Никакая земная музыка не может сравниться по сладости своей с биением любящего сердца. Генри Уорд Бичер
POV Мариэля
Ханнес ушёл, аккуратно прикрыв за собой входную дверь. Он словно сам испугался того, что чуть не натворил. Не знаю, что его остановило: мой жалкий вид или пробудившаяся совесть. Но, тем не менее, он был настроен решительно. Казалось, ему сорвало крышу. Простить такое трудно. Хотя просить прощение тоже нелегко; чем сильнее проступок, тем тяжелее это даётся. Ханнес промолчал. У меня не было сил подняться. Я так и остался лежать голый, униженный и почти обесчещенный. И долго плакал. Не рыдал надрывно, царапая руками ворс, а просто позволял слезам литься. Так и уснул. На ковре. С мокрым лицом. Открыв утром глаза, обнаружил себя на полу. Тело жутко ломило от неудобной позы и жёсткого ложа. С усилием оторвал от ковра голову, которая не хотела поворачиваться, посылая в шею вспышки боли. Левая рука затекла и не слушалась. Совершив подвиг и поднявшись, наконец, на ноги, я подошёл к большому зеркалу, что на створке шкафа – надо же полюбоваться на себя. Волосы всклокочены. Глаза красные, опухшие. Левая щека пестрела лиловым рельефом от ворсинок, на ягодице горело яркое розовое пятнышко. Кроме этого нашлось ещё несколько синячков: на запястьях и правом бедре, но они уже начали сходить. Красавец. Принял душ. Часы показывали начало восьмого. И что теперь? Мне надо подумать обо всём, что произошло за последнее время, о Ханнесе. Лучше всего это делать в располагающей обстановке. На юго-западе Гронингена есть замечательное озеро под названием Патерсволдсемер. Этот водоём знаменит тем, что зимой он превращается в гигантский каток. Но и летом там тоже можно хорошо провести время. Я решил съездить туда с ночёвкой, чтобы расплести запутанный клубок мыслей и отдохнуть от своего личного маньяка. Только мне нужно, чтобы Ханнес не знал, где я. У меня иногда складывается такое впечатление, что по утрам он караулит меня у дома. Но сейчас всего семь, не несёт же он круглосуточную вахту? Думаю, мне удастся ускользнуть за город незаметно. Я принялся собирать всё необходимое для поездки: сложил пару одеял, заполнил термосок горячим травяным чаем, нагрёб еды из холодильника. Подумал и всё-таки взял телефон. Если Ханнес будет докучать звонками (на которые я отвечать не собираюсь), я просто выкину сим-карту. Ультрабук тоже захватил. Так, вроде, всё, что нужно, взял. Рюкзак забит, можно ехать. На улице никакого Ханнеса не обнаружилось, и я, оседлав свой велосипед, отправился на Патерсволдсемер. Озеро встретило меня влажной прохладой и успокаивающим шелестом волн. Деревья нашёптывали мне обо всех двуногих гостях, посещавших это волшебное место. Я заворожённо прислушался. В шорохе листвы – дымка людских голосов. Я шёл по песчаному берегу, ведя рядом с собой велосипед, и осматривал пляж в поисках наиболее уединённого местечка. Мой железный конь лёг на землю отдохнуть, и я сбросил с себя рюкзак и толстовку – несмотря на ветер, мне было жарко, в преддверии осени погода стояла на удивление ясная и тёплая. Кеды я тоже снял. Ощущение песка под босыми ногами доставляло особое удовольствие. Расстелив плед, я разлёгся на нём в позе морской звезды – раскинув руки-ноги, и, глядя в небо, стал думать о том, что произошло. И чем больше я раздумывал, тем вернее понимал, что я не вернусь. Самое важное – документы и ноутбук – я взял с собой. Я люблю этот город, но мне придётся покинуть его из-за Ханнеса, который, кстати, вскоре начал звонить и писать, и я выключил телефон. Он не оставит меня в покое. Я понял, что вчера он был достаточно трезв, чтобы отдавать себе отчёт в своих поступках. Но что, если этот маньяк придёт ко мне в невменяемом состоянии? Тогда, думаю, испугом и парой синяков я не ограничусь. Как минимум, к этому прибавится ещё и порванный зад… Не хочу искушать судьбу. Нет. Не вернусь. Такое решение далось непросто. Что-то во мне тянуло назад, какой-то якорь задерживал появление чувства правильности этой идеи. Но я упорно тащил этот якорь наверх. Возможно, я трусливо бегу от проблемы, но я просто не знаю, как от неё избавиться. А ведь Ханнес мне действительно очень нравился, и я доверял ему… до вчерашней ночи. Мне почти не удалось поспать: сначала ночная гулянка, потом ранний подъём от боли во всём теле. Поэтому, хмурясь своим мыслям, я незаметно задремал под дыхание ветра. Когда проснулся, мир вокруг уже утопал в сумерках. Как долго я спал! Я был накрыт своей же толстовкой. Странно, не помню, чтобы я укрывался… Боковым зрением я заметил его рядом за секунду до того, как он произнёс: - Привет, Роэль. Я тут же подорвался с места. О нет! Ханнес! Неужели от него не скрыться? Надо было не останавливаться здесь, а просто ехать дальше. Или сразу с утра на вокзал и покинуть эту страну. Но как он узнал, где я? Этот вопрос я озвучил вслух: - Как ты нашёл меня? Он сидел на моём пледе, согнув ноги в коленях, и положив на них руки. Он смотрел не на меня, а на водную гладь. Его голос был болезненно-хриплым, будто у него саднит горло. Усталый взгляд, измученный вид. Кто из нас потерпевший, спрашивается? Ханнес выглядел слегка отрешённо, словно наркоман, которого долгое время изводила ломка, но он уже успел вколоть себе дозу и сейчас был в прострации, отходя от адской боли. - Я подключил к твоему телефону датчик слежения при первой удобной возможности. У меня не было слов. Невыносимый сталкер! - Сначала я думал, что ты заперся дома, но дубликат твоих ключей я сделал себе давно, - он продолжал меня поражать, - поэтому вошёл, чтобы поговорить, а тебя нет. Я решил, что ты сбежал, и стал искать тебя. - Я бы не вернулся, - холодно заметил я, пусть знает. Ханнес шумно сглотнул и, наконец, осмелился взглянуть на меня. В его глазах было столько неактуального, уже подавленного страха, будто я сообщил ему, что он чудом миновал катастрофу. Парень вдруг вскочил на ноги и, подлетев ко мне, заключил в удушающие объятия. - Ханнес, отпусти меня! Оставь в покое! Что тебе нужно? Закончить вчерашнее? – выпалил я на одном дыхании, пытаясь вырваться. - Нет, Роэль, нет, ни за что не отпущу, - его хватка стала лишь крепче, а дыхание щекотало ухо. – Прости меня. Я кретин, я сволочь. Просто… Ты свёл меня с ума, и вчера я… я сорвался. Но я клянусь, что больше не причиню тебе вред. Никогда. Маленький мой, прости. Только не убегай. Я так долго тебя искал, - лихорадочно бормотал он. Я позволил себе прислушаться к словам парня и перестал отбиваться. Я дорог ему, он не раз открывал мне свои чувства. И, похоже, он действительно не может без меня. Ханнес на мне просто помешан. Это пугает и льстит одновременно. Но могу ли я верить его обещанию не навредить мне? - Пожалуйста, пожалуйста, - зашептал вдруг он, почувствовав, что я потихоньку сдаюсь, и коснулся губами моих волос у виска. – Не отталкивай меня. Не уезжай. Ты будто вырвал мою душу и увёз с собой. Я не знал, что буду делать, если не смогу отследить твоё местонахождение. Не помню, чтобы мне когда-либо было так плохо. Рука Ханнеса неуверенно поползла вверх по моей спине, остановившись на шее под вихрами, и замёрзшие кончики пальцев погладили мой торчащий седьмой позвонок. Я устроил голову у него на груди, слушая это сумасшедшее признание. От Ханнеса пахло мятой и его собственным запахом, как от человека, который провёл день в суетливых перебежках. Вот он, мой якорь – необъяснимое притяжение к этому наглому и опасному типу. Что ж, по крайней мере, он попросил прощения, а значит, ему на самом деле важно, как я к нему отношусь и чтобы я был рядом. - Я принимаю твои извинения, Ханнес, и дам тебе второй шанс, - заговорил я, и Ханнес облегчённо вздохнул. - Но маячок с моего телефона сними. - Так и быть, - усмехнулся он. – Но и ты взамен пообещай мне, малыш. Я заинтересованно поднял голову. - Никогда не исчезай бесследно. - Хорошо. Буду оставлять следы, - пошутил я. - Я серьёзно. Роэль, - Ханнес взял моё лицо в ладони и заправил непослушные светлые прядки за уши. В темноте его глаза казались по-морскому синими и мутными, а не прозрачными изумрудами, как днём. - Я не исчезну. Ханнес коснулся моего лба своим и прикрыл глаза, шумно дыша через нос. Готов поспорить, в этот момент он боролся с желанием меня поцеловать, так как это завело бы его дальше, и ему бы снесло башню. Терпит, старается. Я ни в коем случае не хотел его провоцировать, поэтому отодвинулся первым, предложив нейтральное: - Не хочешь перекусить? Лично я проголодался, - я похлопал себя по животу. – У меня с собой кое-что есть. - Перекусить? Почему бы и нет, - улыбнулся парень. Мы расположились снова на пледе, я вывалил перед нами припасы из рюкзака, и мы принялись их поглощать, ведя непринуждённую беседу. - Ты собираешься ночевать… - Ханнес не закончил вопрос, но я его понял и кивнул: - Здесь, да. Под звёздами. Не хочу ехать домой по темноте. - А можно мне… с тобой? – он взглянул на меня с таким просящим выражением лица. Я огляделся: все люди давным-давно ушли, мы остались вдвоём на берегу озера. В свете недавних событий я имел некоторые опасения. Но, с другой стороны, так он может доказать, что его клятва чего-то стоит. Если будет держать себя в руках. Да и куда он пойдёт на ночь глядя… Я кивнул и слизнул крошки печенья с губ. Ханнес проводил этот жест голодным взглядом, но не предпринял попытки приблизиться ко мне. Интересно, надолго ли хватит его выдержки? Вскоре мы улеглись, накрывшись вторым одеялом, которое я также достал из рюкзака. Ханнес подложил себе под голову сложенную джинсовку, я – свою толстовку. Как-то так получилось, что, устраиваясь поудобнее, мы с ним оказались лицом к лицу, но ни один из нас не пошевелился, чтобы отвернуться. Спать не хотелось. Я рассматривал Ханнеса, придумывая тему для разговора, но он сам нарушил молчание: - Роэль? - Да? - Я могу тебя поцеловать? Надо же, разрешения спросил. Прогресс. Но всё-таки не вытерпел… Сказать «да» и рискнуть своей, что называется, честью? Или ответить «нет» и пойти против себя, ведь я тоже невыносимо этого хочу. Его близость сталкивает меня с орбиты. Сердце забилось быстрее. Будь, что будет. - Целуй. Парень придвинулся ко мне вплотную и прежде, чем совершить задуманное, провёл большим пальцем по моим губам. Нежно обвёл кромку, задержался на нижней, более объёмной губе, лаская подушечкой пальца мягкую розовую кожу. Мне вдруг стало болезненно не хватать воздуха, и я понял, что лежу, затаив дыхание. Ханнес осторожно, даже, пожалуй, боязливо сомкнул свои уста на моих. Это прикосновение прострелило меня насквозь. Мои губы ждали его. Он начал робко, едва ощутимо. Я охотно ему отвечал, и с каждой секундой движения Ханнеса становились увереннее, нажим – сильнее. В меня проскользнул горячий язык и схлестнулся с моим. Целомудрие поцелуя таяло безвозвратно. Ханнес, не стесняясь, довольно постанывал мне в рот, смешивая нашу слюну. Его пирсингованный язык выделывал нечто невероятное, не оставляя мне шанса прекратить всё это, пока не поздно. Прошёлся по ряду моих зубов, поласкал нёбо. Особенно Ханнесу нравилось дразнить мой язычок: он то приподнимал его своим, щекоча, то укладывал обратно и поглаживал, словно кошку по шёрстке. Затем легонько притрагивался к самому кончику, побуждая к действиям, и тут же убегал, а я следовал за ним, чтобы поймать этот шустрый язычок и продолжить уже у него во рту… Я без ума от его поцелуев. Прохладная рука пробралась под мою футболку и огладила спину. Ханнес оторвался от моих губ, чтобы пополнить запас кислорода, и, продолжая водить ладонью вдоль моего позвоночника, сказал: - Твоя кожа такая тёплая, словно нагретая солнцем… твоим внутренним солнцем. Эти слова подействовали на меня, словно любовный эликсир. Я приник к его рту, возобновляя поцелуй. Мои ногти впились ему в лопатку сквозь ткань одежды. Мне хотелось, чтобы Ханнес был ещё ближе, хотя между нашими телами не было даже крохотного зазора. И это я говорил о его выдержке? Да я сам сейчас жался к нему и нетерпеливо тёрся, мечтая получить разрядку. Возбуждение мешало мне мыслить трезво, и я благодарно выдохнул, когда давление ширинки ослабло. Но в следующий миг спохватился и оттолкнул Ханнеса, который успел расстегнуть мне штаны и запустить туда руку. Я посмотрел на него, как на предателя, но он поспешно заговорил: - Роэль, я не сделаю тебе больно, я же дал слово. Позволь мне… я… рукой. И твой, и свой. Я понял, что он имел в виду, но всё равно напрягся, когда парень приспустил мои джинсы и бельё. Ханнес плотно прижал свой пылающий и истекающий орган к моему, обхватил их оба широкой ладонью и стал двигать ею вперёд-назад. У меня перед глазами замелькали бешеные звёздочки – настолько это было хорошо! Я не сдерживал пошлых стонов и бессознательных толчков навстречу его чудотворной руке. Время от времени я искал его губы, и мой сталкер вгрызался в меня, глотая несмолкающие звуки страсти. Я просто ужасный ангел… Ханнес повернул меня на спину и, приподнявшись надо мной, ускорил темп. Я уже ничего не мог соображать, отдаваясь во власть этому королю порока. Конкретно сейчас со мной можно было делать, что угодно. В моём организме происходило что-то невероятное. Мне казалось, что у меня под кожей бегает сотня мелких муравьишек. В голове стоял звон, футболка прилипла к влажному телу. Я почувствовал, как во мне поднимается колючий разрывающий поток, подходя к горлу, перекрывая дыхание, затем резко бросаясь вниз и высвобождаясь горячими брызгами. Ханнес финишировал вслед за мной, залив мне живот своим густым семенем. Оттянув ворот моей футболки, укусил за плечо, не щадя нежную кожу. - Это за побег, - прокомментировал он. Меня хватило только на то, чтобы жалобно проскулить. Парень тут же принялся покрывать поцелуями оставленный синячок, шею, щёки, задержавшись подольше на уже и без того зацелованных, распухших губах. Потом привёл меня в порядок, обтерев живот одеялом и застегнув на мне джинсы. Я уснул у Ханнеса на груди, куда он меня уложил, под мерный стук его сердца и тихий плеск вод Патерсволдсемера.