По воле Акатоша.

- Ты умер, сын мой, - покачал головой Акатош, один из сильнейших аэдра и Отец всех драконов. – Но твоя душа всё ещё в моих руках. Ты так и не понял того урока, что я старался преподать тебе, предрекая твою гибель от руки смертного, в чьи жилы я влил драконью кровь? Люди сильнее, чем кажется. У них есть то, чего нет у вас, детей моих, и это делает их равными вам. Молчишь, не веришь моим словам. Всё ещё гордыня пожирает тебя? Да ты просто из-за упрямства своего не хочешь понимать очевидного. Твои зоркие алые глаза ослепли от собственной силы и мощи, что вложил я в тебя. И сожалею об этом. Что ж, выберем же другой путь, сын мой. Я, Акатош, лишаю тебя и собратьев твоих той прекрасной оболочки, что защищала от природных невзгод и ран, и даю вам оболочки смертных, дабы вы познали всю суть людей. Но, чтобы вы не забывали своей истинной сути, я даю вам шанс один раз вернуться в обличье, родное вам, но на короткий срок. Да будет так, сын мой, и не оспаривай моего решения… Внутри всё сжалось, глаза ослепил яркий свет. Чувствовалось, как тело меняется, вся сущность переворачивается вверх дном, а уязвлённая гордость клокотала в негодовании. Хотелось зарычать, оскалиться, разозлиться, только перечить творцу своему чёрный дракон никогда бы не осмелился. Чувствуется, как сознание плывёт, утекает тоненьким ручейком из Совнгарда в Нирн – мир всего смертного. И нет ничего: ни радости, ни сожаления, только горькое и неестественное натуре его смирение. Но и оно, он уверен, тоже недолгое. - А теперь возвращайся в Нирн и готовься к новой жизни, Алдуин. Гордость, требовавшая хоть какой-либо поддержки, заставила чёрного дракона промолчать. Отдавшись неприятным ощущениям, он закрыл свои алые глаза, тонким ручьём яркого эфира вытекая из одного пространства в другое. Оказавшись в известной уже тысячилетие, если не более, атмосфере холодного горного Скайрима, тонкая струйка молнией понеслась, разрезая тёмное ночное небо своим светом, прямиком к непроходимым и заснеженным пикам гор. Там, скрытый древней магией довольно долгое время, среди гор, по хребтам которых скользит и воет заунывную песнь свою ветер и снег, стоит чёрный древний храм, принадлежащий Алдуину. Описав два небольших кольца над храмом, струйка юркнула внутрь, скользнув по ступенькам. Там она закрутилась на месте, в итоге сливаясь в одну сферу. Через несколько томительных мгновений, сфера начала медленно рассеиваться, являя миру своё содержимое. Чёрные, словно ночь Скайрима, волосы, скользящие по, с виду хрупким, бледным плечам. А локоны, что были короче остальных волос, обрамляли красивое лицо, с ярко выраженными скулами, тонкими бледными губами и слегка заострённым носом. Глаза, обрамлённые чёрными пушистыми ресницами, были всё ещё закрыты. Ещё на голове проступили чёрные рога, так естественные для драконов. Свет начал дальше рассеиваться, проявляя тонкие и гибкие черты тела, в меру подкаченное, но, всё же, выглядевшее довольно хрупко. Руки с тонкими запястьями и длинными пальцами обхватили плечи, пытаясь хоть как-то защититься от холода, не покидающего никогда стены храма. Но вот сфера полностью рассеялась, взорвавшись на тысячи искринок, являя молодого человека. Он не удержался на ногах и упал на колени, морщась от противного ощущения, когда в кожу впиваются камни. Он был нагим, и потому ветер пробирал до костей, даря ещё больше непонятных и новых, но неприятных чувств. Ресницы дрогнули, и пара ало-янтарных омутов осматривали всё вокруг. - Не думал, что для йорре всё такое огромное, - просипел Алдуин и тут же зашёлся в кашле. Мурашки прошлись от очередного дуновения ветра. Он прислонился к обветшалой резной каменной стене и поджал ноги, стараясь хоть как-то сохранить оставшееся тепло. Устало вздохнув, он прикрыл глаза, медленно проваливаясь в полудрёму, так как перерождение – дело, требующее много сил. Тихий шелест одежд, запах тлена и лёгкий скрип костей заставили дракона-человека устало открыть глаза. Он не сразу понял, что перед ним один из драконьих жрецов, что тысячелетиями обитали в его храме. Вглядевшись в стальную маску, что скрывало лицо жреца, он спросил взглядом, мол, что ему нужно. - Кросис , ин , - проскрипел загробным голосом жрец, слегка склоняя голову в почтении. – Мы были слишком поздно извещены о вашем возвращении, и потому мы не успели подготовиться. Извольте пока побыть вот в этом, а в ближайшее время мы найдём что-то получше. На бледные плечи легла грубая ткань тех самых обветшалых знамён с драконом, что украшали главный зал храма. Оно было достаточно длинное, чтобы скрыть его наготу и хоть относительно спасти от холода. Алдуин быстро завернулся, вставая во весь рост. Как оказалось, это было не очень стойкое положение, но он справился. - А теперь, вашего позволения, я… - продолжил скрипеть драконий жрец, но Алдуин перебил его: - Постой …ру ну макдок … что мне делать с этим? И ещё, неужели вы, когда были живы, всё так остро чувствовали холод и боль?- он не мог узнать свой привычный рычащий голос, подвергавший в трепет и святой ужас. Его голос стал бархатным и мелодичным и, по драконьим меркам, тихим. Всё это непривычно, несвойственно…и всё непонятно. Драконий жрец помедлил с ответом, но потом чуть тише проскрипел: - Да, и не только телом, но и душой. - Нет, не может быть такого. Как можно чувствовать хлад снега или боль от ожога душой? – нахмурился Алдуин. Всё непонятно, все его вопросы требуют незамедлительного ответа. Ответ последовал, но не тот, что так хотелось услышать: - Можно. Скоро вы сами всё узнаете и прочувствуете, ин. А теперь, позвольте мне откланяться. - Найди и отправь кого-нибудь из своих узнать, как там остальные дова . Доложите мне о местонахождении каждого, - вздохнул Алдуин, выпрямил спину, приосанился и,слегка подняв подбородок, повернулся в профиль. От этих движений с плеча съехала грубая ткань, оголив бледные плечи. Это не осталось без внимания. Заметив, что драконий жрец не собирается удаляться, он нервно спросил, взглянув искоса: - Что? - Хм…не думал я, что вы можете быть необычайно красивым даже в таком тряпье, - хмыкнул жрец, но, уловив недовольный взгляд ало-золотых глаз, поклонился и быстро ретировался, бросив тихое «Кросис». Алдуин недовольно рыкнув, поправляя ткань, и задумался. Оставшись в одиночестве, он совсем растерялся. Что дальше? Да, он один из драконов, что смог оседлать потоки времени, он знал, что ждёт его сородичей дальше, его считали богом времени, но сейчас… он чувствовал себя бессильным, слабым, никчёмным. Хоть Акатош не забрал у него магических сил и мощь туума , но это никак не облегчило дракону задачу. Это тело бесполезно, оно не выдержит его истинной силы, и от этой ограниченности становилось ещё гаже на душе. Но и это ещё не самое худшее. Теперь он не сможет расправить свои мощные чёрные крылья и взлететь в холодные ясные небеса Скайрима, любоваться красотами этого северного края с недостижимой для йор высоты, чувствовать потоки ветра под крыльями. Хотя раньше чёрный дракон не думал об этом. Тогда у него были другие цели, и смотреть вокруг себя времени не было... - "Когда имеем - не храним, а потерявши - плачем..." - всплыла из памяти так невовремя поговорка Дюрневира. Этот дракон-мертвец из Каирна Душ тогда имел в виду души, но сейчас не об этом. Или об этом? Алдуин поморщился от этих мыслей, и двинулся бродить по своему храму, делать-то всё равно нечего. Сначала до него ещё долго доходило, как люди вообще передвигаются, но после пары-тройки падений на колени и примерно столько же ссадин на коленях, он смог постичь сие действие. Ещё неумело шатаясь, он скрылся в глубинах своей многовековой клетки.