ATONEMENT

      «Шестого декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года, когда меня убили, мне было четырнадцать лет…»       Однажды, на Новый год, мой одноклассник, который, как оказалось, был в меня влюблен, подарил мне стеклянный шар. Наверно вы подумаете, что нет ничего особенного в том, чтобы подарить любимому человеку подарок, но не тогда, когда вы оба парни. В девять лет не совсем вдумываешься в смысл подобных поступков, списывая это на детские увлечения или что-то в этом духе, но мой отец так не считал. Когда в тот день я вернулся домой, он поинтересовался, что у меня в руке, и я без какой-либо задней мысли рассказал ему об однокласснике, о подарке и о том, что тот, кажется, влюбился. Для меня это не было чем-то особенным, ведь похожих чувств к тому парню я не испытывал, но отец, кажется, был другого мнения. Я помню то мгновение, как сейчас. Помню, как отец выхватил стеклянный шар из моих замерзших пальцев, помню, как кинул его в стену недалеко от того места, где я стоял, и как переливались в воде маленькие перламутровые снежинки. Все, что мне осталось, это лишь маленький пингвин в зеленом шарфе. Отец не заметил, как я украдкой подобрал маленькую статуэтку, которая до этого находилась внутри шара. Не знаю, что двигало им в тот момент, но такого отца я видел впервые. В моей памяти надолго отпечатался его взгляд и тот огонь нескрываемой злобы, который вспыхнул в его почерневших глазах…

***

      Меня зовут… Хотя, пожалуй, мне бы стоило говорить о себе в прошедшем времени. Меня звали О Сэхун. Шестого декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года, когда меня убили, мне было четырнадцать лет. Я был обычным ребенком и воспитывался в обыкновенной семье. Моя мать, О Минджи, работала в местной больнице медсестрой, а отец, О Джунсу, был владельцем небольшого книжного магазинчика, единственного в нашей округе. Моя младшая сестра, Сонхи, была еще совсем ребенком, а Суджон тогда было двенадцать. Она, как и я, была очень смышленой, лучшей в своем классе. После того как я научился читать, все свое свободное время я стал проводить в книжном магазине отца, перечитывая по несколько раз любимые произведения и новинки, которые прибывали к нам из большого города. Когда мне исполнилось двенадцать, я стал чаще засиживаться в местной библиотеке, предпочитая классику современной литературе. В семидесятых было не так просто найти хорошие книги в богом забытых краях, но Мисс Ким, работавшая в библиотеке, иногда доставала для меня интересные экземпляры, за что я ей благодарен до сих пор. Я рос спокойным ребенком, в свои четырнадцать меня не интересовали редкие школьные дискотеки, я не попробовал выкурить свою первую сигарету и не успел подарить свой первый поцелуй той, что украла мое сердце, когда мне было двенадцать.       Порой, когда мы проживаем скучные будни, не считая прошедших дней и не замечая, как утекают сквозь пальцы дни нашей жизни, мы не задумываемся о том, что с нами может что-то случится. Люди склонны думать, что у них есть слишком много времени впереди, и они могут никуда не торопиться. Они думают, что могут растянуть удовольствие своих первых и ярких впечатлений чуть дольше, чем положено, и я не был исключением.       Я не знаю, жалею ли я себя, и насколько мне грустно от того, что я ничего не успел, но чем больше я наблюдаю за потоком жизни своих родных и близких, своих одноклассников и соседей по улице, тем больше я ощущаю себя пустым. Я любил читать книги и грезил о путешествиях. Мечтал объехать всю Америку, порой воображая себя Колумбом; хотел, как Васко да Гама, проплыть через океан и оказаться в Индии, чтобы покататься на слонах; я всегда представлял себе то, как бы усердно работал и вскоре вместе с собранной экспедицией отправился покорять могущественные горы Эвереста. Я хотел побывать в Европе, о которой читал лишь в книгах; увидеть Париж и пробежаться вдоль Елисейских полей; размышлял, как буду разгуливать по улицам Рима, вдыхая запах распустившихся магнолий; и я несомненно побывал бы в Берлине, вспомнив книгу по всемирной истории, которую мне однажды дала Мисс Ким. У меня было столько планов: я хотел успеть подружиться с Джехи из параллельного класса, хотел наконец подарить ей открытку на день Святого Валентина и пригласить прогуляться после школы. Я хоть и был довольно замкнутым, и не особо стремился стать популярным, но люди отчего-то сами тянулись ко мне. Меня любили учителя и уважали одноклассники, и не раз признавались в любви. Я, конечно, помнил тот случай из далекого детства, потому от парней всегда старался держаться подальше, чтобы, не дай Бог, не разозлить отца, но подобное внимание мне льстило. Иногда я мечтал о том, как пойду учиться в медицинский колледж, раздумывая над тем, когда в моей голове поселилась эта идея. Скорее всего, желание стать врачом появилось у меня в тот день, когда с Сонхи приключилось несчастье.       Этот день я не забуду никогда, но с другой стороны я его смутно помню. Сонхи играла на заднем дворе нашего дома, и ее мяч застрял на дереве. Я тогда был в своей комнате и читал очередную книгу, кажется, это был «Белый клык» Джека Лондона, который нам задала прочитать на урок литературы мисс Чхве. Я помню, как услышал громкий крик, а после мое сердце пропустило удар. Когда я выглянул в окно, то увидел, как мать бежит к Сонхи, которая неподвижно лежала на траве. Конечно, с такого расстояния я не мог хорошо разглядеть, что происходит, но такого страха я не испытывал еще никогда. Я помню отдельные обрывки, помню крик и плач матери, неподвижное тельце маленькой сестренки и вой сирены скорой помощи. В тот момент, когда доктор будто заново вселил жизнь в мою сестру, я понял, кем хочу стать и чего хочу в жизни. С тех пор я пропадал в библиотеке, но теперь сидел в отделе медицины, стараясь запомнить все то, что мне удавалось найти и прочесть. Я бы несомненно поступил в колледж. Мать всегда говорила, что из меня выйдет чудесный врач, и я обязательно спасу не одну жизнь. Но кроме того, что я не успел спасти ни одной чужой жизни, я не смог сохранить даже свою.       Шестого декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года, небо было затянуто серой пленкой, а улицы устилали первые заморозки. Знаете, никогда не любил зиму. Было в ней что-то отталкивающее. Что-то, что заставляло меня, будто медведя, впадать в какую-то зимнюю апатию, придаваться размышлениям о проблемах общества и зарываться в горы книг, которые, опять-таки, мне приносила Мисс Ким. Зима для меня была чем-то неизведанным, непостигнутым и темным. И, пожалуй, не напрасно. Но тогда я еще не знал, почему у нас сложились такие отношения с этим временем года. Порой мне казалось, что виной тому послужил случай со стеклянным шаром. Все, что я любил в зиме, разбилось о стену, разлетелось серебряными снежинками по ковру и оставило лишь крохотное воспоминание из прошлого, в виде хранящейся в моей комнате на дне шкатулки маленькой статуэтки пингвина в зеленом шарфе.       В тот день, это была среда, я задержался в школе, потому как обещал помочь учителю проверить контрольные работы. Возвращаясь домой, я решил сократить путь, но, выйдя на крыльцо школы, увидел знакомый силуэт. Тогда я не мог даже представить, чем обернется для меня этот день; что все мои мечты превратятся в дымку в одно мгновение, а кошмар, который меня преследует вот уже почти год, наконец, закончится.