Глава 1. Обренс. Два лица - две истории
5 мая 2016 г. в 08:59
— Вы сделали правильный выбор, вступив в ряды рейнджеров… — голос фэянина отдавался гулким эхом от высоких сводов большого зала в центре рейнджеров. Рядом со мной в ровной шеренге стоит еще с десяток человек. Да, именно человек, ведь находимся мы на борту центра рейнджеров «Бриз», что в системе Солнце, а та в секторе Каргон. Здесь и начинается наша полная сюрпризов, приключений, трудностей и эпических баталий история.
Пока командир станции рассказывает о том, кто есть кто и что есть что, я, пожалуй, представлюсь вам. Молодой рейнджер родом с планеты Земля, что в той самой системе Солнце, а та в секторе Каргон и все такое прочее. Зовут меня Обренс (с ударением на первый слог), а в общении просто Обри. Роста вполне нормального, темноволосый, рожица круглая — мамина. Зачем я все это вам рассказываю? А затем, что я здесь не один. Видите, вон там, в самом начале шеренги стоит высокий остроносый рейнджер с короткой пепельной стрижкой, маленькими круглыми очками и самоуверенным взглядом за ними? Знакомьтесь, мой старший брат — Алькарэ (с ударением на последний слог и никак иначе!), первый в своем выпуске, лучший из лучших. Мы с ним совсем не похожи друг на друга: я пошел в мать, а он — в отца. Дражайшего своего батеньку я никогда живьем не видел — только на фото и голозаписях. Отец был военным летчиком и погиб при обороне какой-то системы, что, к несчастью, не редкость. А несколькими минутами позже за десятки парсек от того места родился один маленький мальчик, то есть я. Алькарэ тогда было пять или шесть лет — между нами не такая большая разница. Мать наша тоже была рейнджером одно время, но, как она сама смеется, «сумела вовремя бросить». Не знаю, каков был отец характером, но внешне Алькарэ весь в него — по крайней мере, так я могу судить, сравнивая фотографии.
— Рейнджер Алькарэ! — это начали раздавать именные карты нод-счетов. Скоро и до меня дойдут.
— Я! — да и голос у брата отцовский, только молодой еще, без его хрипотцы, которую прекрасно можно было различить на голозаписях из семейного архива.
Но есть все же одно существенное отличие брата от покойного батеньки: у отца взгляд был добрее, гораздо добрее. На семейных фото отец улыбается, и мне даже сейчас, спустя двадцать с огромным хвостом лет становится тепло и светло на душе. А с братом все иначе. Алькарэ погружен в себя и улыбается нечасто. Если и улыбнется, то уголком рта, обязательно хмыкнет и как будто прищурится хитро, словно даже с очками ничего не видит. Этот человек холоднее любой машины будет, и это меня, на самом деле, даже обижает. Он постоянно стремится отойти как можно дальше, будто мы с ним не братья вовсе, будто я ему мешаю. Алькарэ со всеми вежлив и холоден: даже ко мне он обращается этим заумным полным именем «Обренс», хотя раньше все-таки сокращал его, но это было-то когда: когда я был еще совсем крошкой. А меня все это, на самом деле, очень огорчает. А я что? А я тянусь к нему: в конце концов, одна кровь же. Вдруг помочь чем надо, поговорить, мыслями поделиться? Ха-ха. «Поделиться мыслями». Алькарэ не любит выставлять свои переживания напоказ и рассказывать о них всем окружающим. Свою душу он доверяет электронному дневнику — он у него есть, он говорил — да и то, я думаю, не целиком, а так, обрывками.
И его взгляд… То есть, ты еще ему ничего не сказал, а он уже мысленно высказал все, что думает о тебе, и опустил на уровень простейшего. По крайней мере, именно это мерзкое ощущение я испытываю, когда разговариваю с ним. Алькарэ смотрит на всех свысока, будто он лучше других, но вот тут, давайте говорить откровенно, он имеет на это право, как ни странно. Я, кажется, уже упоминал, что у него была блестящая успеваемость. Он закончил академию первым в списке, а нам — тем, кто помладше — постоянно приводили его в пример. Алькарэ вовсе не глупенький какой-нибудь самоуверенный зазнайка, а вполне себе достойный человек, очень умный и прекрасно разбирающийся в тактике и стратегии, именно поэтому особые успехи у него были в области планетарных сражений, да и в пилотировании он тоже был хорош.
Почему, собственно, рассказываю так много про него? Очевидно, потому, что про себя мне рассказать нечего. Обойти Алькарэ у меня так и не получилось, зато получилось не ударить в грязь лицом и закончить академию хорошо: надо же быть достойным своего «великолепного» брата. Я не завидую ему, чтобы вы знали! Я искренне за него радуюсь, только был бы он чуть подобрее к окружающим…
Теперь вы знаете о том, кто же мы такие, а нам как раз выдали все, что должны были, и дали все инструкции. Мы уже даже слетали на научную станцию за другими инструкциями, успели пройти на родной нашей Земле курс планетарных битв (где Алькарэ снова показал всей Галактике, что он — специалист в этом деле). Теперь перед нами были открыты все горизонты и надо было решать, что делать в сложившейся ситуации. А ситуация оставляла желать лучшего: доминаторы атакуют по всем существующим и несуществующим фронтам, а силы Коалиции пяти рас несут огромные потери. По последней информации, предоставленной КВСМК (напоминаем, что это расшифровывается как Командование Вооруженных Сил Межзвездной Коалиции), мы — то есть разумные биологические особи — контролируем не больше 15-17% территорий, и этот процент уменьшается с каждым месяцем боев, поскольку машины тоже неглупые — как-то ведь они додумались довести себя до своего нынешнего состояния — и массово наступают. Корабли у нас с Алькарэ еще не вполне подходящие для серьезных боев, точнее, совсем НЕ подходящие: оборудование устаревшее, вооружение слабое.
— А ты думал, что сразу же, как по волшебству, заживешь «вольной и легкой жизнью рейнджера»? — хмыкнув, поинтересовался Алькарэ.
— Нет, — ответил я. — Так не бывает.
— Правильно, — кивнул головой собеседник. — Для того, чтобы зажить, нужно сначала встать на ноги и суметь устоять.
Мне пришлось согласиться. Я предложил начать вместе накапливать капитал, однако Алькарэ это предложение, к моему удивлению и огорчению, отверг.
— Боюсь, это невозможно, — вежливо ответил он, будто вел разговор со сторонним человеком, а не с родным братом. — У меня есть другое предложение, Обренс: каждый сам за себя.
Почему-то я от него другого не ждал. Алькарэ не любит работать в команде с кем-то — ему привычнее одному решать свои проблемы, не сваливая на других и не деля ни с кем. Его можно понять… Но меня его позиция все равно немного задевает. Как будто не семья, а всего лишь соседи или, того хуже, случайные люди, встретившиеся посреди улицы.
— Если вдруг я наткнусь на предложение, которое, возможно, тебя заинтересует, я сообщу тебе, — продолжил Алькарэ, не глядя на меня.
— Аналогично. Если мне покажется, что я нашел кое-что, что может тебе понравиться, — пришлю весточку с координатами, — ответил я уныло. Алькарэ, даже если и заметил, что я расстроен, ничего не сказал, а махнул рукой и ушел прочь.
Разговор выдался на удивление коротким, и так я, только на пару недель встретившись со своим братцем, снова расстался с ним. Разлетелись мы с ним в разные стороны… А я переживаю. Конечно, это он — мой старший брат, а не наоборот, тем не менее, это не мешает мне беспокоиться за него. Алькарэ — очень целеустремленный человек, и, что самое страшное, если он задался какой-либо целью, он сделает все возможное и невозможное для ее реализации, предварительно взвесив все факторы. Как бы он шею не сломал, пока меня рядом нет. А знаете, что еще страшно? Его молчание. Алькарэ может быть плохо, ужасно до жути, он может страдать трижды и четырежды, но он будет молчать и никому ни о чем не скажет, даже маме. Боль может грызть его годами, но он ни за что не проговорится о ней ни единым словом. Это самое страшное для меня: как бы и она его не съела. Конечно, Алькарэ и сам в состоянии позаботиться о себе, это бесспорно, но это не мешает мне переживать: в конце концов, какой-никакой, а ведь он мне брат. Эту связь не перерубишь никак, как бы ни хотел…
Теперь вы понимаете весь фокус моего положения? Я вас, наверное, очень утомил своими рассказами о брате. Теперь мы, до поры до времени, каждый сам по себе, так что думать о нем не приходится. Лучше заниматься тем, как самому встать на ноги, как выразился братец. Весь фокус начинающего рейнджера заключается в том, что скудные финансы вот-вот кончатся и их надо откуда-то черпать. Где-то это уже было, но я уверен: я не один мучаюсь так. Я не первый, я не последний. Все-таки сходство у меня с братом есть: я тоже упертый! «Если есть задача или проблема — значит, надо ее решить», — так подумал я, направляя корабль к точке перехода в Кефрон — соседнюю систему с Солнцем, что в секторе Каргон и все такое прочее.