Миры и Грани Шестигранника. История 21. "Удача для Лаки"

В космопорту Лейн, обежав глазами огромный зал прибытия, сразу увидел Дариса, сосредоточенно изучающего что-то на громадной карте города. Остановился, кусая губы, сделал пару шагов к кармели, снова остановился. Эти полтора месяца рядом вымотали его нервы, лишили спокойствия, которое раньше казалось прочной броней. А оказалось тоньше, чем карамельная корочка на аджанской вишне. Дарис все так же водил пальцем по карте, задав параметр поиска «отель», знакомился с ценами. Общежития у него больше не было, теперь придется вертеться самому. Присутствие Лаки он почуял спиной, повернулся. — Мы можем п-поговорить? — выдавил юноша, бледный, с пятнами нервного румянца на скулах. — Конечно, можем. Отойдем за карту? Там тихо и никого нет. Лаки кивнул и завернул за стенд с картой, в неприметный узкий технический коридор. Остановился, оперся на стену, словно ему требовалась хотя бы какая-то опора. Шум космопорта здесь почему-то стихал наполовину, так что разговаривать можно было спокойно. Дарис встал рядом, вытащил сигареты и с нескрываемым наслаждением закурил. На корабле курить строго запрещалось, что втихую считалось идиотизмом — курить нельзя, а летать самовозгорающимся псионикам можно. Лейн молчал, потом, сглотнув сухим горлом, попросил: — Можно мне тоже? Ну, сигарету? Дарис протянул ему запрошенное, прикурил, поднеся огонек на кончике пальца. — Так о чем ты хотел поговорить? — Поговорить… — Лаки с некоторым недоумением обхватил сигарету губами, глубоко затянулся и тут же закашлялся, аж слезы брызнули из глаз. — Ну-ну, — сигарету отобрали. — Дыши, вот так. Он старался дышать, уткнувшись в грудь кармели, чувствуя мятный запах от его формы. «Вот бы растянуть это мгновение…» Дарис обнимал его одной рукой, во второй держа две сигареты, одну едва начатую, вторую — выкуренную на треть. Сигареты тлели, пепел падал. Лаки закрыл глаза и полностью открылся, жадно вслушиваясь в него, в прикосновение, в его дыхание, всматриваясь своим даром, впитывая каждую секунду этого странного полуобъятия. Импланты кармели работали как часы, точно и бесперебойно. Физически он был совершенен, но Лаки чуял в нем что-то неправильное. Эта неправильность была не телесной, а эмоциональной. Юноше пришлось постараться, сосредоточиться, уйти в граничащее с трансом состояние, чтобы поймать и расшифровать «эхо» этих эмоций: кармели был удивлен, растерян. И не хотел выпускать Лаки, чувствуя удовлетворение и правильность от его близости, хотя Лаки грубо вторгся в его зону комфорта. Лейн поднял руки, обхватил его за пояс, осторожно и медленно, боясь, что сейчас волшебство закончится, Дарис придет в себя и снова оттолкнет. — Дар, — вышло хрипло, почти шепотом. — М-м-м? — Дарис уронил сигареты, обнял за плечи уже двумя руками, прижимая к себе. — Ты мне нужен. — Наверное, ты сочтешь меня сволочью, — невесело усмехнулся кармели, — но мне теперь… Да… Ты мне тоже нужен. Лаки поднял голову, в темноте его глаза мягко светились, в глубине зрачков пульсировало золотистое пламя в такт ускоряющемуся пульсу. Дарис хмыкнул, наклонился и поцеловал его, делясь вишневым вкусом сигарет. Губы у мальчишки были такими, как он и предполагал: жестковатыми, шершавыми от привычки прикусывать нижнюю. Лаки ответил на поцелуй, прижался еще плотнее, стиснул руками его пояс. — Надо тебя домой вернуть, — Дарис не торопился выпустить его. — Может, сначала тебе отель найти? — намек в словах Лаки не понял бы только идиот, а Дарис идиотом не был. — Можно. И даже нужно… Нужно ведь? — Да. Очень нужно. Дарис повел его за собой. — Где тут самый нормальный? — «Кейко-Даймонд», на сорок шестой улице. Дарис прикинул маршрут и направился по указанному адресу. Внутри поселилось странное чувство предвкушения, словно должно было случиться что-то очень хорошее. Лаки шел с ним рядом, не хватаясь за руку, вообще не прикасался, но тепло его тела Дарис ощущал так, словно мальчишка горел. — Так, невозмутимое выражение лиц… Отель. Главное, не выглядеть так, словно мы туда заваливаемся для какого-то непотребства. Лаки рассмеялся, в смехе явственно слышались нервные нотки, но и облегчение тоже. — О-ох, прости… Заселили Дариса без проблем, даже не спросили, с ним этот мальчишка или нет, и если с ним, то почему одноместный номер. Равнодушие людей иногда приводило Дариса в замешательство, но не на этот раз. Сейчас ему не было дела ни до чего, даже интерьер гостиничных коридоров он не оценил, только машинально отметил, что чисто и тихо. Он все-таки сперва бросил вещи в угол комнаты, а только потом принялся целоваться с Лаки. Опыта у мальчишки не было, но учился он прилежно. Это кармели тоже отметил мимоходом, прижимая Лаки к себе, распуская его косу, чтобы зарыться в медно-алый шелк пальцами, почувствовать его, наконец, на ощупь. Сегодня особенно далеко заходить он не планировал, может, просто нацеловаться вволю, чтобы обоим полегчало. Может, приласкать Лейна, хотя бы просто погладить, забравшись пальцами под вытянутую из-под ремня рубашку. Кожа у него была горячая и гладкая, как атлас. А на прикосновение он ответил тихим стоном, закрывая глаза и отдаваясь на милость Дариса. В горизонтальном положении целоваться оказалось удобнее. И раздевать Лаки тоже стало сподручнее. Наверное, это было странно — валяться голыми на кровати и не заходить дальше поцелуев и прикосновений… а, наплевать, будто есть стандарты свиданий и эротических традиций. Если обоим хорошо — какая разница, что делать? Лаки часто дышал, под ладонью колотилось сердце, тонкие кисти бродили по спине Дариса, словно проверяли состояние позвонков, лопаток и ребер. Может, и проверял, в самом деле, может, нет. Дарис целовал его осторожно, боясь оставить лишний след на шее или на груди. Первым нехотя отстранился все-таки Лейн, посмотрел с сожалением: — Мне нужно идти, Дар. Родители и брат ждут. — Ага, — Дарис тяжело дышал. — Передавай привет родственникам. А я в душ. — Ты знаешь, где я живу. И номер комма. Оделся Лаки за пять минут, подхватил свою сумку и вышел. И именно это доказало кармели, что никакого импринта нет и не было — отказаться от чего-то большего, чем просто поцелуи и ласки, и уйти запечатленный питомец просто не смог бы. Как не смог бы и любить без подтверждения своей нужности все это время. Дарис сходил в душ, подрочил на светло-рыжий образ Лейна. И задумался о вещах насущных вроде ужина. Можно было бы заказать в номер. Или прогуляться в какое-нибудь уличное кафе, благо, вечно-переменчивая погода этой планеты пока благоволила. Он выбрал второй вариант. Можно же еще и в бар наведаться… Там пиво и сухарики. И пока он раздумывал над решением этой дилеммы, ноги сами принесли его на знакомую улицу к бару с немного обшарпанной вывеской. А, кроме вкусного темного пива и ржаных сухариков, еще в баре был Лаки. В клетчатой рубашке, обтрепанных джинсах и черном переднике носился по залу, собирая пустую посуду и разнося заказы. — Эй, Счастливчик, как там, в космосе? — Забавно, сэр, там очень забавно. — Будешь на Трое-восемь, заходи в гости, рыжик. — Всенепременно, сэр. — А мне пива, — сказал Дарис, когда Лаки подскочил к столику. — С сухариками? — юноша улыбнулся ему. Взгляд Джека сверлил плечо практически осязаемо, отец Лейна пытался понять, что чертов кармели забыл в баре именно сегодня, когда его сын вернулся из своего первого рейса. Судя по всему, о том, что служат они на одном корабле, Лаки не обмолвился и словом. — С сухариками, — Дарис понизил голос. — И симпатичного официанта в качестве десерта. — Отец прибьет, — тихо фыркнул Лейн. — М-м-м… А завтра я могу получить десерт? — Я подумаю, что можно сделать, сэ-э-эр, — пропел паршивец и упорхнул за заказом. Дарис смешливо фыркнул и принялся копаться в планшете, выясняя, куда можно позвать на свидание, чтобы можно было невозбранно целоваться. Он почти ожидал, что Джек подойдет к нему и спросит, какого хрена Дарис приволокся именно в их бар. Но тот не подходил, только что-то спросил у сына. Лаки в ответ покачал головой и улыбнулся. Он не зависал рядом со столиком кармели, но и не прятался, ничем не выделяя Дариса. Приходилось признать, что на планете его самообладание становилось крепче. Дарис выпил принесенное пиво, закусил сухариками. Настроение было хорошее. А еще он решил пригласить Лаки в кино. А для этого следовало подойти и спросить разрешения у Джека. Просто так, без объяснений, уйти Лейн вряд ли сможет. Дарис поставил кружку на стол и пошел к вышибале. Отпрашивать его сына на свидание. Кому сказать — не поверят, но факт: Дарис впервые в жизни с трудом подобрал слова. Мужчина нахмурился, кивнул: «Выйдем» и первым направился к двери. Дарис последовал за ним наружу, вдохнул свежий воздух. — Что тебе от Лейна нужно? Мало ты ему нервов потрепал? — прорычал Джек, нависая над ним. — Он только успокоился! — Ну… Мы, вроде как, встречаемся. — Что-о-о? Вот как? Ты же говорил, что мой сын тебе не нужен. Дарис пожал плечами. — Мы служим на одном корабле. И как-то оно все так… — Вот паршивец, — вздохнул Джек. — Ну он-то ладно, я и подозревал, что эта его учебная гонка — от безысходности, чтоб не думать о тебе, а ты? Поиграешь и скажешь, что он снова тебе не интересен? Насколько это серьезно? — Более чем. Очень серьезно. — С чего вдруг ты мнение переменил? — подозрительно сощурился мужчина. — Просто мы оба повзрослели. — Да ладно? Хорошо, — Джек хлопнул по бедрам ладонями, — но вздумаешь обидеть сына, я из тебя наклейку на борт корабля сделаю. И он явно не шутил. — Я заберу его завтра погулять? — умильно попросил Дарис. Его просветили «рентгеновским» взглядом, но соизволили кивнуть: — Ладно. Но ненадолго! Дарис решил больше судьбу не испытывать и удалился обратно в отель. Там, в тишине комнаты, рассматривая бегущие по потолку тени, он задумался о произошедшем. Почему Лаки? Он не вспоминал о нем два года, а сейчас хочется поскорее вернуться на корабль, потому что там они смогут быть рядом. Нелогично и странно, такую ситуацию даже мозг кармели не обработает сразу. Просто как-то день за днем накапливалось понимание, что с Лаки ему целоваться хочется, а вот с кем-нибудь другим — нет. Очень ярко перед глазами вставали воспоминания о двух неделях на сентинеле «Эспринг-Арай», тогда еще не омраченные мыслями о том, что чувства Лейна могут быть неправильной привязкой питомца. Тогда ему, беспамятному, было безумно приятно, когда мальчишка касался его, перебирал едва отрастающие волосы, согревал своим теплым телом, когда он в первые дни, придя в сознание после операций, страшно мерз. И это было так же, как и сегодня днем, когда они обнимались на этой самой кровати. Дарис улыбнулся — какой он все-таки славный, этот рыжик. А свое тело Лаки контролирует не в пример лучше, вспомнив эти обнимашки, понял он. Если ему самому понадобилось бежать в душ, чтобы сбросить напряжение, то мальчишка спокойно оделся и ушел, и притом почти не был возбужден. Интересно, ему вообще понравилось целоваться? Надо будет спросить. Дарис дотянулся до комма, прикинул время и позвонил. — На связи, — Лаки, судя по картинке, вышел выбросить мусор перед закрытием бара. — Занят? Сильно? — Не особо. Скоро домой пойду. Меня еще сегодня допрос с пристрастием ждет, — усмехнулся мальчишка. — По какому поводу? — По поводу того, что не сказал, кто со мной на одном корабле служит, — в светлых глазах заплясали чертики. — О-о-о… Да. А тебе понравилось со мной целоваться? — Понравилось. Сравнивать мне не с чем, так что будем считать, что ты лучший безоговорочно. — Я сейчас раздуюсь от гордости и лопну. — Не лопнешь, импланты скомпенсируют, — фыркнул Лаки. — Увидимся завтра? — Я зайду в десять, сходим в кино. — Буду ждать. «Не с чем сравнивать! Не с чем и не с кем!» — и кто бы сказал Дарису, почему его так радует этот факт? Он завершил звонок, разулыбался, сам не понимая, чему. Вся специфика ситуации дошла до него только много позже. Это что же, он в самом деле будет у Лейна первым? Совсем первым? И это внезапно испугало. Все-таки ответственность за первый секс лежит на более опытном партнере. И что делать… Дарис сделал пару дыхательных упражнений и слегка подуспокоился. Что делать… Все то же, что и всегда. Сексом заниматься. Не завтра, вероятно, еще не завтра. Завтра будет кино, потом — кафешка… или лучше просто прогуляться где-нибудь в парке? Кафе у матери Лейна свое, притом лучшее, этим его не удивишь. Хотя это можно обсудить попозже, уже с самим Лейном. На свидание Дарис пришел во всеоружии: по дороге зашел в магазин элитного алкоголя и купил бутылку отличного вина для родителей Лаки, потом завернул в детский супермаркет и выбрал яркую модель звездолета для Кейси, а в цветочном — роскошный букет для миссис Вернер. — Добрый день, — он лучезарно улыбался, вручая презенты. Подозрительность Джека усыпить все равно не удалось, но две трети маленькой семьи Лейна он расположил к себе: Нора благосклонно приняла цветы, а Кейси остался в восторге от игрушки. Лаки только усмехался и молчал, не особенно спеша помочь несколько смущающемуся своего «почти официального» знакомства с родителями Дарису. В прошлый раз это было как-то неправильно, словно он попытался вписаться в непривычную обстановку и потерпел фиаско. — Идем? — предложил Дарис Лейну. — Кино ждет. — Идем, — кивнул тот, — ничего, что я не особо нарядный? Он был одет в новые темно-синие джинсы и черную рубашку. И впервые на памяти Дариса не заплел волосы в косу, а оставил виться свободно, даже в хвост не собрал. — Да ты что, ты просто чудесно выглядишь. Лаки не сильно-то и поверил, судя по взгляду, но спорить не стал. Кивнул на выход, не торопясь нарушать личное пространство Дариса. Словно после той первой попытки сближения два года назад зарекся делать первый шаг. Дарис сам подхватил его под руку, повлек из дома и дальше, по направлению к кинотеатру. — Фильм, говорят, неплохой. И места у нас на заднем ряду. Юноша только улыбнулся, но комментировать избитой фразой про места для поцелуев не стал. Пожалуй, именно такими мелочами он Дарису и нравился, нетипичностью поведения. Как только свет погас, Дарис сам наклонился к Лейну за поцелуем. А после ругательски ругал себя за то, что не подумал, как будет выходить из зала после двух часов поцелуев, и не только их — маленький паршивец умудрился втихую раздразнить его вроде бы случайными прикосновениями, и вроде бы не к самым чувствительным точкам тела кармели. Пришлось брести в мужской туалет, прикрывшись полой куртки. Особенно занятно было знать, что Лаки стоит здесь же, отделенный только пластиковой дверцей, делая вид, что моет руки. — Куда дальше пойдем? — кармели делал вид, что все в порядке и ничего особенного не случилось. — Можем прогуляться. Вечер обещали теплый, могу показать тебе свои любимые закоулки парка. — Пойдем, — радостно согласился Дарис. — Пока погода хорошая. Первые пару сотен метров они прошли молча, потом Лаки потихоньку вовлек Дариса в разговор о семье, он не забыл своих мыслей по поводу того, что мог вспоминать кармели о своих сестре и брате, о родителях. Дарис рассказывал о шалостях сестры, о своих проделках, о том, как злился брат. — Ну за что на мелких злиться? — чуть удивленно глянул Лаки. — Они ж мелкие. Надо учить, объяснять. Меня Кейси слушается на «раз». Маму так не слушается, а отец его вообще балует безбожно. — А теперь Станис где-то служит телохранителем. А Лайза улетела на разведку дальних квадратов. — А ты летаешь на маленьком грузовом судне. После окончания практики по распределению переведешься на другой корабль? — Если ты туда же переведешься со мной. — Не хотел бы загадывать, — покачал головой юноша. — Меня пока устраивает «Гарета», хотя было бы неплохо поиметь хоть немного практики, а наши парни крепче тарианских алмазов. Но пусть так и будет, — он суеверно схватился за шнурок с пятиаренкой. — Пусть будет, — согласился Дарис. — Хочешь мороженого? — Я не очень люблю холодные сладости, — признался Лаки. — Лучше горячий чай и пирожное. После нескольких лет на улице учишься ценить тепло. — Пойдем в кафе? Посидим за чаем, поболтаем о сослуживцах. — Идем, — легко согласился юноша и так же легко рассмеялся: — Перемоем кости и чешую? — И всех змей по очереди… Уже сидя в кафе «У Норы» за дальним столиком, закрытым от чужих взглядов роскошным фикусом, Лаки сказал: — Тангар к тебе неровно дышит с самого начала нашей службы на «Гарете», да и не он один. Лицо у него при этом было безмятежно-спокойным, а вот глаза снова выдавали нервозность. — Я кармели, к нам многие неровно дышат. У нас заложено во внешности, что нас надо любить и нам надо доверять, иначе какие из нас телохранители? — хмыкнул Дарис. Лаки промолчал, только чуть слышно хмыкнул, припомнив обгорелый труп «возлюбившего» кармели бандита на Рионе и состояние самого Дариса на Фиа. — Главное — это то, кто мне нравится. А нравишься мне ты, рыжик. — Мне теперь страшно в это поверить, — Лаки отвел глаза. — Слишком все хорошо. — Что именно хорошо? — не понял Дарис. — То, что я тебе нравлюсь. Я не понимаю, что изменилось. Тогда, уходя, ты ясно дал понять, что я тебе не интересен, на корабле я старался держаться от тебя подальше, не желая навязываться. Или чтоб ты подумал, что я навязываюсь. Это было… нелегко. Мне казалось, за два года я привык глубоко прятать свои чувства, даже родители не поняли, что я не забыл тебя. Оказалось, это был такой самообман, и когда ты рядом, все еще острее… — Просто однажды я понял, что я тоже ничего не забыл. — Было бы что помнить, — Лейн дернул плечом, — в самом деле. — Но я взаправду здесь, я настоящий и реальный. Лаки опустил на скатерть руки ладонями вверх, не потянулся к его рукам сам, а словно предложил выбирать, что сделать. Дарис накрыл его ладони своими. — И мне наплевать, кому я там нравлюсь, кроме тебя. Улыбка Лаки словно осветила сумрачный уголок кафе, тонкие пальцы, поначалу прохладные, быстро нагрелись, почти обжигали. Может, так действовала его «неправильная» эмпатия, даря пирокинетику самое приятное, что только для него возможно — тепло. — Какой чай ты любишь? — Красный, с чин-чо. — Я запомню, — кивнул Дарис. — А что еще ты любишь? — Пирожные с земляникой. Мамины обеды. Ты б знал, как мне не хватало их на «Гарете», — усмехнулся юноша. — Охотно верю, твоя мама потрясающе готовит. — Она отца в себя влюбила, как в той поговорке про кратчайший путь к сердцу мужчины. А потом уже он разглядел, какая она красивая, — Лаки покосился на стойку кафе, видимую в просветах веток фикуса, за которой плавно, царственно двигалась Нора. — Знаешь, кажется, у меня будет еще и сестра… — глаза эмпата замерцали расширившимися зрачками. — Но отцу я не скажу, думаю, мама хотела бы сама ему сообщить. — Семья растет и ширится, — усмехнулся Дарис. — А с чего ты взял, что наш горгон на меня глаз положил? Он и тебя провожает таким взглядом, что только ой, воспламенит и не заметит. — Ага, — Лейн фыркнул. — От ревности. Я эмпат, забыл? Это тебя я научился читать только по эху, остальных чувствовать гораздо проще. — Нужно будет с ним переговорить. С чего бы его так на меня переклинило? — Ты красивый, почему бы и нет? А из команды он один без пары. Остальные уже давно в отношениях, ну, кроме капитана, «Железный Торрес» никого, кроме «Гареты», не любит. — Увы, у меня уже есть пара… Лаки склонил голову к плечу, внимательно глядя на него. Было в этом жесте что-то такое… кошачье? То, что выдавало нечеловеческую основу его генома. Дарис погладил его по волосам, улыбнувшись. — Пойдем ко мне? И засмотрелся на то, как расширяется и сужается серебристая радужка, словно корона холодного сияния вокруг почти кошачьего зрачка. Лаки волновался. — Ничего такого, — торопливо сказал Дарис. — Просто посидим, пообнимаемся. — Хорошо, пойдем. Дарис и впрямь не собирался сегодня заходить далеко, просто успеть нацеловаться, может, поболтать еще о чем-нибудь. И надо купить чай, кипяток в отеле есть. Лаки был первым, с кем он вел себя так сдержанно и осторожно. Ну, просто потому, что прежние партнеры в его жизни не были безоглядно влюбленными в него девственниками, легко прыгали в койку. К тому же, у них еще есть время, целых пять дней. Сегодня можно просто попить чай и съесть пару пирожных. — Зайдем в магазин, — предложил Дарис. — Давай, зайдем, — согласился Лейн. Он бы погулял по парку еще, потом ведь снова на полтора-два месяца уйдут в космос, а там никакой зелени, разве что у капитана в каюте стоит сетарийский вьюнок, да в кают-компании чахнет потихоньку что-то блекло-оранжевое, незнакомое. Надо, кстати, попробовать «разговорить» растение, выяснить, чего ему не хватает. Юноша предполагал, что света или какого-то элемента в почве или воздухе. В магазине Дарис купил любимый чай Лаки и коробку пирожных. — Во сколько тебе надо быть дома? — Часам к пяти желательно вернуться. Я обещал Кейси, что поиграю с ним и почитаю «Приключения звездного капитана Тадеуша». — Так скоро? — слегка огорчился Дарис. — У нас еще четыре часа, — рассмеялся Лейн. Дарис порадовался, что отель близко. Чай распространял ароматы во все стороны, заставляя кармели принюхиваться и ходить кругами около чашки. — Нравится? — заваривал его Лаки сам, припомнив все, чему научился у мамы Норы. — Самый ароматный напиток, что я знаю. Пахло странно и притягательно, смесью теплого вишневого аромата и холодного мятного. Где-то кармели уже это слышал, запах был знакомым и почти… родным? — Так пахнет… Не помню. Мне знаком этот запах, но не знаю, откуда. Лаки только улыбнулся. — Так пахнешь ты. Мятная жвачка и вишневый сигаретный дым. — Правда? — удивился Дарис. — Я запомнил запах с той ночи, когда ты дал мне вот это, — качнулась на шнурке монетка в пять арен. Дарис не удержался, потянулся снова поцеловать Лейна, прижал его к себе. — Ты хранил ее… пять лет? — Мой талисман на удачу? И буду хранить всю жизнь. Кармели погладил его по волосам, пытаясь хотя бы так выразить нахлынувшее чувство нежности. Странно было понимать то, чего в упор не видел, а потом вообще старался забыть: он любим. Не потому, что у него обеспеченная семья, и он может оплатить самые дорогие коктейли в баре, не потому, что он красив, и окружающие будут завистливо провожать глазами идущую с ним девицу. И даже не потому, что он в постели весьма неплох и умеет доставить наслаждение даже капризному в этом плане сетари. Его любят потому, что… Почему? Объятия стали немного крепче. — Я тебя никогда не отпущу, — пробормотал Дарис в макушку Лейну. — Совсем никогда? — тот тихонько рассмеялся, дыхание теплом прошло по коже. — Отец нас тогда найдет и отругает так, что уши в трубочки свернутся. — Я в более глобальном плане… — А твои родители? — При чем тут мои родители, это же моя жизнь. Лаки промолчал, только повернул голову, мазнув по коже губами, прижался виском к плечу любимого кармели. Ему было хорошо. Тепло. Дарис решил, что он готов простоять вот так вечность, обнявшись. Лейн сам отстранился, улыбнулся: — Чай остыл, наверное, но он и холодный неплох. — И пирожные не надо греть. С Лаки вдвоем было уютным даже чаепитие. Он рассказывал о своей учебе, немного удивляясь тому, какие курьезы случались, и что он сумел это запомнить в своей гонке. Расспрашивал об учебе Дариса. И сработавший таймер, выставленный кармели, оказался печальней погребального колокола. — Пора возвращать тебя домой. — Угу, пора. Проводишь? — Конечно, я ведь должен быть уверен, что ты в порядке. Лейн радовался тому, что его держат за руку, по пути рассказывая о том, что мог уловить своим даром. — Помнишь, ты удивлялся, откуда я знаю, когда придет автобус? Мне говорили улицы и дома. У нас довольно светлый город, и охотно отзывающийся на мой дар. — Я впервые вижу такой вид эмпатии. Но это тоже здорово. — Ты ведь знаешь, откуда я. О! Я ведь хотел найти доктора Черриш, поблагодарить за то, что выпустил из питомника, а не отправил на утилизацию, — вспомнил Лаки. — Думаю, доктор тебе обрадуется. Завтра съездим? — Давай! Спасибо! — обрадовался юноша. — Один я бы побоялся ехать, честно. — Я тебя в обиду не дам, — заверил его Дарис и вздохнул. — Ну вот… Пришли. Ты мне позвонишь вечером? — Если хочешь, — Лейн привстал на цыпочки и поцеловал его. — Обязательно позвоню. — Спрашиваешь тоже. Конечно, хочу. — Спрашиваю, потому что тебя я читать не могу, Дар. Только твой «след», эхо присутствия в пространстве, эмоции, которые возможно угадать по мимике и движениям тела. — А почему ты не можешь меня читать? — удивился кармели. Он наивно полагал, что уж его-то Лейн может считывать в первую очередь даже при отсутствии умений питомца. — Потому что я сканер-предметник, такая уж специфика дара. Бракованный, помнишь? Чтобы суметь считывать состояние тела, мне приходится довольно серьезно настраиваться, переключать восприятие. — Но во мне ведь полно имплантов. Ты их чувствуешь? — Сейчас — да, но только потому, что сам помогал устанавливать некоторые из них. Вот они и откликаются, потому что помнят мои руки. И помогают почувствовать остальное. Дарис с удовольствием еще поболтал бы, но время поджимало. Лейн ведь обещал семье вернуться вовремя, так что пришлось прощаться. А у него появились еще темы для переосмысления и тщательного обдумывания. Лейн помахал ему рукой с лестницы и умчался в дом, только мелькнуло ало-рыжее пламя волос в дверном проеме. Дарис вернулся к себе в отель, допивать чай и курить. Значит, Лейн не может почувствовать импланты кармели, если не ставил их. Странно… То ли импланты его дар считает биологией, то ли еще что. Но как он понял настроение горгона и не понял настроение Дариса? Может, потому, что как раз от Дариса он старался держаться подальше, закрыто, не стараться рассмотреть? Не навязываться? И он продолжал его любить все это время. Так странно… Когда тебя любят. И очень тепло. Летать хочется. А еще хочется снова спать в объятиях Лаки, как тогда, обнимать его и видеть цветные пятна во снах. Он решил, что завтра сам, лично придет отпрашивать мальчишку на ночь у его родителей. Это было… забавно, словно в далеком детстве, когда отпрашивались у родителей к друзьям с ночевкой. Только придется объясняться куда больше. Впрочем, они оба взрослые люди, вряд ли Лейна будут удерживать. Лаки позвонил Дарису вечером, уложив брата спать. — Привет. Я охрип, — он весело усмехнулся. — Отболтал себе весь язык, пока рассказал Кейси про космос и корабль, капитана и команду. — Зато твой братец счастлив наверняка. А я вот без тебя скучаю, мне тут одиноко и холодно. — Укутайся в одеяло и представь, что я рядом, — усмешка стала шире. — Ты похож на Кейси. Он тоже не хотел меня отпускать, а в свои четыре года он уже совсем не перышко, на руках таскать тяжело. — Может, завтра переночуешь у меня? — Давай, решим это завтра? — предложил Лаки. — Я созвонился с питомником. Доктор Черриш работает с десяти часов. — Хорошо, я заеду в десять, как раз доктор успеет начать работу. — Буду ждать. Добрых снов, Дар. — Добрых снов, мое рыжее солнце. Последнее, что он увидел, прежде чем вызов прервался, была яркая улыбка Лаки. Настоящая и теплая. Дарис вздохнул и улегся в постель, ждать нового дня и видеть во сне свое пламя.