Ненавидишь?

Мы сидим, соприкасаясь спинами, я курю, а он держит банку с колой, положив руки на согнутые колени. Запрокидываю голову, кладу её на его плечо, выпуская мутные неровные кольца дыма в потолок. - Я тебя ненавижу, - информирует он, отпивая из банки и морщась. Ненавидит сигаретный дым. Ненавидит, когда я курю. Ненавидит меня. - Не поверишь, я тебя тоже, - хмыкаю, поворачиваясь к нему. Целуемся, он зарывается пальцами в мои волосы, больно за них дёргая. А я сжимаю свободной рукой его плечо до хруста костей. Охает и ещё сильнее оттягивает мою голову, прикусывая мою нижнюю губу до крови. - Ненавижу, - шепчет, слизывая кровь, текущую по подбородку, глаза с почти осязаемой ненавистью смотрят в мои, а руки продолжают гулять по моему затылку, причиняя боль. Он ведь не умеет по-другому. Не умеет с нежностью. Всегда хочет причинить мне боль. Как и тогда. - Тоже, - Отвечаю на выдохе, смешанном с дымом, не отвожу взгляда, лаская большим пальцем его ключицу. Вижу, как ему сложно сдержаться и не вмазать мне по роже. Ненавидит, когда я так делаю. Ненавидит меня. Хах, а правда ли? Для меня это уже стало банальной привычкой, обычным каждодневным ритуалом. Просто сказать ему, что ненавижу. Уже давно я перестал говорить это первым. Не вижу смысла. Зачем врать? Враньё никогда ни к чему не приводило. Но я всё равно упрямо отвечаю. Наверное, хочу, чтобы ему стало легче. Ведь ему легче знать, что его чувства взаимны. Хах. Почему мы ненавидим друг друга? Ненавидели, вернее. Потому что он задирал меня, а я не сдерживался и бил, с оттягом, со вкусом выбивал из него дурь. А он отвечал мне с не меньшим пылом, разбивая кулаки о моё тело. Мы живём рядом. Квартиры прямо напротив. Иногда даже чистим друг другу лица прямо на лестничной клетке. Вот в один такой раз я прижал его к стене, намереваясь врезать, да так и поцеловал, притягивая к себе за хрупкую талию. А он обхватил мою шею руками, прижавшись ближе, перебирая пряди тёмных волос. Я затащил его к себе. Он не сопротивлялся. Я любил его долго, несколько часов не выпуская из постели и своих рук. Целовал и кусал в исступлении. А он стонал, выгибаясь под моими губами и пальцами, стараясь оказаться ближе. Кусал меня и рычал, насаживаясь, умолял меня не останавливаться, приказывал двигаться быстрее. И я выполнял, доставляя ему всё больше крышесносного удовольствия. После первой нашей ночи мы тоже так сидели, спиной друг к другу, я курил, а он пил тёплую колу. А потом тянулся за поцелуями, вырывая у меня сигарету. Тушил её об стол и с отвращением откидывал окурок на край стола. - Ненавижу, - в губы, зарываясь в мои волосы. - Тоже, - шёпотом, скользя по его пояснице ладонями. Мы ненавидели друг друга. Чистили друг другу рожи на лестничной клетке. И трахались. До потери сознания, до кругов перед глазами. Каждую ночь занимались этим и говорили друг другу, что ненавидим, но.... Для меня это перестало быть ненавистью после пятого раза. Я начал осознавать свои реальные чувства к нему. Начал ловить себя на мысли, что хочу его касаться, хочу его всего, хочу знать о его интересах. Хочу, чтобы он любил так же, как я люблю. Но всё сложнее было это от него скрывать. Всё труднее было себя контролировать. И всё болезненнее отдавалось в сердце его "Ненавижу". Иногда мне казалось, что он врёт. Врёт прежде всего себе. Теперь нет. Теперь я почти уверен, что он увлёкся самообманом. Он выхватил из моих пальцев сигарету, затушил в пепельнице, которую купил специально для меня, и уселся на мои бёдра, переворачивая на спину. Я веду руками по его спине, опуская ладони на ягодицы и чуть сжимая. Он протяжно стонет, оставляя красные полоски на моих плечах бледными пальцами. - Ненавижу, - шепчет бесконтрольно, зажмуриваясь. Закусив губу, сидит на моих бёдрах, двигаясь, ёрзая на мне. Сейчас или никогда. - Ненавидишь? - Спрашиваю глухо, утыкаясь носом в его ключицу. - Ненавижу, - смотрит на меня и кивает. Начинаю подниматься и скидываю его с себя. Направляюсь к входной двери. Больше не вернусь сюда. - Рик. - Он окликает меня. Останавливаюсь и жду продолжения, не оборачиваясь. Напряжен, я чувствую волны напряжения, исходящие от него. - А ты ненавидишь? - В голосе откровенная надежда. Надеется, что я скажу "да"? Прости, мой хороший. Прости меня. - Нет, я не ненавижу тебя, Никкель. Уже не ненавижу. - Говорю это и выхожу. Навсегда, как мне кажется. Точка поставлена. Три дня. Три гребанных дня мы встречались на лестничной клетке, спускались по одной лестнице и ехали в одном автобусе. И сидели рядом. Я не смотрел на него. Просто не мог смотреть. Потому что знал, что увижу там неприкрытую ненависть. Он ненавидит меня. А я не могу ответить ему взаимностью. Теперь не могу. Он иногда смотрел на мой профиль и ухо, закрытое наушником. Но ничего не говорил. Я это точно знаю. Просто не включал наушники. Мы ходили по одним кабинетам в универе, сидели на одном ряду. И с каждой минутой мне хотелось поцеловать его, а лучше нагнуть. Потому что он был так соблазнителен в белой рубашке с двумя расстегнутыми пуговками. Я просто не мог больше. На третий день стал его избегать. И дрочить в туалете. На его светлый образ. Возбуждение скручивало в рог, выворачивая кости и суставы. Докатился.... На четвёртый день мы как обычно спускались по лестнице. Спустившись на один пролёт, он чертыхнулся, сказал "Да похуй" и толкнул меня к стене, впиваясь в губы и гуляя руками по плечам. Я зарылся пальцами в его волосы, больно их сжимая в кулаке. Мы целовались в коридоре, прижимаясь друг к другу и отнимая кислород. Гладили друг друга, касались везде, где позволяла одежда. То кусали друг друга, то целовали медленно и неторопливо. - Ко мне. Сейчас. - Он дёргает меня за руку, поднимая по лестнице наверх. А я не сопротивлялся. Просто привычно прижал его к входной двери внутри его дома. Мы не выходили из его квартиры два дня, трахались, прерываясь на короткий сон и перекусы. То срывались на животный секс, то занимались любовью. Изучали друг друга заново, открывали новое, поглощали друг друга, отдавались друг другу. Без остатка. Два дня мы были единым целым. А в понедельник в пять утра снова сидели спиной друг к другу. Я снова курил, а он пил колу. - Когда ты уже перестанешь курить? Заебал, честно. - Раздражённо вырывает у меня сигарету и тушит в пепельнице. - А когда ты уже определишься? Заебал, честно. - Устало тру переносицу и виски. - Определиться с чем? Психую и встаю с пола. От неожиданности он падает, наверняка, больно приложившись головой о паркет. - Что ты чувствуешь ко мне, что, неясно?! Я заебался слышать от тебя крики "Ненавижу"! Мне больно, понимаешь?! Больно! Я срываюсь с места, собирая одежду по комнате. Новая сигарета тлеет у меня в зубах. Как он поднялся, я даже не слышал, он подошёл со спины, обнимая меня за плечи. Я вытащил сигарету изо рта и судорожно выдохнул горький дым. Он забрал её из моих рук и снова потушил в пепельнице на столе. - Рик... - Не говори ничего! Хватит говорить мне, что ненавидишь меня! Я в курсе, дошло! - Вырываюсь и поворачиваюсь к нему. Он стоит, обняв руками свои плечи, смотрит в пол. Начинает пятиться назад. - Нет... Нет, я не.... Я никогда.... - Голос обрывается, Ник спотыкается о банку колы и летит затылком на угол стола. Подрываюсь и дёргаю его за тонкое запястье на себя, падаем мы вместе на пол, он утыкается носом в мою шею, а я перестаю дышать. - Я не ненавижу, Рикальд. Я люблю. И любил. Но не мог сказать тебе. Не мог.... Потому что не знал. Так мы лежим. Он, сверху на мне, его слёзы стекают на мою грудь и сползают на чёрный паркет. И я, поглаживая его по волосам, улыбаюсь, как дурак.