***
Месяц спустя. Канада впервые хотел стать незаметным — хотя бы для одного «американского шпиона», который за пару дней успел надоесть брату до смерти. Это случилось сразу после той конференции. Канада, если честно, банально струсил — кто знает, что Америка заставит его делать? Его фантазия, конечно, не так богата на разные пошлости, но с него станется заставить Канаду питаться одними гамбургерами или стать живой подушкой на время просмотра ужастиков. Канаде это никогда не нравилось, и он говорил об этом брату, но что толку? Это происходило уже миллион раз. Тем вечером Канада сидел в своём доме в Онтарио, фактически отрезанный от всего мира. Он отключил все телефоны, потому что Альфред упрямо названивал ему, требуя немедленно явиться в Вашингтон. Канада не включал ноутбук, потому как Америка атаковал и соцсети, в которых сидел Уильямс. Канада просто смотрел телевизор или гулял неподалёку от дома, порядком устав от назойливого Джонса. Ну и брат же ему достался, Господи. Канада лежал в кровати в своей любимой пижаме и смотрел телевизор, изредка поглядывая на спящего рядом Кумадзиро. Медведь выглядел очень мило, когда спал, так что и Мэттью решил ложиться: время близилось к полуночи. Но стоило почистить зубы и умыться перед сном, Канада услышал тихий стук в дверь. Конечно, он подумал, что это Кумадзиро, но когда он спросил, Кума ли это, ответа не последовало. Вот это было уже подозрительно. Может, это какой-нибудь преступник? А канадцу даже защищаться нечем! Между тем в дверь снова постучали. Канада, схватив первое, что попалось под руку (это оказалась расчёска), чуть приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Ничего, только темнота и бормотание диктора в новостях — Канада не выключил телевизор. Больше никаких звуков не было слышно. Тогда Мэттью неуверенно вышел из ванной, сжимая в руках расчёску, лишь потом поняв, что это плохая идея: кто-то резко напал на него сзади, закрывая лицо влажной тканью. Одной рукой незнакомец пытался удержать Канаду на месте, пока тот панически дёргался, как бабочка в паутине. Но после пары вдохов через пропитанную хлороформом ткань Канада сдался, перестав вырываться. Расчёска выпала из руки, а на шум вышел Кумадзиро, оглядывая странную картину. — Кто? — спросил он у человека, который перехватывал Канаду поудобнее. Человек нецензурно выругался от испуга, после чего повернулся к медведю: — Собирайся, ты едешь с нами.***
— Итак, ребята, рад пригласить вас всех к себе, чтобы отпраздновать свадьбу… — Не будет никакой свадьбы! Развяжи меня, балда! Америка выключил камеру, повернувшись к Канаде. Тот нахмурился, прожигая его сердитым взглядом, и попытался освободиться от верёвок, которые уже натёрли запястья. — Мэтти, да успокойся ты! Это уже четвёртый испорченный дубль! — Успокоиться?! Ты похитил меня из дома в чём я был, притащил сюда, в Лос-Анджелес, на вертолёте, нарядил в свадебное платье и привязал к стулу — как мне быть спокойным? — Мэттью снова дёрнулся, но тщетно. — Ты не всемирный герой, ты — всемирный псих! Альфред со вздохом поднял с пола маленькое полотенце, снова заталкивая его Канаде в рот, повторяя при этом: «Мне очень жаль!», как будто брат растает и простит его. Но, судя по сиреневым глазам, прощать Уильямс не собирался и Америке лучше вообще собирать вещи и прятаться где-нибудь в Тибете с монахами. — Пожалуйста, успокойся, — попросил Америка, поправляя брату очки. — Я всё объясню, когда запишу видео, даю слово. Он отошёл, снова включая камеру, после чего откашлялся и улыбнулся, будто голливудская звезда. — Друзья и Россия! Был бы рад видеть вас… — Кому говорю, развяжи! Камера была выключена, а Америка обречённо вздохнул, убирая импровизированную подставку из табурета и горы книг, бормоча что-то о том, что «придётся по старинке». Когда всё было разложено по своим местам, Америка встал перед братом, скрестив руки на груди. Мэттью поднял голову, желая видеть нахальные голубые глаза брата, а не чёрный ремень брюк. Это выглядело несколько… двусмысленно. — Знаешь, почему я сделал это? Ты не оставил мне выбора! — Альфред обиженно нахмурился. — Ты отключил телефон, не отвечал в соцсетях; тебя не было в Оттаве или Монреале, где тебя раньше можно было найти. Ты игнорировал меня целый месяц, Мэттью Уильямс! Почему? Что я такого сделал? Первые несколько секунд Канада был в замешательстве — действительно, зачем он бегал от собственного брата всё это время? Но потом он всё-таки вспомнил слова Америки о свадьбе, о похищении из дома, о том задании… Нет, причина была, и очень даже хорошая! — Это всё из-за твоего глупого задания. «Ты весь год становишься моим и исполняешь любое моё желание, какое только придёт мне в голову» — глупо! А если ты попросишь устроить тебе какое-нибудь представление вроде глотания огня или что-то в этом духе? Что, если ты скажешь мне прыгнуть без парашюта в Северный Ледовитый океан? Отобрать у России шарф? Сказать Пруссии, что он всего лишь… Америка наклонился, прижав палец к губам Канады, тем самым заставив брата замолчать, и прошептал: — Неужели ты думаешь, что я настолько сумасшедший? Мэттью вздрогнул, а сердце забилось в груди быстрее, чем раньше. Альфред был слишком близко. Точь-в-точь как в те времена, когда они оба были молодыми и всё ещё находились под присмотром Англии. Америка хотел научиться целоваться, и попросил Канаду помочь… Тот помог, хотя и смущался. Странно осознавать, что его первый поцелуй был не просто с парнем, а с братом… Канада покраснел. — В любом случае, твой год начинается с сегодняшнего дня, а закончится тринадцатого мая следующего года! — выпрямившись, пропел Америка. — А мог бы начаться ещё месяц назад, если бы ты не бегал от меня… Америка засунул руки в карманы брюк, пытаясь что-то найти, вскоре вытаскивая на свет два колечка — золото красиво блестело в лучах заходящего солнца, что проникли в комнату. Канада непонимающе переводил взгляд с колец на Америку — он это что, серьёзно?! — Итак, я, Альфред Франклин Джонс, клянусь быть этот год рядом с Мэттью Уильямсом в горе и радости, в болезни и здравии, и бла-бла-бла… Короче, понятно всё, — Америка встал позади Канады, надевая ему на безымянный палец кольцо. — Ты тоже согласен, я знаю, поэтому не буду с этим тянуть. Америка точно так же надел кольцо и себе на палец, после чего со счастливой улыбкой стал развязывать новоиспечённую «невесту». Только Мэттью порадовался долгожданной свободе, как Альфред подхватил его на руки, отправляясь на второй этаж, в свою спальню. Канада не успел и слова сказать, как его небрежно бросили на кровать, словно какую-то игрушку; а сам Альфред, заперев дверь, принялся быстро раздеваться. — Ты чего задумал? — Мэттью с шоком наблюдал за братом, до конца не понимая, где связь между «выполнять все желания» и «переспать после импровизированной свадьбы». Откинув в сторону пиджак, рубашку и галстук, Америка забрался на постель, нависая над Канадой. Тот смотрел на него как кролик на лису, искренне надеясь, что это просто какой-то розыгрыш, и сейчас откуда-нибудь из шкафа выскочит Англия с камерой, мол, «ну и лицо у тебя было!» Но все сомнения исчезли, когда Америка резко впился своими губами в губы Канады, грубо целуя. Это не шутка, Альфред явно настроен серьёзно, и пойдёт дальше, если его не остановить. Мэттью упёрся ладонями в грудь брата, тщетно пытаясь оттолкнуть его — не вышло. Альфред лишь усмехнулся, поцелуями переходя на шею и нетерпеливо дёргая вниз замочек позади платья. Чёрт, чёрт, чёрт. В планы Уильямса не входило быть изнасилованным собственным братом. — Альфред, прошу, перестань!.. Конечно, можно расслабиться и получать удовольствие, но Канада всего этого не хотел. Он вообще желал быть сейчас в своём домике и смотреть телевизор — новости, от которых его клонит в сон, или глупые комедии, которые наснимали в Голливуде или где-либо ещё. Но это лишь желание, а реальность куда хуже: с него уже решительно стягивают платье, при этом целуя куда придётся, стремясь то ли возбудить, то ли просто вслепую. Канада этого не знал и даже не хотел знать, стремясь остановить Америку, хотя тот был упрям, как баран, и явно не понимал намёков. — Пусти меня… — снова попытался Мэттью, но его слова были проигнорированы. Бить собственного брата канадцу не хотелось, но когда горячая ладонь скользнула на бедро, на Уильямса словно ведро холодной воды вылили. Мгновение — и звонкий звук от пощёчины разнёсся по комнате. — Прости, пожалуйста, — виновато произнёс Канада, садясь на постели. Америка горько вздохнул, прижимая ладонь к щеке — больно всё-таки. — У меня нет желания заниматься с тобой сексом. По крайней мере, не сейчас. Что вообще на тебя нашло? Зачем свадьба, кольца и… это? — Франция сказал, что сработает. Я спросил у него, что мне делать, и он посоветовал такой план… — погрустнел Альфред, не понимая, то ли его бессовестно надули, то ли Канада просто делает вид, что ему не нравится. — А ты больше Франциска слушай, — закатил глаза Мэттью, после с осуждением взглянув на брата. — Ал, у тебя есть своя голова на плечах, так думай, прежде чем что-то делать! Не глупый же ты, в конце концов… Канада снял кольцо с пальца, протянув его Америке. Тот удивлено посмотрел на него, потом на Мэттью: что он хочет этим сказать? — Бери. Сделаешь предложение кому-нибудь другому, — пожал плечами Мэттью, миролюбиво улыбнувшись. Альфред рассеянно кивнул, забирая кольцо и убирая его к себе в карман. — А исполнять твои желания я могу и так, без всякой свадьбы. Только давай договоримся сразу: без секса. Хорошо? Не стоит бросаться в крайности, знаешь ли… Америка кивнул, наконец улыбнувшись, и тогда Канада коротко поцеловал брата в щёку — ту, которая испытала на себе всю силу, вложенную в пощёчину от самой тихой и незаметной страны.