Хочу, но не могу!

Она была похожа на апрельское небо, Восход солнца в ее глазах… Дитя света, сияющая звезда, огонь в ее сердце, Как яркий день, растапливающий снег, Преодолевающий холод. Октябрь и Апрель… Он был похож на морозное небо В октябрьскую ночь… Черные тучи, бесконечный шторм, проливающий дождь из его сердца, Леденящая луна, глубоко-синяя, Убивающая весну. Октябрь и Апрель… ( The Rasmus feat. Anette Olzon — October and April)

Металлический замок негромко щелкнул. В приоткрывшейся двери появилась высокая фигура мужчины. Аккуратно сняв обувь, он поставил пару недалеко от порога и надел тапочки. Загорелся свет в гостиной, а затем в спальне. Мужчина одним движением снял черный атласный пиджак и бросил на широкую идеально заправленную кровать. Он был заметно измотан, как физически, так и морально, к тому же известное нелицеприятное обстоятельство напоминало о себе ежеминутно и мешало сосредоточиться до самого конца рабочего дня. На последнем интервью одному популярному журналу перед его глазами висели квадратные настенные часы, с которых он не сводил взгляда. Мужчина постоянно смотрел на минутную и секундную стрелки, и ему казалось, что они двигались слишком медленно, не давая сегодняшнему дню завершиться. В итоге ответы на задаваемые вопросы были слишком короткие и малоинформативные, он все время терял концентрацию внимания и не раз переспрашивал. По счастливому стечению обстоятельств журналисты уже не в первый раз брали интервью, поэтому благодушно списали все на переутомление и усталость, пожелав не перетруждать себя. Следом за пиджаком на кровать отправились рубашка и брюки, а затем в спальне погас свет. Было слышно, как зашумела вода в ванной. Мужчина стоял под холодным душем, абсолютно не поеживаясь. Казалось, он вовсе не замечал этого, сосредоточенный на собственных, скрытых от посторонних мыслях. Минут через пятнадцать ему почудилось, что из комнат доносится неясный, едва уловимый писк. Закрыв краны, он прислушался, но кроме звука утекающей воды не было ничего. Удивленно пожав плечами, включил воду и вернулся обратно под душ, сделав ее еще прохладнее. Но в этот раз мускулы на его теле заметно дрогнули, да и выглядел уже бодрее и спокойнее. Через некоторое время писк повторился, но оказался более звонким и протяжным. Поспешно перекрыв воду, мужчина обернулся в широкое банное полотенце и вышел. Войдя в гостиную, он услышал странное шебуршание, доносившееся из кухни. Недолго думая, уверенно направился туда, прихватив с собой попавшую под руки деревянную швабру. Занеся ее за спину, нащупал рукой выключатель. Загорелся свет. Перед глазами предстала весьма удивительная картина, приведшая его в полное замешательство: — Могами?! — Т-т-т-тсссурага-сан… — едва вымолвила сидящая на полу и до смерти испуганная Кёко, крепко вцепившаяся в пакеты с продуктами. На лице Рена же было несказанное удивление, сменившееся улыбкой, переходящей в легкий сдерживаемый смешок. Кёко же еще не пришла а в себя, находясь в полном ступоре, поэтому ее лицо продолжало оставаться белым, неподвижным с широко распахнутыми стеклянными глазами. — Могами, что ты тут делаешь? И как ты вошла? Я помню, что закрывал дверь… — аккуратно начал Рен, присев напротив и опустив рядом швабру. Но ответа не последовало. — Могами… Могами… — звал девушку актер, широко лучезарно улыбаясь и настойчиво пытаясь высвободить пакеты из плена девушки. — А-а-а-а! Тсуруга-сан! Простите меня, Тсуруга-сан! — Кёко неожиданно пришла в себя и принялась поспешно извиняться, одновременно отползая по гладкому полу к самой плите. — Могами, успокойся! — уже растерялся и сам мужчина, пытаясь как-то стабилизировать эту неразбериху. — Что произошло? — Тсуруга-сан, простите! Я уже решила, что к вам забрался вор или серийный убийца, когда увидела приближающуюся из гостиной тень! Это было так страшно! Так страшно! — испуганно заговорила Кёко, а после облегченно выдохнула. — А зачем вы несли ее на кухню? Пол вроде чистый… — задумчиво спросила девушка, указывая на лежащую рядом швабру. От слов Могами Рен растерялся совсем, придя в полное недоумение, что сказать в ответ. — Решил, что возможно завелись крысы или мыши и прихватил с собой на всякий случай, — пробубнил актер, продолжая улыбаться и задумчиво потирая затылок. — Крысы?! — Кёко в ужасе подскочила с пола, схватила швабру и начала оглядываться по сторонам в поиске серых монстров с розовыми хвостами. — Где они были, Тсуруга-сан?! — Могами! Все в порядке, их тут нет, — уверял актер, аккуратно теперь уже забирая швабру из рук девушки. — Тсуруга-сан, мы должны поймать их. Крысы могут быть очень опасны! Нельзя, чтобы вы пострадали! — взволнованно говорила Кёко, заглядывая во все шкафы и щели. — Могами, их тут нет. Я ошибся, — ответил Рен. — Вы уверены Тсуруга-сан? Если их тут не было, тогда зачем вы шли со шваброй на кухню? — задумчиво поинтересовалась Кёко, смотря то на швабру, то на мужчину. И только сейчас обратила внимание, что Рен стоит перед ней в одном полотенце. И мгновенно впала в ужас и смущение, закрывая глаза руками. Кажется, и актер успел об этом позабыть в случившейся суматохе, несмотря на то, что с волос еще стекали капли воды. Быстро выскочив с кухни, он поспешно накинул халат и вернулся обратно, где Кёко уже разбирала пакеты. — Могами, прости, что испугал тебя. Не знал, что ты придешь, — сказал Рен, помогая девушке. — Как ты вошла? Я помню, что запирал входную дверь… — Простите, Тсуруга-сан! — Кёко начала низко кланяться. — Я думала вы знаете… Яширо-сан дал мне ключи. Он переживал, что вы второй день ничего не едите, и попросил меня приготовить ужин. Я не знала, что вы уже дома, Тсуруга-сан. Менеджер сказал, что вы будите поздно… простите! — Могами говорила весьма неуверенно и расстроено, к тому же с момента их последней встречи прошел лишь день, и все произошедшее вновь напомнило о себе, как только она увидела его серые глаза. Она сильно боялась ехать в этот вечеру к нему, но отказаться не могла, а объяснить причину Яширо-сан не смела… не хватило бы сил… Сейчас Кёко не знала за что извинялась больше: за неожиданное наглое вторжение после потерянного доверия Тсуруга-сана или за произошедшее днем ранее. И не была уверена, получится ли обрести его доверие вновь… В свою очередь Рен был шокирован очередными выкрутасами своего заботливого и проницательного менеджера, который приготовил ему такой сюрприз. Он уже сам думал о том, как ему вести себя с Могами при встрече и сожалел о том, что не успел сдержать свои эмоции тогда. Рен боялся, что она станет вновь избегать его… Но ситуация оказалась неожиданной, к очередному такому фортелю со стороны Фувы Шо он еще не был готов, а тот и рад стараться. Они оба прекрасно понимали, что музыкант сделал это нарочно… и только Кёко до сих пор слепа и не видит и не понимает полностью все происходящее. Скоро начнутся съемки, но Рен так и не определился, как ему себя вести, какие бы различные ситуации не проигрывал у себя в голове. Довольно быстро Могами приготовила ужин. Все это время они не говорили больше ни слова. Ненавистная тишина, казалось, повисла навечно и душила изнутри. — Тттссуруга-сан… — нерешительно заговорила Кёко, разложив мисо-суп по тарелкам. — Ппприятного аппетита… — Приятного аппетита. — Тсуруга-сан… простите… я звонила перед тем, как войти… я была уверена, что дома никого нет… — пыталась начать хоть какой-то разговор Кёко, сидя напротив и не смея поднять взгляд на него. Актер лишь молча кивнул, неохотно загребая ложкой суп. — Простите…вчера… Тсуруга-сан… — виновато пробормотала Кёко, чуть не разрыдавшись. — Не нужно извиняться и лить слезы, — интонация голоса была холодной и опустошающей. — Я же говорил тебе не допускать этого снова в личной жизни… — Но, Тсуруга-сан… — Какие чувства ты к нему испытываешь? — неожиданно задал вопрос Рен, в упор смотря в глаза Могами. — Тсуруга-сан… — пробормотала девушка. — О каких чувствах вы говорите? Этот идиот…! Убить его мало и подвергнуть многолетним пыткам! Ненавижу его! — завелась девушка не на шутку, ибо фантазия тут же принялась за любимую работу. На холодном лице актера, наконец, проступила легкая доброжелательная улыбка. — Тсуруга-сан… — тихо прошептала девушка, — так вы не злитесь на меня? — Могами, а должен? — Нет, но… я снова допустила ту же ошибку… Я такая глупая… Этот поцелуй… Он не был им… Тсуруга-сан, — оправдывалась Кёко, неуверенно сжимая края скатерти. — Когда двое ненавидят и презирают друг друга… поцелуй — это просто орудие… — Вот видишь, ты сама нашла ответы на все вопросы, больше не стоит переживать из-за этого. Просто извлеки урок, — широко улыбаясь, сказал Рен. — Точно! Когда он поймет, что поцелуи для меня не являются чем-то личным и сокровенным, то перестанет играть на этих чувствах! Спасибо, Тсуруга-сан! - одухотворенно прощебетала Кёко. « Я совсем не то имел ввиду… — крутилось в голове у актера, но он продолжал улыбаться и не подавал виду. — Мне действительно жаль, что я не могу взять и положить тебя в карман, чтобы ты всегда была со мной… никто не может принадлежать нам… но я счастлив, что в этот вечер ты пришла ко мне…»