Убийца ворон

      Для Гермионы дни летели быстро. Снейп не вспоминал о своём обещании, которое прошептал ей тогда в классе, и Гермиона могла бы предположить, что всё сама придумала, если бы не помнила этот момент так отчётливо. Казалось, между ними возникло своего рода перемирие. Оставались недомолвки, но им удавалось жить рядом в течение нескольких недель, не убив друг друга, и Гермиона считала, что это большой прогресс.       Она проводила все свои вечера с книгой у камина, и Снейп вскоре начал присоединяться к ней. Казалось, он был полон решимости узнать все события последних четырнадцати лет так быстро, как только возможно. Это были приятные вечера, наполненные уютной тишиной или непринуждённым обсуждением того, что они читали. Гермиона сидела в своём большом кресле, в то время как Снейп располагался на диване, его книги и пергаменты лежали перед ним на журнальном столике.       В один из таких длинных вечеров Гермиона с раздражением заметила, что она всё меньше заинтересована в книге, которую читает, и что её взгляд неизменно оказывается на Снейпе. Она наблюдала за его глазами, впившимися в книжные строчки, она изучала его руки, когда он что-то отмечал в пергаменте. Через некоторое время Гермиона рассердилась на себя за то, что так легко отвлекается, и, пожелав Снейпу спокойной ночи, пошла спать. Однако, когда она легла в постель, то долго не могла заснуть и злилась из-за этого на Снейпа. Он не делал ничего особенного, но Гермиона становилась раздражительной и нерешительной рядом с ним и никак не могла понять причину этого. В воскресенье вечером Гермиона сидела перед камином с большой кипой эссе, которые собиралась проверить. Она задала тему о сердце крокодила, не подумав, как скучно будет читать двадцать с лишним пергаментов об этом ингредиенте. Девушка безуспешно пыталась прочитать одно и то же сочинение уже в четвёртый раз, когда поняла, что её взгляд каждый раз обращается к Снейпу.       Он снял мантию и сюртук, оставшись в одной белой рубашке, и лежал на диване, вытянув вперёд ноги и читая книгу. Гермиона посмотрела на него, когда он слегка подался вперёд и поднял со столика маленький бокал с янтарной жидкостью, похожей на огневиски. Девушка восхитилась тем, как материал рубашки обтянул его широкую грудь, когда Снейп поднял бокал и сделал глоток. Её глаза поднялись к его горлу, и она увидела шрамы на шее от укусов Нагайны.       — Что-то не так? — спросил Снейп, не отрывая взгляда от книги.       Гермиона подскочила и виновато посмотрела на него.       — Нет… — ответила она, запинаясь.       Снейп поставил свой стакан на стол и повернулся к ней.       — Я не музейный экспонат, чтобы исследовать меня каждый вечер.       — Нет, конечно, нет… — согласилась девушка, в ужасе от того, что он знал, что она наблюдала за ним каждый вечер. — Я просто… я была… — Она не знала, что сказать.       Снейп глубоко вздохнул и отложил свою книгу. Сложив руки на груди, он сказал:       — Я полагаю, я должен быть счастлив, что за всё это время вы ещё не накинулись на меня с кучей глупых расспросов?       Гермиона просто покачала головой.       — Хорошо, — сказал он ей с насмешкой. — Давайте послушаем.       Гермиона действительно о многом хотела его расспросить, хотя наблюдала она за Снейпом не только из-за этого. Но отказываться от такой удачной возможности удовлетворить своё любопытство она не собиралась.       — Болит? — спросила она, посмотрев на шею.       — Теперь уже нет.       — А тогда, всё это время… когда вы были… в Визжащей хижине?       — Только пока противоядие не начало действовать.       — Противоядие? — удивилась Гермиона. Она не помнила, чтобы кто-нибудь упоминал об этом.       — Ну да. Я начал принимать регулярные дозы противоядия, которое я сам разработал, после того случая, когда Артур Уизли подвергся нападению Нагайны в Министерстве. Профилактика, в конечном счёте, превзошла ожидания, — объяснил он.       Гермиона представила, как ужасна была такая жизнь, — быть тайным шпионом, просчитывать каждое своё действие, стараясь быть на шаг впереди…       Она вздрогнула.       — А каково было всё это время в больнице Святого Мунго: те четырнадцать лет?       — Утомительно.       Гермиона ждала, но он, очевидно, не собирался уточнять. Это были не те ответы, на которые она рассчитывала, и она пыталась сформулировать такой вопрос, на который Снейп не смог бы ответить односложно. Осторожный стук в дверь прервал её мысли, и Гермиона хмуро встала со своего стула. Дверь исчезла, когда она подошла к ней.       — О, Невилл, привет, — сказала девушка, когда увидела, кто стучал.       — Говоря об утомительном… — пробормотал Снейп позади неё.       Гермиона проигнорировала его и надеялась, что Невилл не услышал замечание.       — Заходи, — пригласила она друга.       Невилл сделал шаг в комнату, но резко остановился, когда увидел там Снейпа.       — О, профессор, добрый вечер, — пробормотал он.       — Неужели? — недоброжелательно переспросил Снейп.       Гермиона заметила растерянность на лице парня и попыталась создать непринуждённую обстановку.       — Как насчёт чая? — спросила она его и отметила раздражение на лице Снейпа. — Или чего-нибудь покрепче? Выпьешь со мной вина? — предложила она быстро.       — Спасибо, но я не могу остаться, — сказал Невилл и слегка покраснел. — Я пришёл, чтобы… чтобы подарить тебе это. — Он протянул ей букет прекрасных цветов.       Гермиона взяла их с восхищённой улыбкой и воскликнула:       — О, это же твои ночные маки! Они такие красивые, Невилл!       Она уткнулась носом в цветы и вдохнула их аромат. Гермиона обожала ночные маки; они были очень редкими, цвели только в ноябре и только одну ночь. Каждый цветок был размером с небольшое блюдце, пять лепестков меняли цвет от белого и светло-сиреневого до тёмно-фиолетового.       — Я раньше никогда не выращивал фиолетовые, — сказал ей Невилл. — Но они оказались такими красивыми.       — Они не просто красивые, Невилл, они великолепные! Спасибо огромное! — восхищалась она.       Парень неуверенно посмотрел на Снейпа, который наблюдал сцену из гостиной со скрещёнными на груди руками. Вспыхнув, Невилл пробормотал: «пожалуйста» и направился к дверям.       Гермиона последовала за ним и спросила:       — Ты уверен, что не хочешь остаться?       Она была тронута тем, что он принёс ей цветы, и недовольна тем, как Снейп недоброжелательно обошёлся с ним.       Он обернулся и тихо сказал:       — Нет, спасибо. Я просто хотел принести тебе цветы, как только они расцвели. Я подумал, что тебе понравится цвет. — Невилл покраснел, глядя под ноги.       Гермиона положила руку Невиллу на плечо и искренне ответила:       — Они мне очень понравились. Спасибо.       Он вышел, Гермиона восстановила за ним дверь и, обернувшись, увидела, что Снейп смотрит на неё с весёлой улыбкой. Не спрашивая, что ему показалось таким смешным, девушка прошла на кухню и оглянулась в поисках вазы, чтобы поставить маки.       — Ах, lʼamour, — произнёс Снейп, подтверждая её догадки.       — Не то, чтобы это имело какое-то отношение к вам, — сказала девушка гордо, — но Невилл и я просто друзья.       — Возможно, только один из вас, — продолжил он.       — Не смешите, — сказала Гермиона, закатывая глаза. Её голос стал пронзительней даже для её собственных ушей.       Снейп покачал головой и сказал с понимающей улыбкой:       — Ай-ай… И они говорят, что вы самая умная ведьма своего возраста.       — Мы знаем друг друга больше двадцати лет, — напомнила она Снейпу, найдя, наконец, вазу и наполнив её водой. — Мы просто друзья.       Отвернувшись, Гермиона задумалась над тем, что сказал Снейп. Невилл и правда часто делал ей приятные вещи: приносил цветы или покупал книги в Лондоне. Но Гермиона считала, что это лишь часть их дружеских отношений. И, конечно, Невилл считал так же. Перед ней внезапно предстало его лицо, и девушка поняла, что он слишком часто краснеет в её присутствии. Гермиона покачала головой и выключила воду. Снейп, как всегда, преувеличивает.       Обиженная, что он поставил под сомнение поступки Невилла, Гермиона выплеснула весь гнев на Снейпа.       — А вы не могли бы быть немного вежливее с ним?! — сказала она властно. — Он приходил навещать вас каждую неделю.       — Ох, простите меня, если я не выгляжу благодарным за то, что у меня не было выбора, кроме как слушать гудение Лонгботтома на протяжении четырнадцати лет, — сказал он язвительно.       Гермиона поставила вазу с цветами на кухонный стол с глухим стуком и повернулась к Снейпу, сверкая глазами:       — Мне казалось, что это было мило. Учитывая, что вы всегда его мучили.       Снейп посмотрел ей в глаза, прежде чем спросить:       — Именно поэтому вы никогда не приходили?       Гермиона покраснела и отвела взгляд.       — Я… я приходила несколько раз, — прошептала она.       — Я не слышал.       — Я никогда не говорила, — сказала Гермиона тихо.       — Как непохоже на вас, — с сарказмом сказал Снейп. — Что же могло заставить вас упустить такую возможность?       Гермиона с трудом сглотнула, не в состоянии поднять взгляд.       — Я не… — начала она, боясь сказать ему правду, — я не знала, как извиниться.       Снейп замер и спросил:       — И за что, скажите на милость, вы должны были извиняться?       Гермиона почувствовала, как скручивает живот.       — За то, что оставили вас в Визжащей хижине, за то, что сказали всем, что вы умерли, — начала она тихо, — и за то, что я не заметила, что вашего портрета не было в кабинете директора.       «И за то, что посмотрела воспоминания, которые вы дали Гарри», — подумала она, но не осмелилась произнести это вслух.       Когда Снейп ничего не ответил по прошествии нескольких минут, Гермиона подняла глаза и попыталась прочитать выражение на его лице. Это сделать было невозможно: глаза ничего не выражали, единственная часть лица, которая двигалась, — была пульсирующая вена на виске.       — Мне жаль… Действительно очень жаль. «Самая умная ведьма», как же… — закончила она жалко, перед тем как опять опустить взгляд.       Наконец, Снейп заговорил, и Гермиона была удивлена тем, что его тон снова был скучающим.       — Несмотря на то, что мне больно делать это, боюсь, мне придётся оправдать вас.       Девушка смотрела на него в удивлении, пока он продолжал:       — Хотя я мог бы наслаждаться возможностью понаблюдать за вашим самобичеванием, но это было бы крайне несправедливо. Все думали, что я мёртв; конечно, кто-нибудь понял бы, что это не так, до того как меня похоронили бы.       Гермиона посмотрела на Снейпа и сказала:       — Но, возможно, если бы я была быстрее…       — Это не имело бы значения. Последствия яда были мгновенны: восемь минут или восемь часов, это не имело бы значения.       Когда Гермиона так и не подняла взгляда, Снейп протянул руку и положил указательный палец ей на подбородок, заставляя её поднять лицо и посмотреть в его бездонные чёрные глаза.       — Я кое-что знаю о раскаянии, Гермиона, — сказал он тихо, — не трать свои угрызения совести на меня.       Затем его взгляд опустился туда, где его пальцы касались её подбородка. Большим пальцем он коснулся её щеки и аккуратно провёл по ней пальцем. Мужчина пристально смотрел в одну точку, как будто бы был загипнотизирован тем, как его большой палец ласкает её лицо. Его взгляд, казалось, потемнел, когда его палец скользнул ближе ко рту и остановился около губ. Потом Снейп будто бы очнулся, он поднял взгляд на Гермиону, чьи глаза были широко раскрыты, и одёрнул руку. Он посмотрел на девушку с сердитым выражением лица.       — У вас была пыльца на лице, — сказал он коротко.       Затем повернулся и вышел из комнаты, оставив Гермиону изумлённо смотреть ему вслед со смесью шока от проявления нежности и необъяснимой ярости.

***

      Заканчивался ноябрь, и жизнь в Хогвартсе вошла в обычное русло. В холодных сырых подземельях профессора Зельеварения впали в надёжный (хотя и неудобный) ритм избегания и игнорирования друг друга, прерываемый лишь нередкими моментами, когда каждый делал вид, что не наблюдает тайно за другим.       Гермиону всё больше беспокоили кошмары, и она начала принимать зелье Сна-Без-Сновидений, которое приготовил ей Снейп. Сначала она была тронута, когда одним утром он дал ей маленький флакон.       — Используйте это, — сказал он сухо.       — Это очень любезно с вашей стороны, — ответила девушка, стараясь не побледнеть, когда он рыкнул на неё, — но у меня от него болит голова.       — Выпейте зелье от головной боли, — ответил он. — У меня нет желания постоянно просыпаться по ночам из-за ночного бреда, исходящего из вашей комнаты.       — Действительно, — сказала Гермиона, нахмурившись и надеясь, что он не заметил её смущения. — Я должна была догадаться.       Кошмары прекратились, но спала Гермиона всё ещё неспокойно. Она подозревала, что её субботние встречи с Бертрамом Абри были тому причиной. Было легко рассказывать ранние истории о Волдеморте, потому что большинство из них рассказывал Гарри. Но так как книга Бертрама продвигалась, он хотел больше знать об их поисках хоркруксов и Битве за Хогвартс. Для Гермионы эти встречи стали гораздо сложнее, и она часто уходила оттуда с сильной головной болью.       Бертрам до сих пор не разрешал ей рассказывать кому-либо о том, что они обсуждали. Часто, когда Гермиона возвращалась в подземелья после их встреч, она встречала неодобрительно хмурившегося Снейпа.       — Хорошо провели время с Берти и его маленьким «проектом»? — спрашивал Снейп таким тоном, словно «проект» было эвфемизмом некоего другого слова. Что, как предполагала Гермиона, так и было. И хотя девушка совсем не наслаждалась этими вечерами, она с милой улыбкой отвечала нечто вроде: «О, на самом деле, это довольно большой проект» или «Да, его проект просто потрясающий!» просто чтобы разозлить Снейпа.       Время, проводимое наедине со Снейпом, становилось всё более напряжённым, и Гермиона не могла найти удовлетворительный метод, чтобы успокоить свои нервы. Она стала больше времени проводить в своей новой лаборатории, хотя у неё было чувство, что это так же способствует её бессонным ночам.       Девушка только что закончила с серией тестов на электронном микроскопе и выпрямилась с болью в спине. Была суббота, поэтому Гермиона могла провести целый день в лаборатории. Она оглядела комнату с чувством гордости — потребовалось несколько недель, чтобы заставить аппаратуру работать в замке. И когда она потянулась и подняла ноющую шею, девушка решила, что ей, наконец, удалось создать полноценную функционирующую лабораторию в Хогвартсе.       Садясь за длинный стол, Гермиона отодвинула несколько чашек Петри и открыла свиток пергамента. Теперь, когда у неё была лаборатория, нужно было решить, что именно она собирается исследовать. Её рука немного дрожала, пока она размышляла, не в силах сделать этот шаг, не вспоминая тех ошибок, которые совершила в Аглист и чего это чуть не стоило.       Полная решимости, она сказала себе, что стала умнее и что теперь будет осторожнее. В этот раз она начнёт с простых проектов и позаботится обо всём. Она на собственном опыте узнала, что недостаточно просто доказать, что что-то может быть сделано, — гораздо важнее знать, должно ли это быть сделано.       С этой мыслью Гермиона отложила пергамент и подошла к доске в задней части лаборатории. Девушка написала два слова: «можно» и «нужно». Потом зачеркнула «можно» и подчеркнула «нужно». Она отступила на шаг и кивнула, уверенная, что эти слова каждый день будут помогать ей избежать ошибок, которые она сделала в Аглист.       — Так-так… Если это не доктор Франкенштейн, — раздался насмешливый голос Снейпа от двери лаборатории.       Гермиона обернулась, ошеломлённая. Сравнение было жутковатым, учитывая, какое направление приняли её собственные мысли. Она знала, что монстром в истории Мэри Шелли был и создатель, и само творение. Как часто она считала себя монстром после побега из Аглист?       Гермиона осторожно посмотрела на Снейпа, не зная, как много он может знать, и помня, как он интересовался компанией. Он вошёл в помещение, подозрительно оглядывая оборудование.       Повернувшись, он спросил:       — Так это и есть место, где магия встречается с наукой?       Гермиона нахмурилась. Фраза «где магия встречается с наукой» была ей знакома: это она написала её в ряде работ в Ягеллонском университете. Замечая необычный цвет на фоне чёрной мантии Снейпа, Гермиона подошла к нему и поразилась, увидев книгу в зелёной обложке в скрещённых на груди руках профессора. Золотыми буквами на ней было написано: «Принцип Бруковски-Грейнджер».       — Откуда это у вас? — спросила девушка.       — Отнял у первокурсницы; вряд ли это подходящее для неё чтение.       Гермиона вспомнила долговязую голубоглазую девочку с Гриффиндора.       — Эмилия Вудхаус, — сказала она вслух.       — Именно, — ответил Снейп. — Довольно неприятная… Всезнайка… И кого-то мне напоминает, — добавил он сухо, слегка приподняв уголки рта.       — Хм… Не знаю даже кого, — ответила Гермиона с небольшим смешком. Она протянула руку за книгой, говоря: — Я заберу её. Я могу хранить её у себя в лаборатории, где ей более «подходящее» место, как вы говорите.       Снейп внимательно посмотрел на неё, и Гермиона поняла, что кажется слишком настойчивой.       — Всё в порядке, я оставлю её себе, — сказал он, изучая лицо девушки и слегка хмурясь. — Без сомнения, это будет отличной сказкой на ночь.       Гермиона закатила глаза и обернулась, услышав стук в окно. Великолепный филин сидел снаружи, к его лапе был привязан свиток пергамента. Девушка открыла раму, впуская птицу. Она заметила, что на свитке было большими буквами написано «Г.Г.». Развернув пергамент, Гермиона обнаружила, что слов в нём написано не было, лишь нарисован огромный вопросительный знак. Из свитка выпал меленький кусочек бумаги, и, подняв его, Гермиона поняла, что это газетная вырезка:       «Ягеллонский университет объявил сегодня, что Алексей Дипиков назначен главой Департамента Зельеварения вместо ушедшего недавно Николая Бруковски. Бруковски, известный изобретением Брю-Бир и публикацией «Принципа Бруковски-Грейнджер», уволился из университета месяц назад после двадцати двух лет работы. Сейчас он — глава Отдела исследований и развития в компании Аглист Индастриз в Германии».       Гермиона почувствовала, как кровь отливает от лица. Её мысли вернулись обратно к лаборатории в Аглист: конечно, она всё уничтожила. Бруковски был одним из немногих, кто мог бы понять методы, которые использовала Гермиона, но, конечно, одних лишь методов будет недостаточно. Ему нужны образцы и записи, и…       Девушка прервала свои размышления, вспомнив, что Снейп всё ещё стоит позади неё и смотрит с откровенным любопытством.       — Плохие новости? — спросил он язвительно.       Гермиона смяла отрывок статьи и положила его в карман, качая головой.       — Нет, — соврала она.       — Вы не умеете лгать, Гермиона, — сказал Снейп, как ни в чём ни бывало.       — Да, я знаю, — ответила девушка, выдавив из себя улыбку.       Схватив перо, она нарисовала большой крест поверх вопросительного знака, свернула пергамент и привязала его обратно к филину. Девушка со страхом понимала, что Снейп всё ещё за ней наблюдает, и надеялась, что он не будет задавать вопросов. Почему-то она была уверена, что не сможет долго лгать ему.       — Эй, вы двое! — раздался дружелюбный голос с порога. Филин улетел, и, закрыв окно, Гермиона с улыбкой повернулась к Бертраму.       — Здравствуй, Бертрам, — сказала она, радуясь, что их со Снейпом прервали.       Снейп молчал.       — Готова идти? — спросил Бертрам.       — Я… гм… да, — ответила она. Вообще-то, она мечтала о горячей ванне и возможности поразмыслить о том, что она только что узнала. Мысль о том, чтобы несколько часов говорить о Волдеморте, пугала её. Девушка думала о том, чтобы отменить встречу, но она ненавидела брать свои слова обратно. К тому же Бертрам всегда хорошо к ней относился.       — Я подумал, мы можем сходить в Хогсмид поужинать? — спросил он.       Гермиона с утра ничего не ела, потому что всё время провела в лаборатории.       — Отличная идея, — сказала она.       Девушка посмотрела на Снейпа, который стоял со скрещенными на груди руками спиной к двери. Он неодобрительно смотрел на неё, и Гермиона почувствовала раздражение. Она была одинока, у Бертрама не было девушки, и, если они хотели пойти вместе поужинать, это было не его, Снейпа, собачье дело. И, вообще, он должен был отдать ей эту чёртову книгу, когда она попросила.       Последний раз взглянув на зелёный том в его руках, Гермиона легкомысленно произнесла:       — Спокойной ночи, Северус. Не жди меня.       Затем прошла мимо него с чувством удовлетворения.       В принципе, её заявление было бы достойным прощанием, если бы не тот факт, что Северус Снейп оказался очень быстрым и непонятным образом не успел бы вытянуть руку и остановить Гермиону, когда она направилась к выходу. Крепко держа её за локоть, он наклонился так близко, что Гермиона могла чувствовать его тёплое дыхание у себя в волосах. Шёпотом, чтобы только она его слышала, Снейп сказал:       — Осторожно с огневиски, Гермиона. Я не хочу, чтобы ты потеряла контроль над собой… снова.       Быстро отпуская её, он многозначительно посмотрел ей в глаза так, что сердце Гермионы, казалось, забыло, как биться. Затем его взгляд упал на её губы, задержавшись на мгновенье, потом опять вернулся к её глазам с таким выражением, что Гермиона была очень рада, что Бертрам остался в дверях…