Timeless

Клаус чуть ли не пинком открывает дверь в дом Кэролайн. Почувствовав, как он еле сдерживает кипящую внутри ярость, девушка прижимается к его груди еще крепче. И только потом, почти допив уже второй пакет крови, она понимает, что он каким-то странным образом получил приглашение в дом ее матери. Но самое странное – Кэролайн вовсе не удивлена. Этот проклятый гибрид может манипулировать кем угодно и очаровать кого угодно. Оставив ее в комнате, он принес еще пакетов с кровью, прежде чем выйти снова. Клаус возвращается с аптечкой, которую ее мама хранила в ванной под раковиной, и садится на кровать рядом с Кэролайн, приказав наклониться, чтобы он мог обработать ей спину. Кэролайн не произносит ни слова, пока он медленно расстегивает ей платье и стирает засохшую кровь со спины. Пусть она сейчас эмоционально и физически истощена, она не может справиться с тем, как реагирует тело на его прикосновения. За многие недели это первый раз, когда он прикоснулся к ней, и ощущение его пальцев на коже приносит невыразимое облегчение. Как он прожил века? Но ведь для него все не так как для нее, верно? Она вспомнила ночь в школе, их разговор у больницы и его равнодушный тон. Все в прошлом. - Спасибо, - говорит Кэролайн, потому что ей нужно хоть что-то сказать, - что не убил моего отца. Клаус усмехается позади нее. - Не стоит благодарностей. Это было желанием твоей матери, не моим. - Как ты меня нашел? - Твой приятель Тайлер понял, что ты пропала без вести. Он думал, что ты уехала со мной и, когда я сказал, что это не так, за дело взялась твоя мать. Знаешь, она очень хороший детектив, у нас было всего несколько подсказок, но все равно сейчас ты здесь. Его объяснение звучит расплывчато. Бесстрастно. Кажется, он изо всех сил старается рассказать все как можно короче. Клаус на мгновение отвлекается от обработки ран, чтобы провести ладонью по обнаженной коже ее плеча. Девушка замирает, затаив дыхание, чтобы не разрушить этот момент или не вынудить Клауса убрать руку. Его ладонь на ее плече слегка дрожит. А она и не заметила этого раньше. Боже, как же она хочет, чтобы он просто обнял ее. - Значит, ты остался в городе? - Я вернулся, - отвечает он, убирая ладонь и снова начав обрабатывать раны. Почему? Хочется спросить Кэролайн, но она молчит. На какое-то время воцаряется тишина, Кэролайн допивает последний пакет крови, а Клаус заканчивает очищать ее раны, зная, что организм вампира сам восстановится. После он снова встает и уходит, чтобы положить аптечку на место и выбросить тряпки, которыми очистил от крови ей спину. Пока его нет, она пользуется возможностью, чтобы сменить свою окровавленную и грязную одежду на чистую пижаму, не желая ничего больше чем скользнуть в постель и позволить сну помочь ее забыть обо всем хотя бы на некоторое время. Только натянув майку, она в зеркале замечает Клауса, стоящего за ее спиной, прислонившись к дверному косяку, не сводя с нее глаз. Кэролайн задалась вопросом, как долго он тут стоит. Что если он наблюдал за тем, как она переодевалась? - Все как в старые времена, - неловко пытается пошутить Кэролайн, - я вечно почти умирающая и все такое. - Не надо, - отрезает он. - Это немного смешно. - Это не так смешно, когда ты испытываешь все на себе. - Или когда собственный отец пытается убить тебя. Оттолкнувшись от двери, он подходит к Кэролайн. - Эта ситуация мне знакома, милая. Это правда. Майкл оказался отцом Клауса, он рассказал их историю Кэролайн, когда тот еще искал мести в Болгарии. Девушка не знала, что из рассказов правда, а что преувеличенно, и хотела однажды спросить об этом Клауса, но важно было то, что и его мать, и отец ненавидели свое дитя всей душой. Разве они не отличная пара? Кэролайн стало смешно от того, насколько схожи их ситуации. - Ну, на твое счастье, сомневаюсь, что у моего отца хватит сил, чтобы вырвать сердце из твоей груди, как… - Я сказал, прекрати, - грубо обрывает ее Клаус, словно его терпение лопнуло, - не делай этого. - А что я делаю? - Превращаешь все это в шутку. Это не смешно. - Если я не буду смеяться, то заплачу. Увидев, как он весь словно сжался, стиснув зубы, Кэролайн вдруг почувствовала всю свою боль и ярость внутри, на отца, на Клауса, и у нее больше нет сил хранить это в себе. - Знаешь, я даже удивлена, что тебя это заботит, - резко произносит она. – Что ты там сказал мне? «Все меняется»? Кажется, так. Так вот, какое теперь имеет значение, что я хочу шутить о ненависти моего отца или о том, что я вечно почти умираю? - Потому что ты умерла! – вдруг кричит Клаус, подойдя к ней еще ближе. Его лицо покраснело, и Кэролайн вздрагивает от этой внезапной вспышки гнева. – Ты была мертва. И здесь нет никаких «почти»! Шесть сотен лет ты была мертва. - Но сейчас я жива. Клаус громко выдыхает, и Кэролайн делает шаг ему навстречу, уничтожая оставшееся между ними расстояние. Она не сводит с него глаз, ошарашенная внезапной мыслью. - Так вот почему ты был со мной такой сволочью? Потому что я тогда умерла? - Сегодня я спас твою жизнь уже в который раз, дорогая, вряд ли меня можно назвать сволочью. - Клаус, прости, хорошо? Прости, что я умерла, хоть это и правда не моя вина, если бы я могла вернуться в прошлое и изменить все, я бы это сделала. Но теперь я здесь, я с тобой – и это все, что имеет значение. Он поднимает на нее глаза, и неожиданность его взгляда заставляет колени подкоситься. Его губы сейчас чуть выше ее собственных и так близко, Кэролайн ощущает тепло его дыхания на губах. Ей хочется подняться на цыпочки уничтожить это расстояние между ними, но она ждет его первого шага. - Просто сделай мне одно одолжение, любовь моя, - произносит Клаус, понизив голос, почти касаясь ее губ своими. Кэролайн чувствует, как кружится голова, желание, страсть и сотни эмоций смешались внутри, заставляя комнату вертеться перед ее глазами. Она стоит так, кажется, часы, и даже дни, ожидая, чтобы он просто ее поцеловал. Чтобы поцеловал и лег с ней в постель, и заставил ее чувствовать, что кто-то еще любит ее. - Все… - выдыхает она, не в силах продолжить. - Я просто хочу, чтобы ты жила. Клаус отворачивается и уходит так быстро, что Кэролайн, споткнувшись, чуть ли не падает вперед. - Пришло время двигаться дальше, - говорит он ей, уже стоя в дверях. – Спокойной ночи.