What we left in the darkness

Следующие пару дней тянутся так медленно, словно ее занесло в какую-то неправильную реальность. Кайло Рен и его рыцари, которых Рэй даже не может сосчитать, потому что никогда не видит всех вместе, улетают на рассвете. Ей остается только прислушиваться к реву двигателей и вибрации стекла, которое накрывает дом непроницаемым колпаком. Проходит несколько долгих минут, но затем Рэй выбирается из кровати, отыскивая свою одежду, брошенную неподалеку, и принимается собираться. Утренняя разминка ничем не отличается от упражнений на Джакку. Только теперь балансировка и координация в темноте даются ей куда сложнее. Облегченный посох кажется почти родным, и когда он свистит над головой, рассекая воздух, Рэй чувствует его частью себя. Забавно, такого не было раньше. Когда она могла видеть. Но теперь, когда нельзя полагаться на свои глаза, значение имеет каждая крошечная деталь. Направление воздуха, сцепление подошв сапог с остекленевшей землей и даже ее собственное дыхание. Ее мир сужается до деревянной палки, отполированной прикосновениями, теплой и гладкой, и счета. Рэй считает — один, два, три, — и скользит, поворачиваясь, будто танцует. Ступает легко и уже совсем уверенно. Это место принадлежит ей. Личный плацдарм для тренировок. Подальше отсюда, там, где начинаются стеклянные поля — их Рэй видела один раз, и то, потому что успела ухватить Кайло за руку, делая вид, будто поскользнулась — в земле идут трещины. Они глубокие и вспарывают стекло как воду, а внутри дыр можно увидеть все тот же город. Застывший и мертвый. Но Рену он не нравится, потому что он тянет ее прочь. Зато сейчас, когда его вместе с его проклятыми рыцарями нет, она приходит сюда и садится перед трещиной, чтобы помедитировать. От места тянет покоем и тишиной. Святостью. Как будто она вернулась в пустыню. Это все, чему успел научить ее Люк перед тем, как ее схватили. Медитация. До Силы и ее применения так и не добрались, просто самоконтроль. Хотя это отлично очищает сознание от ненужных мыслей, и, в конце концов, остается только одна. Острая и холодная, напоминающая занозу в ране. Мысль о Кайло Рене. О том, как он трахает ее, прижимая к стеклянной поверхности, придерживая на весу, и ее ноги, обхватившие его бедра, сводит от спазма. Это было вчера. О том, как он хватает за шею и вынуждает опуститься на колени, его пальцы крепко держат лицо и не дают отвернуться, а потом он требует, чтобы она открыла рот. Рэй замахивается с такой силой, что чуть не выворачивает себе плечо. Для него она всего лишь маленькая жертва, девочка-мусорщица с Джакку, покорный и безмозглый трофей, которому полагается слушаться приказов своего учителя. Которым она его так и не признала. И не признает Да я лучше… — но она не успевает даже закончить мысль, как ее буквально выворачивает наизнанку. Изнутри поднимается волна боли, да такая сильная, что сводит ноги и руки. Палка валится на стекло и звенит, откатываясь в сторону, но Рэй уже не слышит этого. Ее крутит и перемалывает, начиная от кончиков пальцев ног и до самой головы, которую сейчас словно зажало в раскаленные тиски. Это напоминает тот момент, когда Кайло копался внутри ее головы, но сейчас его тут нет, и боль тоже слишком сильная. Он не стал бы. Теперь, когда она знает его, понимает — не стал бы. Во рту становится слишком много слюны, и ею можно подавиться, но на самом деле это не слюна, она слишком соленая. Я прокусила себе язык, — понимает Рэй. Только это удерживает ее от того, чтобы закричать. Тот, кто пытает ее, не останавливается. Краешком сознания, агонизирующего от боли, она пытается выцепить хоть звук, хоть шорох, который выдал бы ее врага. Но врага здесь нет. Или же он тень, застывшая в темноте и слившаяся с нею. — Рен! — Рэй сжимается в клубок и обхватывает себя руками. — Кайло Рен! — сейчас не имеет значения ничего из того, что произошло. Он один может помочь ей. Рен! Если эти узы Силы способны хоть на что-то, пожалуйста, — сознание путается, и все же она зовет его, так сильно, как может. Наверное, голова сейчас просто лопнет как перезревший фрукт. Останови это! — следующий приступ заставляет ее перевернуться и уткнуться лицом в стекло, под которым когда-то был живой город. Пальцы сами собой хватаются за острые трещины, и их режет. Эта боль другая, четкая и осязаемая, и она забивает другую, давая Рэй шанс вздохнуть. Обруч, стискивающий мозг, чуть слабеет от притока кислорода, но все же остается давить. Если это не прекратится, она так и умрет тут, понимает Рэй. На чужой планете, далеко от дома и друзей, оставленная одна, ослепленная и беспомощная. — Рен! — она кричит, уже не зная, мысленно или просто срывает горло. Его присутствие, мысленное и далекое, еле ощутимо. Это из-за уз Силы Рэй может чувствовать его. Он где-то далеко на корабле, под совершенно незнакомыми звездами, может, на другом конце Вселенной, и ему тоже больно. О, ему куда больнее. По сравнению с тем, что испытывает он, боль Рэй — всего лишь легкая рана. Выдержать такое не под силу обычному человеку, но он все еще жив. Что ты… — он замечает ее мысленное присутствие в своей голове и пытается вытолкнуть, избавиться. Останови это! — если бы ей сейчас не было так больно, Рэй возможно посмеялась бы над тем фактом, как она с такой легкостью забралась к нему в мозги. Боль и правда затихает, становясь почти неслышимой. С такой можно дышать и даже можно попытаться подняться на ноги. Но это узы, и Рэй примерно догадывается о законе равновесия. Когда легче становится ей, часть боли переходит ему. Возможно он заслуживает всего этого, и даже не возможно. Она сама хотела отомстить за все то, что он сделал с ней. Но сейчас почему-то не чувствует никакого удовлетворения. Его боль, сливающаяся с ее, смертельна для одного человека, но ее можно пережить вдвоем. Отдай, — она сама знает, что несет полную чушь. Ей вообще стоит заткнуться и порадоваться — может, именно сегодня он умрет, и она станет свободной. Но еще и слепой, в окружении рыцарей Рен, которые явно не будут рады ее присутствию. Кайло явно не понимает, с чего Рэй быть такой доброй, поэтому все еще пытается вытолкнуть ее из сознания. Убирайся из моей головы, мусорщица, — надо же, неужели он пытается хоть так ее задеть и оскорбить? Она ведь и есть — мусорщица с Джакку. Тоже мне, ругательство. Отдай часть обратно, — все еще пытается договориться с ним Рэй. Столько, сколько она выдержит. По своей воле. Может, теперь, когда она уже испытала на своей шкуре эту агонию, сможет смириться во второй раз? Ей придется. Часть чего? — не понимает он. Еще бы, удивительно, как он не теряет сознание. Боли, идиот, — если она собирается терпеть это во второй раз, то явно не тут, у разлома, где есть шанс попасть ногой в какую-нибудь трещину и вывихнуть лодыжку. Рэй поднимается, сначала на колени, затем встает, опираясь на свой посох, чувствуя себя так, будто она три дня без продыха перебирала какой-нибудь здоровенный истребитель в песках Джакку. Или ее избивали палками, тоже очень похоже. Исчезни! — голос ревет, отдаваясь внутри черепной коробки, но Рэй таким не испугаешь. Отдай, и я заткнусь, — торгуется она, собираясь обратно, в стеклянный дом, чтобы падать уже на пороге. Ноги еле плетутся, и деревянный посох, на который она налегает всем телом, чтобы не свалится, буквально трещит. То ли Кайло Рен и в самом деле сдается, то ли больше не может терпеть, но боль возвращается к ней. Осторожно, понемногу. Она заполняет уставшие мышцы и наливается внутри тела, делая шаги куда труднее, а дрожь под коленками отчетливее. Будет везением, если она доберется до своего дома и не свалится по дороге. Боли становится еще чуть больше, и где-то тут проходит черта, за которой заканчивается запас ее сил. Хватит, — останавливает его Рэй. С нее хватит. На нее будто свалилось небо с тремя солнцами в придачу, и она занимается тем, что помогает своему врагу выжить. Добровольно. Настоящее безумие. Ей больше не хочется находиться внутри головы Кайло Рена, поэтому связь она обрывает. Ей даже не нужно концентрироваться. Рэй просто делает шаг и оступается. Нога противно ноет, и вот ощущения привязанности к кому-то как ни бывало. Она остается наедине с собой, болью и бесконечной стеклянной дорогой, которая должна когда-нибудь кончиться. Боль отступает к вечеру. К этому времени Рэй успевает проклясть себя за идиотское сочувствие раз пять. Сначала она пытается заглушить ее, отвлекаясь на упражнения, только рядом со стеклянным домом. Потом просто наматывает круги, думая, что ей нужно было остаться в его мозгах подольше. Не так-то уж часто выдается шанс попасть в голову к Кайло Рену. Хотя разделенная на двоих боль все равно не дала бы ей никакой возможности узнать, хотя бы что с ней дальше будет. В конце концов, она просто валится на постель и все равно не может успокоиться. В какой такой момент она стала сопереживать своему врагу? В тот самый, когда ты решила выживать, — говорит она сама себе. Остается только надеяться, что у нее хватит духу оглушить Кайло и потом сбежать. И не жалеть его. Внезапно обруч, нещадно стискивающий виски, пропадает, а вместе с ним и боль. Все закончилось, понимает Рэй. Наконец. А еще это значит, что скоро Кайло Рен вернется к ней. — Что это было? — спрашивает она его, как только слышит шаги рядом. Шаги медленные и уставшие, и выдают слабость. — Ничего, девочка, — Кайло снимает шлем, и голос меняется, от механического переходя к человеческому, хотя все равно остается безжизненным. Он не делает ни единого шага по направлению к ней. Наоборот, переодевается — Рэй слышит это по шороху одежды — и направляется к выходу из стеклянной клетки. — Я чуть не умерла сегодня, — кричит она ему в спину. — Это хоть того стоило? — Да, — он медлит, а потом все же добавляет, сомневаясь, — ты того стоишь. Вот и все. Разговор закончен. Рэй просыпается уже тогда, когда Кайло спит. Он лежит рядом с нею, отвернувшись спиной и даже не дотрагиваясь. — Как будто ты можешь остановить меня, — шепчет Рэй и касается его руки, находя ее наощупь, и возвращает себе зрение. В ночном свете одного из солнц — оно единственное не исчезает с небосвода даже в это время суток — комната кажется залитой густо-серым. Разбросанная одежда, от которой Рэй избавлялась с яростью, сложена в стопку, а рядом стоит ее посох, который она так и не успела спрятать. Кайло нашел его и оставил. Деревянной палке, конечно, далеко до светового меча, так, игрушка, но тот факт, что он больше не воспринимает ее как пленницу, заставляет Рэй взглянуть на него еще раз. Не она одна сегодня чувствует себя попавшей под звездный крейсер класса А. Кайло Рен выглядит так, будто его пытали. Лицо осунулось, и даже во сне лоб испещрен морщинами. Шрам кажется совсем свежим, набухшим и воспаленным. — Кто сделал это? — ей плевать, что она его разбудит. Плевать, что не знает, как позже будет справляться с его дурным настроением. И вообще плевать, если он попытается перевести разговор в другую плоскость. Хотя другой плоскости сегодня не будет, они оба без сил. Надо же, хоть что-то хорошее. — Эй! Кто это был? Может, Кайло и не спал все это время, пока она его разглядывала, отмечая и прикушенную губу, слегка надувшуюся и с коркой запекшейся крови, и сероватые жилки на висках. Он открывает глаза и смотрит на нее так, будто ее вообще здесь быть не должно. Рэй не собирается отставать. Она готова вытрясти всю душу из этого здоровяка, который даже сгорбившись, все равно занимает три четверти их кровати. — Ну? — у судьбы извращенное чувство юмора, и пока она застряла тут, его враг — это ее враг. — Сноук, — сдается Кайло. — Он хотел тебя в ученицы, — его лицо искажается, и на секунду у Рэй возникает мысль, что это от боли. Но нет, затем она понимает — это кривая усмешка. Еще более странная из-за шрама. Злая и довольная. — Почему ты не отдал меня? — сложно представить, как можно выдержать то количество боли, которое свалилось на него, но случайно передалось и ей, и остаться живым. Она бы не смогла. Рэй помнит ту пыточную, и бесцеремонность, с которой Кайло Рен погружается в ее разум, разворачивая и перебирая каждое воспоминание, одно за другим, в поисках искомого. Тогда ее чуть не вывернуло наизнанку. А здесь боли было куда больше. В сотню раз. — Ты моя ученица, — одержимость этой идеей сквозит в его глазах и превращает Кайло в сумасшедшего. —Я уже говорил. — Я не… — спорить с ним бесполезно. Все равно что биться головой о стеклянную стену. — Но он не убил тебя, — из того, что Люк рассказывал ей о Сноуке, Рэй отлично поняла самую важную вещь — Сноук не остановится ни перед чем. И один форс-юзер, даже самый сильный, ему не помеха. — Почему? — Он не убьет меня, пока не найдет тебя, — Кайло пожимает плечами. — А пока мы связаны, твоя Сила воспринимается как часть моей. Идеальный ход. Рэй может только поаплодировать подобному решению. Сначала Люк, теперь Кайло. Она укрывается в тени их Силы, хотя по сути ничего не умеет. — И что теперь? — этот вопрос она задает и ему, и сама себе. Серые тени пляшут по граням стеклянных стен и отбрасывают снопы искр на лицо Кайло, придавая ему еще более нездоровый вид. Он устало морщится, трет глаза, прикрываясь от света и решает: — Завтра я начну тебя учить. Придется разобраться с этим поскорее.