Уж попала, так попала!

      Это было очень-очень обидно. Я только два месяца назад окончила ординатуру. Боже, как я радовалась, когда получила распределение в военный госпиталь. Ведь это зелёная дорога к диссертации. Уж чего-чего, а хирургической и ожоговой практики здесь было хоть отбавляй. И чем всё закончилось? Вот, лежу и умираю в какой-то африканской дыре. Наши санитарные палатки обстреляли ночью из гранатомётов. Боец, которого мы с врачом оперировали, уже скончался. Доктор тоже уже не подаёт признаков жизни, а я умираю. Одна в чужой стране и мне очень хочется домой в Россию. Одна только радость. Я сирота, никто не будет меня оплакивать. Веки совсем отяжелели, дышать тяжело, надо просто уснуть и всё станет хорошо.

***

      Боже, как болит голова, и грудь сдавило, но, кажется, я жива. С трудом оторвала голову от подушки и начала оглядываться. Всё, можно себя поздравить с тем, что сошла с ума. Я смотрю на каменную кладку стены. Такие я видела разве что в фильмах про средневековье. Подняла руки начала ощупывать лицо. Тут заметила браслет на руке, откуда-то пришла память, что он становится тёплым, когда меня вызывают. Куда? Зачем? Ой, это явно был какой-то бред. Я прислуга во дворце Асгарда. Всё, Мария, ты приехала. Несите носилки.       Я села на койке и стала осматривать помещение, в котором находилась. Ну, что сказать? Небольшая комната. Стол, кровать, комод. Дверь запирается изнутри на большущий засов. Средневековье, блин. Ого, ещё одна дверь. Ну-ка, поглядим, что за ней.       Я встала на ноги, меня затрясло, а живот дико заболел. Согнувшись пополам, я пыталась не заорать в голос от боли и тут увидела причину такого своего состояния. На полу валялся пустой пузырёк. Взяла его дрожащей рукой, понюхала. Запах резкий, едкий. Похоже, я пыталась отравиться каким-то ядом.       Кое-как добрела до двери, распахнула. А ничего так. В комнате всё более чем скромно, а уборная хорошая. Небольшой бассейн, выложенный кафелем. Трубы с горячей и холодной водой. Полка с какими-то настойками. И большое ростовое зеркало. Я посмотрела на себя и чуть не взвизгнула. Это было не моё тело. Я была крепкой блондинкой, среднего роста. Девушка, взиравшая на меня из зеркала, была брюнеткой, высокой и смуглой. Волосы были заплетены в две тугие косы, а глаза имели затравленное выражение. Подол платья был перепачкан в кровавой рвоте и зелёной слизи. Очевидно, умирала бедняга нелегко. И чего она отравиться решила?       Ладно, тут у меня только два варианта. Либо я сошла с ума от ранения, либо действительно нахожусь в Асгарде. И в том и в другом случае буду осматриваться и решать по ситуации. Ещё раз окинула взглядом новую себя в зеркале. С раздражением посмотрела на косы. Волосы, конечно, шикарные, но я длинные волосы не люблю. От них всё под шапочкой чешется. Состричь их было великолепной идеей. Останавливало только одно: надо посмотреть, как ходят местные женщины. Если это глюки, то не страшно, а если нет, проблем можно отгрести на ровном месте. А это не то, что бы я хотела.       Я быстро разыскала в комоде чистое платье, наспех вымылась и переоделась. Так определённо было лучше. В дверь раздался слабый стук в дверь. Я отодвинула засов. На пороге стояла девушка в таком же платье как у меня: — Как ты, милая? — Ничего. — Мой голос странно осип, похоже, прежняя обладательница этого тела долго рыдала навзрыд. — Ты пойми, всё хорошо будет. Я понимаю, ты скажешь, что он твоя первая любовь. Но он больше не принц. Он стал монстром. Один был справедлив. Кара достойна этого негодяя. Смирись.       Я ничего не поняла. Ни про что мне говорят, ни про справедливость Одина, ни про то, о ком вообще идёт речь, но на всякий случай ответила: — Да, ты права. Можно, я спать лягу. Устала. — Ну конечно, конечно.       Я закрыла дверь, заперлась на засов и выдохнула от облегчения. Я же чуть не спалилась. Подошла к окну, на город опускалась ночь. — Ладно, ложусь-ка я спать. Может быть, и вспомню чего о прошлой жизни этой дурёхи.       Я забралась на кровать. Вздохнула и погрузилась в сон, надеясь, что смогу узнать, что случилось, и почему эта девушка покончила с собой. Лучше бы не пыталась, мне приснилось такое, что, даже повидав много что кровавого на войне, я пришла в ужас от подобной скотской жестокости.       Снился мне помост, худое тело, вздрагивающее под ударами палаческого кнута. Сколько это продолжалось, во сне сложно было понять, но парень начал кричать. Он орал, покуда не сорвал голос.       В итоге король этого прекрасного места, до этого холодно взиравший на это издевательство, встал и приказал зашить парню рот. Рядом с этим одноглазым садистом стоял настоящий исполин. Красивый, кстати, мужик. В серебряных с золотом доспехах. В алом плаще. Больше всего поражали его глаза. Ярко синие, добрые-добрые. Казалось, они светятся пониманием, добротой и спокойствием. Пришло воспоминание, что это сын вот этого одноглазого, а бедный парень, над которым сейчас изгаляется палач под свист и улюлюканье толпы, его брат.       Великолепно. Просто великолепно. Портрет маньяка-садиста на лицо. Никогда не подумаешь. Да, конечно, Локи - имя всплыло самостоятельно - виновен в гибели людей, но не проще было бы его казнить? Зачем вот это нужно устраивать? А вот и кульминация.       Старик встаёт и, властно подняв руку, говорит, что Локи проведёт остаток жизни в одиночной камере, в колодках. Первые две недели над ним будет висеть ядовитая змея. Никто больше не войдёт в его камеру, но дверь не будет замурована, чтобы он всегда знал, что выход есть, но он не может до него добраться. Брат не сказал ни слова, а бессознательного парня волоком утащили куда-то в сторону.       Я проснулась в холодном поту. Девочка, похоже, была влюблена в Локи и решила покончить с собой, узнав о том, что сделали с её любимым. Да, дела. Валить отсюда надо. Быстро так валить, но тут я услышала в голове голос нашего старшего хирурга: быть всегда готовым оказать медицинскую помощь, хранить врачебную тайну, внимательно и заботливо относиться к больному, действовать исключительно в его интересах независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.       Интересно, а если я к этому парню даже близко не подходила, то могу ли я считать его своим пациентом? Да и ко мне он не обращался за помощью, но всё же я знаю, что он где-то здесь. Знаю, что он нуждается в помощи и участии и я врач, я не могу сбежать и бросить его на произвол этих диких скотов. Значит, бежать надо вдвоём, не думаю, что в этом Асгарде есть комиссия по правам асов или йотунов. Придётся искать, как удрать на родную Землю, но сначала найти пациента, если он, конечно, ещё живой.