Самый страшный и коварный монстр всех времен и народов — это слухи. (Ольга Громыко — профессия Ведьма)
Когда съемочный день подошел к концу, на часах уже было около восьми. Приглашенные гости и журналисты начали прибывать на торжественный вечер, организованный президентом Такарадой накануне премьеры «The Last Night». Улучив момент, Кёко проскользнула в гримерку, которую Рен и Фува сегодня делили на двоих. Подсобных помещений в здании было не так много, а еще куда-то нужно было разместить людей, участвующих в массовке, не говоря о костюмах, техническом реквизите и толпе персонала. Кёко тоже делила гримерку с Моко и другими актрисами. Внутри никого не было и Могами решила дождаться Шотаро здесь. Взяв с приставного, немного обшарпанного столика бутылку воды, Кёко выглянула в окно. Солнце уже село и небо выглядело так, словно кто-то случайно разлил несколько банок чернил. Даже луна куда-то подевалась. Окно явно выходило на не оживленную улицу, поэтому в свете уличных фонарей мелькали лишь редкие снежинки. Периодически завывал ветер, переходя на неприятный, а моментами даже пугающий свист. В ожидании Шотаро, Кёко снова и снова прокручивала в голове разговор с Моко. Слова подруги о том, что ее затея лишена здравого смысла, имели место быть. Но Кёко очень хотела поймать «паука», хотела заставить его увязнуть в собственной паутине. Внутри Кёко неожиданно для нее самой появился уголек из чувств мести и обиды, который тлел и не давал ей покоя. Останавливало ее лишь то, что она знала — «паук» хитер, умен и осторожен. Кем бы о не был. Более того, этот «паучок с камерой» не был жадным до денег, иначе давно бы уже продал оригиналы за кругленькую сумму. «А как же право человека на частную жизнь и все такое?» — думала про себя Кёко. Она очень хотела понять мотивацию и цель «паука», но так ни к чему и не пришла. Могами выпила залпом полбутылки воды и снова выглянула в окно, инстинктивно поежившись. Дверь резко распахнулась и в проеме показалась беловолосая голова Шотаро. — Я же вам говорил, что еще рано делать сведение! — разговаривал по телефону Шотаро с кем-то из своих музыкантов. — Да, я успею к сроку релиза! Нет, мои съемки не приведут к задержке сингла и не сдвинут срок выхода нового альбома! — громко ругался Фува. — Я сам хочу проверить партии перед сведением. Нет! Я заеду сегодня на студию. Без меня ничего не сводить, так этим балбесам и передай, — сказал Шотаро, а затем резко замолчал, увидев неожиданную гостью. — Я занят. Перезвоню, — отрапортовал в трубку музыкант и убрал телефон в карман брюк. — Чего в темноте стоишь? — поинтересовался Шо, рассматривая Кёко с ног до головы. Она по-прежнему была одета в бальное платье, а значит не успела переодеться и сразу прибежала сюда. — Не нашла включатель, — равнодушно ответила Кёко. — Ты ко мне или к этому любимцу женщин — Тсуруга Рену? — ухмыляясь, задал вопрос Шотаро. — Как бы неприятно было бы это признавать… к тебе, Шотаро, — ответной колкостью парировала Кёко. В глазах Фувы блеснул хитрый огонек. Ответ Кёко его взбудоражил. — Мне нравится, что ты по-прежнему держишь обещания, — подметил Фува и стремительным и уверенным шагом подошел к Кёко. — Я говорил, что мне нравится твое платье? — Фува без стеснения уставился на ее обнаженные плечи и шею. — Твои комплименты, Шотаро, порой хуже пощечины. — Тсуруга Рен, по всей видимости, более тактичен? — в пол голоса стал говорить Фува, приближаясь к Кёко почти в плотную. — Или он просто хорошо скрывает свои желания, Кёко? — с насмешкой продолжил музыкант. — Ах да… прошу тебя заметить, он — мужчина, а не принц из сказки. — Ревнуешь, Шотаро? — сдерживала напор Кёко тем, что пыталась подначивать музыканта. — Ты и так моя, — Фува коснулся плеча Могами, пропуская сквозь пальцы прядь ее волос. Могами ощутила оголенным участком кожи его горячие пальцы. Ее словно ударило током и она поспешила отстраниться. Шотаро это заметил и довольно улыбнулся. — Вообще-то я пришла поговорить, — напомнила Кёко. — «О нас?» — процитировал Шо недавние слова Кёко. — О нас, которых никогда не было, — добавила Могами. — Да ну? — натянув ехидную улыбочку, спросил Фува и зашел к Кёко со спины. — А вы с этим значит есть? Или он просто спасает твою подмоченную слухами репутацию? — Даже если так, то это не твоего ума дело, Шотаро, — резко ответила Кёко, развернувшись лицом к музыканту. Он смотрел на нее сверху вниз с вниманием, даже с некоторой долей любопытства. — А ты осмелела, Кёко. Пытаешься быть острой на язычок, но выходит пока так себе. Может быть на ком-то и сработает, но я слишком хорошо тебя знаю. Поэтому, даже не пытайся. — Знаешь, Шотаро, — начала спокойно Кёко, пытаясь сдерживать все то, что из нее хотело вырваться и обрушиться на этого гаденыша. — Я думала, у нас получится нормально поговорить и решить все здесь и сейчас. В конце концов весь этот скандал произошел по твоей вине. Если бы ты тогда не… — Кёко резко замолчала. Она вспомнила тот поцелуй в гримерке и статью в журнале «Potato». Где-то внутри живота неприятно кольнуло, а губы начали гореть, словно это произошло буквально минуту назад. — Если бы не твой тогдашний проступок, Шотаро, то не было бы этих фото, статьи и всего этого скандала. — Хочешь свалить вину за твой подпорченный имидж на мои плечи? Давай не будем перекладывать с больной головы на здоровую. Кёко, как не… — И не думала, — перебила музыканта Кёко. — Сегодня я дам интервью журналистам, где скажу, что между нами ничего нет. — Ты, правда, дура?! — повысил голос Фува. — Думаешь, они тебе поверят, идиотка?! Совсем из ума выжила? — Ты подтвердишь мои слова, — настаивала на своем Могами. — Они только еще больше уверятся в том, что мы оба врем и пытаемся оправдаться, — пытался вразумить ее Фува. — Ты просто хочешь, чтобы все думали, что я с тобой встречаюсь или встречалась. Как там газетчики пишут? Тебе же это выгодно. Такой прекрасный, неземной, неотразимый Фува Шо, которому предпочли другого и все это время морочили голову, — завелась не на шутку Кёко. Ее крепко спящие до этого момента демоны пробудились и закружились вокруг них. — Я рад, что ты до сих пор считаешь меня прекрасным и неотразимым, Кёко, — прошептал Фува и заключил ее в объятиях сзади и сложил руки кольцом у нее на груди. Могами опешила от происходящего и будто бы выпала из реальности. Понимание реальности вернулось к ней минуту спустя. — Отпусти, — сквозь зубы прорычала Кёко. — Не хочу, — самодовольно произнес Фува и коснулся губами ее шеи. Могами не сдавалась, она пытался вырваться, но Шо был физически сильнее. — Продолжишь вырываться и я тебя поцелую, — ухмылялся музыкант, усиливая хватку. — Только попробуй! — не сдавалась Кёко. — Бросаешь мне вызов? Не пожалеешь? — продолжал заводиться Фува, явно довольный происходящим. — Черт тебя подери, Шотаро! — Могами со всей силы наступила ему на ногу и Фува зарычал от боли. К счастью это помогло и Кёко удалось избавиться от его крепких объятий. Посмотрев на музыканта беглым взглядом и сделав вывод, что жить будет, Кёко поспешила дать деру. Могами была уже в дверях, когда Шо настиг ее и снова заключил в объятия. — Отпусти меня немедленно, Шотаро! Я закричу! — Кричи! — Шо развернул Могами к себе и, прижав всем телом к дверному косяку, поцеловал. — Отцепись от нее! — разрушил тишину коридора гневный голос, принадлежащий Тсуруга Рену. Актер схватил музыканта за плечи и затащил его обратно в гримерку. — Тсуруга-сан... — прошептала ошарашенная происходящим Кёко, которая так и осталась стоять в дверях. Рен ее не слышал. Его глаза были полны гнева и злости, не долго думая, он ударил Фуву Шо кулаком прямо в челюсть. Пока музыкант переводил дыхание, Рен нанес ему следующий удар и повалил Шо прямо на диван. Фува ответил ему парочкой не сильных ударов в ребра, от которых актер ловко защищался. Рен уже было занес руку для очередного удара, но Кёко его остановила, оказавшись прямо перед актером. — Тсуруга-сан… то есть Рен-сама, пожалуйста, остановись, — умоляла Кёко, которая была безумно напугана произошедшим. — Отойди, — Рен попытался рукой отодвинуть Кёко в сторону. Но Могами всегда отличалась настойчивостью. — Пожалуйста, уведи меня отсюда, — едва не плача попросила Могами и это к ее удивлению сработало. Рен взял ее за руку и повел за собой из гримерки. — Мы еще не закончили, Фува Шо, — уходя, бросил он в след музыканту. Довольная улыбка озарила лицо Фувы Шо, несмотря на подпорченный внешний вид. — Что здесь только что произошло? — испуганно спросила Шоко, которая только-только появилась в дверях. — Сначала послышался грохот, а потом отсюда вышла расстроенная Кёко с Тсуруга Реном. Шо несколько раз цокнул языком, а затем развалился на диване, заложив руки за голову. — Она, правда, была расстроенная? Плакала? — поинтересовался музыкант. — Вроде нет. Хотя я не присматривалась. А что? Это твоих рук дело? Опять ее доводишь? — возмущалась Шоко. — И чего здесь так темно? — Я не нашел включатель. — Чего тут искать, — менеджер включила свет и перед ней предстала интересная картина. — Шо, ты что подрался? С Тсуруга Реном?! — Конечно же с Кёко! — подстегивал он Шоко. — Посмотри какой у нее хук справа, синяк точно останется. — Шо, я серьезно с тобой разговариваю! — Я тоже между прочим. — Прекрати уже свои шуточки, — спокойным голосом сказала Шо и от негодования провела ладонью по волосам. — Жди здесь. Я лед принесу. А ты пока переоденься, все уже почти собрались. Фува ничего не ответил, только слегка улыбнулся собственным мыслям.***
Они так и шли за руку, пока не оказались на лестнице между этажами. — Рен-сан, — первой оборвала молчание Кёко, пытаясь привлечь внимание актера. Он в свою очередь стоял к ней спиной, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. — Рен, — снова позвала актера Кёко и заботливо прикоснулась к его плечу. — Спасибо, что увел меня оттуда. — Ты в порядке? — спросил Рен, который был уже внешне спокоен, но Могами видела, что он о чем-то активно размышляет. — Этот придурок ничего бы мне не сделал, просто каждый раз старается вывести меня из себя, — поясняла Кёко бурно возмущаясь. — Он целовал тебя, — холодно подметил Рен и сел на ступеньку. — Не в первый раз, — рассерженно бросила Кёко, а затем прикусила губу, осознав, что этого не стоило говорить при Тсуруга-сане. — Он это нарочно делает. Чтобы позлить меня. — Не думаю, что это так. По крайней мере сейчас уже не так, — тихо, почти про себя сказал Рен, а затем усадил Кёко к себе на колени и крепко обнял. — Я рад, что с тобой все в порядке. Кёко смутилась, было слишком неловко и непривычно сидеть вот так на коленях у Тсуруги-сана. Но от объятий Рена, ей стало спокойно и тепло, неожиданно для себя самой. Кажется, они стали намного ближе друг другу, чем ей думалось раньше. — Давай не будем говорить о Шотаро, Рен. Он просто самовлюбленный идиот, — попыталась закончить неприятную тему Кёко и еще сильнее прижалась к Рену. Актер нежно гладил ее рукой по волосам. Сердце Могами бешено застучало. Если прикосновения Шотаро вызывали в ней неприязнь и в какой-то степени даже испуг, то с Реном все было совсем по другому. Кёко откинула голову назад и подняла на него глаза, встретившись взглядом с Реном. Тонкая прядь темных волос спадала на его лицо и Могами хрупкими пальцами бережно убрала ее. Она смотрела на него с некоторым упоением, изучая черты его лица, ей хотелось прикасаться к нему все больше и больше, и будь проклят ларец, с которого вот-вот будет сорван крепкий замок, но она сойдет с ума, если Рен ее не поцелует. Недолго думая, Кёко сама коснулась его губ, требуя того, чего ей так хотелось. И Рен, приятно удивленный напором девушки, с жадностью ответил на поцелуй. На самом деле он безумно этого хотел, чтобы она сама его поцеловала. Кёко осторожно запустила пальцы в его волосы, слегка сжимая их. В этот миг она забыла обо всем: о вечере, об идиоте Шотаро и о том, что они находятся на какой-то черной лестнице, ведущей черт знает куда. Рен продолжал прижимать ее к себе, а другой рукой гладить по волосам и по лицу. Что-что, а целоваться Тсуруга-сан умел, и явно все не ограничивалось опытом на съемках. Укол ревности неприятно кольнул Кёко где-то внутри, но нежность Рена снова заставила ее забыться и просто довериться его прикосновениям. Их поцелуй длился довольно долго, потому что объятия Рена становились все более откровенными, а дыхание все более тяжелым и горячим. Кёко отстранилась первой, боясь думать о том, чем все это могло закончится и куда могло привести. Актер взял ее руки в свои и их пальцы сплелись. — Думаю, нас уже ищут. Надо идти, — сказал Рен. Кёко утвердительно кивнула, и они отправились обратно в самый эпицентр событий.