Убийца ворон

      Гермиона вошла в свою лабораторию и резко остановилась от вида из окна. Было начало декабря, и, несмотря на большое количество холодных дождливых дней, только сегодня выпал первый снег. Огромные хлопья ударяли в окна и собирались на подоконнике. Гермионе всегда нравилось, как Хогвартс выглядит зимой: как будто пушистые одеяла были искусно разложены вокруг замка, чтобы нежить его в утешительных объятиях. С радостной улыбкой Гермиона подошла к окну, выглянула на улицу и вдруг решила после обеда надеть свои самые тёплые сапоги и пойти погулять.       Она начала новый проект с улыбкой и полная решимости, поэтому через несколько часов мыслей о снеге и прогулках как ни бывало. Наверное, впереди долгий и трудный день, и Гермиона была рада, что у неё сегодня не было уроков, которые могли бы прервать её сосредоточенность.       Девушка пыталась улучшить действие Умострильного зелья, что по идее должно было быть очень просто. Она раньше успешно проделывала это с некоторыми другими простыми зельями, и, хотя это требовало нескольких попыток, она в конечном итоге делала зелья более сильными. Девушка использовала те же методы, что и раньше, но сейчас она стояла у стола и уже в третий раз за утро вытирала желчь броненосца со своей мантии. Независимо от того, что Гермиона делала, она не могла избежать взрыва.       Девушка стиснула зубы; настроение испортилось окончательно.       Разочарованная, Гермиона испарила зелье. Она использовала остатки желчи броненосца, и у неё остался лишь один жук-скарабей, поэтому девушка отправилась в кладовую, чтобы пополнить свои запасы.       Расстроенная пустой тратой времени и испорченными ингредиентами Гермиона даже и не подумала постучать в дверь класса. Она со стуком распахнула её и влетела в помещение, где Снейп проводил урок у первого курса Гриффиндора и Слизерина. Видя, как он нахмурился, девушка пробормотала извинения.       Гермиона вошла в кладовую и стала громко рыться на полках в поисках желчи и жуков. Она слышала голос Снейпа, который ругал класс за то, что они отвлеклись. Девушка почувствовала странное удовлетворение от того, что он, похоже, тоже был не в настроении.       Они оба провели последние несколько недель в плохом настроении, и напряжённость в их комнатах, казалось, растёт вместе с решимостью игнорировать её. Казалось, всё в Снейпе раздражает Гермиону: каждый взгляд его чёрных глаз, его запах, то, как его глубокий голос проникает в её мысли. Каждое мгновение, проведённое в его присутствии, вызывало чувство разочарования и чего-то ещё — того, что она знала, но отказывалась принимать. Гермиона знала, что всё это не может продолжаться долго; она просто надеялась, что не сломается первой.       — Мисс Вудхаус, не оставляйте котёл без присмотра! — послышался сердитый голос Снейпа из соседней комнаты. — Пять баллов с Гриффиндора!       Гермиона услышала дрожащий голос Эмилии Вудхаус:       — Но, профессор Снейп, Эдвард рассыпал слизняков… Я просто помогала ему собрать их!       — Я вас не спрашивал, мисс Вудхаус! — ответил Снейп. — Ещё пять баллов с Гриффиндора!       Гермиона схватила банку жуков, чувствуя, как поднимается гнев. Она вспомнила, как Снейп наказывал её и других гриффиндорцев из-за совершенно нелепых причин.       Неожиданно ей стало всё равно, почему он в плохом настроении; девушка была ужасно зла, что он вымещает своё настроение на её любимых гриффиндорцах и на девочке, которую она считала своей маленькой протеже.       В классе раздался голос мальчика, и девушка догадалась, что он принадлежал неуклюжему Эдварду:       — Это я виноват, сэр. Я рассыпал банку.       — Десять баллов с Гриффиндора за неаккуратность, — ответил Снейп.       Гермиона сжала зубы, чувствуя, как закипает гнев. Она, наконец, нашла бутылку с желчью броненосца и вырвала её с полки. Потом она взяла первый попавшийся кусок пергамента, который лежал на столе, и вышла из кладовки. Глаза Снейпа сразу же оказались на ней, как будто он хотел сказать что-то, и она посмотрела на него с вызовом. Девушка подошла прямо к столу, где Эмилия и Эдвард вместе с двумя другими учениками склонились над котлом.       Не отрывая взгляда от Снейпа, девушка вытянула руку с пергаментом вперёд и нарочно бросила пергамент на пол. Глаза Снейпа сузились, но он так ничего и не сказал. Один из мальчиков нагнулся, чтобы поднять пергамент, и Гермиона с гневом отметила, что и Эмилия, и Эдвард не смеют поднять на неё взгляда, потому что боятся потерять ещё больше очков.       Гермиона повернулась к мальчику, который поднял пергамент и почти что крикнула:       — Спасибо огромное! Отлично! Двадцать пять баллов Гриффиндору!       Потом она посмотрела обратно на Снейпа, прежде чем развернуться на каблуках и помчаться прочь. Она была уже на полпути к выходу, когда услышала, как Снейп подходит к тому же столу.       — Отвлечения опасны в приготовлении зелий, мистер Элиот, — сказал он многозначительно, и Гермиона могла понять по его голосу, что он говорит с ней, а не с Элиотом. — Пять. Баллов. С. Гриффиндора.       Гермиона резко остановилась и закрыла глаза, зная, что должна уйти, но была не в состоянии сделать и шага. Она знала, что он просто забрал пять дополнительных очков, которые она хотела добавить Гриффиндору, но её сердце вспоминало те времена, когда она была не в состоянии возразить ему. Девушка взглянула на стол, рядом с которым стояла, и подошла к нему, отметив по мантиям, что за столом одни слизеринцы. Она никогда не поймёт, что заставило её это сделать. Если честно, Гермиона очень редко вычитала очки, но она услышала свой собственный голос:       — Ваше пламя обжигает стол. Десять баллов со Слизерина.       Казалось, что звук её сердца слышен в тишине, последовавшей за её заявлением.       — ВОН! — проревел Снейп у неё за спиной. Он был около неё через секунду и, схватив её за руку, грубо потянул в коридор. Дверь класса захлопнулась за ним с громким стуком, и он повернулся к ней с яростью в глазах.       — Как ты смеешь подрывать мой авторитет на глазах у учеников? — прорычал он. — Пять баллов с Гриффиндора.       — Как ты смеешь оскорблять учеников только потому, что у тебя плохое настроение! — прорычала Гермиона в ответ. — Пять баллов со Слизерина.       — Я учу своих учеников так, как считаю правильным! Десять баллов с Гриффиндора!       — Отлично! А я буду отвечать так, как я считаю правильным! Десять баллов со Слизерина.       Высоко над ними люди в Большом зале уже перестали с удивлением смотреть на песочные часы двух факультетов. Рубины и изумруды летали взад и вперёд так быстро, что стёкла часов качались.       Зато это было понятно тем, кто был в подземельях, если учесть, что их голоса эхом отдавались от каменных стен замка. Между криками раздался скрип открывающейся двери, и Снейп указал на неё палочкой, не отрывая взгляда от Гермионы. Дверь закрылась с громкий треском, за этим последовал щелчок закрывшегося замка.       Очевидно, желая найти более уединённое место, Снейп снова схватил Гермиону за руку и протащил дальше по коридору, толкая её в нишу около статуи кабана с большими клыками.       — Отпусти меня, — сказала Гермиона раздражённо, вырывая руку.       — Если у тебя есть проблемы по поводу того, как я учу класс, я предлагаю обсудить это наедине, — сказал Снейп сердито.       — Тут мы наедине, — ответила она, оглядывая нишу. — И есть некоторые проблемы с тем, как вы учите, — ваш стиль слишком повелительный, устаревший и предвзятый. — Гермиона тыкала пальцем мужчине в грудь с каждым прилагательным, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.       Глаза Снейпа опасно вспыхнули, когда подвинулся ближе к ней и схватил её за запястье, убирая руку от груди. Смертельно тихим голосом он сказал:       — Осторожно.       Тяжело дыша, Гермиона отказалась отступать.       — Нет. Я не буду стоять в стороне, пока ты терроризируешь детей.       — Ты назойливая дура.       — Ты мерзавец.       — Следите за языком, юная леди.       — Ты меня не испугаешь, старик.       Фраза сорвалась с губ автоматически в порыве гнева, прежде чем она смогла понять, что сказала. Гермиона почувствовала, что его пальцы сильнее сжали её запястье, и вдруг вспомнила, какую угрозу Снейп прошептал много недель назад, когда пообещал отомстить, если она ещё раз назовёт его стариком. Девушка слышала его голос у себя в голове: «Вы можете заставить меня показать вам какими… вызывающими… могут быть опыт и зрелость».       Её глаза в шоке расширились, когда взгляд мужчины опустился к её губам, и она знала, что он тоже вспоминает эти слова.       Казалось, всё изменилось в считанные секунды. Воздух как будто стал наэлектризован, и Гермионе стало трудно дышать. Она не могла оторвать взгляда от его лица и смотрела в восхищении, как глаза мужчины рассматривали её лицо, его ноздри расширились от его собственных усилий дышать нормально, на виске пульсировала вена. Казалось, он обдумывал что-то, и девушка с ужасом задавалась вопросом, каким будет его следующий шаг.       — Я предупреждал тебя, что будут последствия, — прошептал Снейп вкрадчиво, медленно делая шаг к ней.       — О, — услышала девушка свой шёпот, теряясь в глубине его глаз, которые, казалось, держали её в плену.       Гермиона сглотнула и почувствовала, как бешено стучит сердце и как отвечает на его близость её тело. Всё напряжение, которое было между ними с того момента, как мужчина вернулся, казалось, достигло апогея внутри неё, и её дыхание стало прерывистым. Девушка вздрогнула, а глаза Снейпа потемнели, и она была вынуждена признать, насколько сильно жаждала его прикосновения. Ей было неинтересно почему; она лишь знала, что ничто не остановит её дрожи, кроме его губ на её губах. Сейчас. Воздух вокруг них трещал, когда их губы, наконец, встретились.       Гермиона закрыла глаза, когда его губы обрушились на неё, и она могла лишь думать: «Наконец!»       Его рука оказалась у неё на шее, притягивая ближе. Длинные пальцы ласкали чувствительную кожу и путались в волосах. Его рот был нетерпеливым и сильным, жадно опустошая её, но вместо того, чтобы вырваться, Гермиона ещё больше вжалась в него. Язык Снейпа прижался к её зубам, требуя впустить его. Девушка мгновенно сдалась, позволяя ему погрузиться в неё и с жадностью целуя его в ответ. Всё его тело напряглось, и мужчина придвинулся ближе.       Услышав его низкий стон, Гермиона почувствовала, как бешено учащается пульс. Он толкнул её дальше в нишу. Её спина упёрлась в стену, и она оказалась прижата к его телу. Гермиона чувствовала своим бедром его возбуждение. Его губы не покидали её, когда Северус поднял её, сжимая сильными руками бёдра. Гермиона крепко обвила ногами его талию и притянула его ближе с отчаянием, какого никогда раньше не чувствовала.       Она запрокинула голову назад, а его рот двинулся к шее, наслаждаясь гладкой кожей. Северус начал прокладывать дорожку из жарких поцелуев вдоль её шеи. Для Гермионы не существовало ничего, кроме ощущения его рта на её коже, исследующего каждый её сантиметр с диким, ненасытным голодом. Она почувствовала его зубы, мягко кусающие её, и застонала от удовольствия, хватаясь за мантию.       Он убрал одну руку с её бедра, мягко поглаживая талию и проникая под кофту, чтобы обхватить её грудь. Гермиона ахнула, когда его пальцы скользнули внутрь её лифчика. Мужчина грубо потёр большим пальцем её сосок, заставляя его затвердеть. Его рот скользнул дальше в чувствительное место за ухом. Он делал круги языком, в то же время повторяя эти движения кончиками пальцев на её груди.       Гермиона застонала и крепче сжала ноги вокруг его талии, потираясь об него. Его рука вернулась к её ногам, и он потянул ткань её мантии и юбки, которые были зажаты между их телами. Северус погладил её по мягкой коже взад и вперёд, нежные ласки становились грубее, когда его пальцы задели упругость в нижней части её трусиков. Её тело горело от каждого его прикосновения, а желание и потребность блокировали все разумные мысли. Его руки скользнули дальше и сжали её ягодицы, ритм массажа повторял движения его бёдер.       Несмотря на то, что она был зажата между стеной и его телом, Гермиона вдруг почувствовала, что никак не может почувствовать себя достаточно близко к нему; она должна почувствовать гладкость его кожи.       — Ты хочешь меня? — спросил Северус.       — Да! — Всё её тело дрожало оттого, насколько сильно она его хотела.       — Скажи это, — потребовал он.       Ругательство сорвалось с её губ, пока Гермиона пыталась сформировать свои мысли в слова. Она никогда не озвучивала свои желания и была неспособна сказать что-либо развратное или сексуальное. Но сейчас это не имело значения; она так сильно его хотела, что готова была сказать что угодно, лишь бы он взял её.       — Я хочу тебя… внутри меня… сейчас. — Девушка задыхалась от желания.       В голове не осталось мыслей, когда он лениво провёл одной рукой по внутренней стороне бедра, скользя пальцами по мягкой ткани трусиков. Резкий, поражённый вздох сорвался с её губ, когда он провёл пальцем по ткани прекрасным, точным движением. У неё не осталось мыслей — только ощущения — пока он выполнял своё обещание, доказывая, как искусен он может быть, и пристально гладя на неё. Она была на грани наслаждения.       — Скажи это, — приказал Снейп снова.       Гермиона застонала от разочарования. Она была так близко, а её тело было от него без ума, она чувствовала, что почти превращается в какое-то примитивное существо, движимое только инстинктами и животной потребностью, которые требовали выполнения, чтобы выжить.       Трясясь, она с отчаянием заставила себя произнести то, чего так хотела; не было ничего, чтобы она сейчас не сказала ему, если бы он спросил прямо сейчас.       — Я хочу тебя, — прорычала она, впиваясь ногтями ему в плечо. — Я не могу больше… Я хочу чувствовать тебя внутри меня, сильно и быстро… Пожалуйста, Северус!       Это, казалось, сработало: он лишь слегка двинул пальцами и умело довёл её до оргазма. Северус зажал ей рот своим, чтобы проглотить её сдавленный крик, когда судороги наслаждения пронзили её, распространяясь на все мышцы и нервы в её теле. Его рот, наконец, выпустил её, и её голова упала вперёд на плечо мужчины. Она чувствовала, что его лоб тоже лежит на её плече, казалось, что он пытается восстановить дыхание. Шум в ушах стих, и Гермиона слушала их рваное дыхание, отдававшееся эхом в нише. Всё её тело, казалось, таяло, и она была благодарна его сильным рукам, которые были единственным, что удерживает её от падения.       Когда дыхание восстановилось, Северус провёл руками по её ногам, осторожно снимая их со своей талии и опуская на землю. Гермиона почувствовала растущее возбуждение от его нежного, почти благоговейного прикосновения и задрожала в предвкушении. Она не думала, что сможет выдержать растущее напряжение или то время, которое потребуется, чтобы снять достаточно одежды, чтобы она смогла почувствовать его внутри себя.       Она подняла голову и повернулась к его шее, жадно целуя грубую мужскую кожу, прежде чем перейти к сильной челюсти, пробуя и изучая его. Гермионе потребовалось некоторое время, чтобы понять, что Северус оставался совершенно неподвижным, тело никак не реагировало на её действия. Она застыла от последовавших слов.       — Может, в другой раз, — сказал он холодно, делая большой шаг назад.       Гермиона в замешательстве посмотрела на него. Контакта между их телами больше не было, за исключением её рук, глупо схватившихся за его мантию.       Отпуская мантию, Гермиона обняла себя руками и посмотрела на него с ужасом, начиная понимать. Она с удовольствием отметила, что его голос дрожал, пока он говорил, но это было ничем по сравнению с его словами:       — Никогда больше не унижай меня перед учениками, Гермиона. Я больше не потерплю такого поведения, и твоё самообладание, очевидно, не сравнится с моим.       Затем он повернулся и ушёл, оставив её одну в нише. Гермиона слышала, как дверь в класс открылась, а затем с грохотом, который ещё долго эхом отдавался у неё в голове, закрылась.