пока возбуждение схлынет само, нет времени анализировать свои желания и мысли – ему просто нужно быть в порядке к моменту встречи с Гарри. И понадобятся силы, чтобы вытерпеть сладкую пытку его присутствия. Эггси проводит языком по своей ладони, легонько накрывает головку пальцами и прикусывает губу. Парень прикрывает глаза, стискивает собственный член в кулаке и резко дрочит. Гэри сразу задает максимальную скорость, стараясь не фокусироваться на картинках, мелькающих под закрытыми веками. Как ни старается он представить какую-нибудь пышногрудую красотку, в голову лезет только образ обнаженного и донельзя развратного Гарри Харта. Эггси не раз видел того в душе, но тогда не обращал особого внимания на его тело, покрытое шрамами, точнее, оно не будоражило тогда воображение. В его фантазиях Гарри ведет себя совсем иначе – со всей присущей ему непристойностью размазывает пену по своим плечам, а потом поворачивается к Эггси, подходит к нему вплотную и впивается в губы жадным поцелуем. Парень вжимается лбом в панели со всей силы и кончает себе в кулак. Гэри старается не стонать – пес его знает, какая тут звуконепроницаемость, – и это отнимает последние силы. Оргазм сминает сознание сокрушительной волной. Эггси с трудом держится на подрагивающих ногах и лениво думает, что выпить сейчас, и правда, будет очень в тему, он всегда любил после секса что-то ленивое. И теперь никакой парфюм гребаного Гарри Харта на него не повлияет. В оставшиеся двадцать минут он приводит себя в порядок. Прихорашивается, будто собирается на свидание, хотя его ждут всего лишь посиделки с наставником. Впрочем, если стремиться выглядеть с Гарри на одном уровне, пришлось бы приложить гораздо больше усилий, чем для сборов на свидание. Прическа волосок-к-волоску по праву могла считаться визиткой Харта, поэтому с волосами Гэри возиться дольше всего. Непослушные вихры так и стараются выбиться из четких линий, но упрямства ему не занимать. Разгладить складки на костюме, вытащить из рукавов пиджака манжеты рубашки на положенные полтора дюйма – и он готов к встрече. Гэри то ли недооценил, то ли переоценил свои силы. Он полной грудью вдыхает запах невероятного парфюма. Эггси готов зарыться носом в шею Харта, чтобы убедиться в отсутствии притягательной силы, но, конечно, на шею наставнику вешаться не собирается. Достаточно того, что они сидят рядом в кэбе: Эггси чувствует, как приторные ноты заставляют чуть подрагивать его мышцы, но сознание больше не занято разгадкой тайны, и, в целом, он способен оставаться спокойным. Гэри довольно улыбается: такая степень самоконтроля – его личное достижение. Гарри мог бы им гордиться, только возможность рассказать ему отсутствует. Хотелось бы сказать, что первый глоток алкоголя раскручивает гайки в его голове, но это не так – Эггси накрывает раньше, чем он пробует пиво. Стоит только Гарри склониться за своим бокалом, как снова его обдает волной жара такой силы, что, кажется, горячий сухой воздух наполняет гарью его легкие, заставляет обуглиться нежные ткани. Этот вечер, всего пара часов, которые раньше пролетали за один миг, тянутся бесконечно. Как мягкая карамель в горячей выпечке, в которой вязнут зубы, так и его сознание вязнет в этом запахе; он путается в словах настолько, что Гарри с присущим ему тактом три раза интересуется, все ли у него в порядке. Да все отлично, только у меня стоит на твой дебильный парфюм, Гарри! Эггси отшучивается, ссылается на усталость и алкоголь и страстно желает оказаться в одиночестве, в своей холодной постели. С последней девушкой он расстался давно, а потом появился Кингсмен, который поглотил все его внимание, так что в новой пассии Эггси пока не нуждался. Даже сейчас он жаждал не секса, а остыть. Этот невероятный запах медленно натягивает его нервы все сильнее. Так гитарные струны наматывают на колок виток за витком, пока они не начинают звенеть от натяжения. Тихий звон нарастает в ушах незаметно. Гомон, шум звучащей речи сливается в единое пятно. Эггси замечает только Гарри с его пронзительным взглядом. Кажется, губы наставника и его глаза живут разной жизнью. Наверняка, ему сейчас рассказывают какую-то занимательную историю, у наставника их накопилось несколько сотен, но взгляд... Взгляд такой, словно тот инструктирует его перед заданием. Словно видит насквозь. Не глаза, а рентген какой-то. Или лазер. Эггси выпил не так уж и много, но чувствует себя пьяным. Он пьян от этого аромата, тягучего бархатного тембра голоса Гарри Харта, от тяжелых паров алкоголя, витающих в воздухе, от этого бесконечного вечера. Одна часть его организма вопит: "Валим отсюда!", а вторая требует распластаться по столу, взять еще одну пинту пива и не сводить взгляда с медовых глаз. – По-моему, тебе уже хватит, – голос Галахада мягко вливается в уши. Эггси чувствует обхватывающие его за плечи сильные руки, которые без труда ставят на ноги. Парень оборачивается, чтобы сказать, что не настолько пьян, но натыкается на облако сладости. Аромат течет по венам, будто наркотик, и Гэри ощущает себя еще пьянее, чем за секунду до этого. Он борется с желанием отстраниться и пьяно смеется: – Безупречный Галахад никогда не напивался? Тихий смех заставляет член напрячься еще сильнее. Эта бесконечная эрекция сводит с ума; Эггси мысленно благодарит парочку известных богов за длину пиджака – ее хотя бы незаметно. – Конечно, напивался. Но иногда меня останавливали. Считай сегодняшний случай именно таким, – Гарри легонько подталкивает его к выходу. – Выспишься под стойкой в другой раз. – Ну, и, конечно, без тебя, – фыркает парень. На улице становится немного легче. Ночной воздух бодрит, а легкий ветерок разбавляет вязкий аромат свежестью. Гарри, похоже, чувствует, что походка Эггси стала тверже, поэтому убирает руку с его плеча и отстраняется. – Это же не по-джентльменски. – Прежде всего, это неудобно и негигиенично. Но если совместный сон под стойкой не является для тебя обязательным пунктом программы, то я не против расширить границы допустимых норм концентрации алкоголя в крови. – Ты так витиевато предлагаешь нажраться вместе? Я – за, – Эггси поворачивается обратно к пабу, но Гарри сжимает его локоть и изящно разворачивает обратно. – Не сегодня. Эггси усмехается. В этом весь Харт: если он решил увести его из паба, то решение это хрен изменишь. Впрочем, возможно, это совсем неплохой вариант. Нереализованное сексуальное напряжение здорово отравляет существование. Быстренько подрочить в туалете и снова наслаждаться жизнью – этот вариант почти невозможен. С таким количеством алкоголя оргазм не будет быстрым. И если секс в таком состоянии тягуч и бесконечен, то мастурбация, скорее, мучает невозможностью кончить. Надраться в таком состоянии, возможно, неплохо, но в компании Харта... Он же точно выскажет ему, что ходить в окружении такого блядского парфюма – просто неприлично! Это какое-то издевательство над чужим обонянием. Парень смотрит на Галахада и облизывает губы. Интересно, что будет, скажи он такое наставнику сейчас? От Гарри последует дежурная выволочка, ему дадут в морду, или тот все спишет на действие крепкого портера, которым Эггси старался заглушить, перебить, снизить сокрушительное воздействие этого колдовского зелья на организм? Парню нравится дразнить наставника, проверять на прочность его джентльменские устои и узнавать границы его рамок. Иногда он зарывался, и Гарри явственно давал ему это понять, но никогда не держал зла на него. Галахад умел говорить так, что Эггси сковывало холодом. Что там мурашки – по спине ползли клейкие струйки ледяного пота, а сглатывать от острого взгляда приходилось втрое чаще! Однако никогда после этого они не возвращались к скользкой теме. Иногда Гарри тоже его поддразнивал и только тогда мог припомнить старые ошибки. Момент для этого Харт выбирал виртуозно: он пользовался этим, когда был уверен, что Эггси поведется. Один вопрос не покидал голову: знает Гарри, как действует его парфюм на других? Эггси без стеснения вглядывается в его глаза. Парень не боится быть неправильно понятым – Галахад всегда высоко ценил визуальный контакт в разговоре и многое, точно так же, как он сам сейчас, считывал по глазам. Наверное, поэтому Галахад никогда не прятал свои. Гэри прекрасно осознает, что если агент Галахад пожелает закрыться, никто его не "прочтет", и все же Эггси знает, что может доверять наставнику. И сейчас в глазах не сверкают белоснежные стены, а ответ на его вопрос – нет, не знает. Мысль о душном кэбе и разгоряченном Галахаде рядом вызывает тошноту. Ему надо проветриться. Им обоим нужно проветриться. Может, промозглый воздух Темзы сотрет с кожи Харта этот аромат. – Пройдемся? – предлагает парень. Галахад привычно просчитывает все варианты и через секунду кивает: – Хорошо. Им идти домой в разные концы города, но Эггси сейчас это не волнует, он просто направляется к реке. Боковым зрением он следит за Гарри и все равно не удается понять, как у того получается выглядеть идеально, хотя, вроде, и прическа уже потеряла свои идеальные очертания, и виндзорский узел спущен на несколько дюймов вниз. В открытом воротничке рубашки заметен матовый блик рельефной шеи, и Эггси торопливо отводит глаза. Сейчас дурманящее действие парфюма уменьшилось, но стоит только представить, как он ощущается на горячей коже, поперек горла сразу встает тяжелый ком, от которого почти невозможно избавиться. Гэри опирается на парапет и вдыхает воздух полной грудью. Сексуальное возбуждение медленно покидает тело. На его место заступает облегчение, и это наполняет сознание эйфорией. Оказывается, столь сильное и непрерывное желание по нагрузке равно хорошей тренировке. Раньше у него не было повода об этом задуматься, а теперь его повод стоит по левую руку и рассеянно следует взглядом за хаотичными перемещениями лунных бликов на поверхности реки. Когда ветер дует в его сторону, Эггси снова чувствует отголоски безумного парфюма Галахада. Внутри на мгновение что-то сжимается, но тут же отпускает – и в этом его прогресс. Значит, он сможет справиться с этим наваждением. Сегодняшний вечер и алкоголь просто расшатали его самообладание, выспаться, отдохнуть, и все пройдет. Гэри стоит на промозглом ветру до тех пор, пока мурашки не переходят в мелкую дрожь. Влажный воздух пробирается сначала под пиджак и лишь немного холодит ткань рубашки. Потом он уютно обосновывается и под ней, расползается по всему телу, окутывает кожу. А сейчас, кажется, что прохлада проникает глубоко в дерму. Все это время Гарри молчит – застыл недвижимым изваянием в полутора футах и не сводит взгляда с воды. Наверное, Галахаду больше импонирует безмолвие, трепать языком всегда было прерогативой Анвина. Наставник мог молчать если не часами, то несколько дюжин минут тишины не были для него чем-то особенным. Поначалу Эггси очень нервничал из-за таких пауз в разговоре, казалось, что Гарри с ним просто скучно, пока не понял, что это состояние для наставника комфортно, и тут же поймал себя на мысли, что его совершенно не напрягает отсутствие слов. С Гарри с одинаковой степенью было интересно как говорить, так и молчать. – Да похуй, вызывай кэб! – от очередного ледяного порыва ветра он ежится и зябко поводит плечами. Гарри улыбается уголком рта: – Пойдем, стоянка такси недалеко. – Я замерз! – Эггси сует руку под нос Гарри и демонстрирует приподнявшиеся от холода волоски. – Ты хотел прогуляться, – невозмутимо уточняет Гарри и отходит, изящно пропуская Эггси вперед. Когда Галахад настаивает, сопротивляться очень сложно – это парень понял уже давно. Делая шаг навстречу, он думает, что лишние полчаса свежести перед встречей с яркой ванилью точно не повредят.