Ты была не той, была совсем другой, Право выбора, оставив за собой. Зачем у Бога о любви просить, Что потом ее бездарно так разбить? Слезы — это ложь, Как кратковременный дождь… Правды нет — одна вода, Как всегда, да… (Сергей Лазарев — Зачем придумали любовь?)
Дождь зарядил с утра. Плотно затянутое тучами небо не внушало надежды на яркий солнечный день. К тому же милое ведущей прогноза погоды, улыбающееся лицо с экрана телевизора, скорее раздражало, чем вносило хоть сколько-нибудь позитива. Рен проснулся раньше Кёко и выглядел весьма бодрым и счастливым, чем просто испугал Могами, заставляя вздрагивать, как осиновый лист при внеочередном порыве ветра. Она до последнего не могла понять, чему в принципе сегодня можно радоваться. Более того, он с таким энтузиазмом ел приготовленную ему кашу, что девушка успела не раз усомниться в добром здравии и своем уме Тсуруга-сана. На душе же у самой Могами скреблись кошки уже не первый день, не давая покоя и самой простой человеческой нужды – выспаться. Ей упорно казалось, что Рен до сих пор злится, и все происходящее с утра сделано и грамотно им спланировано, дабы помучить и преподать хороший урок. Громкий звонок телефона Рена заставил покинуть его на время гостиную, что, наконец, помогло Кёко на несколько минут расслабиться и набрать полную грудь воздуха. Она даже смогла успеть впихнуть в себя несколько ложек уже остывшей каши и запить водой. — Могами, — послышался голос актера, входящего обратно в гостиную. — Тссссууубуга –хан, — пробубнила девушка, с полным ртом воды, затем поспешно сглотнула, чуть не подавившись, а после сухо закашляла. — Могами, ты в порядке? — взволновано спросил Рен, подбегая к девушке. — Прости, я напугал тебя?! Не стоило так резко звать тебя! — Тсуруга-сан, вы ни в чем не виноваты, — начала Кёко, покашливая после каждого слова, так как неприятные ощущения в горле не проходили. — Мне не стоило пить весь стакан воды залпом! Они, облегченно вздохнув, плюхнулись на диван. Рен задумался над чем-то, а Могами не решалась что-то спросить. Когда волна напряжения ушла в конец, оба, будто сговорившись, начали одновременно: — Мога… — Тсуру… — Я хотела… — Я хотел… — Спросить о том… — Сказать, что… Не выдержав, оба рассмеялись. Но на этом их одномоментная беседа не завершилась. — Извините… — Извини… — Я вас перебила… — Я тебя перебил… — Говорите… — Говори… Несмотря на хмурое утро, сейчас Кёко даже успела засомневаться, что Тсуруга-сан злится на нее, уж больно его улыбка казалась настоящей и искренней. Но девушка быстро списала все на его безукоризненное воспитание и вежливость. Чем никогда не отличался тот же Шотаро. И почему она вспомнила в этот момент именно о нем? Ее мысли были прерваны спокойным голосом Тсуруга-сана: — Могами, мне звонил Яширо и сообщил, что организационную встречу по поводу сериала «The Last Night» перенесли на неделю раньше, точнее она состоится через час на основной съемочной площадке. — А я собиралась пойти в школу… — задумчиво сказала Кёко, не сразу обратив внимание, что выражение лица актера стало серьезным. Он свел кончики пальцев обеих рук, образуя пирамиду, а после внимательно смотрел на стекающие капли дождя по стеклу. « Наверное, у Тсуруга-сана были перенесены важные съемки, и он расстроен этим…» — рассуждала про себя девушка. — Могами, надеюсь, ты не против, если мы поедем вместе на моей машине? — восхитительно улыбнувшись, спросил Рен. « Он снова злиться, как и утром! А я надеялась, что, возможно, Тсуруга-сан меня простил или совсем позабыл об этом…» — негодовала Кёко, а вместе и парочка летающих рядом демонов. — Это… это… — замялась Могами. « Ты весь сияешь! Я же извинилась, почему ты весь сияешь? Ты больше не веришь мне…?» — Кёко снова начало трясти, как и утром. Сейчас ей очень хотелось убежать, но была убеждена, что кара Тсуруга-сана непременно настигнет ее, где бы она не спряталась… даже провались в жерло самого настоящего действующего вулкана или отправившись ближайшим рейсом на Луну или Марс. — Это… это… Тсуруга-сан… — слова давались Кёко с трудом, будто челюсть свело, а язык и вовсе отказывался подчиняться нерадивой хозяйке. — Могами, на улице сильный дождь, думаю, лучше, если ты поедешь со мной, а твой велосипед мы уберем в багажник… — голос Рена звучал очень мягко и заботливо, он как кот, выпрашивающий сметану, с ожиданием смотрел на Кёко. — Тсуруга-сан… это…это… Извините! Я доставляю вам столько неудобств! — девушка подскочила с дивана и низко поклонилась актеру, не поднимая головы. — Ты же без зонта, не так ли? — негромко спросил Рен, уже улыбаясь лишь едва приподняв уголки рта. Кёко медленно начала выпрямляться, одновременно украдкой поглядывая на актера. Убедившись, что сияние значительно исчезло, она облегченно выдохнула. — Простите, обещали солнечный день… — виновато ответила девушка. — Будет очень плохо, если ты, промокнув, заболеешь. Тогда могут сорваться съемки. К тому же эта роль очень важна для тебя, не так ли? — мягко и деликатно говорил Рен, пытаясь успокоить взволнованную чем-то девушку, ибо причина ее странного поведения была непонятна ему с самого утра. — Да, я очень хочу, чтобы все прошло хорошо! Хочу оправдать оказанное мне президентом доверие и режиссером, — смущенно улыбалась Кёко, стоя перед Тсуруга-саном. — Тогда нам стоит поспешить. Будет не очень хорошо, если мы опоздаем? — Да! — Могами снова низко поклонилась и, захватив свои вещи, отправилась к выходу.***
В машине было практически тихо, хорошая звукоизоляция не давала ни малейшего шанса посторонним шумам проникнуть внутрь. Лишь периодические звуковые сигналы поворота и легкий шорох дворников создавали не совсем безмолвную атмосферу. Кёко всю дорогу старалась не смотреть на Рена, боялась неожиданного появления сияющей улыбки. Время от времени она пыталась демонстрировать свою заинтересованность проезжающими рядом автомобилями, прохожими или тупо пялилась на номера впереди стоящих на светофоре машин. Хотя иногда Могами ловила себя на мысли, что хотела бы узнать, как выглядит его лицо в этот самый момент, задумчивы ли глаза, есть ли румянец и спадает ли на лоб черная тонкая длинная прядь челки. Девушка сжимала в руках листы с песней и несколько книг, не влезавшие в ее сумку. Вчера, она как-то машинально прихватила их после звонка Яширо-сана. — Это ноты какой-то песни? — нагнувшись к Могами, и заинтересовано рассматривая содержимое в ее руках, спросил Рен. От неожиданности Кёко чуть вздрогнула, и в глаза сильно ударил яркий красный свет светофора. — Да. Это первая песня Судзуки Минори, которую по сценарию она написала вместе с Тиба Рю, — расстроено ответила девушка. — И которую вы поете дуэтом? — Да. — Зачем придумали любовь…? — медленно и задумчиво проговорил Рен каждое слово. — А-а-а-а-а? — «Зачем придумали любовь?» — какое интересное название, не находишь? — смотря на светофор и медленно трогаясь, сказал актер. « Да уж, странно, что этот имбицил вообще знает такое слово, как «любовь» и задается подобными вопросами! Он же самовлюбленный плешивый индюк! Он действительно композитор этой душевной и такой искренней песни?!» — сгорала внутри от ненависти Кёко. — Да, — шепотом ответила на вопрос актера девушка. Пряча взгляд под челкой, Рен незаметно для нее наблюдал за Могами, успев поймать болезненную пустоту в ее глазах. Когда они подъехали к телестудии, дождь стал чуть меньше. На входе стоял широко улыбающийся и махающий рукой Яширо. Кёко и Рен вышли из машины, быстро шагая ко входу под одним широким красным зонтом. Но никто из троих кроме менеджера не успели заметить холодный и гневный взгляд Фувы Шо. — Какого черта эти двое приехали на одной машине и идут под одним зонтом ранним утром?! Они что провели вместе ночь?! — раздался сквозь шум дождя возмущенный возглас музыканта.