Хочу, но не могу!

— Играть с людьми — глупое занятие, — заметила я. — Каждый кукловод однажды сам станет чьей-то куклой. (Анна Джейн — #ЛюбовьНенависть)

Когда Кёко проснулась, за окном еще было темно. Рен крепко спал, а его рука лежала на ее обнаженном бедре. Было немного неловко, а значит, все случившееся с ними действительно не приснилось. Кёко пыталась нащупать рукой свой телефон, но затем вспомнила, что он в сумке, а сама сумка… ну где-то здесь так точно. Улыбнувшись собственным мыслям, она повернулась на другой бок, лицом к Рену. — Доброе утро, — сказал он вполголоса, сонным взглядом уставившись на нее. — Доброе утро. Прости, не хотела тебя разбудить. — Надеюсь, ты не собиралась тайком ускользнуть? — он убрал за ухо, выбившуюся прядь ее рыжих волос. Щеки Кёко вспыхнули. Такая мысль у нее действительно была, но она ее тут же отбросила. Рен мог потом надумать себе лишнего. — От короля ночи нельзя ускользнуть незамеченной, — отшутилась Кёко, быстро целуя его в уголок губ. — Но мне нужно вернуться к себе, подготовиться к рабочему дню. — Хорошо, — согласился Рен и сгреб ее в охапку, страстно целуя. — Буду ждать тебя на завтраке. — Рен… а ты не мог бы… — Что? — непонимающе он уставился на нее. — Отвернуться. Мне надо одеться… — Серьезно? — Рен сначала пытался подавить смешок, но ничего не вышло. В итоге он расхохотался, а вот Кёко выглядела при этом возмущенной. — Кёко, еще осталось то, чего я не видел? — Тсуруга-сан! — Рен. Тсуруга-сан уместно теперь только разве что на съемочной площадке, — пытался придать серьезности голосу Рен. — Хотя нет. Рен-сан там будет достаточно. — Рен, пожалуйста! — Хорошо. — И не подглядывай. — Ты рушишь мои коварные планы на ходу, — по-прежнему хихикал он, но глаза все-таки закрыл. А затем добавил: — У тебя десять секунд. — Рен! — протестовала Кёко. — Один…два… — Серьезно?! — возмутилась Кёко, но пулей выскочила из-под одеяла. Поежившись от сырой прохлады, она попыталась в полутемной комнате отыскать белье и свои вещи. Но это оказалось непросто. В итоге в руки удачно попала рубашка Рена, и она поспешила накинуть ее на себя. — Девять… десять… — и Рен тут же открыл глаза. — Мне нравится. — Что? — Моя рубашка на тебе, — загадочно улыбался Рен. — А чего ты свет не включила? Про свет Кёко даже не подумала. С началом отсчета она быстро ринулась на поиски вещей по комнате, поэтому на вопрос Рена ей оставалось только пожать плечами. Комнату через окна уже начала заливать небесная синева. Близился рассвет. Рен потянулся к изголовью кровати и нажал на кнопку. Мягкий приглушенный свет ночника заполнил комнату. Кёко тут же увидела воочию весь бардак, который они вместе относительно недавно устроили. — Я в душ, — сказал Рен. Кёко повернулась в его сторону, как только ей удалось из-под стула вытянуть за лямку свой старенький однотонный бюстгальтер. Рен был обнажен, и она, тут же чуть взвыв, закрыла лицо ладонями. Бюстгальтер снова оказался на полу. Ну, а любопытство в свою очередь скреблось коготками, отдирая последние лоскуты смущения и подначивая рассмотреть все в мельчайших подробностях. Обняв ее сзади за плечи, Рен прижал к себе: — Ты бы знала, как я не хочу, чтобы ты сейчас уходила, — шепнул он ей на ушко. — Мы увидимся за завтраком. — Через час буду ждать тебя в ресторане, — сказал Рен, и поцеловав в шею, ушел в ванную. Кёко аккуратно сложила найденные вещи Рена на кровать и засмотрелась на смятую постель, и все, что было ночью, вновь казалось чем-то нереальным. Разве это они были настолько близки? Сердце забилось быстрее, будто отвечая на ее вопрос: «Да, были». Сумка нашлась в коридоре на пороге. Кёко сгребла все в одну кучу, и еще раз кинув взгляд на смятую белоснежную простынь, вышла из номера. Ее дверь была напротив. Поэтому она решила быстро проскочить, по-прежнему оставаясь в одной его черной рубашке. Тишину коридора нарушили чьи-то шаги. Кёко пыталась отыскать в сумке электронный ключ от номера, который должен был быть во внутреннем кармашке на замочке, но его там почему-то не оказалось. Она молила о том, чтобы не потеряла его вчера в поездке, потому что идти в таком виде на ресепшн не хотелось, да и сидеть под дверью Рена, пока он в душе, тоже так себе перспектива. Звук шагов становился ближе и четче, и Кёко повернула голову к их источнику. Из-за угла показался Шотаро, который судя по всему шел из своего номера и направлялся прямо к лифтам. Он был в наушниках, из которых доносились громкие басы. Прослушивал ли он демки своего нового альбома или просто наслаждался чьим-то творчеством, Кёко не могла сказать однозначно. Самое главное, что Шотаро пока не успел заметить ее, а значит есть шанс быстро отыскать ключ и проскочить к себе незамеченной. Она готова была вскрикнуть от счастья и слать всем богам лучи добра, когда ключ нашелся между страниц паспорта. Но не тут-то было. В коридоре вдруг стало подозрительно тихо. Сжав в ладони ключ, Кёко посмотрела сначала туда, откуда шел Шотаро, но там никого уже не было, а затем резко повернулась и почти уперлась руками ему в грудь. Он стоял ошеломленный и пристально рассматривал ее с ног до головы. Воспользовавшись его замешательством, Кёко приложила ключ к электронному замку. Ей отчаянно хотелось избежать любого разговора и проскочить к себе, но она не успела, Шотаро удержал ее за локоть. — Что это на тебе? — грозно спросил он, не отрываясь смотря прямо ей в глаза. — Рубашка. Разве не видишь? — С каких пор ты носишь мужскую одежду, да еще и от элитных брендов? — его пальцы весьма болезненно сжали ее руку. — Это не моя рубашка, — бросила ему Кёко. — И будь добр, отцепись от меня, мне больно. — А чья? — Шо нехотя отпустил ее. Кёко даже показалось, что на миг на его лице проскользнуло болезненное сожаление. И почему она теперь чувствует себя виноватой перед ним? — Ты, правда, хочешь об этом знать? — спокойно спросила она. Шотаро не отвечал, а просто смотрел на нее. Будто ждал чего-то. Но Кёко молча ушла к себе в номер, закрыв за собой дверь. Нет, он не принял попытки ее остановить, хотя Кёко этого боялась. Неужели он был настолько поражен увиденным? Кёко поставила телефон на зарядку и подошла к окну. Прислонившись к холодной стене, она смотрела, как просыпается Лондон. В окнах дома напротив постепенно загорался свет, а англичане с преимущественно коричневыми и черными зонтами спешили в метро или на автобусную остановку. Кёко обняла себя и сделала глубокий вдох. Рубашка пахла Реном. Этот запах успокаивал, рассеивал беспокойство. Встреча с Шотаро, казалась чем-то очень далеким и несущественным. А сам Рен будто здесь и обнимает ее прямо сейчас, также крепко, как и ночью. Но Кёко нужно было собираться и идти на завтрак. Сегодня предстоит насыщенный день. И она хочет вложить всю себя в работу, в образ Судзуки Минори. И ничего не должно этому помешать. Улыбнувшись, Кёко неохотно сняла с себя рубашку Рена. Ей было интересно, можно ли ее заныкать для себя? Ведь это не единственная его рубашка. А ей бы она пригодилась… Приняв душ и почистив зубы, она поспешила на завтрак, где ее уже должен был ждать Рен.