Тоннели

—Ало, —сказал знакомый голос в трубке, что опять нужно этому мудаку? —Джи, мне нужна твоя квартира. —Фрэнки, мне она и самому нужна. —Джи, слушай, будь другом, растяни мне тоннели. —ой, блядь, да заебал ты со своими тоннелями, я бы лучше тебе другое место растянул. —Что тебе ещё растянуть? —а то я бы и не только в шутку. —Бля, мама спалила, что я их сам тяну, говорит мол это и так опасно, что она на такие условия не соглашалась, короче, чувак, ты знаешь её. И оказывается это не так уж и просто, я сам никак. —Ой, делать мне нечего, тебе дырки в ушах тянуть, сходи к мастеру, —дырки. Тянуть. Спокойно, тихо, тихо. —Ладно, после обеда предки едут куда-то, придёшь, посмотрим, если что Майкос тебе поможет. —Джи, спасибо, чувак, а вот Майки не нужно, он мне ухо оторвет даже не моргнув, —а гадёныш прав, братец может, —а мастера местные все не больше твоего в этом разбираются. —Всё, давай. Этому коротышке не хватает приключений на одно место. Блядь. Вот что я такой пошлый? Почему каждой мыслью своей души я пытаюсь лишить его девственности? Даже если фраза до нельзя обыкновенная? А может он мне все же не нравится, просто я люблю его как друга. Ага, уже года два или больше. Ага, трахаю его у себя в голове перед сном. Хотя чаще это поцелуи. И это всё очень мило, романтично. Потом мы разговариваем, я признаюсь ему в чувствах, и он тоже говорит, что на самом деле я давно ему не просто лучший друг. Потом я думаю, что, возможно, на самом деле всё так же сладко, как и в моём выдуманном мире. Хотя кого я обманываю? Разве может Фрэнк Айеро быть геем? Он никогда не красил волосы, у него нет женских замашек, он не оценивает зад, какого-нибудь красавца взглядом, а потом надеялся, что никто этого не заметил. Он сто процентов никогда не фантазировал обо мне. А ведь я спрашивал его. Напоил как-то его до самого невменяемого состояния и спросил, думал ли он когда-нибудь о том, чтобы поцеловать меня или что-нибудь ещё. Конечно от человека в таком состоянии трудно чего-нибудь добиться, но он просто сказал, что не педик. Но я, якобы тоже был пьяным и поэтому не волновался о последствиях. Мало ли что в голову хмельную может прийти? Но ничего и не всплыло. Я провел очередную бессонную ночь, и, как и Айеро проснулся с жуткой мигренью. Я всегда истязаю себя мыслями гей я или нет. Я начал обращать внимание на парней только после того, как понял, что в отличие от Рэя, ещё одного моего хорошего друга, к Фрэнку я отношусь иначе. Тогда это были длинные и мучительные дни размышлений на счёт ориентации. Родители уже уехали, а Майки ещё не пришёл. Мне нужен Майки, я не могу остаться наедине с Фрэнком, да ещё и в пустом доме. Либо я его изнасилую, либо прячусь и не вылезу до прихода кого-либо. Звонок. Пусть это будет Фрэнк. Хотя нет, пусть это будет Майки. Нет, лучше Фрэнк. ДЖИ, хватит. —Привеет, Джи. —о, эта лучезарная улыбка, как можно на столько мило улыбаться? —Привет, Фрэнк, заходи. Мы сразу пошли в мою комнату. Надеюсь там не на столько засрано, на сколько это бывает обычно. Хотя с чего мне на это надеяться, если я там ни убирался? —Майкос не дома? —Не, не пришел ещё. —приходи скорее, братец мой ненаглядный, дома никого нету, я могу натворить, что только взбредёт мне в голову, а это никому не понравится. —Короче вот. —он протянул мне бутылёк с какой-то жидкостью, тюбик с мазью и конусообразные растяжки. А я, благодаря ему знаю какие растяжки конусные, какие спиральные и что именно находится в этих бутыльках и зачем это нужно. —Но ты не взял анастетик, неужели вытерпишь? —Я вычитал, что проблем с ним больше, чем без него. Это как роды, лучше потерпеть боль, чем потом ходить с огромным животом после кесарева. —Эмм, а ты об этом уже заранее узнать решил, прежде чем девственность терять, пол менять, циклы отсчитывать? —Дорогуша, не всё так просто в этой жизни, а чтобы ты понял в чём подвох анастетика, я специально для тебя привел именно такой пример, тебе же это ближе. —Господи, как он смеётся. Да, согласен, как конь. Ну и что, вот так вот и прекрасен для меня конский смех, а точнее ржачь этого коротышки. Я бы согласился стоять под градом пуль, лишь бы он никогда не прекращал. —А растяжки на сколько? —Четыре, самое оптимальное, говорят. —Говорят, говорят, а вдруг что-нибудь не так пойдет? —Да что ты всё то, да сё, нормально всё будет, просто самому себе неудобно тянуть. Давай руки мой, я пока всё протру. Как я буду причинять ему боль? Хотя в своих фантазиях я делаю всё очень аккуратно, плавно и вскоре всё становится великолепно. Бля, спокойнее, чувак, если ты сейчас встанешь, я реально тебя отрежу и плевать, что ты мой член. —Джи, ты идёшь? Я вышел из ванной, а Фрэнк уже успел всё разложить и, вроде, протереть. Протереть, слово то какое. Джи, оставь это на ночь. —И что мне делать? —Я ухо уже и растяжку вазелином смазал, пока ты три часа там тужился. Так что бери её и суй сюда. —Смазал. Бери. Суй. Сюда. В. Блядь, если у меня встанет, то ты сам будешь в этом виноват Фрэнки, потому что это контролировать я не могу, а ты говоришь эти двусмысленные слова в одном предложении пять раз. —Ладно, если тебе будет больно, скажи, я остановлюсь. —Джи, ты меня не девственности анальной лишаешь, здесь останавливаться не надо. —я же не говорил ничего такого в слух? Но зато я закатил глаза. Фрэнк, ты не знаешь от чего я закатил глаза, я закатил их от того, что попытался сдержаться и не лишить тебя твоей ненаглядной, а не от того, что устал от твоих фразочек. —А ты хочешь, чтобы я тебя её лишил? —Давайте поиграем, мистер Айеро, кто скажет более пошлую вещь, тот потом будет дрочить на вас. —Ты не сделаешь этого. —Ох эта ухмылка, как же она возбуждает и раздражает, я бы сейчас тебе врезал, но ты и так натерпишься со своими тоннелями. —Можно узнать, что меня остановит? —Я не дам. —он стал подходить ближе ко мне. —И это всё? Мы слишком близко друг к другу, я слишком игриво настроен, всё во мне накалено, мы никогда так не делали, не переговаривались до такой степени и на такие темы, я просто избегал всего этого, потому что боялся потерять его, но не сейчас, когда два этих ореховых глаза смотрят на меня и эти губы искривлены в подобной ухмылке. Только не так. Хотя мы и шутили про всё это, не это не было так, как это происходит сейчас. —Если кто-то из нас и будет лишать другого девственности, то это буду только я. —он сказал это самым сексуальным и развратным голосом, на который только способен человек так близко стоящий напротив своего лучшего друга, который тайно мечтает о нём по ночам. —Тебя никто не будет спрашивать. —нет, я не отступлю, только не сейчас, когда это зашло на столько далеко, я просто не должен пустить такой шанс, тем более не я всё это начал, я просто обороняюсь. —Правильно, потому что шлюшки молчат и слушаются, когда им говорят, что трахать будут их упругую задницу. —он говорит всё тише и тише, а расстояния между нами почти не осталось, ещё одно мгновение и наши губу соприкоснуться, но в такие моменты я уже не тот смелый Уэй, я могу отбиваться словами, языком, чёрт, язык, я хочу поцеловать его, сколько я уже пялюсь на его губы, смотрю в его глаза, он наверняка всё понял и опять назовёт меня пидором. Я не вынесу этого. Я закрыл глаза. Пусть делает что хочет. Если захочет, он продолжит, не я же сокращал расстояние между нами. Или он? А может он пьян, обкурился. Что меня останавливает? Джи, пожалуйста, поддайся ему навстречу. Прошу, другого такого шанса не будет. Тебе же интересно, что он чувствует на самом деле и зачем делает это? Он первым двинулся ко мне. ОН. -Фрэнк —мой голос уже не мой, он слишком глухой, его почти нет. Мне кажется моё тело парализовало, но мои губы, мой язык. Я чувствую это. Я чувствую то, о чём мечтал последние пару лет. Я представлял это себе по-разному, но не так. Не у меня дома не в вечер четверга и уж тем более не думал, что это на столько волшебно. Это чувство ни на что не похоже. Это тепло, приятно и влажно, но не от слёз как было в Гарри Поттере, а от его губ, от горячего языка. Это совершенно ни на что не похоже. Он не останавливается. Наши языки сплетаются всё более и более страстно, всё набирает более быстрые обороты, и чтобы не упасть я кладу руку на его шею, а он двумя руками обнимает мою талию, притягивает ближе, я чувствую его улыбку и улыбаюсь в ответ. Непроизвольный стон вырывается из моей груди в тот момент, когда он разрывает поцелуй и отодвигается от меня. Я боюсь открывать глаза, я чувствую, что он отошёл на шаг от меня, я боюсь того, что могу увидеть. Я должен запомнить этот момент. Фрэнки, пожалуйста, пусть я не выдумал себе всего этого.