Глава одиннадцатая
13 мая 2016 г. в 23:39
Дарису снова снилось пламя по имени Лейн, так что будильник он воспринял сперва с недовольством, потом вспомнил, что можно увидеться и наяву. Из довольно строгой одежды у него с собой была только форма лейтенанта, почему-то подумалось, что на встречу с этим доктором Черришем нужно одеться официально. Когда добрался до дома Вернеров, убедился в правильности догадки: Лейн был одет в строгий костюм и белоснежную сорочку, а волосы убрал в тугую косу. И явно очень волновался.
— И чего ты так боишься? — улыбнулся Дарис.
— Там… неприятное место. Увидишь сам, если получится, — Лаки стиснул его ладонь прохладными пальцами. — Идем?
— Идем. И помни, что с тобой рядом я.
Питомник располагался за городом, им пришлось нанять кар, чтобы добраться туда. И сперва Дарис даже не понял, что такого неприятного в светлой, чистенькой рощице, скрывающей территорию этого заведения. Потом дорога вывела к воротам в высоком бетонном заборе, по верху которого шла колючая проволока.
— «Колючка» под напряжением, — с кривой усмешкой пояснил Лейн. — Чтоб ни туда, ни оттуда.
— А что, часто лезут и туда, и оттуда?
— Питомцы — дорогой товар. Были прецеденты, когда похищали готовых к аукциону. А «оттуда»… Бракованные появляются в каждой партии. Один-два из десятка. Попытки сбежать тоже бывали, да и не только бракованных. Питомцы все же разумны, когда начинается… предметное обучение, по спецификации, выдерживают не все. Иногда просыпается свобода воли и у них.
— И много было сбежавших?
— За восемьдесят лет существования этого питомника? — Лаки издал то ли всхлип, то ли смешок. — Один.
— Только ты. М-да… Так, а дальше куда идти?
Лаки нажал кнопку звонка у ворот, приподнялся к переговорному устройству:
— Нас ждет доктор Черриш. Лейн Вернер и Дарис ан-Айлар.
Ворота медленно поползли в сторону, но за ними вместо двора была недлинная бетонная «кишка», в конце которой были еще одни ворота, которые открылись только после того, как закрылись с мрачным лязгом первые.
— Почему доктор не мог выбраться в город к нам?
— Потому что объект режимный, он живет на его территории и имеет право покинуть ее только по спецразрешению.
— Ого… Ладно, идем, пообщаемся.
Внутри было уже далеко не так пасторально, как снаружи. Деревьев не было, только ухоженный газон и пара клумб с цветами. И целый комплекс одноэтажных зданий с зарешеченными изнутри окнами. Без решеток был только выставочный павильон.
— Там бронированные стекла, — пояснил Лейн. — А внутри питомцам запрещено подходить к окнам ближе, чем на метр. Были случаи, когда били стекла и резали вены, лишь бы не попасть на аукцион.
— Ясно. А нам куда? Табличек никаких не вижу.
— Идем, нам в административный корпус.
Руки у Лейна были ледяные, и Дарису хотелось просто сгрести его в охапку и убраться отсюда подальше и навсегда.
— Я с тобой, — снова напомнил он.
Нужное им здание мало чем отличалось от всех прочих снаружи. Внутри явно пытались создать ощущение нормальности: цветы в горшках, ковровые дорожки, яркое освещение, официального вида таблички на дверях. Портили все многочисленные камеры и посты охраны. На входе пришлось предъявить гражданские иденткарты и получить одноразовые жетоны, которые съедали автоматические двери. Дарис задался вопросом, как доктор ухитрился вывести Лейна на свободу. Но спрашивать это здесь, где уши могут быть даже у стен и цветочных горшков? Ну уж нет.
Сам доктор оказался довольно тусклым мужчиной, словно сросшимся со своим кабинетом, такой же серый и скучный. При виде посетителей на его лице возникло мимолетное удивление:
— Лайон?
— Лейн Вернер, сэр, — улыбнулся юноша.
— Дарис ан-Айлар, — представился кармели.
— О, так ты все же нашел себе хозяина, — понимающе кивнул доктор.
— Хозяина? — удивился Дарис.
Лаки независимо дернул плечом:
— Нет, доктор Черриш. Я нашел семью и счастье.
— Я так и сказал, — покивал тот.
— Он не мой питомец… Он моя пара.
— Ну-ну, не стоит стыдиться того, что случилось, — покровительственно улыбнулся доктор.
— А что случилось? — не понял Дарис.
— Лайон… кхм, Лейн ведь запечатлелся на вас…
— Не понимаю, о чем вы. У него нет импринтинга.
— Ну, нет, так нет, — снова покивал доктор, хотя было видно, что он остался при своем мнении.
— Я просто хотел сказать вам спасибо, — гордо выпрямившись и развернув плечи, сверкнул глазами Лаки.
Дарис не стал мешать их беседе, принялся рассматривать кабинет. Скучно и тоскливо.
— Я рад, что тебе все удалось. Идите, право, не стоит задерживаться здесь. Или, может, хотите взглянуть на питомцев?
— Нет-нет, — отказался Дарис. — Спасибо.
Обратный путь был таким же: предъявить документы, получить жетоны, и так пять раз. И не важно, что они буквально десять минут назад прошли внутрь. А питомцев Дарис все же увидел — через стекла выставочного павильона. Десяток подростков с самыми разными модификациями, от ушей и хвостов до крыльев и прочих извращений над природой, с разной, но обязательно яркой расцветкой волос безропотно выстроились на небольших подиумах, накрытых стеклянными клетками-колбами, словно коллекционные куклы в витрине магазина. Его передернуло, он поспешил ускорить шаг. Увести отсюда Лаки, его Лаки, не куклу с мертвыми глазами, живого, свободного, любящего не по принуждению заложенной чужой волей программы.
— Как ты? — спросил он, едва оба вышли за пределы комплекса.
— Х-холодно… как же там холодно, Дар… — Лейн прижался к нему.
Кармели обнял его.
— Все, ты не там, ты здесь, со мной, а я теплый и согрею.
Уже позже, отогревая Лаки горячим чаем в номере гостиницы, он рискнул спросить, как же доктор Черриш умудрился вывести его за пределы питомника. И опешил, услышав ответ:
— Вколол снотворное и запихнул в мусорный пакет. Меня выбросили вместе с мусором на свалке.
— Ого… — только и смог сказать кармели.
— Повезло, что летом. Зимой я мог бы не проснуться. Я вообще везучий, — Лаки усмехнулся.
— Это уж точно. Ну что, тебе стало полегче? — Дарис взял его за руки.
— Намного. А если поцелуешь, я вообще забуду обо всем, — лукаво наклонил голову к плечу Лаки.
Кармели сразу выполнил его просьбу. А потом не смог отказаться, когда его начали раздевать, не дав прервать сумасшедшего поцелуя. Кажется, Лаки решил все за них обоих. Спрашивать, не слишком ли тот торопится, Дарис не стал. Лейн имел полное право хотеть его и получить. Просто придется потихонечку сдерживать его, одного энтузиазма мало, чтобы все прошло приятным для обоих образом, а у Лаки только энтузиазм и есть, опыта по-прежнему не наблюдалось. К счастью, Лейн не слишком потерял голову, да и ласками его удалось слегка расслабить. Дарис ненадолго отстранился, рассматривая мальчишку: голого, тяжело дышащего, с поволокой во взгляде кажущихся сейчас почти серебряными глаз, раскинувшегося под ним во всей прелести юношеского тела, никем до Дариса не тронутого.
— Ты сейчас прекрасней всех на свете, — сообщил он.
Остановиться было уже выше его сил, так что после комплимента он продолжил ласки, становящиеся все более откровенными. Сегодня Лаки попрощается с невинностью.
Мальчишка отвечал так, что Дарис мог только слегка удивиться, почему вокруг еще не пляшет пламя. Лаки и был этим пламенем, приснившимся стрелку в первую ночь на борту «Гареты». В его желании сомневаться не приходилось.
— Придется немного потерпеть… Но потом будет приятней.
Вместо ответа Лейн потянул его на себя, захлестывая длинными ногами бедра. Это показалось неимоверно трудно — войти в него и не кончить через полминуты. Наверное, когда находишь свое пламя, все, и чувства и ощущения, становится острее. Тут уж сыграло «эльф я или не эльф?!», и витающая фоном мысль, что за удовольствие Лаки сегодня он в ответе. И желание увидеть, как задохнется, забьется под ним мальчишка, дойдя до оргазма под чутким его руководством. Он девственник, так что много времени это занять не должно.
Действительность превзошла его ожидания и мечты. Лейн прерывисто вскрикнул, между их телами плеснуло горячим семенем. И Дарис кончил, чувствуя себя счастливейшим на свете, хотя и неясно, почему. Вроде бы, просто секс, еще и не очень долгий. Думать и анализировать в кои-то веки не хотелось, хотелось просто обнять своего юного любовника и дождаться, пока успокоится дыхание. Не учел он только одного: Лаки не человек, а в его генокоде собрано все самое лучшее — с точки зрения секса, конечно, — из многих рас вселенной. Лаки создавали способным не только доставлять удовольствие, но и возбуждать. Стоило ему притянуть кармели к себе и поцеловать его, второй виток желания не заставил себя долго ждать.
Вместо третьего раза он сгреб Лаки и прижал к себе.
— Тебе хоть понравилось?
— Да-ар, а по мне… ох… не заметно? — юноша тихо рассмеялся, на большее не было пока сил.
Он выжатой тряпочкой лежал в объятиях кармели и мог только дышать, постанывая от бродящих в теле отголосков удовольствия. Дарис поцеловал его в лоб, сообразив, что целовать в губы чревато продолжением: что-то в слюне Лаки было такого, что действовало, как афродизиак.
— Я сделаю тебе чай. Попозже, — добавил он.
— Хорошо, — согласился Лаки, прикрывая глаза.
В легкую дрему разум соскользнул незаметно, принося отдых после непривычных телу нагрузок. Дарис добрался до душа, потом сделал чай и заказал пиццу — выползать никуда не хотелось. Взгляд то и дело возвращался к раскинувшемуся на переворошенной постели Лаки, отмечая, что совсем без следов обойтись не удалось, на светлой коже уже проступают пятнышки синяков от слишком крепкой хватки и поцелуев. Но поза, в которой мальчишка уснул, сказала все лучше самого опытного психолога: Лаки понравилось, он удовлетворен, и Дарис рискнул бы даже предположить, что счастлив — иначе интерпретировать эту «морскую звезду» не получалось. Интересно, запах чая его разбудит или нет?
Разбудили Лейна только совместные усилия чая и пиццы. Он повел носом, сел, покачиваясь, потом разлепил глаза и облизнулся.
— С добрым утром и приятного аппетита, — рассмеялся Дарис.
— А уже утро? — изумился Лаки.
— Нет, еще даже не вечер, ты проспал всего час. Как себя чувствуешь?
— Отли-и-ично, только голоден, как венерина мухоловка в пустыне!
— А на этот счет у меня есть прекрасная пицца с сыром и твой любимый чай. Иди сюда. Можешь не одеваться.
— Сначала в душ, я быстро, — Лаки умчался, и, судя по тому, как двигался, никакого дискомфорта после двух соитий, да с непривычки, он не испытывал — регенерация справилась за час.
Дарис разлил чай по чашкам, поджидая Лаки. Когда тот вышел — с влажными, бешено вьющимися волосами, в одном полотенце, пришлось напомнить себе, что он голоден, и вообще, не многовато ли будет — третий раз? Собственное тело словно с цепи сорвалось. Дарис постарался дышать медленно и размеренно, утихомиривая возбуждение. Лаки то ли не заметил, в чем он сомневался, то ли сделал вид.
— Садись есть. Ты сказал родителям, что переночуешь у меня?
— Угу. Меня отпустили с бо-о-ольшим скрипом, — усмехнулся Лейн.
— Потому что мне не доверяют?
— Отец мало кому доверяет вообще, — дипломатично отозвался юноша.
— Думает, что я тут буду растлевать его старшего сына…
— Ну-у-у, мне не нравится слово «растлевать», оно не подходит ситуации.
— Хорошо, соблазнять, — Дарис подсел ближе.
— Тоже не совсем подходит, — усмехнулся Лаки.
— А что подходит?
— Я бы сказал «любить», — Лаки серьезно посмотрел ему в глаза.
— Я тебя люблю, — согласился Дарис.
Наградой за эти слова стало полыхнувшее в зрачках Лейна нежное золотое пламя.
— Сплю я спокойно, не пинаюсь, не храплю и соседей не пинаю. И одеяло не перетягиваю, — сообщил Дарис. — Так что одна кровать нам помехой не станет.
— Я помню, — улыбнулся Лейн. — С тобой очень уютно спать. Тепло.
— С тобой тоже. Ты — мое пламя.
Уточнять, что может означать подобная фраза в устах пирокинетика, Лаки не стал, он достаточно хорошо учился, чтобы знать это.
— Может, прогуляемся? Сходим в Ботанический сад при институте биотехнологий? Там красиво сейчас.
— Хорошо, давай. Там, наверное, должно цвести что-нибудь приятное глазу?
— Да там круглый год цветет что-то, — рассмеялся юноша, одеваясь. — О-ох, и как же мне идти с этим стогом курчавого сена на голове?
Не расчесанные вовремя волосы выпрямиться и не подумали, окружая теперь его голову настоящим рыжим пожаром.
— Сейчас попробуем расчесать…
Кто б Дарису раньше сказал, что такое простое и обыденное действо может быть таким приятным? Запустить пальцы в мягкий шелк, придерживая и разделяя прядки, выгладить щеткой, пока не заблестят живой медью.
— А вот теперь можно и погулять пойти.
Прогулка удалась, Ботанический сад радовал буйным цветением как эндемиков планеты, так и привезенных из иных миров растений.
— О, смотри, вот оно! Карцилюмос золотистый. Теперь я знаю, как это должно выглядеть по-настоящему, — обрадовался Лаки, найдя ту оранжевую хрень, которая помирала в кают-компании «Гареты».
— А что ты с ним собираешься сделать? — удивился Дарис.
— Лечить, конечно. С растениями мне это сделать намного проще. Достаточно договориться, чего им не хватает, и дать это.
— Капитан обрадуется, я более чем уверен.
— Надеюсь. Еще прогуляемся, или зайдем перекусить в наше кафе? — предложил Лейн.
— Зайдем. Надо показать, что ты жив.
Ужин стараниями мамы Норы получился отменный, Лаки сказал ей пару слов, видимо, успокоил, что ничего с ним кармели не сделал, но женщину больше успокоил, кажется, его цветущий и счастливый вид, чем слова.
Дарис улыбался, цвел и был самым счастливым кармели весь остаток отпуска. Счастье оборвалось внезапно и быстро — они с Лаки подходили к распределительному шлюзу орбитальной станции, когда голову пронзило болью, заставив рухнуть на колени.
— Дар? Дарис, что? — Лаки обхватил его виски ладонями, ныряя в состояние крайнего сосредоточения сразу и глубоко, чтобы понять, в чем проблема.
Один из имплантов в основании шеи сбоил и искрил. Внезапная неполадка, которую предсказать было невозможно заранее. Лейн потянулся к нему своим даром, фиксируя на месте и прерывая энергообеспечение полетевшего узла.
— Дарис, слушай внимательно. Я вызываю спецов из института имплантологии. Голову ты сейчас повернуть не можешь, не пугайся, я просто заклинил подвижные части узла. К рейсу тебя, естественно, допустить не могу. Нужна срочная замена импланта.
— Ладно, — выдавил побледневший кармели.
— Потерпи, я сниму болевые ощущения. Не гарантирую, что полностью, но будет полегче.
Это уже не было применением его дара, просто грубая физиология: несколько резких и коротких нажатий на определенные точки тела кармели — и нервные центры перестают получать импульсы от поврежденных волокон.
— Вот так. Легче?
— Да. Буду ждать в больнице и махать платком из окошка.
— Я предпочел бы заменить имплант тебе сам, — Лейн поддерживал его, одновременно набирая код срочного вызова бригады медиков на орбитальную станцию. — Но придется довериться чужим рукам. — И уже в комм капитану: — Сэр, нештатная ситуация. Стрелок ан-Айлар отстранен от полета по состоянию здоровья. Я задержусь до передачи его медперсоналу клиники.
— Все будет хорошо… — Дарис сосредоточился на том, чтобы дышать.
— Эй, это была моя реплика, — Лаки постарался улыбнуться, и мысленно порадовался тому, что его лица Дарис сейчас не видит: губы дрожали и не повиновались. — Так что да, все будет хорошо. Дождись меня.
— Это всего лишь один имплант из ста сорока трех. Ничего страшного, огонек.
Бригада медиков, наконец, прибыла, когда у Лаки окончательно отнялись колени, да и у Дариса уходило много сил на то, чтобы держать спину прямо и не сдвинуть ничего в придачу к сломанному импланту. Кармели быстро погрузили в стазис-поле, Лейну помогли встать и выпрямиться, от помощи он отказался.
— Не скучай, Дар. Я всегда на связи.
— Хорошо. Поменяют — и позвоню.
Медицинский флаер унесся прочь, на планету. А Лейн — в направлении шлюза, в котором ждала старушка «Гарета».
— Капитан, медик на борт прибыл, — отрапортовал он, спеша в кают-компанию на построение.
— Хорошо. В этот рейс летим в сторону Фиа. Везем лекарства. Все должно быть быстро и без особых проблем.
Лаки просканировал команду, доложил о готовности. Рейс начался буднично для всех, кроме него: сердце юноши раздирала тревога, хотя тревожиться было, собственно, не о чем и незачем. В клинике института имплантологии лучшие хирурги, Дариса поставят на ноги в два счета. По сути, он уже через три дня будет здоров. Но задерживать рейс нельзя, медикаменты на Фиа требуются срочно.