История о нас уже рассказана. Давай порвём эту книгу в клочья и начнём писать заново. Мы уже расстались, но все еще остаемся вместе. Подобно дракону с его золотом, мы продолжаем держаться друг за друга. ( Jamie-Lee Kriewitz – Ghost)
Потрясенная Кёко сидела одна на ступеньках лестницы, ведущей в подсобку. Объятия Тсуруги Рена привели к диссонансу в ее чувствах. По телу пробегали мурашки, когда она вновь вспоминала прикосновения его сильных рук, его запах, его голос. Могами пыталась успокоиться и просто выбросить все это безумие из своей головы, но чем больше она упорствовала, тем сильнее Тсуруга Рен укоренялся в ее мыслях. «Нет, я не могу, я не должна. Он – только лишь мой семпай. Я не должна принимать его заботу за нечто большее, это может закончиться слишком плохо для меня. Тсуруга Рен не должен ни о чем догадаться. Мне нужно держать себя в руках… Я не имею права на эти чувства…» - думала про себя, опираясь спиной на холодные железные перила. Затем она притянула колени к груди, обняв их руками. Ей хотелось плакать, но она не могла. Не здесь и не сейчас. Никто не должен видеть ее слез. Досчитав медленно до десяти, Кёко сделала тяжелый глубокий вдох. Она чувствовала, как глаза становятся влажными, еще немного и первые слезы устремятся вниз по щекам. И снова вдох-выдох… вдох-выдох… Могами развела руки в стороны так, будто отчаянно пыталась раздвинуть невидимые никому кроме нее стены. Внезапно скрипнула дверь. Кёко испугалась, подскочила на ноги и обернулась в направлении источника шума. - Так и знал, что найду тебя в подобном месте, - не скрывая насмешки и улыбки на лице, сказал, вошедший внутрь, Шотаро. Половина его лица была скрыта под длинной светлой челкой. Он еще не успел переодеться после отснятой сцены и по-прежнему оставался в образе Тибы Рю. – Ты такая же, как прежде. - Я не просила меня искать, - холодно ответила Кёко, медленно поднимаясь вверх по лестнице, прямо навстречу к музыканту. Правой рукой она крепко схватилась за перила, словно кто-то вот-вот должен был столкнуть ее прямо вниз. - На самом деле, убегая в поисках одиночества, ты всегда тайно надеялась, что кто-то придет и найдет тебя. - Ты ошибаешься… - Разве? – язвительные нотки в голосе Шотаро становились все заметнее. – Не ты ли до сих пор веришь в фей и принцесс? Очнись, Кёко! Ты мне сама рассказала, что бегала поплакать в лес к этому, как его… Крон… Конр… Кнор… - Фува перебирал вслух все похожие слова, отчаянно пытаясь вспомнить имя. На удивление он выглядел задумчивым, что тут же вызвало в Могами волну недоумения и раздражения. - Корн! Его звали Корн! – не выдержав, закричала Кёко. – И он на самом деле фея, который улетел в свою страну! У Фувы округлились глаза, он остолбенел, а потом внезапно залился смехом. Его громкий хохот разнесся по всем этажам и возвратился обратно не менее звонким эхом. - Ты что до сих пор в это веришь?! – спросил Фува, не переставая смеяться. - Ой… не могу больше, аж живот разболелся! - Корн, правда, существует! – настаивала на своем униженная Кёко. Ей хотелось быстрее уйти, но преградой между ней и массивной белой дверью был Шотаро. Она внимательно наблюдала за ним, чтобы не упустить момент и ловко ускользнуть. - Кёко… тебе семнадцать лет… Корн может и существует, но я уверен на все сто… - Шотаро замолчал и задумался, а потом продолжил, - Даже на все двести процентов, что он обычный человек, и более того рискну предположить, что «Корн» - его выдуманное имя, чтобы утешить маленькую девочку, которая каждый день прибегала в лес, чтобы поплакать. - Да что ты знаешь обо мне и Корне?! – вспылила Кёко так, что Фува не шутку испугался. – Я не хочу больше продолжать этот разговор, - сказала она и поспешила покинуть лестницу. – Отойди в сторону! - Я не отпускал тебя, - сказал тихо и спокойно Фува, схватив Кёко со спины и заключив ее в объятия. – Ты не отвечала на мои звонки… Шокированная Могами замерла на месте, уставившись в одну точку на двери. - Мне уже давно не нужно твое разрешение. У меня съемка. Я должна идти, - сказала Могами, пытаясь высвободиться, но Шо не отпускал. - Тогда я не понимал, что должен делать, когда ты плакала. Тогда я не умел утешать, - также спокойно продолжил музыкант. – Я просто был в растерянности. Но сейчас все иначе. - Я не нуждаюсь в твоем утешении и заботе, Шотаро, - не задумываясь, ответила Кёко и ловко освободилась от сдерживающих ее цепких рук. Фува уже не пытался остановить ее, лишь смотрел вслед убегающему хрупкому силуэту. Могами не видела, но тонкая самодовольная улыбка вновь красовалась на его лице. - Тсуруга Рен, сегодня вновь я играю белыми. Каким будет твой следующий ход?***
Когда Кёко вернулась на площадку, то увидела, как Тсуруга Рена окружили девушки. Большинство просили автографы и задавали однотипные вопросы. Актер же в свою очередь демонстрировал свою фирменную обольстительную улыбку, а также уклончиво и вежливо отвечал на вопросы. Завидев Кёко, он ловко удалился, сетуя на необходимость заглянуть в сценарий и собраться с мыслями перед следующей сценой. Рен отправился прямиком к Кёко. Негодования у покинутых девушек это не вызвало, так как все являлись членами съемочной группы и знали, что сейчас будет сцена с участием обоих актеров. - Ты выглядишь подавленной… тебе снова не хорошо? - поинтересовался Рен. Кёко ничего не ответила. Все тело будто окаменело в миг, когда человек, от которого она отчаянно пыталась отделаться в своих мыслях, стоял на расстоянии вытянутой руки. Могами испытывала противоречивые чувства. Ее словно окатили из ведра ледяной водой в жаркий день. Она хотела одновременно убежать, как можно дальше от Рена, но при этом, была готова броситься в его объятия, несмотря на сотрудников на площадке. - Нет, все в порядке, Тсуруга-сан. Я просто задумалась… - ответила Кёко, стараясь сохранять спокойствие, чтобы кто-нибудь из окружающих не заподозрил что-нибудь не ладное, не говоря про самого актера. - О чем? Если бы она только могла ему сказать, что он – истинная причина ее мыслей… Но это никак нельзя было допустить, поэтому все, что ей оставалось, просто делать вид, что она такая же, как и прежде. - О погоде, - вырвалось из уст Кёко первое, что пришло на ум. Хотя по правде, первым было –«Тсуруга Рен», но она бы в этом не созналась даже под страхом смертной казни, стоя на эшафоте перед толпой людей. - О погоде? – переспросил Рен, который думал, что ему просто послышалось. Он в упор уставился на Кёко, а она в свою очередь прятала взгляд, дабы не быть разоблаченной. Ей казалось, что их разговор длился целую вечность, и она могла бы поклясться, что уже рассмотрела каждую пылинку на черных туфлях актера. - Да, о погоде, - сказала Кёко с натянутой улыбкой и убрала за ухо прядь рыжих волос. – Я случайно услышала разговор двух сотрудников из студии, что вечером обещают сильный ливень. А я не взяла зонт. - Я отвезу тебя домой. Так что можешь больше не беспокоиться о плохой погоде. «Нет! Ни в коем случае! Ни за что! Я не могу ехать в одной машине с Тсуругой-саном. В таком случае мы будем наедине больше часа. Я должна любым способом отказаться! Нет! Нет! И еще раз нет! Зачем я вообще ляпнула про эту погоду?!» - паниковала Кёко. - Тсуруга-сан, Яширо-сан говорил мне, что вечером вы участвуете в телешоу. Я не хочу стать причиной вашего опоздания. Я доберусь до дома самостоятельно, - настаивала на своем Кёко. - Времени до шоу предостаточно. К тому же мне по пути, - с счастливой улыбкой на лице произнес Рен. - Говорят, будет очень сильный ливень! – не унималась Кёко. Ее голос звучал так, словно Токио с минуты на минуту ждал великий потоп. - Тогда тем более будет лучше, если я тебя подвезу. Еще несколько часов назад у тебя был сильный жар. Или ты позабыла об этом? Тебе нужно избегать любого переохлаждения, - сказал довольно строго Рен, по голосу которого было понятно, что дальнейшие возражения просто бесполезны. - Нет, не забыла. - Тогда все решено. Режиссер Шингай зовет нас. Пойдем, Могами.***
Минори сидела на скамейке в парке Уэно* со стаканчиком горячего шоколада. Солнце уже садилось, и на улице становилось довольно прохладно. Мимо Судзуки друг за другом проходили ее сокурсники, которые активно обсуждали сегодняшний осенний фестиваль. В эти минуты ей одной было немного тоскливо и одиноко. Дружеские отношения не ладились из-за травли Хэны Исибаси, да и однокурсницы влюбленные в Рю смотрели на нее волком, плюс ко всему (правильнее будет сказать - минус) она - дочь ректора. Слишком много «но» для одной Судзуки Минори. Поцелуй с Тибой Рю не выходил у нее из головы, и она очень хотела, чтобы он пришел за ней. Вот так просто, как это бывало в прочитанных детских сказках и в подростковых романах, в каждой просмотренной ею дораме. Но он не приходил. Пусть Судзуки и пыталась сделать все возможное хотя бы для мимолетной встречи. Она даже скамейку выбрала не просто так. Не заметить Минори было невозможно, да и все студенты в основном ходили именно этой дорогой к метро. Судзуки утешала себя тем, что Тиба Рю еще где-то там внутри и поэтому они до сих пор не встретились. Она взглянула на наручные часы. Две тонкие стрелки на циферблате с Микки Маусом показывали время: «19:29». Судзуки очень хотела, пусть даже и мельком, но взглянуть на Рю, поэтому она решила побыть здесь еще десять минут. Большего Минори себе позволить не могла. Ей было необходимо вернуться в главный корпус на индивидуальное занятие с Такаямой Кином. После очередного согревающего глотка горячего шоколада, Минори принялась активно глазеть по сторонам. Природа парка особо манила ее. Судзуки с восхищением лицезрела, как с каждым новым порывом ветра, деревья все больше теряли свои прекрасные оранжево-желтые одеяния. Минори внимательно наблюдала за их красочным и пестрым воздушным вальсом. Один из кленовых листьев, приземлился прямо к ней на колени, и она принялась с детским азартом его рассматривать. Судзуки непременно бы опоздала на занятие с Такаямой-семпаем, если бы в ненадолго пришедшее душевное умиротворение, не ворвался голос того, кого она ждала уже почти целый час. Тиба Рю задорно смеялся, идя в компании своих друзей и нескольких девчонок. Когда он прошел мимо и даже не взглянул в ее сторону, то Судзуки ощутила, как сжалось сердце, а весь мир будто остановился в эти самые секунды. Не выдержав переполняющих ее эмоций, она выбросила в урну недопитый горячий шоколад и со всех ног бросилась бежать в сторону входа в главный корпус. В этот миг Минори страстно желала одного, чтобы не было занятия с Такаямой-семпаем, потому что понимала, что взять себя в руки, она сможет еще не скоро. Холлы внутри университета пустовали, судя по всему, большая часть студентов уже покинула здание. Поднимаясь наверх, Минори видела, как поочередно гасят свет на этажах. Оказавшись на третьем этаже, она, наконец, остановилась, чтобы привести в норму свое сбившееся дыхание. Перед глазами Судзуки до сих пор мелькала картина, как Тиба прошел мимо и совсем не заметил ее, более того, он мило заигрывал с другими девушками. Его действия были так похожи и предсказуемы на то, как он вел себя с ней, что казалось, это была его стандартная тактика флирта и обольщения. Сердце вновь болезненно сжалось. И в этот раз, Минори уже не смогла сдержать слез. Эмоции накрыли ее с головой, и она не могла остановиться. Как назло у нее не было с собой платка, поэтому оставалось только одно – идти в женский туалет, который, находился в самом конце коридора. У окна две студентки старших курсов обсуждали профессора по сольфеджио, кажется, они говорили о том самом, к которому она сама завалилась случайно в свой первый учебный день. Прикрыв лицо длинными волосами, чтобы девушки не увидели ее заплаканные глаза, Минори неспешно прошла мимо них. Честно говоря, ей просто не терпелось перейти на бег и быстрее добраться до туалета, где она бы смогла привести себя в порядок и выплакаться, но ей не следовало привлекать к себе всеобщее внимание. Она мало кого знала из студентов, но вот саму Минори, не знал только ленивый. И любое ее проявление слабости, могло бы легко стать завтра общественным достоянием сплетен и интриг. Чего его вовсе не хотелось. Ускоренным и уверенным шагом, Минори направилась в сторону женского туалета. Она старалась не поднимать глаза и смотреть в пол, чтобы быть по максимуму незаметной и неприметной. Что было почти на грани невозможного. Ее рыжие длинные волосы уже сами по себе привлекали внимание окружающих. Оставалось всего пару метров до заветной двери, когда Минори вписалась в одного из студентов. - Прошу прощения, - она негромко извинилась и собиралась идти дальше, как тут же ее схватили за запястье и затащили в ближайший учебный класс. – Я же извини… Подняв глаза, она увидела перед собой Такаяму Кина. - Такаяма-семпай… - прошептала удивленная Судзуки. - Иногда стоит хотя бы смотреть по сторонам, - отчитал девушку Кин. Он с любопытством рассматривал Минори сверху вниз. – С чем связаны твои слезы? - Вам не о чем беспокоиться, Такаяма-семпай. Это не из-за вас. - Я бы очень удивился, будь это из-за меня, - шутил Кин, хотя сама Минори иронии не заметила. - Если бы я плакала из-за вас, то не пришла бы сюда. - Так и я собственно об этом. Дай угадаю… - Кин принял наигранно задумчивый вид, - Тиба Рю, верно? Все сжалось внутри Минори, когда она вновь услышала его имя. Прикусив губу, Судзуки попыталась сохранить то, что еще осталось от ее самообладания. - Молчишь… значит, я оказался прав, - с сочувствием произнес Кин и подошел к ней. – Минори, он последний из-за кого стоит плакать. Вот возьми, - Кин протянул ей свой клетчатый платок. - Спасибо, - тихо пробубнила Минори и взяла платок. - Иди, умойся, я подожду. Судзуки тут же выскочила из учебного класса, довольно громко хлопнув дверью. В коридоре уже никого из студентов не было. Неспешно она побрела в женский туалет. Минори вновь с новой силой накрыла волна эмоций, но теперь слезы не причиняли боль, а успокаивали... *Уэно – один из самых известных и посещаемых парков. В нем также располагается главный корпус университета.