Пушистые снежинки падали с темно-синего неба, которое по-зимнему обыкновению было в перистых облаках, закрывающих звездное небо. Вырисовывая красивые пируэты, одни мягко приземлялись на черный асфальт, а другие — на себе подобных, образуя пышные сугробы. Желтый рассеянный свет фонарных ламп тускло освещает редких прохожих, однообразные фасады домов и проезжающие машины. Черноволосая женщина настороженно застыла посреди тротуара, словно прислушиваясь к звонкой тишине спокойной ночи, и крепче прижала к груди маленького ребенка в светло-сером комбинезончике.
— Ну что ты плачешь? Мама с тобой. — Мягким, ласковым голосом Карин попыталась укачать проснувшегося сына. Разбуженный острой болью по всему телу младенец за одно мгновение напряг свои маленькие легкие и истошно заплакал, оглашая всю улицу пронзительными криками и слезами. — И почему Урахара-сан построил свою лавочку так далеко, Кейтаро? — Осторожно взъерошив рукой отросшие белые волосы, Куросаки обратила внимание мальчика на себя и улыбнулась, смотря, как Кейтаро начинает повторять за ней и перестает плакать. Растерев маленькими кулачками щеки, беловолосый малыш широко распахивал светло-голубые младенческие глаза, которые ловили каждый пируэт пушистых снежинок, и попытался поймать одну из них, когда новая волна боли прошлась змеей от макушки до пят. — Йоруичи-сан, еще далеко?
— Недалеко, Карин, но давай быстрее. — Черная кошка грациозно спрыгнула с забора на землю, приземлившись на свои четыре лапы. Шихоин сверкнула янтарными глазами в темноте, наблюдая за своей бывшей ученицей, которая пыталась успокоить плачущего младенца. — Его усиливающиеся реацу привлекает Пустых и, если мы не успеем, придется драться с ними. — Йоруичи перебежала дорогу, показывая направление к магазину, и черноволосая рванула вслед за ней, не отставая от прыткой кошки и ловко вписываясь в меняющиеся повороты. Пусть Куросаки и стала матерью, но она продолжала вести подвижный образ жизни, как и раньше, что заметно облегчало задачу.
— Карин-сама, Йоруичи-сама! — Завернув за последний угол, женщина и кошка выбежали на дворик перед магазином, где, открыв седзе, стоял Тессай. Преодолев разделявшее расстояние, они быстро вошли в помещение. — Карин-сама, хозяин ждет вас на полигоне. Спускайтесь к нему, а мы с Йоруичи-самой поставим барьер от Пустых.
Кивнув в знак согласия, Куросаки посмотрела на притихшего ребенка и испуганно прижала его еще сильнее. Кейтаро весь сморщился от боли, громадные волны реацу наплывали на него бурным потоком, отчего младенец почти не дышал и стал бледным, как мертвец. Приложив к его лбу ладонь, женщина ощутила дрожь. Холодный, словно обрубок льда, ребенок пытался сильнее прижаться к матери, ища тепло.
Лишь бы не опоздать…
Карин со звонким стуком поставила пустой стакан на кухонный стол и откинула отросшую черную челку, касаясь тонкими пальцами горячего лба. Открытое окно не проветривало помещение из-за одинаковой температуры в комнатах и на улице, а холодная испарина блестела на коже, отражая сильный страх ее обладателя. Куросаки откинулась на стул, вновь наполнила стакан ледяной водой и залпом осушила его. Руки мелко подрагивали, и она больно впилась ногтями в нежную кожу кистей, от чего на них остались продолговатые полумесяцы.
Кошмар следовал за ней на протяжении восьми лет, ненадолго забываясь, он снова появлялся и безжалостно рвал душу женщины, заставляя ее заново прокручивать тот зимний день, когда она едва не потеряла сына из-за его же духовной силы. Противный скрип ножек стула, из-за которого Карин недовольно морщится, но повторяет, чтобы отвлечься от склизкого, гадкого страха. Она знает, что барьер рухнет. Так пусть это произойдёт, когда Кейтаро вырастет, а не сейчас — силы начинают оставлять ее, и тело ломит от периодического духовного истощения.
Помассировав пальцами виски, Куросаки попыталась списать головную боль на недавнюю инспекцию в элитной больнице, где она работала. Перепроверка анализов и санитарных норм, уход за пациентами, заказ медикаментов у фармацевтов и собеседования с выпускниками медицинских училищ и академий — все это закружилось в бешеном круговороте событий и обошлось большой потерей нервных клеток. Раньше снять напряжение помогала зачистка Пустых, но когда у тебя сын в переходном возрасте и ты заместитель главного врача, то остается только со скрипом стискивать зубы и терпеливо ждать, пока все устаканится.
Резкая молния адреналина прошибла Карин, отчего она пошатнулась и почти осела на кухонный кафель. Тело пробила крупная дрожь, иногда потряхивая, как будто натянутая несколько лет струна стерлась и лопнула, со звонким визгом разрезая тяжелый воздух.
— Нет, этого не может быть, — повторяя самой себе, прошептала Куросаки, кладя руку на грудную клетку. Собственная реацу захлестнула ее с головой огненным потоком, и бывшая ученица Йоруичи снова почувствовала, как духовная сила, которая была запечатана в теле ее сына, начала возвращаться к ней. — Но барьер должен был простоять еще пять лет, так почему…
Пронзительный визг продырявленного металла, и острые белые когти с силой разрезают толстые бетонные плиты здания. Глаза бывшей синигами распахиваются, словно крылья птицы, которая подставила перья под горячие струи восходящего воздуха. Руки сильнее сжимают мягкий вырез светло-песчаного джемпера, когда огромный монстр протяжно ревет, а губы раскрываются в немом крике:
— Кейтаро!
~~***~~
—
«Кейтаро, вниз!» — резко взревел тигр, когда ядовитые когти Пустого проскользили в миллиметре от левого бока мальчика. Куросаки чертыхнулся из-за боли в разодранной спине, крепче стиснув белые зубы, но успел увернуться и подняться с асфальта, на который он упал с крыши. В висках слышен грохот адреналина и алой крови; сердце судорожно бьется о ребра при очередном выпаде черного существа, когда его дыра в грудной клетке то сжимается, то разжимается, отчитывая пульс монстра. —
«Ни в коем случае не давай его когтям оцарапать тебя!» — Огненный тигр на секунду промедлил, когда беловолосый мальчишка не сдвинулся с места. — «
Кейтаро, беги!»
Куросаки застыл по центру дороги, смотря на огромного монстра. Его сила давила на плечи, заставляя склонить голову, а на полосатой белой маске появился кровожадный оскал, который появляется на лице охотника, когда он загоняет дичь в угол. Когда она беспомощно трепыхается в силках, пытаясь вырваться из тисков, и тебе остается лишь дожидаться того момента, когда жертва окончательно сдастся, и нанести последний, решающий удар. Руки мелко задрожали, и Куросаки дотронулся до кисти, ощущая бесконечную череду мурашек и холод собственных конечностей.
— «
Мне страшно?» — Чудовище истошно зарычало, раскрывая пасть, и мигом ощетинило темно-красные, цвета бордовой крови иглы. Оно низко наклонилось и резко рвануло, делая замах на Кейтаро и пытаясь его задеть. — «
Но почему?..»
Беловолосого Куросаки прижали к земле угольно-черной лапой, глубже вдавливая в асфальт спиной, от чего тот подавился собственной кровью, а его нервы перестали посылать импульсы боли в мозг. Желтые глаза источали явное превосходство, а когти сильнее вошли под кожу, заставляя кровь впитывать отраву. Перед глазами поплыло, и Кейтаро попытался сжать и отодвинуть лапу Пустого.
— «
Какая ирония — умереть, задранным неизвестным зверем». — Хрипя и шипя, Куросаки попытался сделать глоток воздуха. Пальцы соскальзывали с гладкой чешуи в бесполезных попытках, а собственные мысли казались отвратительными и мерзкими. Собрав остаток сил в удар, беловолосый что есть силы ударил по наклонившейся маске монстра. Кулак за секунду до соприкосновения с мордой монстра осветился синим пламенем, а после Пустой громко заверещал от боли. Небольшой кусок маски раскрошился.
— Кейтаро! — Мальчик попытался повернуть голову на знакомый голос, но его тело мощным ударом откинули в сторону. Соскользнув с забора соседнего дома, Куросаки схватился за живот, и, почувствовав что-то липкое, поднял одну руку. Красная жижа сгустками капала на землю, смешиваясь с грязью, и горячила кожу рук. —
Сияй, Хотару!
Яркая желтая вспышка, которая несется с огромной скоростью к Пустому и разрезает одним взмахом его маску, освещает все солнечным светом. Он трепыхается, охваченный бешеной агонией, словно пойманный в силки зверь, который хочет сбежать из этого ада. Веки начинают непроизвольно закрываться; перед глазами все плывет, заставляя проваливаться в черную темень сознания.
— «
Не смей закрывать глаза!» — Рев огненного тигра служит как ушат ледяной воды. Кейтаро чувствует металлический привкус на языке и непроизвольно сплевывает красную жидкость на землю. Руки перестают слушаться и грузом падают вдоль туловища, а из спины и левого бока рекой льется кровь. — «
Кейтаро, тебе сейчас страшно и ты боишься, но если ты хочешь жить, то не закрывай глаз!»
— Кейтаро, держись, пожалуйста! — Куросаки присела рядом с сыном, коснувшись его спины. Кисть окрасилась ярко-красным цветом, и Карин силой подавила слезы, напоминая себе, что она врач. Блондин смутно смог различить знакомые черты лица, когда вторая ладонь сжала его кисть. — Кто-нибудь, помогите!
~~***~~
— Как интересно, не так ли, Йоруичи-сан? — Движением руки Киске сильнее сдвинул поля панамки на глаза и довольно улыбнулся. Кошка напряглась, бросая заинтересованный взгляд на торговца, и сильнее сощурила янтарные глаза. — Кто бы мог подумать, что занпакто сможет разговаривать со своим хозяином, если тот человек, а не синигами.
— Урахара, тебе не кажется, что мы должны были помочь? — зло прошипела Шихоин и выпустила когти, впиваясь острыми когтями в плечо блондина. — Но ты прав: его духовная сила поражает.
— Ай-ай, Йоруичи-сан, ты меня совсем не бережешь, — отмахнулся бывший капитан Двенадцатого отряда. Небо немного порозовело на кромке горизонта, и Урахара предвкушающее облизнул обветренные губы. — Это произошло бы в любом случае, несмотря на разные вариации и события, время и место. Смешение сил Куросаки-сан и капитана Хитсугаи находится в этом мальчике, и хочет он того или нет, ему придется стать синигами, чтобы научиться контролировать ее.
— Намекаешь на то, что этот мальчик настоящий термоядерный коктейль? — усмехнулась черная кошка, на что получила утвердительный смешок.
— Боюсь, Кейтаро-кун окажется даже интересней Ичиго. И еще, попроси Тессая подготовить Разбитую Школьню и медикаменты.
