Coup D'etat

      «С пишущими людьми никогда не случаются плохие вещи. Это всё фактура». Вообще-то, слова были правдивыми. Хана долго верила в эту незыблемую аксиому. И зачастую так оно и было. С ней всегда случалось только хорошее. Нужно было только вывернуться наизнанку, не думать о последствиях для других и забыть о моральных принципах. Однако сегодня хотелось послать Кейлорра далеко и надолго с его фактурой. Ибо никаких хороших вещей в данный момент не наблюдалось.       В отличие от ДжиЁна, Дюфур помнила весь вчерашний день, плавно перекочевавший до глубокой ночи. И причину, почему она сейчас голая лежит в отеле, а сокровище нации материт ее всеми отрицательными эпитетами, она тоже отлично знала.       Вот только обидно было до невозможного: Квону можно беситься и визжать как девчонке, которая невинности лишилась, а ей, Хане, визжать не положено. Она спокойный, уравновешенный журналист, который всё помнит. А не истеричка с голым задом.       — Прекрати…те шуметь! — голос был хриплым. Воды бы, да только вряд ли ей дадут утолить жажду прежде, чем она расскажет о случившемся. — Давайте для начала примем душ, оденемся, а потом я вам всё расскажу.       ДжиЁн пропустил просьбу мимо ушей и начал бегать по комнате в поисках чего-то. Как оказалось, это был телефон Дюфур.       — Как его разблокировать? — Он нервно встал около постели, протянул смартфон журналистке, а сам схватил небольшую диванную подушечку — хоть немного прикрыть стыд да срам. Потом спохватился и натянул штаны.       — Зачем это вам? Здесь личная информация, — Хана последовала примеру звезды — завязала простынь на манер платья древнегреческих богинь. Вышло неплохо, хотя проступившие синяки прошлой ночи зияли бордово-фиолетовыми разводами.       — Там МОЯ личная информация!       Хана хмыкнула. Вот ещё. Такой компромат терять только потому что он угрожает. Не на ту рычит! Дюфур опустила ноги на пол и продефилировала в ванную с телефоном и платьем в руке. Уже закрывая дверь, она вальяжно бросила:       — Вам придётся подождать, Квон ДжиЁн. Будет здорово, если вы сможете раздобыть апельсиновый сок и кофе к моему возвращению.       Теперь за закрытой дверью можно спокойно обдумать полученную давеча информацию. С теми данными, что у неё были, она смело могла бежать в редакцию. Или продать конкурентам. Или ещё лучше — шантажировать симпатичный зад корейской нации до скончания века. В общем, разгуляться можно было не на шутку. Если играть, то по-крупному, с большими игроками и взрослыми дядями. Немного подержав эту мнимую власть в руках, Хана пришла к выводу, что шантаж отпадает. В YG работают опасные люди, квалифицированные адвокаты и переходить им дорогу надо аккуратно и постепенно. Желательно, чтобы переходил дорогу корейский народ, который она может натравить на Квона. Против потока толпы никто не устоит.       С другой стороны, идти проторенными тропами было эффективно, но скучно. Этот сценарий уже проигрывался. Повторения не хотелось. Был и третий путь, к которому Хана склонялась всё больше. И это склонение пугало до невозможного. Потому что раньше Дюфур так не поступала. Не поступила бы и впредь. Но выбор был почему-то очевиден.       Хана решила забыть и удалить. Выкинуть, как страшный сон, из памяти вчерашний день и жить так, как будто понедельника не существовало. Власть над другим человеком настолько опьяняла, что Хана испугалась себя. Она не хочет карьерного роста таким способом. Она не настолько прогнила. И она уж точно не хочет быть такой, какой её нарекал ДжиЁн прошлой ночью. Она не будет сукой с завышенным ЧСВ без каких-либо моральных принципов. По тому, как ДжиДи материл её с утра пораньше, Дюфур поняла, что в списке её грехов теперь значится секс ради извлечения информации личного характера. Журналистку одолевали сомнения: стоило ли говорить, что инициатором их интимной близости был лидер Квон?       Хана забавно хрюкнула, а потом заливисто засмеялась от абсурдности ситуации. Она прыгала на любви всей нации буквально пару часов назад. Она выслушивала слёзы-сопли побитого жизнью мальчика и мировой звезды в одном флаконе. Эта полоса жизни Ханы смело может называться абсурдом.       В дверь начали стучать руками и ногами — терпением Мистер Корея не обладал. Пробурчав просьбу об еще одной минуте, Дюфур натянула вчерашнее вечернее платье, прополоскала рот, умылась и кое-как поправив безобразие на голове, вышла в спальню. Лидер Квон выполнил просьбу о завтраке: на столике перед кроватью стояла корзина фруктов и несколько бокалов и чашек. Он забавно притоптывал ногой в ожидании ответов на свои вопросы. В пепельнице было около шести окурков. Точно истеричка. И неврастеник. Ему бы полечиться!       — Судя по тому, как ты спокойна, ты всё помнишь, — медленно протянул ДжиЁн. — Отвечай, что вчера было!       Хана тяжко вздохнула. Сделала глоток сока и шумно выдохнула.       — Что последнее вы помните? — начала с простого Хана. То, что вчера это пьяное безобразие разрешил ей обращаться на «ты», не значит, что сегодня это правило продолжает работать.       — Мы выпивали в баре. Выпивали что-то крепкое и много, раз ничего не помню, — Квон ответил спокойно. Хана слегка удивилась такому безэмоциональному тону.       — После вы захотели отправиться в караоке…       — Зачем? — тут же перебил ДжиЁн, силясь вспомнить хоть что-то. В памяти гулял ветер.       — Чтобы доказать мне, какой шикарный у вас альбом вышел. И что вы лучше всех и я не смею вас критиковать, — чуть ли не дословно повторила журналистка со слабой улыбкой на лице.       GD было стыдно. Уже. А ведь это наверняка лишь начало весёлой истории. Он очень надеялся, что ничего более страшного за эту злосчастную ночь не приключилось. Тут ДжиЁн спохватился: к нему вообще-то нянька приставлена была. Которая должна была следить, чтобы он не сотворил чего-нибудь эдакого. Что обязательно попадёт на все новостные порталы.       — А где мой менеджер?       — Он остался в баре. Вы сообщили, что он будет нам только мешать. Будет третьим лишним, а вы такие ролевые игры не приветствуете.       С каждым новым словом лицо мечты всей нации вытягивалось и краснело. Хана старалась сдержать смех и весь профессионализм при себе, но сохранить серьёзность было всё сложнее. Лидер популярной группы закрывал и открывал рот, как рыбка, выброшенная на сушу. Глазёнки повылазили, а слов, чтобы достойно ответить, не находилось. Дюфур не пожалела о своём решении, принятом в ванной. Она действительно удалит всю ту информацию, что узнала сегодня ночью.       — Значит… — ДжиЁн потянулся к шее, дабы ослабить галстук, наверное, потом осознал, что у него толстовка и горло ничего не сжимает, кашлянул и продолжил: — Значит, побудил к сексу тебя я?       Хана лишь кивнула. Скрывать не было смысла. Она, конечно, могла его успокоить сказать, что ей понравилось. Что он хорош в постели и заботился в первую очередь о её удовольствии, но Дюфур решила умолчать. Нечего раздувать и так непомерно огромное эго.       — И как это от караоке мы перешли к сексу? — ДжиДи говорил тихо, будто боялся услышать ответ. Хотел, но опасался.       — Ох, не сразу, конечно. После двухчасового концерта в караоке вы решили доказать мне, что хороший человек и я, да и все «пропагандоны и туфтологи», почем зря клевещем на такого белого и пушистого как вы. Для этого вы повели меня гулять вдоль реки Хан. Где поведали захватывающую историю своей жизни и становлении звездой. А вот уже после прогулки вы решили, что доказательств пушистости и белоснежности недостаточно и затянули меня в отель.       На ДжиЁна было страшно и смешно смотреть. По лицу было видно, что он судорожно напрягает мозг в надежде вспомнить хоть что-то. И, видимо, то немногое, что он вспомнил, вызывало бурю негодования. Хана был права, когда пять лет назад назвала его конченым человеком. За пять лет ничего не изменилось.       — Сколько ты хочешь за эту информацию? — Квон перешёл сразу к делу. Он прикидывал в уме, в какую сумму выльются его ночные похождения. Цифра была неутешительной.       — Нисколько, — уверенно произнесла журналистка.       Решение далось не просто, но Хана знала, что поступает правильно. Эта ночь будто перевернула всю её жизнь. Она по-другому начала смотреть на обыденные вещи. И в первую очередь на G-Dragon'а. И впечатлил её не секс, хотя и он был чудесен, а тонкость и ранимость души этого артиста. Он оказался совершенно не таким, каким его видит публика, фанаты или «фуфлологи». Он забавно труслив и очаровательно одинок. Он находится в постоянном стрессе и под толщей давления со стороны всех, кто его окружает. Лишь с сестрой он может не бояться осуждения и быть самим собой.       Ночной разговор показал, как искренен и нежен Квон ДжиЁн. Как трогательно беспокоится за каждый свой проект и волнуется за любого своего фаната. Алкоголь развязал ему язык и он поделился с ней самым сокровенным. Тем, что и психологу своему доверить страшно.       Сначала Хана ликовала — столько полезной информации, она мигом займёт лидирующие позиции в их журнале. Грязное белье короля k-pop мусолили и перебирали бы ещё очень долго, продажи альбома резко упали бы, вера пошатнулась. Конечно, совестно портить чью-то жизнь, но такова её работа, а она это дело любит.       Но с каждой новой историей ДжиЁна, с каждым всхлипом и ябедой, Хана сомневалась в своём желании написать статью. О таком не рассказывают. Такие падения и чудовищные поступки скрывают. То, какими адскими были тренировки маленького ДжиЁна. То, как долго они притирались в их группе друг к другу. То, как его бросали в самые важные моменты в жизни. Поделился он и болью от тех скандалов, которые освещала сама Дюфур. От него отвернулись родители и друзья, а любимая девушка, обещавшая быть всегда с ним, и в горе, и в радости, бросила, когда была так нужна. Конечно, компания не оставила его, подчищала следы после каждого срыва, но как таковой поддержки не было. Лишь Дами, его любимая старшая сестра не отвернулась от него и стремилась развеять депрессию дорогого человека.       Вся жизнь ДжиЁна напоминала ему опасные американские горки: с тяжёлым, медленным подъёмом на вершину Олимпа и стремительным спуском в самую бездну мрака. Этим он напомнил Хане её собственную жизнь.       — В смысле? Как это нисколько? Неужели уже успела выложить в сеть? — разозлился ДжиДи. Плохо! Его репутация и так держится на соплях, а теперь уж точно канет в Лету.       — Нет, не успела. И не буду. Я удалю все записи и фото, что сделала и не напишу о тебе ничего из того, что услышала вчера и сегодня ночью, — всё так же спокойно пояснила Хана.       ДжиЁн вновь не знал, что сказать, и забавно открывал и закрывал рот в попытках выдать что-нибудь умное. Дюфур открыла галерею на своём смартфоне и под внимательным взглядом лидера Квона очистила содержимое папок за вчерашний день.       — Почему? — прохрипел GD.       — Считай это моим подарком к выпуску альбома.       С этими словами Хана поднялась со стула, обулась и, мило улыбнувшись, покинула номер отеля.