На своих местах

При своей занятости Акари все же заметил, что с Ёги у него отношения не складываются. Не то что бы доктору, у которого не бывает выходных и почти ни одной лишней минутки, было дело до детских обид, но когда Ёги в пятый раз улизнул от запланированного медосмотра, Акари задумался. Он отвел сему процессу время обеденного перерыва, и пока кофе стыл в чашке, размышлял о том, что же могло пойти не так. Десятилетнего Ёги спас Циркус. Акари считал, что сам он, как и все в организации, приложил максимум усилий, помогая мальчику освоиться на борту корабля. Ёги предстояло в дальнейшем стать действующим агентом Циркуса, здоровьем и обучением кадета занялись специалисты. У Акари и мысли не возникало, что его старания отвергнут. Он ведь ценный участник проекта, коллеги на него надышатся не могут (Акари был уверен в этом). И вот появляется некто — ребенок, который избегает его и даже смеет игнорировать врачебные рекомендации! Этому, по мнению Акари, нет прощения и понимания. Необходимо срочно разыскать недотепу и осмотреть, а заодно, быть может, выяснить, что же происходит в его глупой кучерявой голове. В конце рабочего дня Акари поручил роботам-барашкам доставить Ёги в медблок любой ценой, пусть даже придется оказать силовое воздействие. Сделав это, он уселся в кресло и приготовился ждать. Нет такого места на корабле, куда не могут проникнуть роботы, но все же Ёги заставил их потрудиться. Мальчишка проявил недюжинные способности, едва в организм проникла зараженная субстанция, изменившая человеческую природу. А с годами силы его только возросли. Поэтому когда свора барашков занесла сопротивляющегося беглеца, вид у них был изрядно потрепанный. Акари первым делом обратил внимание на то, достаточно ли плотно прилегает пластырь с лекарством к коже пациента. А потом, окинув взглядом приунывшего мальчишку, строго поинтересовался: — Давно менял? Ёги сопел, кряхтел и, кажется, пытался вывернуться наизнанку, стараясь избежать прикосновений доктора. Это ужасно раздражало. У Акари появилось желание хорошенько встряхнуть противного подростка. — Это не шутки, молодой человек. Отвечай на вопрос. От этого зависит твоя жизнь… Как ты не понимаешь?! Последняя фраза прозвучала чересчур эмоционально. Акари замер, услышав самого себя. Ёги поднял на него чуть удивленный, недоверчивый взгляд. — Я ведь объяснял, чем это грозит тебе. Прецедент… Он вновь резко замолчал, осознав, насколько болезненны воспоминания для Ёги. Впрочем, как и отсутствие этих самых воспоминаний. После учиненных им разрушений ребенок напрочь позабыл, что натворил в тот ужасный день. Сам Акари считал, к лучшему, если и не вспомнит. Однако как же иначе вынудить непослушного пациента соблюдать врачебные указания? Акари принес коробочку с пластырем, созданным по его личному рецепту. Взяв Ёги за подбородок, заставил сидеть спокойно и аккуратно прикрепил свежий патч на щеку. Его волновало, как активная деятельность по поручениями Циркуса скажется на лечении мальчика. Что будет, если в пылу сражений пластырь отклеится, а Ёги не заметит? Кто позаботится о нём?.. Акари долго размышлял, куда лучше прикрепить пластырь, чтобы было нелегко сместить, задевая одеждой, а пациент не забывал его вовремя менять. На лоб? Но Ёги, жалуясь, что некоторые члены Циркуса подшучивают над ним из-за этого, позже отказался от такого предложения. Тогда Акари поместил кусочек пластыря ему на скулу. Ёги старается скрывать свой «дефект» за волосами, но все равно почему-то выглядит как сорванец, для которого постоянные ссадины на лице привычное дело. Что вовсе не отвечает действительности — он довольно смирный в обычное время, даже инфантильный юноша. Ни с кем не конфликтует, проявляет искреннее радушие и мечтает со всеми дружить… Со всеми, кроме доктора Акари. «Как это несправедливо. Я же делаю для него столь важные вещи. Как он может думать, что я хочу навредить ему?». — С-спасибо, доктор, — прошептал Ёги. Проследив за направлением его взгляда, Акари понял, что мальчишка намерен сигануть к выходу. Он пододвинул стул, сел напротив, почти зажав колени подопечного своими ногами, и спросил сварливым голосом: — Ну, и что с тобой делать, молодой человек? В глазах Ёги стоял настоящий ужас, когда Акари склонился вперед, вглядываясь в побелевшее лицо. — Что с тобой? Тебе нехорошо? Ёги помотал головой. — Я хочу поговорить с тобой. Мне необходимо заниматься не только твоим физическим, но и психическим состоянием. Расскажи… как проходит твоя жизнь на корабле. Чем ты занят в свободное время, с кем общаешься, что доставляет тебе неудобство? Акари, расправив плечи, завис над юношей, его взор словно рентгеновские лучи проникал в каждую частичку несчастного. На смену бледности пришло смущение. Ёги, покраснев, уворачивался от взгляда доктора. Акари нахмурился. Медсестры частенько шутили о том, что при поразительных работоспособности и знаниях, их начальник является чуть менее хорошим духовным практиком. В их фразировке это звучало как «полный дубина и чурбан». Но Акари, конечно, о таком никто и никогда не говорил. Слова Цукитати же он и вовсе пропускал мимо ушей. Рассматривая пациента, доктор Акари в первую очередь видел тело, удивительную машину из плоти и крови. Любое изменение цвета, плотности, запаха, звука заставляло мозг ученого выдвигать одно предположение за другим. Иногда он забывался и даже вне работы смотрел на окружающих этим странным «неуютным» взором. Будто вот-вот отбросит приличия и начнет трогать, прощупывать, измерять… Акари знал за собой эту привычку и, откровенно говоря, недоумевал, отчего ему как врачу нельзя выполнять свои профессиональные обязанности в любом месте в любой час. Полицейские, например, могут произвести арест когда и где угодно, если у них есть для того основания… — Ну, так что? — гудел над ухом Ёги мучитель. — Почему ты молчишь? Не утерпев, доктор взял юношу за руку, желая проверить пульс на запястье, но для Ёги неожиданный контакт стал последней каплей. Он резко вскочил, роняя стул, и кинулся к двери. — Черт знает что! — Акари бросился за ним, однако проворного мальчишки и след простыл. Кажется, в этом семестре они изучают левитацию. Изучить бы, как данный процесс влияет на организм Ёги... Акари ощутил разочарование. Эмоции одержали над ним верх, что случалось очень редко. Открыв файл Ёги, Акари понял, что информации о нем действительно недостаточно. Придется признать, что ему нужна помощь… Боже, какой позор: заявиться к капитанам (Хирато и Цукитати не упустят шанса поиздеваться над ним по этому поводу) с просьбой о выдаче их агента для медицинского осмотра. Акари почувствовал, что просто не может оторвать зад от стула, собираясь пойти на такое. Уставившись в экран, он мысленно прикинул, где еще можно раздобыть необходимые сведения. Вот до чего дошло! Не вести же Ёги в лабораторию каждый раз в наручниках... «Поговорить бы о нем с кем-то, что его знает. С кем он там учится в группе?». Прочитав дело пациента, Акари не узнал почти ничего нового. Ёги состоял в особом подразделении. Таких, как он, вряд ли наберется более десяти человек, включая капитанов двух кораблей. Другие агенты заметно отстают по своим показателям. Выходит, Ёги обучается чуть ли не в одиночку? Ёги лишился дома и семьи, когда Циркус нашел его, но обрел ли он их здесь? Им занимаются учителя и тренеры, а с ровесниками он успевает пообщаться разве что в выходные. Да и есть ли они у агентов? Изучая внушительный список действующих способностей Ёги, Акари качал головой. «И зачем ты уродился столь талантливым, принц Римухакки? Счастья тебе это точно не принесло». Поразмышляв еще некоторое время, Акари принял решение. Взяв планшет в руки, не снимая лабораторного халата направился в носовую часть корабля. Деловой вид должен был избавить его от образа неудачника, но чувствовал себя Акари прескверно. Он надеялся лишь, что Хирато в кабинете сейчас один, а этот его закадычный дружок достает где-нибудь кого-нибудь другого. Хирато боролся с раздражением, слушая бубнящего себе под нос коллегу. Рассматривая доктора, в который раз осознавал, что Акари навсегда останется Акари. Толстокожим высокомерным гением, для него люди не более, чем странные организмы, требующие пристального изучения, наблюдения и препарирования. Когда Акари приплелся к нему под конец рабочего дня, Хирато внутренне усмехнулся. Он знал Акари слишком давно, чтобы не понять: асоциальный гений явно чем-то смущен. Это забавно. Акари нелегко вывести из присущего только ему равновесия — эмоциональной холодности в сочетании с маниакальным трудоголизмом. Потом суровый доктор, позабыв выключить принесенный с собой планшет, без приглашения уселся в кресло напротив и пустился в туманные рассуждения о своей работе, упоминая, словно между делом, Ёги. Хирато знал о своих агентах почти всё, храня их секреты, тайны и драматические истории глубоко в сердце. Ёги — непростой случай. Кроме того, что жизнь в Циркусе началась для него с ужасной трагедии, он еще и нес бремя поразительных способностей, оставаясь при этом в душе ребенком. А дети всегда нуждаются в семье. И слушая Акари, Хирато вспомнил, как ощутил ответственность за мальчика, буквально упавшего на него с неба. Вспомнил, как вынес дитя из разрушенного дома, пообещав ему и себе, что впредь будет лично отвечать за спасенные на службе жизни. Но судя по словам Акари, обещание это он выполнить не смог. Не в полной мере. Ёги вновь одолевают страхи. Возможно, он что-то вспомнил, а его нежелание идти на контакт… Что еще происходит с юношей? Не опоздали ли они? Хирато не хотелось давить на травмированного событиями прошлого Ёги, но, может, стоит вызвать его на разговор, попытаться сблизиться… Вероятно, с некоторыми людьми нужно отступать от принятых правил. Так он думал, слушая Акари, но когда тот перешел к описанию нескольких последних встреч с пациентом, кое-какие подозрения закрались Хирато в душу. Сам он видел Ёги пару часов назад, и мальчик не выглядел подавленным или нервным. Значит, дело именно в докторе… — Дело в тебе, — вслух объявил Хирато, прерывая Акари. Тот поднял на слушателя взор и сердито произнес: — Ну, конечно, во мне. О чем я и пытаюсь втолковать тебе уже несколько минут. Необходимо принять меры! Не могу же я караулить возле его комнаты. На это у меня, в конце концов, нет времени. Акари даже слегка раскраснелся, выражая свое возмущение. — Именно со мной он ведет себя недостойным образом. Я не стану принимать это за личное оскорбление, но прошу тебя как его наставника, сделать что-нибудь…, — он запнулся. — Поговорить с ним. — Ты. Просишь меня. — Улыбку Хирато нельзя было назвать дружелюбной. Акари продолжал всем видом источать негодование. Хирато смотрел на него, Акари, упрямо сжав губы, смотрел в пол. Ситуация явно доставляла доктору крайний дискомфорт. — Хорошо, — после недолгого молчания, изрек Хирато, перестав надеяться, что Акари сможет взглянуть на происходящее с другой стороны. Нет, Акари останется Акари. — Дай мне немного времени, и я выясню, в чем тут дело. *** Отправляясь на поиски Ёги, Хирато размышлял над проблемой. Как на зло в голову лезли лишь слова Цукитати о том, каков на самом деле их давнишний приятель и коллега Акари. Именно его издевательский голос заливался в мыслях Хирато, пока он шагал по коридору, высматривая мальчишку. «Зря ты чего-то ждешь от него, — заявил ему однажды друг, становившийся порой удивительно проницательным. — Это же Акари. Чурбан Акари. Он смотрит на тебя… на всех и каждого как на препарированную лягушку». « И что?» «А то. Есть только два вероятных исхода. Либо указать ему на очевидное, либо забить раз и навсегда». «И каков будет результат?» — притворился незаинтересованным Хирато. «В обоих случаях, — Цукитати пожал плечами, — одинаковый». Хирато не стал уточнять — какой. Дело в том, что друг был прав. Цукитати провоцирует людей своим поведением и словами, но ему все равно, как окружающие реагируют — он поступает так не ради результата. Он делает это, потому что остается самим собой. Как и Акари. Как и Хирато, который наблюдает, ждет и убеждается: смирение или борьба — не имеет в сущности значения. Каждый останется при своем. Хирато задумался, как лучше начать разговор с Ёги. Напугать парнишку проще простого, но все же оставлять эту ситуацию без внимания нельзя. Во-первых, Ёги действительно необходим медицинский контроль, а во-вторых… Хирато помнил кое-какие моменты из своей юности. Акари старше его на шесть лет. Хирато вполне мог бы оказаться на месте Ёги… Мальчишка нашелся в оранжерее. Хирато поманил его за собой. Наблюдая за Ёги, он отметил, что мальчик сильно вытянулся за последний год. В семнадцать лет, кажется, уже сравнялся в росте с Хирато. Из хорошенького малыша превратился в статного юношу. Со дня их знакомства Ёги помнит одно: Хирато спас его. «Что ж. Может быть, мне он откроется». Пригласив на чай, угостив сладостями, чем соблюдающих особую диету агентов не баловали, Хирато постарался расположить молодого человека к себе. Задав несколько вопросов о жизни на корабле, об успеваемости в учебе, понял, что Ёги не чувствует себя несчастным или обиженным. «И впрямь. Надо решать их с Акари проблему». — Слушай-ка, Ёги, как у тебя складываются отношения со сверстниками? Подружился с кем-нибудь? — Хирато откинулся на спинку сиденья, наблюдая за реакцией юноши. Тот пожал плечами. — Не со всеми. — А что так? — Я не всем нравлюсь. — Неужели? — Ага. — Ёги казался не особенно расстроенным данным фактом. — Я знаю, что иногда делаю глупости. Киити права. — Киити? — Хирато усмехнулся. — Да, у неё острый язычок. Она новенькая, вроде бы? — Ага. — А она тебе нравится? — Ну… — Ёги облизнул губы, с вожделением глядя на оставшееся в вазочке печенье. — Она бы нравилась мне больше, если б не обзывала меня болваном при любом удобном случае. Хирато рассмеялся. — Может, кто-то другой? Ёги оставался ребенком в свои семнадцать. Кажется, его не слишком волновала тема притяжения полов. — Кто тебе нравится, Ёги? — Ну… — Съешь его уже. — Спасибо! — Ёги улыбнулся и схватил последнее печенье. — Знаешь, я понимаю. Когда кто-то нравится, неловко говорить об этом. И без того довольно сложно… скрывать некоторые чувства. — Хм-м? — Ёги продолжал взирать на него невинными глазами, и Хирато начал ощущать легкое раздражение. В конце концов, в чем тогда дело? — Я ничего не скрываю, — заявил Ёги. — То есть у тебя ни с кем нет проблем? Исключая Киити? И ты не избегаешь встречаться с этим человеком, прилагая массу усилий, чтобы никто ничего не узнал?.. Хирато внимательно следил за выражением лица Ёги. Взгляд юноши ушел в сторону, а на щеках медленно проступил румянец. — Ёги, — выдержав паузу, произнес Хирато. — Поговори со мной. Я хочу помочь… Ты мне доверяешь? — Да, — спустя пару секунд отозвался тот. — Ты не хочешь… поделиться со мной переживаниями? Я могу дать совет. Возможно, я могу понять больше, чем ты думаешь. Когда глаза Ёги наполнились слезами, Хирато почувствовал себя неуютно. Мысленно он пожалел мальчика. И себя — совсем капельку. Но разговор стоит довести до конца. Даже если чувства пострадавшего будут задеты. — Простите! Мне так стыдно, — начал всхлипывать Ёги, пряча лицо в ладонях. — Ну что ты! Незачем стыдиться. Не надо… — Нет! Это стыдно! — промычал Ёги, тряся головой. — В моем-то возрасте… Но я всегда чувствовал это по отношению к докторам. Не могу с этим бороться. — В твоем возрасте? — переспросил Хирато. — При чем тут возраст… Самое время, по-моему, — пробормотал он, озадаченно взирая на подопечного. Ёги отнял руки от лица и посмотрел на наставника покрасневшими глазами. — Я трус, — объявил он. — Вполне понятно, что ты не желаешь говорить об этом, — успокоил его Хирато, чувствуя, что готов пойти на попятную. В каждом слове юноши ему чудился собственный голос. — Нет. Вы и сами знаете, раз заговорили об этом. — Губы Ёги задрожали. — Уверяю, больше никто. — Да как же! Я уже который медосмотр пропускаю. А вчера доктор Акари заставил барашков привести меня к нему силой. Представляете? — Кошмар, — искренне посочувствовал Хирато. — А вдруг кто увидит?! Агента Циркуса, волокут в медицинский кабинет. Скоро, наверное, вы и вовсе решите, что от меня толку нет, если я трушу перед обычным медосмотром. Но все дело в том… Ёги запнулся. Хирато взирал на него с жалостью. — Доктор Акари — это как дважды, нет, трижды… нет, как сто врачей вместе взятых. Я каменею перед ним. Я его ужасно… боюсь. — Боишься, но… — Да, боюсь. — Но? — Да, не должен. Киити была права, я слишком часто веду себя как ребенок. Знала бы она всю правду. Хирато удивленно смотрел на юношу. Постепенно в уме складывалась иная картина и, надо признать, более здравая… «Почему же я так подумал-то? — задался вопросом он и в следующую секунду захотел отвесить себе хорошую оплеуху. — Идиот!». — Вот что, дружок, — Хирато протянул руку и сжал плечо Ёги, заставляя смотреть на себя. — Ты прав — это неприемлемо. — А? — Ёги выглядел растерянным. — Ты не должен уступать своим страхам. Посмотри на меня. Где бы я был, потакая своим? — Вы ничего не боитесь, — прошептал Ёги. — Кхм, — Хирато ощутил, что слова могут застрять у него в глотке — Ну, в общем, я хочу сказать… В твоем случае совершенно недопустимо избегать медицинского наблюдения. Впав в невменяемое состояние, ты принесешь вред окружающим. Ты же не хочешь этого, я прав? Ёги энергично кивнул. — Поэтому сделаешь так. Сейчас пойдешь, сдашь все необходимые анализы, позволишь медсестрам записать твои показатели, а потом, если понадобится, встретишься с доктором Акари. Договорились? — Д-да… Да! — прочистив горло, крикнул Ёги. — И вот еще что, — Хирато вновь откинулся на спинку дивана. — У меня появилась идея. Я давно об этом думал, но теперь знаю, кто мне поможет воплотить её в жизнь. Вам, молодым, необходимы впечатления, помимо тех, что вы получаете на задании. Немножко радости и праздника для вас и всех, кого мы потревожили, выполняя свой долг порой чересчур рьяно. — Праздник? — глаза Ёги загорелись. Хирато кивнул — Что скажешь? После каждой крупной операции мы могли бы давать в городе цирковое представление. С акробатическими номерами, шоу, маскарадом и прочим. Надо завоевать сердца горожан и расположить людей к себе. Нашей организации это пойдет только на пользу. Поддержка гражданского населения не бывает лишней. — Шоу! — Ёги хлопнул в ладоши. — Здорово-о. Хирато погрозил ему пальцем. — Сперва выполни обещание. *** — Я все уладил, — объявил Хирато, встретив Акари в его кабинете. Тому ужасно не нравилось, когда к нему заявлялись без предупреждения. — Можешь не благодарить. — И не буду, — пробурчал Акари. — Он по-прежнему избегает меня. Ждет, когда я уйду из лаборатории, и просит медсестер выполнить мою работу. — Ну, тут уж нет нашей вины, — пожал плечами Хирато. — По-твоему, виноват я? — огрызнулся Акари. Хирато усмехнулся. Скрестил руки на груди, не доверяя себе — будь он чуточку вспыльчивее, между ним и доктором наверняка разразилась бы крупная ссора. И хотя Цукитати считает, что от этого никто ничего бы не выиграл, иногда Хирато жалеет, что каждый из них идеально контролирует себя. «Ты играешь по его правилам», — звучит в голове голос Цукитати. «Может быть, я просто боюсь потерять его насовсем», — признается Хирато. Эта мысль заставляет его изменить привычное поведение. Разняв руки, он тянется к Акари, стоящему к нему вполоборота, и берет за плечо, разворачивая к себе. — Может, тебе все же стоит поблагодарить меня. Ты избежал довольно серьезного разговора с одним очень эмоциональным молодым человеком. Поверь, это было непросто даже для меня. Лицо Акари розовеет. Он больше не выглядит невозмутимым. — Я не виноват, что вы не владеете собой. — Чувства легко ранить, — возражает Хирато. — Я слушаю голос разума, — с достоинством произносит Акари. Хирато хочется встряхнуть его. Он сжимает пальцы на плече доктора, тот возмущенно охает. — Скажи «спасибо, Хирато», и мы разойдемся. Акари удивленно посмотрел на него. Тон Хирато заставил его почувствовать нечто странное. Это даже смутило доктора, и он заторопился покончить с неудобной сценой. — Спасибо, — разлепив губы, выдавил Акари. Глаза Хирато опасно поблескивали за стеклами очков, когда он придвинулся ближе. — Ты переходишь границы. — Взор Акари также не сулил ничего хорошего. — Может быть, уже давно пора, — ответил Хирато. После ухода Хирато Акари почувствовал себя сбитым с толку. Поколебавшись, он сел на диван и предался размышлениями. До сегодняшнего дня Акари был уверен, что с Хирато у него есть некоторое взаимопонимание, но действительность показала обратное, и отчего-то осознавать это было неприятно. Акари не верил, что упускает нечто важное, избегая завязывания дружеских связей. Ему и в страшном сне не могло присниться, что он жертвует временем и силами для выяснения отношений, он отсекал любую возможность эмоциональной перегрузки, однако… Акари пришло на ум выражение «запущенная болезнь». Отчего же оно ассоциируется с мыслями о Хирато? «Открою тебе секрет, дорогой доктор, — вспомнились слова Цукитати, которые тот прошептал ему однажды на ухо, фамильярно обняв за шею. — Ты самый настоящий остолоп.» Акари почувствовал, что голова его разбухает до невероятных размеров, и волевым усилием прекратил думать о Хирато, Цукитати, Ёги... Нет, все останется на своих местах и каждый будет сам по себе. Не стоит раздражать поврежденные участки, это приведет к заражению. Акари решает игнорировать неуместные мысли, однако, рациональная часть его сознания сигналит о том, что острая стадия уже давно перешла в хроническую.