Кир/Кшиштовский. Драбблы

Миша Кшиштовский всегда смотрит. Смотрит, когда Агашков включает режим "я у мамы наркоман" и начинает кривляться во время обзоров. Тихо смеется за камерой, но вставляет эти дубли в финальный монтаж, потому что любые кадры с Киром - бесценны сами по себе. Смотрит, когда они с Усачевым во время съемок очередного выпуска "Пора валить!" снова изображают педиков на камеру. Демонстративно закатывает глаза и старательно прячет усмешку - что с них, идиотов, взять? - и совсем, совсем не ревнует. Он смотрит, даже когда Кир просто сидит за компом с включенной вебкой, читает вопросы подписчиков и смешно хмурится, раздумывая над ответами, - потому что чувствует, что должен присутствовать там, пусть и незримо. Чтобы показать камере средний палец в ответ на бесконечные просьбы фанатов "явить наконец свою рожу", например. Миша смотрит, наблюдает, разглядывает, следит и изучает все время - когда снимает и когда монтирует, когда они вместе подбирают места для съемок и когда редактируют сценарий, когда бухают с другими видеоблогерами и когда ночуют вдвоем в машине. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он знает о Кире все, что только можно узнать. Кир слегка покусывает костяшки пальцев, когда нервничает, забавно изгибает брови, когда задумается, негромко, но заразительно смеется и улыбается как смущенный плюшевый медведь, обмазанный медом и малиной. У него карие глаза с едва заметным зеленоватым отливом, всегда смотрящие чуть иронично и насмешливо. Агашков просто обожает внезапные зумы - будь его воля, видео состояли бы только из них и его кривляний. Как и Кшиштовский, он предпочитает пиво, либо виски с колой. Килограммами поглощает торты и печеньки, но ненавидит шоколад. Курит синий винстон, выпуская тонкое облачко дыма в потолок, слегка запрокидывая голову. И, как выясняется в стендап туре, довольно мило сопит во сне и все время ворочается - хотя, возможно, причина в том, что спали они только в Мишиной машине, а там сложно удобно устроится. Когда Кшиштовский наконец осознает эту странную одержимость и начинает с этой нездоровой херней бороться - уже слишком поздно. В его жизни становится слишком много Кира. Агашков преследует Мишу везде: на съемках других проектов, во время готовки, в душе, во сне. Во сне особенно часто. Просачивается в мысли, как тот пресловутый дым от винстона, мельтешит на задворках сознания, вгрызается в подкорку. Миша не понимает, что с ним, черт возьми, творится. Ему всегда нравились неглупые, худенькие девушки без вредных привычек, но с чувством юмора и длинными светлыми волосами. Кир был коротко стриженным брюнетом, много курил, иногда выпивал, кривлялся, как полный дегенерат (впрочем, к его интеллекту у Кшиштовского претензий не было, просто умными они были по-разному: Кир был творческая личность и вообще гуманитарий, а Миша - технарь до мозга костей) и абсолютно точно не был девушкой. Но каким-то странным, непостижимым образом Агашков смог пробраться в голову неисправимого социофоба и параноика Миши и прочно обосноваться там, упорно не желая уходить, с тех самых пор, как... Как что? Наверное, это был один из тех нечастых, восхитительно-расслабленных моментов, когда Мишу не одолевала паранойя и не отвлекали ненужные мыслительные процессы; они с Киром сидели на диване, поглощали пиво, смотрели очередной британский ситком, ржали над всеми шутками, которые были в сценарии - когда ты бухой в говнище, тебе все кажется смешным, - и ни о чем не думали. Просто в какой-то момент Кшиштовский краем сознания остановил движение вселенной, мысленно нажав на паузу, осмотрелся и решил: "Вот оно". "Пока ничего не происходит - ему нечего бояться" - так он решил, когда понял, что с этой зависимостью справиться невозможно. Но иногда он ловит ответный взгляд Кира - и внутри поднимается волна удушающей, бесконтрольной паники. Потому что трудно ничего не заметить, когда за тобой все время наблюдают - Агашков умный, и вполне может догадаться. Миша до дрожи, до подгибающихся коленей боится, что Кир задаст правильный вопрос. Боится, потому что точно знает: он не сможет соврать, если Агашков спросит его напрямую. И он не видит ни одного хоть сколько-нибудь достойного выхода в этом сценарии. Миша Кшиштовский всегда смотрит, но никогда и ничего не говорит. Он уверен: один неверный шаг - и конец всему. *** - Может, на майский Видфест вместе пойдем? Ты вроде говорил, что хочешь. Давай, Кшиштовский, в прошлый раз норм было! Холодные январские выходные. Они снова бухают, Агашков снова фонтанирует странными идеями, Кшиштовский снова настроен скептически: - Тебя просто достали подписчики, засравшие комменты хэштегом #КирПокажиМишу. - Не надо было из своей рожи такую интригу делать. Хочешь, противогаз тебе на день рождения подарю или маску, раз уж такое дело? Кшиштовский смотрит с немым осуждением во взгляде, пытаясь без слов передать, где именно он хотел бы видеть такие подарки, Кир злорадно хрустит чипсами, но в глазах застыл огромный знак вопроса и Миша снова начинает паниковать. Затем следует уже поднадоевшая обоим шутка о том, что Кшиштовский на самом деле Михаил Бекрень - он привычно отвечает, что они братья-близнецы, а не один и тот же человек. Кажется, в этот раз пронесло. *** Миша Кшиштовский всегда смотрит, но из-за шлема штурмовика никто на Видфесте этого не замечает. Вот только Кир все равно чувствует его взгляд.