Wish we could turn back time.

Call all your friends, Tell them I’m never coming back ‘Cause this is the end. Pretend that you want it, don’t react. The damage is done The police are coming too slow now. I would have died, I would have loved you all my life. /Позвони всем своим друзьям, Скажи им, что я никогда не вернусь, Ведь это конец. Притворись, что хочешь этого, не реагируй. Ущерб нанесен, Полиция едет так медленно, Я бы умер, Я бы любил тебя все свою жизнь./* Бен старается не думать ни о чем, кроме своей группы. Он старается не думать, что Дэнни так и не связался с Сэмом и Джеймсом после отъезда, что вот уже целый год Брюс узнает о его делах только через интернет. Проще, когда об этом можно забыть на долгих репетициях или на изматывающих концертах, только оставаясь наедине с собой, Бен все равно думает о том, что было бы, если бы он все же успел увидеться с Уорснопом. Парни смотрят с нескрываемой тревогой на его нелепые попытки строить из себя прежнего Бена Брюса. Джеймс отбирает очередной гамбургер, а Сэм выбрасывает в мусор недопитую банку Колы. Кэмерон вообще советует Бену посмотреть в зеркало и найти десять килограмм отличий между Беном Брюсом и тем лохматым шаром на ножках, которое теперь по нелепой случайности носит имя гитариста. Бен не обижается, в целом, он знает, что запустил себя и всю свою дурацкую жизнь, поналяпал ошибок. Сначала с Самантой, потом с Дэнни. Нельзя сравнивать эти две стороны его отношений, но Брюс уверен, что между ними гораздо больше общего, чем кажется даже ему самому. Оба этих человека были ему очень важны, но обоим он дал уйти, хотя они делали сами много попыток сохранить отношения. Но Саманта просто устала стараться что-то исправить, а Уорснопу он сразу перекрыл все доступы к старой дружбе. И винить в этом некого. Бен все больше отдаляется от друзей, хотя Сэм все еще продолжает таскать его с собой на их сборища, но Джеймс все чаще молчит и тайком рассматривает гитариста, как бы прикидывая, стоит ли его сразу пристрелить, чтобы он не мучился, или можно немножко подождать, надеясь, что он выкарабкается. Кэмерон вообще перестает участвовать в посиделках, но его жалостливые взгляды Бен и так отлично ощущает на всех репетициях. Денис, кажется, разочаровывается в нем, хотя и старается поддерживать те странноватые отношения, что сложились у них с самого начала. Брюсу кажется, что теперь он просто стал удачной подпоркой для увеличения популярности Шафоростова, и тот спокойно этим пользуется. Денис как-то незаметно выходит на первый план, и Бену больше не кажется, что это его группа. У него создается ощущение, что это он пришел в новый коллектив и никак не может прижиться. Атмосферы старой Александрии больше нет, безвозвратно что-то ушло. Делая очередную фотку для какого-то журнала и стоя за правым плечом Шафоростова, Бен думает, что все не очень хорошо, что они совсем скатились в какую-то черно-розовую ваниль, из которой они вместе с Дэнни вылезли уже лет пять назад, а теперь он самолично спускает в эту яму всю свою группу. Как Джеймс, Сэм, Кэмерон, да даже он сам не пытаются выглядеть внушительнее, все видят на первом плане тощего и смазливого Шафоростова с его раскосыми глазами, слишком острыми скулами и губами уточкой. По нему все и судят. Почти все фотки с Денисом получаются какие-то слишком темные, готические, все это пропитано ванильными страданиями и тоской, хотя песни Бена должны по его задумке нести совсем другие эмоции. Только теперь это их стиль. И нет рыжего, яркого пятна, нет уверенного взгляда светлых глаз, на который сразу же напарываешься и понимаешь – эти ребята будут делать свою музыку, не важно, нравится она вам или нет. Теперь это рыжее пятно смотрит с чужих постеров, в окружении чужих людей, с чужой подписью в нижнем правом углу. И никакой Александрии, никакого Бена за плечом. Бен не знает сам, до какой степени он готов опуститься. Изредка, когда Саманта приходит навестить его, ее глаза округляются от ужаса и отчаяния, но она никогда ничего не говорит. Она принимает Брюса любым, может, девушка и хочет ему помочь, но она просто не знает, как. Никто, наверное, толком не знает. А сам Бен просто не в состоянии выбраться из своего мутного болота, которое затягивает его с каждой секундой все глубже. Он почти начинает понимать Дэнни, который оказался один на один со своей усталостью, который не сумел вовремя обратиться за помощью. И теперь гитарист чувствует, что внутри у него все больше разверзается пропасть, которая поглотила их дружбу с Дэнни, а теперь всасывает в себя любовь к Александрии, к своему детищу. Бен чувствует себя старым и больным, хотя ему всего двадцать семь лет. Ему кажется, что он дошел до той кондиции, когда начинаешь отлично понимать, почему Кобейн пустил себе пулю в голову. И Бенджамин вовсе не отрицает, что это плохое решение. *** За неделю до своего дня рождения Бен в очередной раз напивается и снова звонит Джеймсу. Друг ничего не говорит, только просит назвать адрес и приказывает ждать его там. Он, конечно, приедет с Сэмом. Может, притащит с собой Кэмерона, но, скорее всего, сегодня тот занят со своей девчонкой. Зато Сэм – это просто… Бен задумывается, чтобы провести ассоциацию. Ну точно! Джеймс – это Фродо, а Бэттли – Сэм из Властелина колец. Гениально! В пьяном мозгу взрываются фейерверки. Интересно, почему они ни разу не взяли с собой Дениса? К его скамейке подходят упомянутые «хоббиты». Джеймс смотрит куда-то в сторону и греет руки в карманах узких джинсов, Сэм натянул шапку почти на глаза, только челка немного торчит. Он присаживается рядом с Беном на скамейку: - Пора заканчивать, Бенни, с этой традицией уезжать подальше от дома и напиваться, - мягко произносит парень. – Где твоя куртка? Поедем домой. Брюс машет неопределенно рукой – надо же! а куртки-то и правда нет – и крепко обнимает Сэма, утыкаясь замерзшим носом в его горячую шею. - Ребя-я-я-ят, я вас та-а-а-ак люблю! – мурчит Брюс и протягивает руку к Джеймсу. Тот закатывает глаза, но присаживается рядом, чтобы друг мог его обнять. – Слушайте! Давайте сбежим, вообще, вот просто сбежим и отправимся автостопом путешествовать! И Кэма с собой прихватим, даже, если он этого не захочет, а? Касселлс фыркает и укладывает голову Брюсу на плечо: - Ты такой долбодятел, Бенни. Что нам с тобой делать? Бен пожимает плечами и послушно позволяет Сэму натянуть на себя его куртку, хотя Брюсу она безбожно мала. Бэттли остается в толстовке и своей дурацкой шапке. Друзья обнимают гитариста с двух сторон и молча ждут, когда Бен сам решиться заговорить. - Мне его чертовски не хватает, - тихо признается Бенджамин. Касселлс вздыхает и покрепче обнимает его за плечи, Сэм прижимается ближе и греет горячим боком. Но ни один из них не способен взять его за руку и сказать: «Не парься, Бенни, мы еще покажем всему миру, верно?». У них нет ужасной, нечесаной рыжей шевелюры и чуть прищуренных, вечно смеющихся зеленых глаз. Одним словом, ни один из них не является Дэнни, который сейчас так нужен Бену. - Не понимаю, как он мог меня бросить, - бормочет Брюс. – Ребят, вы классные, но Дэнни- это… - Это Дэнни, - отзывается Бэттли. - Да, Сэмми, ты прав, мать твою, прав! – Бен целует его прямо в шапку, туда, где по его предположениям находится висок парня. – Это гребанный Дэниел – сукин сын – Уорсноп, который был мне братом, с которым мы чуть не отдрочили друг другу! Да он должен на мне был жениться после этого. Джеймс смеется, а Сэм только улыбается осторожно. Конечно, они все знают. Они всегда были рядом, они-то могут оценить степень потери Брюса. Сколько там раз они заставали их спящими на одной кровати в обнимку? Но им и в голову не пришло бы издеваться или выносить все за пределы группы, ведь это были Бен – и – Дэнни, просто какой-то сшитый из совершенно разных людей сиамский близнец. А что бывает, когда близнецов разлучают? Правильно, они страдают. Дэнни, может, проще это переживает, а вот Бен готов хлебнуть весь спектр негативных эмоций. Брюс не сопротивляется, когда парни уводят его в сторону машины, он даже не сопротивляется, когда Сэм укладывает его на заднее сиденье, знакомое ему до последней выбившейся из шва ниточки. Гитарист из-под опущенных ресниц наблюдает, как Сэм неловко садится рядом с Джеймсом вперед, а барабанщик наклоняется и произносит шепотом: - Сэмми, это пиздец, надо что-то решать, пока он не поехал окончательно, и мы с ним за компанию, я уже задолбался проводить за рулем больше семи часов в сутки. Бэттли что-то тихо отвечает, но Бен не может разобрать ни слова. Он проваливается в сон и до самого дома его никто не трогает. *** Дэнни без вопросов берет таблетку, которую ему приносит новый знакомый и запивает ее пивом. Мэджер интересуется, не боится ли Уорсноп опять подсесть на эту дрянь. Дэниел фыркает и мотает головой. Он вообще-то уже туго соображает, в нем намешано бесчисленное количество шотов и стаканов пива, но знакомое облегчение не приходит. Дэнни пытается вплести ладонь в волосы, но пальцы скользят по непривычному ежику. Уорсноп с раздражением вспоминает, что постригся. Ну, стрижкой это сложно назвать, зато теперь он точно не похож на прежнего Дэниела, только вот неизвестно, стоит ли этому радоваться или нет. Мэйджер усаживается рядом и сам кладет на язык такую же таблетку, маленькую, пузатенькую, нежно-розовую. Дэниел следит, как она исчезает за тонкими губами приятеля, и поднимается. - Ты куда? – парень хватает его за рукав. – Сейчас девочки подойдут, я познакомился с редкостными красоточками. - Скоро вернусь, хочу немного подышать воздухом, да и покурить не мешало бы, пока мне не настолько ударило в голову, что я вовсе перестал соображать. Мэйджер кивает, и прикрывает глаза, двигаясь в такт музыке. Дэнни с секунду смотрит на него и выходит из их закутка в беснующую толпу. Пока он двигается к черному ходу, потные тела трутся о его руки, грудь и спину. Какой-то парень обнимает его за шею и пьяно смеется, далеко закидывая голову. Через секунду юношу уже смывает и топит море человеческих тел. Уорснопу кажется, что он сейчас сойдет с ума: музыка разрывает барабанные перепонки, лица смешиваются в цветное месиво из улыбчивых и искривленных злостью ртов, миндалевидных и широко распахнутых глаз, рыжих, снежно-белых и иссиня-черных волос. Когда Уорсноп вываливается на улицу, он тяжело и глубоко дышит, ему кажется, что воздуха все равно не хватает легким, поэтому он присаживается на корточки, облокачиваясь на стену, и наклоняет лицо к коленям, складывая ладони на затылке. Таблетка, вроде, начала действовать, и он чувствует, что тело удается контролировать все с большим трудом. Под футболку задувает ледяной ветер, но Дэниел не может заставить себя встать. Парень из фэйс-контроля уже ушел, так что на улице рыжий совсем один. Он не сразу замечает, что рядом кто-то присел. Только бок обжигает теплом чужого тела, но Уорсноп не торопиться поднять голову. - Дэнни, что ты с собой делаешь? – в голосе нет ни капли разочарования, только усталость и обеспокоенность. И Уорсноп отлично знает, кому этот голос принадлежит. – Ты же обещал мне. И маме своей обещал, что больше в твоей жизни не будет никаких наркотиков. - Тебя здесь быть не должно, – упрямо бормочет рыжий, все еще не поднимая головы. – Да и вообще, тебе-то какое дело, что я делаю со своей жизнью. Она – моя, мне и губить. Он отнимает руки от головы и рассматривает Бена, сидящего рядом. Парень выглядит как тогда, когда они только встретились: тощие коленки проглядывают сквозь дырки на джинсах, длинные, выпрямленные волосы торчат из-под кепки густой копной, в губе поблескивают парные сережки, ручонки-палочки сложены на груди, и гитарист ежится от очередного порыва ветра. - Дэнни, ну зачем? - Ой, Бенни, нахер иди со своей заботой, ты такого про меня наговори, что теперь смерть от передоза в собственной блевотине кажется весьма закономерным концом, нет? - Ты же знаешь, что я такого тебе никогда не желал, - в голосе Брюса проскальзывают нотки отчаяния. - А чего ты желал? Хотя, знаешь, не говори ничего, плевать я хотел. Они замолкают. Бен упрямо сидит рядом и таращится в небо, это у него такая долбаная привычка, которая раньше нравилась Дэнни, а теперь ужасно бесила, ему хочется, чтобы гитарист оторвал уже свои мечтательные очи от темных облаков и посмотрел на него. Уорсноп закуривает сигарету и выдыхает едкий серый дымок, который не успевает даже замереть ненадолго в воздухе, порыв ветра сразу уносит его к крышам. - У меня скоро день рождения, - вдруг произносит Бен. Дэнни хмурится и делает глубокую затяжку. Брюс наконец переводит на него свои серо-зеленые глаза и ждет реакции. - Да помню я, Бен, думаешь, не помню? – Дэниел сердится и машет перед лицом ладонью, чтобы разогнать дым, Брюс ой как не любит быть пассивным курильщиком. – Только, на мой взгляд, лучший подарок, что я могу сделать для тебя – это не появляться поблизости примерно… никогда? - Глупости ты говоришь, просто я дурак, - Бен снимает свою кепку и мнет ее в руках. Потом откладывает ее прямо так, на грязный асфальт, пропускает свою руку под рукой рыжего и прижимается к нему сильнее. Так же они сидели в Германии после концерта в самом начале их карьеры. Бену стало плохо, он распсиховался, и Дэнни полночи просидел с ним возле их отеля. Бен плакал и матерился, стенал и обещал завтра же уехать домой. А Уорсноп гладил его по спине и прикуривал для Брюса сигарету, которую тот подхватывал трясущимися руками. Только тогда была поздняя весна, а не конец октября. - Мне тебя не хватает, - шепчет Бен, почти прижимаясь ледяными губами к его уху. – Очень-очень, Дэнни. Рыжий поворачивается к Бену и смотрит в его большие, влажные глаза с расширенными зрачками и сердце спотыкается на очередном ударе. У Брюса на удивление пухлые и слишком розовые для парня губы, а еще бледная кожа и родинка на щеке. Дэнни всегда считал, что из них двоих Бен симпатичнее и отстаивал эту точку зрения во всех спорах. Уорсноп прикрывает глаза и утыкается своим лбом в лоб парня. - Что мы творим, Дэнни, а? Что мы творим? – неразборчиво бормочет Брюс в его губы, а Дэниел просто наслаждается начавшим стираться из его памяти чувством близости и бескорыстной любви. Дыхание у Бена горячее и пахнет арбузной жвачкой, его любимой. - Да все у нас будет хорошо, – уговаривает Уорсноп и обнимает Бена, чтобы тот так не мерз. – А ты тоже молодец, вышел на улицу в одной майке. - Почему ты думаешь, что все будет хорошо? – Брюс игнорирует его упрек и просительно заглядывает в зеленые глаза напротив. - Потому что так Бирсарк сказал… - отзывается Дэнни и улыбается, почти касаясь своими губами чужих. - Что сказал Бирсарк? Уорсноп вздрагивает и распахивает глаза. Перед ним стоит Мэйджер и зябко кутается в собственную ветровку, у него в руках куртка Дэнни. Рыжий быстро мечется взглядом по улице, но кроме них никого нет. - Так что он сказал? – Мэйджер испытующе смотрит на него, склонив голову влево. Он похож на птицу. Дэниел отрицательно машет головой и тяжело поднимается, мир делает кувырок, и молодой мужчина вынужден облокотиться на стену. Мэйджер помогает ему натянуть куртку и терпеливо ждет, когда Уорсноп придет в себя. - Слушай, когда ты вышел, никого рядом со мной не было? – Дэнни закуривает еще одну сигарету и устало потирает виски. - Не-а, а кого ты видел? Я тоже нехеровый такой трип словил: болтал с умершей прабабкой, она была недовольна тем, каких подружек я себе выбрал, а потом ушла в сиреневый туман под ручку с Джорджем Клуни, прикинь? – Мэйджер задумчиво покусывает губу. – Однако, таблеточки-то слабенькие, отпускает быстро. Я когда в себя пришел, смотрю, тебя все еще нет, а девицы слились. Вот такие дела, брат. Так что тебе причудилось? Дэниел не отвечает, он проверяет наличие телефона в кармане куртки и денег в кармане штанов и решительно шагает к Денвер-сквер, надеясь, что все же сумеет поймать такси в такое время. Приятель пожимает плечами и идет следом. Рыжий не отвечает на его вопросы и вообще выглядит так, словно встретился с призраком, который его не напугал, а наставил на путь истинный. Дэнни ловит такси для Мэйджера и отправляет его домой, а сам дожидается следующей машины и называет собственный адрес. Из его головы не выходит никак образ Бена. Даже когда он выпивает дома несколько таблеток активированного угля и вызывает рвоту, чтобы прочистить желудок от остатков наркотического вещества и алкоголя. Дэнни выпивает две таблетки аспирина и большую чашку кофе. Потом задумчиво смотрит на только начинающий просыпаться город через окно. Сегодня он впервые испытал облегчение, услышав, что Бен его вовсе и не ненавидит. Плевать даже, что это сказал вовсе не настоящий Брюс, а его призрак, вызванный наркотиком. И почему именно Бен? Почему не мама ругала его за алкоголь и таблетки? Не важно, пусть будет Брюс. Может, это знак? Может, вот оно решение, которое он так слепо ищет все это время? И плевать, что ради этой истины ему пришлось уехать на другой конец света, главное, что теперь он и сам понимает, что чтобы там не произошло в их жизнях, они с Беном навсегда останутся друзьями или даже чуть больше, чем друзьями. Теперь нужно только решить, как донести эту простую мысль до Брюса.