Семейная традиция

Наконец-то родные воды! Мори стоял на палубе и смотрел на приближающуюся землю. Наконец-то он смог выбраться из-под нежелающего выпускать его Демона! Наконец-то он может почувствовать себя дома! Бухта неумолимо приближалась. Мотонари буквально чувствовал, как с ее приближением растет напряжение Тесокабе. Было почти жаль Демона, который то метался по палубе за его спиной, раздавая приказы, то молча замирал рядом с ним, словно желая что-то сказать, но через несколько секунд снова срывался с места. Если бы Моточика не суетился, то, возможно, заметил бы первым одно примечательное явление. Мори со вздохом вцепился в поручень, подаваясь вперед. В бухте родной Аки стоял корабль с флагом Сиккоку... Как бы ни хотелось отправиться с Мори в кругосветное путешествие, позволить себе такого он не мог. Во-первых, это была бы самоволка, во-вторых, Мори бы все же не сдержался и придушил его подушкой. Один раз уже попытался, и Чика никогда не забудет тошнотворную тяжесть любимой подушки, внезапно опустившейся ему на лицо… Он уже начал прощаться с жизнью, когда подушка наконец-то исчезла, и появившийся в поле зрения полузадушенного Демона Мотонари намекнул, что хочет завтра же оказаться в Аки. Сейчас Сын Солнца стоял возле борта и старательно игнорировал как Моточику, так и свою свиту. Широкие рукава его белых одежд, развевались на свежем ветру, солнце обливало его фигуру своим светом и не хватало только флага Сикоку под ногами, чтобы писать с него картину «Владыка Аки пафосно стоит на борту захваченного линкора». Чике очень захотелось приложить его ладонью пониже спины, но этого тоже было нельзя, поэтому он просто подошел к Мори и невзначай провел ладонью по его спине. — Рады возврашению на Родину, Ваше Высо… — В первую секунду Чика даже не осознал, что видит перед собой — Какого?.. Черный, как грозовая туча, линкор, пришвартованный в порту, он знал разве что чуть-чуть похуже чем собственный. Любимый отцовский корабль, его гордость и первый из сердечных приступов министра финансов – «Морской демон». Глаз радуется на его крутые борта и шесть крупнокалиберных орудий… Что он тут делает?! Мори уже не сомневался в своих предположениях. Он стоял, сложив руки на груди, постукивая себя пальцем по локтю. Интересно, что отец сейчас делает с Тесокабе. Наверняка, смеется и ждет его возвращения. Рука Демона так и осталась на его спине, но Мотонари даже не обратил на это внимания. Тоже был слишком занят мыслями о том, что же все-таки происходит. — Рад, — бесцветным голосом произнес он, придвигаясь чуть ближе к Демону, словно желая ощутить его поддержку в предстоящем сражении взглядов и слов с их собственными отцами. В том, что оно состоится, Сын Солнца был железно убежден. Сейчас их встретят, передадут Чике, что его отец (Мотонари тоже узнал корабль) желает его видеть, их проведут в тронный зал, а там… Мори не хотелось думать о том, что будет дальше. Как бы то ни было, они стали участниками чего-то очень значительного и древнего… Было бы не плохо, наконец, разобраться в этом всем. — Какого его сюда принесло? – Простонал Демон-младший уже успевший представить себе отцовский полузвериный оскал и ехидный вопрос: «Ну, хорошо вы провели время, сын мой?». Обычно Куничика был далек от церемониала, но когда хотел поддеть зарвавшихся подчиненных или собственного сына, то переходил на нарочито «дворцовую» речь. Внутренний трус посоветовал Моточике ссадить Мори со свитой на причал и быстренько, на всех отсутствующих парусах, слинять отсюда. Нет, нельзя. Это не по-мужски. Он примет свою судьбу до конца! В ответ на его мысли образ отца усмехнулся еще ехиднее, будто говоря: «Ты чего это, сына? Заболел что ли?». Да уж, градус пафоса точно надо сбавить… Свободная жизнь покинула «Владыку» как только они бросили якорь... На борт сразу поднялась целая процессия, начав расшаркиваться, кланяться ему и Мотонари и облекать в кружева церемоний приказ немедленно прибыть во дворец. Обоим. Чика в общем-то мог свободно не подчиниться, он в конце концов иностранный подданный, к тому же военный, к тому же принц, но… Это ведь приказ не только Мори-доно?.. Роскошная машина была подана едва ли не к трапу, садясь в нее Нари будто случайно задел его пальцы своими. Мимолетный, ничего не значащий, почти незаметный для посторонних жест, но Чике как-то сразу полегчало. Мори тут, рядом с ним. Если бы он еще не молчал все то время, что они ехали ко дворцу… Выходя из машины, Мори снова прикоснулся к пирату, на этот раз едва ощутимо задев его плечо. Сейчас отец вдоволь посмеется над своим сыном. Если Хиромото совсем перестарается, можно будет напомнить ему о том, что он сам это все устроил. Хотя правитель Аки, конечно же, потребует доказательств такому заявлению. Лучше уж просто дать ему понять, что догадался обо всем, но ни словом не выдать себя. Еще бы Демон не сплоховал. — Если что, я тебя подстрахую, — вздохнул Мори, рассматривая готовые вот-вот распахнуться двери, ведущие к их отцам, — не позволяй себя спровоцировать. Даже если проколешься, я тебя вытащу… Демон. Золоченые створки, наконец, распахнулись, и солнечный свет ударил в глаза. Из-за него сложно было разглядеть две такие разные, но одинаково величественные фигуры. *** — Хиромото, скажи, а обязательно протирать штаны в этом зале? – Они сидели тут уже минут двадцать, практически в молчании, а чертовы детишки, похоже, даже не думали появляться. Где же Чику носит? Его команда швартоваться разучилась или их, капитан проявил не свойственную ему смекалку и развернулся на выход, только увидев отцовское суденышко? Нет, Чика слишком хороший мальчик, чтобы так поступить. Куничика бы на его месте сбежал. – Ты знаешь, это время можно было провести с куда большей пользой… Владыка Аки на его слова не среагировал, по-прежнему смотрел в окно, будто надеялся там своего драгоценного сыночка высмотреть… Жалко его Оку-сама здесь нет. С ней хоть можно было посплетничать о светской жизни и распить на двоих парочку бутылок вина. Жена Мори могла бы составить конкуренцию любому матросу – пила не пьянея, видимо, одного воспоминания о мрачной мине мужа отрезвляло. В глубине души Куничика надеялся, что сын Хиро будет похож на нее. Но, видать, не судьба. — Хиромото-сан, а это не тот зал, в котором мы лет эдак десять назад, ожидая одно посольство?.. ну ты помнишь... — Двеннадцать, — не отрывая взгляда от окна, поправил его Мори, — мы как раз тогда и разругались. Я едва не развязал войну... Так странно. Причиной этому стали политические разногласия, а не то, что ты на меня напал... Впрочем, — Хиромото вздохнул, поворачиваясь к правителю Сиккоку, — Впрочем, я не отрицаю того, что тогда мне было хорошо, — ответом ему стала усмешка. Дикая и невероятно живая. Хиромото сглотнул, вспоминая, как эти же губы совершали с его телом совершенно невообразимые вещи. *** Они только недавно стали правителями своих государств, когда отцы дружно решили уйти на покой, и эти переговоры с восточными провинциями были очень важны. Они сидели точно так же, абсолютно в том же зале. Молодые, жаркие. Хиромото то и дело прикрывал лицо рукавом от дыма, что в невероятных количествах выдыхал Куничика. К концу этих переговоров у него не будет легких, это точно! Тёсокабэ нервничал и даже не пытался этого скрыть. Не мог не нервничать! О каких переговорах может идти речь, когда они с Хиро заняли диаметрально противоположные позиции? Хиромото неделю твердил об уступках и переговорах, о том, что это все обернется гражданской войной, о еще какой-то такой чепухе… Проклятье! Восток нужно прищучить! Чтоб знали свое место! Но сделать это можно только с помощью Аки и при желании ее Владыки. Который весь вечер воротит от него нос. — Черт побери! Прекрати это делать! – не выдержал Куничика, — Будто ты раньше никогда дыма не вдыхал! — Ты ужасен, Тесокабе, — фыркнул Хиромото, только плотнее прикрываясь рукавом, — от тебя нет ровно никакого толка, только коптишь мой потолок! Еще и командовать мной вздумал! — Мори говорил совершенно спокойно, не срываясь на шипение. Слишком много чести варвару. Начинать войну совершенно не хотелось, но его сосед, конкурент и любовник в ходе переговоров мог просто не оставить ему выхода. Владыка Аки нервничал, не зная, как убедить это тупое животное в том, что сейчас им не нужны столь масштабные проблемы, как военное столкновение! — И методы у тебя ужасные, грязный ты варвар. Тебе бы волю дать — в пираты бы ушел, разбойник. Грабить, убивать и насиловать. Мори снова прикрылся рукавом, отворачиваясь и просто не успев увидеть, как сужаются зрачки в, полуприкрытых веками, глазах. Куничика очень осторожно отложил в сторону трубку и медленно поднял на Хиромото свои льдисто-голубые глаза. Холодные, как океанские волны зимой, глаза готового к прыжку зверя, глаза демона. — Да, веселая была бы жизнь… — Задумчиво согласился он, раздвигая губы в улыбке — Ни глупых церемоний, ни идиотских обычаев, ни постоянной слежки и охраны… Хотя ее ведь и сейчас нет, верно, Хиромото? Ты ведь хотел обойтись минимумом посторонних на этих переговорах, а та охрана что есть, не появится пока не получит условный сигнал… — Демон говорил тихо, только для сидевшего рядом собеседника. Со стороны это, должно быть, выглядело точь-в-точь, как одна из многочисленных сцен, которых доверенная охрана владыки Аки уже насмотрелась по уши. Мори удивленно посмотрел на него, он, похоже, не мог поверить своим ушам и эта секунда промедления, дала Куничике возможность грубо схватить его за плечо и повалить на стол, зажимая ему рот ладонью. Хиромото дернулся под немалым весом Тесокабе, пытаясь сбросить его с себя, но не вышло. Злость давала этому человеку силу истинного Демона. В глазах его плескалось холодное бешенство. Сил освободить рот, однако, хватило. — Что и требовалось доказать... — слова дались почти легко, но призрения в них вложить не получилось. То, в чем он постоянно обвинял Куничику, всегда его восхищало. Восхищался Мори, как правило, тихо, но в такие моменты, когда демоническая сила плескала через край, пробуждая его собственную... Желание. Битва. Один на один. И тонкие пальцы уже цепляются за ворот кителя Тесокабе. — Если ты хочешь воевать, я стану твоим врагом. Я никому другому не позволю сразиться с тобой, Куничика... — «Позволишь»? Думаешь, я собака твоя, да? Или возможно ты вообразил, будто я так люблю тебя, что совсем потерял голову? – Тёсокабэ легко оторвал чужие руки от своей одежды и одним движением перевернул Хиромото на живот. Власть и сила кружи голову, пьянили, как хорошее вино, усилившееся обоняние доносило до него возбуждающий запах чужого тела. – Вот только голову я из-за тебя не теряю, нет. Не больше, чем когда вижу новую потаскушку, при своем дворе. – Ремень поддался легко, Куничика с зарытыми глазами мог бы снять одежду с Мори. Но сегодня он ограничится только необходимым, белый китель и рубашка были просто задраны так, чтобы ему было удобно положить руки на талию Хиро, точно туда, где уже налились синевой оставленные недавно синяки, — Ты просто одна из моих потаскушек, Хиро-сан. Подстилка для варвара. Хиромото вздрогнул от боли. Железная хватка на и без того истерзанной талии была не самым приятным ощущением. А уж слова... Горло будто сдавило. Неужели, все действительно так? Не может быть... — Возьми оружие, если хочешь сделать из подстилки врага, — Хиромото сам испугался своего голоса. Таким равнодушным и холодным он был. Как у отца... тонкие пальцы впились в край столешницы — я первым встану на твоем пути. И не дам тебе сразиться с кем-то другим, пока я жив, — тело уже начинало потряхивать. Унижение всегда было для Мори самым болезненным из всех неприятностей. Он мучился от того, что приходилось ложиться под Тесокабе, признавать его первенство, позволять ему все это... Но, наверное, это он сам потерял голову от этого Демона. Тем не менее, войны он допустить не может. Если Тесокабе начнет вооружаться, ему придется нанести удар по Сиккоку... Мирная Аки не должна быть втянута в войну с Востоком. — Тц, — Отвечать было нечего, Чертов Мори всегда мог переговорить его. Морской бог, как же это злило, злит и, наверное, будет злить до конца жизни. Куничика со всем его образованием, с выписанными из западных академий преподавателями, со всей той кучей прочтенных книг по всему, что только можно, все равно он чувствовал себя варваром рядом с Мори. Просто варвар, управлять которым можно, не вылезая из его кровати. Сам он тоже не стал раздеваться, расстегнул штаны, выпуская на свободу уже вставший член. Желание, мучившее его все утро, будто отошло на второй план. Ему хотелось боли и унижения для Мори куда больше, чем удовольствия для себя. Куничика ничего не мог поделать с этим совершенно мальчишеским желанием доказать свою силу, свою независимость от Хиромото. Член скользнул в тело легко. Мори был хорошо растянут и почти не сопротивлялся вторжению. Будто и вправду был всего лишь хорошей шлюхой. Может он и других своих соседей так к миру и покою склоняет? Может это Куничика для него шлюха, просто с ним расплачиваются таким вот способом? Мысль была горькой, отдавала гнилью в горле… Тёсокабэ ни за что в мире не высказал бы ее вслух. Слишком страшно было бы получить ответ. — Скажи, Мори, ты ведь врал мне все это время верно? – Скрывая боль за новой дьявольской усмешкой спросил Куничика, и, не давая Мори времени на ответ, сдавил его шею. Он не хотел знать ответ, нет. Потому что, каким бы он ни был, это прорвало последние, жалкие, плотины на пути его ярости. Ему уже сейчас дико хотелось ударить Хиромото. Бить его прямо по красивому, равнодушному лицу, пока оно не превратится в кровавые ошметки, бить его по животу, спине, ногам. Избить его, как портовую шлюху забывшую свое место. Убить. Мори только попытался схватить ртом воздух и захрипел, пытаясь освободиться. Он мог бы позвать охрану... Сигнал не требовал голоса. Просто постучать по столу. Но тогда война начнется прямо сегодня. Наконец хватка немного ослабла и Мори закашлялся, хватаясь за шею, но жесткие пальцы, что вцепились в его волосы не дали хоть немного прийти в себя. — Я... не, — договорить не дал сильный толчок, приложивший его грудью о стол, — не... лгал. Вот так заканчивается политика и начинается территория зверя. Тут никакие маски не помогут. Тут ты либо настоящий, либо захлебываешься кровью. И лицо владыки Аки уже корчится от боли, унижения и проклятого удовольствия, а голос дрожит от тяжелого дыхания, злости и трепета, которому Хиромото боялся давать имя. — Хорошо, — ничего хорошего в этом всем не было. От того, что Мори не врал лучше не делалось, обида по-прежнему давила изнутри, дикое желание заставляло, натягивать чужое тело на себя, а тот маленький кусочек души, за который не одно поколение правителей Сиккоку называют Демонами, требовал крови. – Тогда наслаждайся. Сегодня — последний раз. Сделаем это красиво. Вот только красиво не получилось. То, что происходило в пустом, удивительно душном и холодном зале, не было ни диким, страстным актом любви, на которую так щедр обычно Куничика, ни изысканным действом, которое затевал Мори, случись ему захватить власть над Демоном… Просто два человека доведших боль до той черты за которой начинает казаться, что она и есть удовольствие. Кончая, Тёсокабэ вцепился зубами в, показавшее из разорванного костюма, плечо, оставляя глубокие ранки, шрамы от которых, сошли только года через четыре, когда мир между ними был восстановлен. А тогда, молча выходя из зала, в который он решил не возвращаться, Куничика смаковал на губах вкус чужой крови. В последний раз можно. *** — Тебе правда было хорошо? – выгнул бровь Демон-старший, — Странный ты человек Хиро-сан, даже мне тогда хорошо не было. Впрочем, — он склонился к Мори прямо как тогда, — говорят, что хорошие воспоминания всегда перекрывают плохие. Может, проверим это утверждение, Хиромото-доно? Пока дети не вернулись… Проверить помешал слуга доложивший, что дети, то есть принцы, собственно наконец-то прибыли. Вечно они не вовремя… — Это ведь был ты... — хмыкнул Мори, поправляя одежду, словно Тесокабе все-таки попытался что-то сделать, — другая твоя сторона... Я принимаю и её. — Хиромото улыбнулся и погладил своего Демона по щеке, — в конце концов, если бы ты был совсем безмозглым варваром, то началась бы война... А если бы не был бы им хотя бы немного, нашего союза бы не существовало, наверное... И почему только у тебя не родилась дочь? Неудавшаяся дочь с вполне удавшимся сыном, наконец, зашли в зал. Опустились на ковер, поклонились и, наконец, подняли головы. Хиромото тут же прочел на лице сына ответы на все вопросы. Резкий подозрительный взгляд, перемещающийся с одного правителя на другого. Мальчик все не мог поверить в то, что все было подстроено этими двумя интриганами, хотя прекрасно знал, что это так. Лицо же Моточики было в аккурат таким же, как и у его отца когда-то. Если он будет просить руки его сына, Хиро даже не удивится. Мотонари и раньше не был образцом душевного тепла и дружелюбия, а как оказался под сводами родного дома и вовсе превратился в ледышку. Чика с удовольствием бы последовал примеру слуг, разбегающихся или пытающихся слиться со стенами, только заприметив в конце коридора фигуру принца, но, увы! Смыться куда подальше он уже не мог. В зал же они оба вошли вообще, как приговоренные к месту казни… Тёсокабэ вежливо поклонился, пытаясь не смотреть на улыбающегося отца. Куничика не кинулся обнимать наследника, значит, игры в политику и церемониал не избежать. Проклятье! И это именно тогда когда Чике так нужна его поддержка! Смотреть на отца было нельзя, на Нари тоже, пришлось глянуть на Хиромото-доно. Это была ошибка. Роковая, как попытка протаранить айсберг, потому что айсбергом владыка Аки и был. Величественным и обжигающе холодным даже на вид. Мотонари был просто льдинкой в бокале с виски по сравнению с этим… Неужто отец бросит его на растерзание этому чудовищу? Ладно, черт с ним, он всегда может вернуться на Сиккоку, а Нари?.. Он ведь нарушил приказ, не вернулся вовремя и… Черт, что с ним будет? — Хиромото-доно, — получилось немного хрипло, но Чике показалось, что он с боевым кличем ринулся на абордаж, — Я… Я должен попросить у вас прощения. Это полностью моя вина, что Мотонари не прибыл домой вовремя. Не наказывайте его. Хиромото едва поборол в себе желание улыбнуться, наблюдая за лицом сына. — У вас были объективные причины, чтобы не вернуть моего сына вовремя... Мне доложили, что Западное море сильно штормило в последнее время. Нари, не видевший с ночи памятного шторма ни тучки, едва не скрипнул зубами. — Отец... — голос принца Аки излучал решительность. — Да, я понимаю, что вы не могли выйти на связь. Должно быть, ваше радио было повреждено во время шторма. Не волнуйся, Мотонари... я все понимаю. Даже ты не можешь противостоять стихии, — глаза Мори младшего опасно сузились, а повелитель Аки протянул руку к своему сыну, — Могу я взглянуть на договор? — Кстати! Договор! – впервые заговорил Куничика, — Какое счастье, что Хиромото-доно вспомнил, я был так рад видеть вас, дорогой сын, что почти забыл про него. Надеюсь, вы заключили его? У вас было почти две недели, чтобы… — серые глаза хитро сощурились, — прийти к компромиссу. — Да, отец, — послушно согласился Моточика, судорожно подхлестывая мозг, пытаясь вспомнить хоть что-то о судьбе несчастной бумажки. — Что «да»? – Демон-старший, похоже, понял, что что-то с договором не так и едва сдерживал охотничий азарт. Губы подрагивали, готовясь растянутся в усмешке. — Да, отец, заключили, — вот тебе! Чика тоже умеет тянуть резину. — Это радует, сын мой. И где он? – Улыбка замерла на лице Моточики, мертвым оскалом. Договор, был у Мори. Прямо перед штормом договор был у Мори. Может он и сейчас у него? Но тогда почему он молчит? Не видит что ли что, Чика тут загибается?! — Сын мой, у вас такой взгляд, будто вы потеряли ценную документацию, – продолжал изгаляться Куничика, — Это было бы нехорошо. — Вода дала, вода взяла, отец, — сквозь зубы прошипел, понявший, что помощи ждать неоткуда, Моточика. Морские демоны его в этот кабинет принесли не иначе! Ну, же отец! Он прямо глянул в глаза отца, признаваясь во всем одним только взглядом. Давай, скажи уже, что я его потерял. Начни ругать и говорить, что у меня тина вместо мозгов, хватит уже развлекаться за чужой счет! — Вы его, что, утопили? – Демон-старший виртуозно проигнорировал умоляющий взгляд сына. — Да, черт побери, утопили! – Не выдержал Чика, — Вместе с трупом одного отравителя, когда пытались спастись от громадной волны, едва не утащившей нас за борт. Уж простите, что не сберег такую ценную бумажку, я, — он повернулся к Хиромото, бесстрашно встречая взгляд этого сухопутного айсберга, — больше беспокоился о том, чтобы спасти вашего сына! Мотонари храбро встретил взгляд отца. Он едва подавил в себе желание двинуть Демона младшего локтем в бок. Что только этот варвар несет!? Неужели не понимает?! — У вас было две недели, — сухо произнес правитель Аки, — вы могли восстановить утраченные бумаги. Даже Нари был шокирован реакцией отца. Но он был единственным, кто этого не показал. — Прошу простить меня, отец, — младший Мори немного склонился перед правителем, — мы были заняты тем, чтобы выжить в таких суровых погодных условиях... К тому же мне многое пришлось пережить, я чуть не погиб несколько раз. Если вы настаиваете на заключении этого договора немедленно, то мы можем уединиться с Тесокабе Моточикой-доно и все подробно обсудить. Хиромото молчал, оценивая красоту игры своего сына. Вот только опасность его жизни действительно угрожала. Отравители... Море... — Так. Давайте остановимся на секунду, — прервал игрища семьи Мори Куничика, — Вот пожалуйста с этого места поподробнее. Мне интересно, откуда у тебя на корабле взялся отравитель? Насколько я помню у нас во флоте не принято принимать этих милых людей на службу… — Он был не из команды, — Чика, воодушевленный переходом отца на «ты» теперь обращался только к нему и мог думать только о том, чтобы увести разговор от проклятой бумажки. То есть, он, конечно, не против уединиться с Нари, но не в таких обстоятельствах! Сейчас с него станется, уединившись, как раз договор подписывать, а не чем поинтересней заняться… — Прибыл с посольством Мори, — Он кинул на Нари извиняющийся взгляд, который, впрочем, пропал без толку, Мотонари на него не смотрел. Он вообще ни на кого не смотрел. — И вы решили утопить его, раз уж договор нельзя? – Ровным голосом поинтересовался Правитель Сиккоку, — Хотя подожди… Ах да, договор же вы тоже утопили! «Батя!..» Мысленно застонал Чика. «Ну хватит издеваться!» — Тебе или Мори-доно не хватает наших подписей для счастья? – Вконец обнаглел Моточика, — Так ведь можем в любой момент организовать… Кстати, почему вы сами не заключили этот договор, раз уж ты все равно приепер.. приехал в Аки? — Ах, ты, щенок… — Оскалился Куничика и по его тону Демон-младший понял, что попал в яблочко и растянул губы в ответной ухмылке. — Тесокабе-доно, — перебил владыку Сиккоку Хиромото, — не горячитесь. Можно было просто объяснить молодым людям, что это было их первое испытание на почве политического взаимодействия наших государств. — И не только политического, — безразлично хмыкнул Нари. — Не только, — кивнул Мори-старший, мрачно поглядывая на сына, — вам обоим многое пришлось пережить, можете пойти передохнуть. Мотонари поднялся, выразительным взглядом предлагая Чике бежать, пока не поздно. Хиромото коснулся рукава сидевшего рядом повелителя Сиккоку, предлагая позволить детям ретироваться. И когда церемониальные прощания были произнесены и двери закрылись за сыновьями Хиро, наконец, смог выдохнуть, и потянулся за таблетками, что носил всегда с собой. Закинул парочку в рот и прижал руку к груди напротив сердца. Лицо его при этом ничего не выражало, только зрачки неестественно расширились, и утяжелилось дыхание. Тонкие пальцы мяли дорогую ткань, словно пытались добраться до беспокойного сердца. В такие моменты Куничике всегда было неловко... Проблемы с сердцем начались у Мори несколько лет назад, он стал постоянно носить с собой таблетки и не позволять себе много того, что позволял раньше. Тёсокабэ чувствовал его боль, как свою, хоть у него самого ничего не болело. Демон был здоров, как… демон. Сам правитель Сиккоку считал, что это все благодяря морскому воздуху и что Мори прожил бы сто лет, если бы единым махом казнил половину своего двора, выпорол сына и съехал бы к Куничике на корабль. — Ты как? – сухо поинтересовался он. Хиромото так же сухо кивнул, его дыхание постепенно выравнивалось, а кровь приливала к щекам. Его нельзя не понять… Когда сам живешь в кубле змей и ходишь по краю, это так, ерунда, но смотреть как тоже самое происходит с твоим ребенком… Хорошо, что Чика почти живет на своем корабле. Плохо, что когда Куничика умрет, он окажется в этой змеиной яме совсем один. — Эй, — Он потянул Мори за рукав заставляя встать со своего места и пересесть к нему на колени, — Хитромото-доно, а если тебе уже получше, то может нам тоже политически повзаимодействовать? Ну, хотя бы чуточку? Губы у Мори лекарствами не пахли. Только солнцем, солью и чаем. Как десять и двадцать лет назад… Как в первый раз. Куничика был в своем репертуаре... стремился отвлечь его только на себя. Когда Тесокабе был рядом, было просто невозможно заниматься ничем другим. С другой стороны, этот редкий шанс побыть вместе нужно использовать. — Надеюсь, мы не вступим в конфронтацию, — едва заметно улыбнулся Хиро, отрываясь от требовательных губ, — пока я жив. Еще одной разлуки с тобой я не вынесу, — Мори провел тонкими пальцами по лукавым морщинкам, залегшим у глаз Тесокабе и поцеловал его подбородок. Куничика за все эти годы стал для него не просто соседом, любовником, другом и врагом... он стал частью него самого. Потерять его было бы жутко больно, как потерять сердце или душу. Он не дорожил так любимой, в общем-то, женой, как этим морским демоном. — Все вопросы – детям. Вскоре им предстоит решать: вступать в конфронтацию или нет. Надеюсь, они не подерутся, если мы прекратим за ними присматривать.— Куничика погладил любовника по щеке, продолжая скалится и любуясь искорками в карих глазах. Ему пришлось потратить несколько лет, чтобы научиться их различать и понять, что они и есть — улыбка Мори, — Ну, Хиромото-сан, переберемся в спальню или вспомним молодость и оскверним сей зал еще разочек? — В спальню, варвар... — усмешка в голосе Хиромото была едва уловима, — А дети... Детям предстоит изучить историю своих государств несколько с другого ракурса, чтобы не допустить наших ошибок. Мори поднялся с колен Демона и поправил одежды. — Я хочу... повзаимодействовать с тобой в месте, где нам никто не помешает. А то помню я пару случаев. На бледном лице даже отразилась тень смущения. — Да, было забавно, особенно когда твой отец… — Взгляд Мори ясно дал понять, что он все помнит и продолжать не стоит. Куничика послушно заткнулся и отправился следом за хозяином дворца, — «Повзаимодействовать»… Ну и словечко, Хиро... – У самого выхода он догнал любовника и прошептал ему в ухо: — Хочу трахнуть тебя, Хиромото, вот чего я хочу. После чего с невозмутимым видом и вечной полуусмешкой вышел из зала, даже не полюбовавшись на легкий румянец, украсивший щеки Мори. В такие моменты Хиромото очень хотелось запустить чем-нибудь тяжелым в спину Тесокабе. Чтоб его радикулит пробрал. Но... кто еще ему мог подарить ощущение смущения, когда так печет щеки? Не жена же... И Мори двинулся в след за своим главным в жизни раздражителем, усмехаясь тому, как Куничика вертит головой, выбирая кратчайший путь к покоям правителя. — Вам показать дорогу, Тесокабе-доно? — поинтересовался Хиро, отодвигая совершенно непримечательную ширму в бок и открывая тайный проход. — Ну, что вы, Мори-доно? Правитель Сиккоку всегда найдет дорогу в спальню владыки Аки. – В том же тоне ответил Куничика, впрочем, ныряя в довольно просторный ход следом за Хиро, — По этому ходу ты меня еще не водил. Хотя тут похоже давно уже никто не ходил… Судя по слою пыли на полу. – Пыль действительно была что надо, Тёсокабэ едва сдерживал чихание, — Мне больше нравится тот ход, что ведет мимо северного крыла. Помнишь, мы когда-то не дошли до твоей спальни, тормознули и сделали это прямо там? А в крыле тогда собиралась компания молодых фрейлин с адъютантами, Ночь Сотни Страшных Историй у них была… И они приняли твои стоны за вопли голодного призрака. – Даже в полумраке хода было видно, как заалели кончики ушей Хиромото, — Впрочем, ты ведь действительно тогда был голоден, я прав? — Надо же, — явно сдерживаясь, ответил Мори, — раз тебя так смущает пыль, буду чаще водить к себе в спальню людей, чтобы тут было почище. К слову, я и сейчас не особо сыт... рискуешь быть съеденым... тут твои останки точно никто не найдет, Куничика-доно. Хиромото отвел в сторону внушительных размеров паутину, расчищая себе дорогу. Глядя на него, можно было подумать, что он таких вещей чураться должен, но владыка Аки только выглядел по-женски, совершенно равнодушно оставляя лохмотья, в которые обязательно влипнет Тесокабе с его-то ростом, — Этот ход самый короткий. Можешь считать, что так я тебя еще никогда не хотел, как сейчас. — Льстит, — выдавил, Куничика молясь, чтобы здоровенному пауку, сидящему в углу, не пришло в голову спрыгнуть на него. Уж больно не хотелось перед Мори позориться, — Тогда пойдем быстрее, хочу, чтобы меня съел ты, а не здешняя фауна. Ход действительно оказался коротким, уже через пару минут Хиро возился с какими-то выступами в стене, а затем что-то тихо щелкнуло, и стена отъехала в сторону. Мори прикрыл глаза рукавом, спасая их от брызнувшего в глаза света, чем и воспользовался Куничика. С победным воплем втолкнул любовника в комнату и сразу начал задирать на нем одежду и смеяться, чувствуя себя семнадцатилетним мальчишкой. — Хиро, зачем на тебе вечно такая куча тряпок? Когда мои потомки завоюют Аки, они прикажут здешним красавчикам и красавицам носить только необходимый минимум одежды, клянусь! — Завещаю потомкам подводить к одежде электричество, — процедил сквозь зубы Хиро, дергая за пояс и избавляясь, наконец, от парадного одеяния, которое Тесокабе тут же отшвырнул в сторону, принимаясь за нижнюю одежду, которая тоже скоро оказалась на полу. Мори в долгу не оставался и тоже стаскивал с любовника одежду, стремясь скорее прижаться к широкой груди. Как давно это было. Когда он впервые почувствовал себя спокойно в объятьях этого человека... Кажется, прошла целая вечность. Вечность, которую они провели вместе. Прекрасная вечность. Мори бы не отказался от еще одной такой. Но, видимо, она настигнет их уже в другом мире... Если сподобится, конечно... Мори вдруг замер, медленно отрываясь от Куничики и поднимая на него взгляд. Многолетний партнер, почувствовав его серьезность дал ему это проделать и теперь смотрел вопросительно. — Я люблю тебя. Лучшим ответом на такое был поцелуй и Тёсокабэ не заставил себя ждать. Мори, в этот раз, был настроен мирно: позволил увлечь себя в долгий влажный поцелуй, даже не пытаясь вырваться или укусить его за нижнюю губу. Поцелуй вышел неожиданно нежным, и это смущало Демона. Такие поцелуи разбивают все границы между людьми, сближают их. Им с Хиро нельзя так сближаться, слишком больно потом разрывать эту связь, расставаться на недели и месяцы, встречаясь на официальных приемах, когда нельзя позволить себе ни лишней улыбки, ни лишнего слова. — Я давно это знаю, Хиро, — Куничика прошептал это любовнику на самое ухо, так тихо, словно их могли подслушать даже тут. Хотя… Действительно могли, — Я тоже люблю тебя. Только ни кому об этом не рассказывай, ладно? Хиро хмыкнул, позволяя толкнуть себя на кровать и раскидываясь на ней, весь в солнечных лучах, словно невзначай поглаживающий себя по внутренней стороне бедра. — Иди ко мне, старый пират... я подарю тебе Солнце, — Хиромото почти улыбнулся, протягивая руки к Тесокабе и принимая его в объятья. Мори боялся, что ему не удастся сказать о своих чувствах этому человеку, что он просто не успеет. Уйдет на тот свет, а Куничика и не узнает, что он его действительно любил. Но теперь он уйдет со спокойным сердцем. Сын в надежных руках, любимые люди знают о том, что они любимы. Остатки его жизни должны быть прекрасны... Как эти ощущения от скользящих по груди горячих обветренных губ моряка, как прикосновение грубых рук, пытающихся выказать нежность. Можно ни о чем не думать. Просто плыть по волнам наслаждения, выгибаясь навстречу ласкам и улыбаться. — Я еще совсем не старый! Я тебе докажу, — Он снова поцеловал Хиро, на этот раз грубее, яростнее. Мори поощрительно улыбнулся, переворачиваясь на живот и опираясь на локти. Кожа на спине при этом натянулась, обрисовывая красивые лопатки. Куничика провел по ним ладонями, думая, что этот вид, со времен его молодости почти не изменился. Опустил руки ниже, сжимая ягодицы любовника, отчаянно не желая отстранятся и искать смазку. Раньше, когда он был чуть более идиотом, чем сейчас, он бы трахнул Мори так и к черту все эти приготовления. А потом бы Хиро весь следующий день дулся и бурчал на него. Демон тяжело вздохнул, но нашел в себе силы на секунду оторваться от любимого тела и пощарить под матрасом. Движение было отработанным за много лет, эту баночку он смог бы достать даже с закрытыми глазами! — Мы слишком долго ждали этих глупых детишек, Мори. Теперь тебе придется за это заплатить, — радостно сообщил Тёсокабэ, смазывая свой член и потираясь им между ягодиц любовника, — А за блуждания по темным коридорам, с тебя еще и проценты набежали… Первый толчок дался легко, Демон здорово успел растянуть любовника за эту неделю. Второй заставил сжать зубы и тихо застонать. Третий, окончательно выбил все мысли из его головы… От сильных рывков у Хиромото перехватило дыхание. Он запрокинул голову, комкая в пальцах льняные простыни и отчаянно пытаясь вдохнуть. Эта неделя стала для них едва ли не самой долгой встречей с тех времен, как они оказались запертыми в занесенном снегом замке. Наконец, Мори удалось ухватить глоток спасительного воздуха. Куничика вошел в него полностью и замер, оглаживая любимое тело. — Я с тобой расплачусь... Демон... — прошептал владыка Аки самостоятельно двигая бедрами, вырывая стоны из груди моряка и едва сдерживая свои, — ты мне еще должен останешься. Мори двинулся особо резко и не сдержал собственного умоляющего стона, но не остановился, сжимая член Тесокабе внутри себя и все быстрее двигая бедрами. — Набросаем предварительный договор? – Хмыкнул Куничика, подхватывая бедра любовника и насаживая его на себя. Хиромото вскрикнул особо жалостливо, а когда Демон продолжил двигаться, стоны превратились во всхлипы, которые на секунду заглушил треск ткани. Кажется, еще одна простынь отправляется на помойку. Куничике и самому хотелось вцепиться во что-нибудь, но под рукой был только Мори с его нежной кожей, с которой еще не сошли следы их предыдущих ночей. — Какой же ты горячий, Хиро. Самый горячий из всех. Последние три года я только и кляну себя, что не завоевал Аки, когда был помоложе. И не потребовал в качестве откупных тебя, — Мори наверняка было что ответить, но ему здорово мешали сильные толчки и рука Куничики потянувшая его за волосы, заставляя приподняться и повернуть голову, — Ты будешь скучать по мне? Он бы сам с радостью и удовольствием захватил Сиккоку и оставил бы при себе Демона, чтобы не мерзнуть ночами в большой постели, чтобы не одному тащить весь груз ответственности... Хотя... Куничика бы долго не продержался при его дворе. Его бы быстро устранили. — Буду... — прохрипел в ответ Мори, с трудом вернув себе контроль над голосом, — каждую ночь, когда я ложусь спать, я жалею, что рядом нет тебя, — Хиро всхлипнул от резкого рывка, но продолжил, — и каждое утро я жалею, что просыпаюсь не в твоих объятьях... У нас так мало времени. Это была правда. Не стоило ее озвучивать, но он сам нарвался. И теперь Демон уткнулся лбом в его спину, осторожно гладя его плечи и бока. Он умел быть нежным. Что хуже, он умел быть самым нежным. Лучшим. Близким. Любимым. Да, он тоже скучал без Мори, но не собирается в этом признаваться, хоть у них сегодня и день откровений. После смерти жены ему стало совсем не с кем говорить по утрам. Не с любовницами же, которых еще можно было терпеть ночью, но с утра они одним своим видом портили ему настроение? Мори тяжело дышал под ним, двигаясь теперь в медленном текучем темпе, Куничика слышал, приложив ухо к его спине, как бьется сердце любовника. Сейчас они были как одно целое. Короткое мгновение в их жизни, но такое чертовски ценное. — Люблю тебя, Мори, — Снова прошептал Демон, опуская руку на член любовника, — Люблю, — он снова ускорил темп, не давая Хиро ответить, врываясь в него сильными толчками, — К черту все… — Куничика чувствовал, как пульсирует, сжимается вокруг его плоти, тело Мори. Он не собирался давать ему шанса кончить в одиночку. И снова Хиро не смог вдохнуть, дергаясь в сильных руках, подаваясь навстречу ласкающей руке и проникновению... Тело сходило с ума, вздрагивая все сильнее, так что Куничика едва мог сдержать тонкое, но сильное тело. Кричать не было сил. Его переполняли чувства и слова, они рвались наружу, но все сливалось только в хрипы и глухие стоны. Наконец, Тесокабе задрожал, начал вбиваться в него беспорядочно, страстно, рыча и постанывая... И Мори перестал сдерживаться, отпустил тонкую нить, отделявшую его от падения в растворяющее безумие оргазма. Хватило нескольких движений. Все исчезло. Все поглотили ощущения. Их было так много, что теперь только они и составляли этот дурацкий мир, где он не может быть рядом со своим Демоном. — Знаешь... — произнес Мори, уже лежа на плече у Куничики и целуя его шею, — ты прав, к черту все. Я хочу все бросить. Куничика хмыкнул и приподнялся, пытаясь найти свою трубку. Он, хоть убей, не помнил, куда ее засунул. Он, как всегда, забрал ее с собой из зала, значит должна быть в куче его тряпок на полу. Перегнувшись через край кровати, Куничика принялся перебирать валяющиеся на полу вещи, скидывая в одну кучу как свою одежду, так и одежду Мори. Наконец-то искомое было найдено, и Демон-старший вернулся на кровать, набивая трубку новой порцией крепкого табака и раскуривая ее. Курение в кровати, да и вообще курение было одной из немногих вредных привычек, с которой Хиромото так и не смог справится. В смысле, единственный метод который он еще не применил к злостному курильщику, заключался в засовывании его трубки в то место, произнося название которого юные фрейлины должны краснеть. — Серьезное решение, Солнышко. Но я, в общем, согласен. Сбежим. Будем жить на тропическом острове, кушать бананы и кокосы, убивать акул и одеваться в соломенные юбки. Построим себе шалаш из пальмовых ветвей. Правда с удобствами будет проблема. Если через пару лет нас и найдут, то никто не узнает в парочке загорелых до черна папуасов, в соломенных юбках, Солнце Аки и Демона Сиккоку, — Куничика затянулся и выпустил дым в потолок, — Когда отправляемся? — Через три месяца... — Мори свернулся в клубок, прячась от дыма где-то под боком Тесокабе, — я не хочу умереть вот тут за работой. Мое время истекает, и я хочу его остатки провести в хорошей компании на берегу моря. С соломенными юбками и шалашом ты, конечно, перебрал... Но вот от небольшого домика в пальмовой роще я бы не отказался. Остров тоже не подойдет, мне нужен постоянный подвоз лекарств, чтобы вырвать у жизни еще пару кусков. Устроимся в доме твоего отца? Что на юге Сиккоку? Или может в тот дворец в горах? Мори был абсолютно серьезен. Он уже прикидывал, как сказать о своем решении сыну, как лучше передать ему дела. А готов ли Тёсокабе к такому шагу? Сможет ли завершить свои дела в такой короткий срок? Хиромото выдохнул, представляя, как тяжело придется Мотонари. Ничего. Он сам однажды уже пережил это. Когда отец уходит и оставляет все на тебя. Но так даже лучше. Он ведь не умрет, и юному правителю будет, к кому обратиться за советом. Солнце опускалось за горизонт. Немыслимым усилием воли Хиро заставил себя подняться и, завернувшись в простынь, дойти до окна, чтобы проводить Нитирин. Какой-то древний философ сказал, что исполнение заветной мечты обычно больше пугает человека, чем радует. Вот сейчас Куничика выпустил очередную струю дыма в потолок и попытался понять напуган ли он? Нет, пожалуй, нет. Они так много говорили об этом, мечтали… Он правда никогда не думал, что это случится на самом деле. Бедный Моточика, у Мотонари хотя бы есть мать и, чего уж там, мозги. Нет, у любимого сына тоже есть мозги, но пока что извилины в них не повернулись в нужную сторону. Бедняга будет скучать по своей свободе, но лучше он сейчас объяснит ему, что к чему на Сиккоку, чем потом ему придется самому разбираться. — Не уверен, что Чика освоит все за три месяца, но я найду ему хороших советников, — будучи деятельным человеком и осознавая, как мало времени у него есть, Тёсокабэ решил заняться этим немедленно. Для начала нужно было одеться и вытащить балбеса из чужой спальни, — До встречи через три месяца, Мори, — Он никогда не любил долгих прощаний. Один чувственный поцелуй-укус, более чем достаточно для такого старого морского волка как он. Мори выпустил его из объятий и улыбнулся, глядя как Куничика стремительно вылазит в окно и, цепляясь за какие-то совершенно невидимые выступы на стене, уверенно продвигается к тем окнам, что ведут в покои принца Аки. Мотонари провожал солнце за горизонт, кутаясь в шелковую юката и подставляя лицо последним солнечным лучам. За спиной недовольно сопел Тесокабе, который упорно не хотел расставаться со своим персональным Солнышком, даже для того, чтобы оно пообщалось со своим собратом. Сопение превратилось в возню, а потом и в шаги. Сильные руки обняли его за талию, а на плечо опустился плохо выбритый подбородок. Теперь Демон сопел в ухо Нари, слегка тормоша его и явно требуя скорейшего возвращения в теплую постель, а потом и продолжения начатого. Мори же словно не замечал поползновений, упрямо всматриваясь в горизонт. Нари не сразу сообразил, что это за большая тень, что заслоняет Нитирин. Подняв глаза, наследник престола Аки опознал в помехе чьи-то ноги, а потом нарушитель спокойствия спрыгнул на балкон. Демон за спиной Мори выпрямился, выдыхая от неожиданности. — Добрый вечер, Тесокабе-доно, — не растерялся Нари, слегка поклонившись старому Демону. — Добрый. Извини за вторжение, Мотонари-кун, — на распев проговорил Куничика, отвешивая Мори-младшему шутовской поклон. – Моточика, детка, ты можешь бросить это дело, — он кивнул на руки сына, все еще оплетающие чужую талию, — Когда Мотонари-кун разговаривает с солнышком, его, как и его отца, можно сдвинуть с места разве что прицельным ударом торпеды. — Папа? – Чика был настолько шокирован появлением отца, что даже забыл, что в общем-то на него обижен, — Ты зачем приперся? — «Приперся»? Где вас воспитывали, юноша? – Тяжело вздохнул Демон-старший, — Собирайся, сынок. Сегодня ты только и делал, что расстраивал папочку, а значит, игр с соседским мальчишкой тебе не видать, — Взгляд Чики явно говорил о том, что он подозревает отца в слабоумии и, возможно, ударе головой о твердую поверхность. Куничика снова вздохнул и зашел с другой стороны, — Капитан, смирно! – Повинуясь вбитой в голову выправке, Чика выпрямился и убрал руки с талии Мори, — Поступаете под мое командование. Две минуты на сборы. Отвечайте: «Да, господин главнокомандующий!» — Да, господин главнокомандующий! Подействовало, Чика метнулся обратно в спальню, спешно подхватывая свои, раскиданные по всем плоским поверхностям вещи, а Куничика присел на одно из стоящих на балконе плетеных кресел, внимательно разглядывая стоящего перед ним сына Хиромото. Похож, черт подери, как старая фотография. Только взгляд еще более непрошибаемый. Или у Хиро тоже такой взгляд, когда он смотрит на чужаков? — Я так сильно похож на отца? — прочитал мысли правителя Сиккоку Мотонари, усаживаясь в кресло напротив. Этот взгляд был... почти как у Чики, когда он смотрел на него, когда думал, что он спит. Мори не ждал ответа, — что-то случилось? — по лицу старого интригана было сложно что-то прочесть, но Мори и без того понял: "Да, случилось, мальчик. И это что-то раз и навсегда перевернет твою жизнь". Нари с тоской подумал, что его жизнь и так переворачивается с ног на голову... Впрочем, может быть это не так уж и плохо? Что хорошего было в его придворной жизни раньше? Теперь в ней будет маячить силуэт белого принца... Иногда. Время от времени. Редко. Да, редко. Часто это нельзя допускать. Иначе это перестанет приносить удовольствие. Наверное. Нет, правда перестанет. За все это время он так привык засыпать не один, что теперь жалел об уходе любовника. Им предстоит еще многое. Им придется превратиться в правителей соседних государств. Им станет не до друг друга... Это будет грустно. — Чертовски похож, — Ухмыльнулся Куничика, думая, что еще можно сказать этому другому Хиромото, — Ты хороший мальчик, Мотонари, ты со всем справишься. Пожалуй, ему еще рановато давать советы чужому сыну, он и своего не всегда к порядку может призвать. Любимый сын как раз появился на балконе уже полностью одетый и неожиданно печальный. Не хочет расставаться с новоприобретенной любовью. Ничего, они и так много времени провели друг с другом, на три месяца должно хватить… — Прощайтесь, — Демон старший тактично отвернулся, выпуская дым в чернеющее небо. Пара минут, у них должна быть, а он как раз успеет докурить трубку. Ну, ладно. Пять минут… Семь?.. Куничика сжал зубами давно погасшую трубку и, плюнув на тактичность, повернулся обратно. Ну, конечно, они целовались. Десять минут уже, сколько можно? — Все, хватит, — Уставший ждать Куничика потянул наследника за белые, совсем как у матери, волосы, отрывая его от губ Мотонари и таща за собой, — Бывай, Мотонари-кун, не расстраивай папу! Мори успел помахать им рукой и его губы дрогнули в улыбке. Совсем немного. — К чему такая спешка, батя? Не мог до утра дотерпеть? – Немного обиженно протянул Моточика, когда дворец скрылся от глаз, и провожать взглядом стало больше нечего, — Или, — Демон-младший оскалился, задорно глядя на отца, — Тебя Хиромото-сан выгнал, да? — Ага, тебя твое солнышко тоже будет выгонять посреди ночи, вот увидишь, — Не стал спорить Куничика, — А вообще мне просто натерпелось напоить тебя лучшим своим коньяком, — такая новость, которую он хочет вывалить на Моточику, стоит лучшего коньяка. — С чего такая щедрость? – Чика устало зевнул и потер единственный глаз. Машина, везущая их в порт, на уже готовые к отплытию судна, неторопливо рассекала столичную ночь, перевозя двух Демонов от одного этапа их жизни к другому. Моточика, даже не догадывающийся об этом, удобно устроился на сидении, явно собираясь слушать отца в пол уха и Куничика, неожиданно для самого себя пожалел его. Его маленький, похожий на мать, принц вырос, но… Демон-старший провел пальцами по скрывающей левый глаз повязке и потянул Моточику на себя, укладывая голову сына себе на плечо. — Завтра скажу. Сегодня можешь еще подрыхнуть, — сегодня он еще насладится обществом своего сына, отстрочив его превращение во владыку Сиккоку на целую ночь.