Миры и Грани Шестигранника. История 21. "Удача для Лаки"

      Ветер кружил меж домами, гонял пустые пивные банки и время от времени пытался бросить горсть колючего снега за шиворот кому-нибудь. Но улица была почти пуста, так что снежная крупа сыпалась впустую. Даже проститутки в этот час старались отсидеться в подворотне, чтобы не промерзнуть. Было темно, светилась лишь вывеска бара на углу, болезненно вспыхивала половиной букв. Лейн уже даже не пытался двигаться или сжаться на своей картонке в комок — дальше было некуда, да и тело просто занемело от холода. Он уткнулся носом в рваные ветхие джинсы и смотрел, как нарастает иней на ресницах, вспыхивая алым вместе с вывеской над баром. Уже не болел и не ныл живот, холод победил все чувства. Если никто не подаст ему хотя бы десяток арен, он замерзнет здесь, потому что ночлежка стоит как раз таки десять арен, это шанс на более-менее теплое одеяло, матрас, миску горячего супа и кусок хлеба.       Но мимо никто не проходил. Хотя нет, вывалился из бара какой-то развеселый студент, хохоча — видимо, переваривал анекдот, который ему рассказали на прощание. Лейн проводил его взглядом и прикрыл глаза. Ему уже не было даже холодно, просто хотелось спать. Наверное, утром, если погода будет получше, проститутки выйдут на улицу, кто-то ругнется, толкнут его скрюченное тело, и он упадет вот так, клубком. И похоронят его так же, потому что закостеневшее тело не сумеют разогнуть. — Эй, парень, — его обдало запахом алкоголя и мяты. — Где тут ближайшая автобусная остановка?       Студент подошел к нему, стоял и улыбался, глядя сверху вниз. Лейн долго выныривал из своей смертельной дремы. Потом, наконец, включился мозг, разжались намертво, казалось, смерзшиеся губы. — Н-н… н-недалеко.       Объяснить, через какие подворотни надо срезать и как, Лейн бы просто не смог, так что пришлось подниматься. Он с трудом разогнулся, перевернулся на четвереньки, не чувствуя рук и ног, потом встал. — А где именно? — не отставал студент. — Как тебя зовут, парень? — Я отв-веду, — прошелестел Лейн, пытаясь убрать от лица замерзшие, как жесть, волосы. — Лаки. Лаки Лейн. — Классное имя, Лаки Лейн. Наверное, ты и впрямь удачлив?       Заскрипел фонарь, раскачиваемый ветром, снова полетела пригоршня снега, угодив Лейну прямо в лицо. Он закашлялся, мысленно смеясь: наверное, удачлив, раз еще жив. — Идем.       По пути к остановке удалось даже немного согреться, правда, это принесло с собой только боль, словно по кровотоку пустили пригоршню крохотных игл. — Остановка, — Лаки кивком указал на перекошенное сооружение без пластиковых стенок и сидений. — Круто, — скривился студент. — Ладно, спасибо за помощь. Надеюсь, тут хоть что-то из транспорта ходит. А то подружка надралась в хлам, а я водить не умею. — Ходит. Последний… — Лейн прислушался к себе и городу, уверенно сказал: — Тебе повезло, последний будет через пару минут. — Супер, — одобрил студент, прислонившись к остановке.       Неподалеку пронзительно визжала какая-то девушка, ссорившаяся с приятелем. Студент поморщился, потом подумал и протянул Лейну непочатую пачку жевательной резинки. Тот не стал отказываться. Как не стал и просить денег. Он в принципе никогда не просил. Воровать — воровал, но дергать прохожих за руки и гнусавить «подкиньте пару монет, мистер» — ни за что. Визг девушки оборвался звуком пощечины. Студент вытащил сигареты и закурил, запахло вишней. За поворотом мелькнули желтые огни. — Вижу автобус. Ну что, Счастливчик… Спасибо за помощь. — Не за что, — Лейн сжал в кармане пачку жевательной резинки, думая, обманет ли ею пустой уже два дня живот, или нет. Или лучше пойти и продать ее в баре за десять арен, которые ему так нужны? — Удачи.       Он развернулся, гадая, пустит ли его Джек-вышибала в бар или нет. Студент угукнул, потом окликнул его и протянул монетку в пять арен. — Я не подаю нищим, вы и так зарабатываете больше меня в разы. Но ты вроде славный. Возьми. Если удача тебя так любит, сыграй на автоматах.       В холодных серых глазах Лаки метнулась тень, крепкий острый клык закусил потрескавшуюся губу. Вправду сыграть, что ли? Все равно не хватит на ночлежку. Лейна «Счастливчиком» называли в насмешку — удачи в нем было ровно столько, чтоб не сдохнуть. Подошел дребезжащий автобус, студент забрался внутрь, не оглядываясь. Лейн смотрел на него, пока дверь не закрылась, и автобус не уехал, громыхая и жалобно скрипя, обдав его облаком выхлопа и грязного снега из-под колес. Темнело все больше и больше, ветер раскачивал ветки деревьев, те задевали фонари, заслоняя свет. Лейн развернулся и зашагал к бару.       Пять арен — это кружка дешевого пива. К ней прилагается горсть пованивающих плесенью сухариков. Не горячий суп, конечно, но тоже… относительная еда. А еще это стоимость игры на автомате. Можно рискнуть… Если повезет, будет двадцать арен, как минимум. Если он проиграет, что ж, у него есть пачка жвачки.       Джек лениво проводил взглядом щуплую пацанячью фигурку, даже не привстав со своего высокого табурета у стойки. Лаки не пошел к ней, не стал требовать у бармена пиво. Он, трясясь от озноба, начавшего бить в относительном тепле бара, проскользнул в глубину зала, где перемигивались огоньками игровые автоматы. «Я не играю, но если ты так сказал, парень, я так и сделаю».       Монетка, почти не согревшаяся в его ладони, канула в узкую щель приемника. Замигали разноцветные огоньки, побежали, переливаясь. Равнодушному автомату было безразлично, как сильно стоявший перед ним мальчишка хочет выиграть. Тирлинь-тирлинь. «IOOO» высветилось в окошке выигрыша. И со звоном хлынули в лоток монеты. На этот звон повернулись все немногочисленные посетители бара, Кривой Нильс-бармен и вышибала Джек. А Лаки тупо стоял и смотрел, как сыпется в поддон золотистый дождь. И не верил в то, что видят его глаза. — Счастливчик, да ты сегодня просто суперудачлив, — хохотнул Джек. — Карманов утащить все это хватит?       Лейн потряс давным-давно немытыми лохмами неопределенного цвета, мозг, как старый-престарый компьютер, тормозя на каждом бите информации, все же выдал на-гора решение проблемы. — Мистер Нильс, я могу надеяться на вашу честность? — А это смотря в каком вопросе, — хохотнул бармен. — Мне негде хранить деньги. А еще мне нужна работа. Если вы возьмете меня хоть кем-то…       Лаки готов был сгрузить монетки в полу куртки и бежать, если бармен хотя бы нахмурится, а Джек — двинется. Но капризная дама Удача, грациозно покачивая бедрами, повернулась к Лейну и улыбнулась ему во все безупречные белоснежные зубы. — Хорошо, я могу взять тебя для мытья полов. Обещаю матрас под лестницей и три чашки супа. Замечу, что не отмыл пол — Джек тебя проводит в канаву, украдешь что-то в баре — Джек проводит тебя в канаву, обворуешь посетителя… — Я понял, — быстро закивал Лаки. — Никакого воровства, мистер Нильс. Но чашку супа я хочу прямо сейчас.       Джек хлопнул ручищами по бедрам, каждое из которых было толще всего Лаки раза в полтора, и расхохотался. — А ты наглец, малый. — Просто я два дня ничего не ел и боюсь, что не смогу помыть полы качественно, — с достоинством вздернул голову мальчишка. — Пусть его, — отмахнулся Нильс. — Ступай на кухню, там получишь свою тарелку супа. А потом тебе покажут, где вымыться. Джек, собери его выигрыш и кинь обратно в автомат, а то лоток переполнится. — У него тысяча арен, — заметил Джек, выгребая монетки в пластиковое ведерко и открывая электронным ключом дверцу в автомате. — Хорошо, запишу тысячу на его счет.       Слова у Нильса с делом не расходились, он сразу вписал в толстый блокнот «Счастливчик» и нарисовал тысячу напротив его имени. — Но больше ты играть права не имеешь. Что еще… Алкоголь не даем, в долг шоколад и сухарики не отпускаем. Никаких поблажек, короче. — Да, мистер Нильс. Я понял, — Лаки кивнул и посмотрел на Джека.       Вышибала подтолкнул его в проем, занавешенный засаленной, когда-то блестевшей люрексом тряпкой. — Сильно воду в душе не лей, а то Нильс будет злиться. Мыло там есть, даже шампунь, кажется, есть, отмой свои патлы. Вшей, надеюсь, у тебя нет?       Лейн сердито нахмурился: — Нет, ни вшей, ни блох. — Вот и славно. Отмоешься, постираешь свои обноски. Сегодня можешь просто пожрать и отоспаться, пока они сохнут. Я дам тебе свою футболку. Хм… Ты не заразный?       Лаки фыркнул: — Я — нет, мистер Джек, — проглотив ответное «А вы?» — Тогда норм.       Футболка была старая, выцветшая, она пахла чем-то вроде мускуса. И Лейна в нее можно было завернуть как в пеленку. — Душ. Мыло. Шампунь. Полотенце. Труба для сушки твоего тряпья. Вон за той дверцей твой матрас.       Отскребал себя Лейн долго и упорно, стараясь «не лить воду», только окатывать себя, чтобы хватило намылиться. И не скулить от боли в обмороженных руках и ногах, ушах и носу. Конечно, это все пройдет, потому что на нем и раны затягивались быстро, и болячки не липли. Но пока что было чертовски больно. А еще клочьями лезли волосы, пугая его маячившей перед мысленным взором лысиной. После душа, однако, их осталось достаточно, чтобы заплести в довольно толстую короткую косичку и перевязать подобранной когда-то давно на улице резинкой.       Потом он постирал свои вещи, удивившись количеству грязи на них. Зато теперь они были чистыми, а когда высохнут, будет совсем здорово. Он напялил футболку, которая сразу же стала печально свисать как на пугале. Пришлось подвязать ее веревкой. Получилось платье. И он со своей косичкой — как девчонка. Ну и черт с ним, какая разница, если его никто не увидит? Ну, кроме поваров на кухне. Повара работали не только для бара, но и для кафе, вход в которое открывался с другой стороны дома. Кафе тоже принадлежало Кривому Нильсу, там заведовала его дочь. Она же пресекла смешки поваров, притащила Лаки старые, но еще крепкие ботинки и пару носков. Ботинки тоже были девчачьи. И носки — с цветочками. Лейну было абсолютно безразлично — он потихоньку, по крошке, откусывал хлеб и мелкими глотками тянул бульон из кружки. Узнав, что он давно голодает, мисс Нора запретила ему есть что-то тяжелее бульона и черствого белого хлеба, пообещав накормить утром. — А сейчас тебе лучше пойти и поспать. Утром придешь помыть пол в баре. — Да, мисс Нора.       Бар открывался в десять, он успеет выспаться. В тепле. Сытый. Похоже, пятиаренка от того студента — «И почему я решил, что он студент?» — в самом деле принесла ему удачу. Спальным местом ему должен был служить брошенный на пол тощий матрас, покрытый изношенной простыней. Укрываться было нужно вытершимся, но еще вполне теплым пледом. За стеной кладовки завывал ветер, пытаясь выстудить эту самую стену. Лейн послушал дом и перетащил матрас к той стене, в которой прятались трубы отопления. Он свернул его вдвое — этого хватило, чтобы улечься, привычно поджимая коленки к груди, зато так было теплее. Уснул он мгновенно, словно погасла выключенная из сети лампочка.