Своё место

      Ночь. Промозглый ноябрьский дождь. Миссия закончена, но передвигаться при таком освещении — чистое самоубийство, если ты не сенсор, способный ощутить каждую веточку, или не обладатель додзюцу. Ни Орочимару, ни Джирайя таковыми не были.       К счастью, участники вероятной погони — тоже, так что битва была отложена как минимум до рассвета. А пока стоило с толком распорядиться оставшимися часами покоя.       Создать укреплённое каменное убежище в скале проще, чем пытаться согреться чакрой под уносящим тепло дождём. В пещере также можно развести костёр — что ещё лучше, совсем не надо будет тратить чакру на обогрев… Орочимару растратился не критично, но всё же достаточно, чтобы это начало его нервировать.       А ещё…       — Джирайя-а-а, — сладким голосом протянул Змей. — Согрей змейку, а? Я — существо холоднокровное, а у тебя чакры больше… Да не волнуйся, я не буду покушаться на твою девственность.       Напарник аж поперхнулся от таких инсинуаций. Вряд ли он, конечно, знал, что означает это слово, но подозревать в таком его?       — Эй! Если ты сам девственник, то других по себе не суди! — возмутился Джирайя и тут же расплылся в мечтательной улыбке, делая жест ладонями, будто сиськи жамкает.       — Ой, да неужели какая-то девушка отреагировала на твои подкаты иначе, чем Тсунаде?.. Что-то не верится…       Подкалывал Орочимару из своего любимого положения «Личное пространство? Какое личное пространство?», поэтому не стоило никакого труда ухватить змеюку за промежность, уверенно сжимая… и почувствовать толчок в ладонь.       Вот, значит, как?..       Джирайя сделал несколько хватательных движений рукой, чувствуя, как прямо под ладонью набухает чужой член. Расстегнул ширинку, вытащил его и начал уверенно отдрачивать горячей ладонью. Орочимару зашипел что-то невнятное, сжал его плечо рукой, чувствуя, как по телу пробегаются волны мурашек. Это… это было несравнимо с тем, когда ты делаешь всё сам… Каждое движение — ритмичное, но всё равно непредсказуемое. Ладонь — шире и теплее, чем у него самого. Тихий стон вырвался почти непроизвольно, как и неловкое движение бёдрами вперёд.       Оргазм — глубокий, невозможно горячий, особенно на контрасте со стылой ночью. Орочимару медленно опустил голову и сфокусировал на Джи взгляд.       — Нравится? — с усмешкой спросил он. — Вот и девушкам тоже нравится.       Змей облизнул пересохшие губы, чуть прищурился и неожиданно расчётливо, жадно на него посмотрел. Тут уж мурашки побежали по спине Джирайи: он прекрасно знал этот взгляд. Они с Тсунаде в шутку называли его «Беги, сенсей, беги!», и случался он, когда Змей засекал в своём поле зрения того, кто может поделиться знаниями, и начинал за ним охоту.       Но никогда прежде Орочимару не смотрел так на него.       — А что ты ещё девушкам показываешь, м-м-м?..       Джирайя старательно изогнул губы в усмешке, хотя по спине перекатывался холодок, со сквозняком не имевший ничего общего.       — Так ты ведь не девушка, Орочи. И даже не Тсунаде.       Змей озадачился.       — По такой логике Тсунаде тоже выходит не девушкой.       — Тсунаде — богиня, — Джи очертил в воздухе воображаемый женский силуэт. Улыбка стала мягче и теплее.       — Ты что, на попятную собрался? — Орочимару очень нехорошо прищурился.       Джирайя недоумённо нахмурился:       — Ты о чём вообще? Грейся, не выгоняю же.       Змей чуток качнулся, размышляя, не связать ли дражайшего напарника хорошенько, чтобы облапать до полного утекания крыши, но тут не вовремя включился здравый смысл, напомнивший, что такие вещи делать лучше не во время миссии. А то враги любят нападать в самый неудобный момент, а представить ещё более неудобный — во всех смыслах — момент сложно.       Поэтому Змей фыркнул, застегнул ширинку и отсел.       — Ты обиделся, что ли? — Джирайя завозился, раскладывая плащ на камнях. — Не дури, правда замёрзнешь ведь.       — Я вполне могу согреться сам, — меланхолично ответил Орочимару. — Расход чакры не такой уж большой, у меня всё-таки контроль лучше.       — Ну, дело твоё, — пожал плечами Джи. — Как дежурить будем?       — Я первый. Разбужу через три часа.       Уснуть для него всё равно было бы задачкой непосильной. Ему было катастрофически мало. Орочимару вообще был натурой очень страстной, но, как и многие умники, в этом плане он сформировался поздно. Это было вполне логично: и нервная ткань, и ткани половых органов очень дорого обходятся организму, и ему приходится выбирать: либо мозги сначала растить, либо член. Поэтому с проблемой «И что ты, блин, встал?..» он столкнулся года на два, а то и на все три позже сверстников. Ситуацию также осложняло то, что пятнадцатилетний Орочимару считал себя уже вполне сформировавшейся личностью, и для плотских порывов в его жизни просто не оставалось места.       Но, похоже, организм всё решил за него и место для этого всё-таки требовалось найти.

* * *

      Приступить к поиску места секса в жизни Орочимару решил на второй день после возвращения с миссии. Они отъелись, отмылись, отчитались. Змей проверил свои эксперименты и на рассвете наведался в квартирку Джирайи. Тот с удовольствием сладко спал, обнимая подушку и пуская на неё слюни. Правда, стоило Змею ступить на подоконник открытого окна, тут же подобрался…       Впрочем, увидев, кто к нему наведался, Джи плюхнулся обратно на подушку:       — Только не говори, что нам выдали срочную миссию в четыре утра.       — Не-а. Я пришёл к тебе приставать, — заявил Орочимару, бесцеремонно забираясь к нему в кровать.       — Э? — взгляд напарника порадовал незамутнённым недоумением. — То есть?       — Отползать будешь? — деловито поинтересовался Змей, показывая верёвку. — Ты сразу говори, я тебя нежно зафиксирую.       Джирайя тряхнул головой:       — Ты лучше объясни нормально, а то я что-то не догоняю.       — Так как ты показал себя человеком, опытным в определённых вещах, я решил заставить тебя поделиться этим опытом, — ехидно заявил Орочимару. — В безопасной обстановке. Всё ещё не догоняешь?       Джи снова тряхнул головой, почесал затылок:       — Что, прямо вот настолько понравилось?       — Начинаю понимать, почему Тсунаде регулярно пытается тебя убить…       — И почему? — спросил Джирайя с прямо-таки детским любопытством.       Вместо ответа Змей молча начал его душить.       Не так, чтобы совсем всерьёз — Джи всё же смог вывернуться и перекатиться, подминая Орочимару под себя, — но достаточно сильно, чтобы это нельзя было счесть шуткой. А Джирайя почему-то развеселился, во всяком случае, лыбился так, что хотелось дать в морду.       — Это не ответ.       — На который из твоих дурацких вопросов?..       Джи качнул головой, посерьёзнел:       — Не знаю, чего ты хочешь добиться, но с парнями у меня, вообще-то, опыта не было… — прищур снова стал весёлым, — кроме тебя.       — И этот человек под дебила пытался косить! — возвёл очи горе Змей. — Ничего, говорят, процесс несложный. И различается только в некоторых деталях. Согласен или нет?       — Это сейчас была попытка сказать гадость или похвалить? — подозрительно уточнил Джирайя.       — Эх… — вздохнул Орочимару, разом сдуваясь и укладываясь ему на грудь. — Ясно всё с тобой. Пойду я.       Так же быстро, как прижался, он оторвался и вышел. Ради разнообразия — в дверь.

* * *

      Змей как раз медитировал, когда ему в дверь постучала Тсунаде. Вообще, не было ничего странного в том, что она поймала его в момент медитации, это он в последнее время делал слишком часто. Непозволительно часто.       — Джирайя в госпиталь попал, — объявила Тсу, едва открыв дверь. — Отравление неизвестным токсином. Ты должен его осмотреть!       Она сама в ядах была не промах, но больше в классических, а вот Змей уже успел прославиться всякими заковыристыми и мозголомными штуковинами. Так же, впрочем, получалось и в медицине: собрать человека по кусочкам, как Тсу, Орочимару вряд ли смог бы, но зато напарница не могла пришить пациенту лишнюю пару рабочих рук.       — Ну, пошли, — согласился Змей.       Джирайи в палате не оказалось. Он предпочитал страдать в туалете, чтобы не бегать лишний раз.       — Ого! — восхитился Орочимару. — И сколько его так?..       — Уже больше недели. Две миссии из-за этого сорвалось. Очень похоже на какую-то мелкую месть, но мне неизвестно слабительное, которое действует настолько долго!       Джирайя негодующе засопел.       — Мне едва удалось его уговорить пойти в госпиталь! Проблема хоть и стыдная, но серьёзная! Он же может от обезвоживания пострадать!       И правда, в руке у сидящего на унитазе Джирайи торчала капельница.       — Да это Змей меня и отравил! — возмутился он.       — С чего бы мне заниматься такой ерундой? — приподнял бровь Орочимару. — Ты паузу можешь сделать или мне прямо там тебя осматривать?       Этот делано-высокомерный тон мог бы обмануть кого угодно, только не Тсунаде Сенджу. Она с этими придурками большую часть жизни провела и знала, что весь такой гениальный, ехидный и не от мира сего Орочи — вообще-то, очень злопамятная и мстительная зараза. И вызвать у напарника недельный понос — это ещё мягкая кара.       Правда, многие уже забыли об этом за давностью лет, только запомнили, что мелкого змееглазого гения лучше не трогать. А зачем и почему — подзабылось.       — Орочимару! — возмутилась Тсу. — Что за детские шалости?!       — Ху-ху-ху, ничего не знаю, это не я.       — Что он натворил, что ты о своей мстительности вспомнил?!       Что ни говори, а бесполезными вещами Змей занимался редко. И мстил тогда, в прошлом, не потому, что обидели сильно, а чтобы неповадно было. Один раз креативно отомстить дешевле по энергозатрам, чем терпеть и не обращать внимания.       — Джирайя! Что ты ему сделал?       — Да он сам себе злобный гад! Убежал, не дослушав!       — Орочимару, противоядие. Быстро. И я не скажу, что это ты его отравил.       Змей вздохнул, достал из кармана пакетик с белым порошком.       — Принимать раз в сутки по десять грамм перед едой. В течение пяти дней. На шестой должно отпустить.       Тсунаде одарила сокомандника пристальным взглядом. То, что Орочимару носил противоядие с собой, могло быть подозрительным… но, в конце концов, это же Змей. У него наверняка по карманам пол-лаборатории распихано. Джирайя смотрел на пакетик с кислым видом — то ли досадовал, что мучиться ему ещё неделю, то ли опасался принимать лекарство из рук Орочимару. Хотя Джирайя-то? Иногда Тсунаде казалось, что даже попытка воткнуть кунай в брюхо ни на минуту не заставит его усомниться в сокомандниках.       — Больше никаких дел нет? Тогда я пошёл, — объявил Змей. — У меня ещё дела.       Джирайя прислушался к организму, обречённо убедился, что вот прямо сейчас догнать Орочимару не выйдет. Обнялся с капельницей. Хмуро зыркнул на Тсунаде.       — Что?       — Да вот интересно, что такого произошло, что Орочимару собирался отдать тебе противоядие, но так и не подошёл. Обещай, что вы помиритесь.       — Я с ним и не ссорился, — Джирайя обнял капельницу.       — Джи.       — Поговорю, поговорю. Мне, знаешь ли, тоже не понравилось.

* * *

      Неделю Джирайя честно выздоравливал — даже из госпиталя не сбежал, — но потом отлов Орочимару стал только делом времени. Хотя Джи сомневался, что Змей станет избегать встречи с ним, так что поиски в целом свелись к тому, чтобы завалиться в лабораторию Орочи. Завалиться, прижать напарника к стене и проникновенно спросить: какого хрена?       А потом всё-таки поговорить серьёзно, да.       — Стой на месте, — скомандовал Змей, как только он вошёл. — Если загрязнишь образцы, неделя в туалете тебе покажется раем. Сейчас закончу.       Джирайя пожал плечами, осторожно прислонился к двери:       — Что исследуешь?       — Ретровирусы, — пробурчал Орочимару, закрывая чашку Петри и снимая перчатки. — Вот теперь можно и поговорить. С чем пожаловал?       Джирайя шагнул вперёд, нависая над Змеем и прижимая к столу — благо габариты позволяли.       — Ну и какого хрена? — спросил он. Спокойно спросил, без злости или даже раздражения. — Чего бы ты ни хотел добиться, я даже не понял, почему именно ты психанул.       Орочимару прищурился, разглядывая его. В самом деле не понял?.. Джи он не боялся, как бы он ни нависал. Но вот от близости, от жара его тела кружило голову, и мысли путались…       — Ну? — Джирайя вопросительно приподнял брови. — Чего молчишь-то?       Змей молча подался вперёд, прижимаясь всем телом. Джи дёрнулся, чуть ли не рефлекторно приобнял его за талию. Моргнул. Моргнул ещё раз, осознавая ситуацию. Глаза начали округляться.       — Орочи… — потянуться, убрать за ухо прядь волос. — Ну какой же ты дурак. Ты что, обиделся, что я не пытаюсь тебя прямо сразу завалить?       Змей потянулся за рукой, как загипнотизированный. Против такого варианта развития событий он не возражал.       — А что, нужны прогулки под луной?.. Так их много уже было…       Джирайя качнул головой:       — Не в прогулках дело, — пальцы соскользнули с волос, погладили скулу. Невесомо, ласково. — Просто… есть те, на кого стоит, с кем можно потрахаться и разбежаться. А есть те, чьё уважение гораздо дороже мимолётного удовольствия.       — Если ты не сделаешь что-нибудь прямо сейчас, я сам тебя попытаюсь завалить. Не знаю, правда, насколько получится…       — Кто бы мог подумать… — прикосновение стало чуть ощутимее, а потом Джирайя наклонился и коснулся губ поцелуем, — что ты такой нетерпеливый, Орочи…       Того как молнией пробило. Желание, которое оформилось после той злополучной ночи, которое удалось кое-как утихомирить медитациями, всколыхнулось с новой силой, затопило от невинного пока что прикосновения губ, по всему телу…       — Хочу тебя. Сейчас же, — Орочимару решил конкретизировать просьбу, а то мало ли, вдруг Джи опять не так поймёт.       Джирайя облизнул губы:       — Не здесь. Твоя лаборатория…       А руки пробрались под одежду и гладили-гладили поясницу, обжигая жаром ладоней, чуть сжимаясь. Расширившиеся зрачки, чуть сбившееся дыхание — Джи тоже не остался равнодушным.       Орочимару страдальчески зажмурился. Обязанности учёного схлестнулись в нём с желанием получить всё здесь и сейчас, и бой этот был нелёгким.       — Пойдём, — с трудом проговорил он. — В кабинет…       Джирайя зажмурился тоже, уговаривая себя не терять трезвость мысли хотя бы ещё немного. Чтобы всё-таки добраться до этого биджева кабинета. С Орочимару на руках, потому что расцепиться — та ещё задача, и раздолбать загадочный вирус, над которым работал Змей, всё-таки не хотелось. Мало ли, что за дрянь…       К счастью, кабинет оказался буквально в двух шагах. Небольшое помещение, крепкий стол, сумрачное освещение… дверь на засове. Развернуться, вцепиться в плечи, потянуться за поцелуем. Уши закладывало от жара… Кожа — сухая, горячая, невыносимо чувствительная.       — Как… жарко… — на выдохе.       — Будет жарче, — шёпотом, дыханием, щекочущим кожу.       Сорвать наконец чёртову тряпку, мешающую прижаться к Орочи кожей. Пройтись по груди губами. Джирайю тоже вело: он был подростком, он был эмоциональным подростком, и никогда ещё его не хотели так откровенно.       А то, что это был именно Орочимару… добавляло перца. Ещё как добавляло.       — От этого вроде не умирают… нет же?.. — шёпотом, с сомнением.       — От чего, Орочи? — цепочка быстрых поцелуев по лицу.       — От… всего этого… ты не отвлекайся, не отвлекайся, это я так, философствую…       Стянуть одежду, притянуть за пояс… Змей видел, как ведёт Джи, чувствовал бережную неловкость движений. Хотел. Вело. От него.       — Что, больше не будет неловкого «ты же не девушка?» — ехидный вопрос.       — Сам же сказал — разница небольшая… — прикусить плечо, огладить затылок. — Но вообще, я подготовился.       Орочи зашипел недовольно.       — В каком смысле подготовился?       — Информацию изучил, в каком же ещё…       — Правда, что ли?.. — Орочимару прижался к нему и шепнул на ушко: — Хочу извиваться под тобой.       Джирайе пришлось зажмуриться, чтобы пережить вспыхнувшую под веками сверхновую. Орочимару — жаркий, жадный, растерянный — выбивал из колеи. Будоражил, да что там — возбуждал. Будил странную нежность, желание обласкать, показать, как хорошо это может быть. Но Орочимару, откровенно признавший и озвучивший своё желание… О-о-о. Просто ни одной связной мысли не осталось.       Джирайя втянул Змея в поцелуй, прижимая к столу, практически укладывая на него. Расправиться с завязками и поясом, потянуть штаны вниз. Скользнуть ладонями под бельё.       Тихий стон, подавшиеся навстречу бёдра. Жадно шарящие по плечам руки, зарывающиеся в лохматую шевелюру. Пальцы стали невероятно чувствительными, прикосновение к волосам было не менее эротичным, чем чужая рука, шарящая у него в трусах. Почему ему никто не говорил, что это так здорово?..       — Ещё, ещё… — лихорадочный шёпот.       Джирайя выдохнул, хватанул воздух губами. Сердце колотилось как сумасшедшее, кровь отдавалась в ушах гулкими ударами. Орочимару — гибкий, живой, то ли пьянющий, то ли пьянящий. Хрипловатые стоны, от которых член дёргается и только что не тянется к нему ещё ближе. Навалиться сверху, тереться всем телом, целовать, пить, пить эти стоны с губ… Или нет, лучше — огладить ладонями бока, спуститься от ключиц цепочкой поцелуев, расправиться с бельём. Замереть на пару секунд: нет ведь никакого опыта, чисто теория, и надеяться можно только на то самое природное чутьё, которое помогало понимать желания даже самого незнакомого партнёра.       Обласкать дыханием, коснуться губами, лизнуть, чувствуя, как щёки полыхают жаром. Насладиться жадным, протяжным стоном и явно невольным толчком бёдер.       Прикосновение горячих губ, влажного горячего рта. Это было слишком много для Орочимару, которого той ночью вынесла одна горячая ладонь.       — Тс-с-с-с… — только и смог выдохнуть Змей, кончая.       Джирайя вздрогнул, моргнул. Посмотрел на него почти обиженно, вытер губы. Поцеловал бедро, скользнул вверх, прижимаясь всем телом и поглаживая собственный член. Залип взглядом на лице Орочимару: блестящие глаза, яркие, чуть припухшие от поцелуев губы. Непроизвольно стиснул себя сильнее, с шипением выдохнул.       — Ты не волнуйся, Джи, я быстро восстанавливаюсь… Очень быстро. И, к слову, это стало поводом для обиды тогда, в пещере. Раззадорил и невинность состроил, ну как же так?.. Кстати, как с твоей концепцией уважения соотносится «взять сокомандника за член и отдрочить»?       — Как дружеская взаимопомощь, — Джирайя потёрся носом о плечо. — Я тогда и не возбудился почти.       — Это что, мой недотрах настолько бросался в глаза?..       Орочимару спросил и хмыкнул про себя. Если учесть, что у Джи это был явно первый опыт с мужским полом, это «почти» весьма льстило.       — У тебя начал вставать, когда я за яйца хватанул, — Джирайя погладил помянутый орган. — Так что, можно сказать, да.       — Ишь, какой ты отзывчивый… — Орочимару прижался, потёрся всем телом. — Хочу тебя…       И уже было заметно насколько.       Джирайя улыбнулся — легко, радостно. Притёрся всем телом, обхватил оба члена ладонью. Сладко выдохнул, прикрывая глаза.       — Орочи…       Выпить этот вздох с губ, толкнуться…       И пусть все отъебутся как минимум до десятого круга.